Читать книгу Навсегда в моем сердце - Бертрис Смолл - Страница 3

– Что, черт возьми, значит «женись без промедления», отец?

Александр Гордон недовольно взирал с высоты немалого роста на прикованного к постели отца, однако на графа Брок-Керна его взгляд не произвел ни малейшего впечатления. Точно так же он сам смотрел в дни своей молодости на более влиятельных людей, пытавшихся диктовать ему свои условия. «Господи, – думал граф, глядя на сына, – да он такой же, каким был когда-то и я сам: так же высок и худощав, с такими же черными, как вороново крыло, волосами и суровым, словно вытесанным из гранита, лицом. Проклятье! Не случись со мной этого несчастья, мы сейчас выглядели бы как братья».

Ангус Гордон испустил тяжелый вздох. Ему претило признаваться в собственной немощи, и все же, заскрежетав от досады зубами, он произнес:

– Ты должен понять, Алекс, что мне не дожить до весны. С каждым днем я становлюсь все слабее и уже не могу себя обслужить. Проклятье! Я даже не в состоянии дойти до уборной! Не хочу так жить. Да и лекарь из Абердина говорит, что лучше мне уже не станет. Я знаю, что умираю.

Молодой человек, явно захваченный врасплох откровенностью отца, лишь переминался с ноги на ногу.

– Мне осталось несколько недель, а ты мой единственный наследник мужского пола, – продолжил граф Брок-Керн. – После того как эпидемия унесла жизнь твоей матери и брата Найджела, у меня не осталось никого, кроме тебя и твоей сестры. Не хотелось бы отдавать Дан-Брок Анабелле и ее слабохарактерному мужу. У тебя есть невеста, Алекс. Женись на ней! И подари мне внука!

– Господи, отец! Ты говоришь о маленькой англичанке, которую я не видел много лет? Она же сама еще совсем ребенок и вряд ли сможет родить! Болезнь повредила твой рассудок.

– Верно, – резко ответил граф, – ты не видел свою невесту со дня вашей помолвки. И чья в том вина, сын? Ты хотя бы представляешь, сколько лет прошло? Почти десять. Так что девица де Мариско вполне себе подросла и созрела для брака. Ты просто обязан на ней жениться! Хотя, может, твоим сердцем завладела другая? Если так, не стану тебя неволить: хочу, чтобы ты был счастлив в браке, как был счастлив я сам. Твоя мать была любовью всей моей жизни, и, как ни грустно мне покидать тебя, сын, я рад, что скоро снова ее увижу. Год, что миновал со дня смерти моей дорогой Изабеллы, показался мне вечностью.

Голос графа сорвался, и Алекс, ощутив, как непрошеные слезы обожгли ему глаза, заморгал, чтобы не дать им пролиться, и тихо сказал:

– У меня нет возлюбленной, отец. И ты это знаешь.

– Тогда поезжай в Англию и женись на девушке, что я для тебя выбрал. Она принадлежит тебе. Мы с Адамом де Мариско всегда мечтали породниться. Это мое предсмертное желание, Алекс. Я не стал бы отбирать тебя у другой девушки, но, коль скоро таковой не существует, ты просто обязан выполнить свой долг и жениться на дочери моего друга. Ты никогда раньше не говорил ни слова против. Посему выполни мою последнюю волю, сынок.

Сквозь порывы ледяного зимнего ветра, протяжно завывавшего в серых каменных башнях Дан-Брока, Александру Гордону вновь и вновь слышались слова покойного отца, умолявшего о скорейшей женитьбе. Сидя во главе стола в главном зале замка, он бросил взгляд на своего зятя Иена Гранта и в который раз понял, что выбора у него нет. Совсем недавно он услышал, как один из его племянников сказал другому: «Папа говорит, что однажды все это станет моим, а сам я буду графом».

Эти невинные и вместе с тем наполненные гордостью слова старшего сына сестры внезапно напомнили Алексу предсмертную мольбу отца. Чтобы Грант унаследовал титул графа Брок-Керна? Никогда!

Алекс понимал, почему отец нашел ему невесту в Англии. Английская королева, несмотря на свой преклонный возраст, оставалась девственницей и посему не имела прямых наследников, которым могла бы передать трон, так что однажды на престол взойдет ее кузен, король Шотландии Джеймс Стюарт, приходившийся кузеном и ему.

Несмотря на то что Алекс старался как можно реже бывать при дворе, для него не являлось секретом стремление Джейми Стюарта поскорее вступить в наследство и перебраться на юг, славившийся более цивилизованными нравами. Английские представители знати причиняли своим королям меньше беспокойства, нежели их шотландские сородичи, а английские монаршие особы отличались завидным долголетием, чего нельзя было сказать о представителях династии Стюарт. Ни один из шотландских королей, начиная с самого первого Джеймса Стюарта, не прожил больше сорока лет, и ни один из них не умер своей смертью. Нынешний король Джеймс, как и всякий нормальный человек, желал жить долго. Только вот Шотландия совсем не подходила для этой цели. Когда же он унаследует трон и отправится в Англию вместе со своим двором, в наиболее выгодном положении окажутся те из его подданных, кто уже успел жениться на англичанках и обзавестись связями, поэтому Ангус Гордон и нашел для своего сына невесту-англичанку.

Алекс, откинувшись на стуле, наблюдал за Иеном Грантом из-под полуопущенных век. Его зять, в сущности, неплохой человек, но ему давно уже пора научиться заботиться о себе и своей семье самостоятельно. Иен очень уж привык к спокойной и сытой жизни в Дан-Броке, позабыв о собственном доме в долине, так что придется ему намекнуть, что пора возвращаться в свое заброшенное поместье и попытаться привести его в порядок. Сестре Анабелле надо посоветовать, усмехнулся Алекс, чтобы взялась за мужа как следует.

– Через несколько недель я намерен отправится в Англию, – начал Алекс.

– И зачем тебе это, скажи на милость? – тут же откликнулась сестра, запихивая в рот большой кусок пирога с голубиным мясом.

Что-то она в последнее время заметно поправилась. Неужели опять ждет ребенка? Или же виной всему сытая жизнь?

– Собираюсь просить руки своей невесты. Мне давно уже пора жениться и обзавестись потомством. Так пожелал перед смертью отец.

Едва не подавившись пирогом, Анабелла Грант ошеломленно посмотрела на брата, однако, прежде чем успела проглотить еду и что-то сказать, перехватил инициативу ее супруг:

– Жениться? Да, ведь тебе почти тридцать, приятель! Но даже если и надумал, то почему не выбрать девушку из приличной шотландской семьи? К чему мешать свою кровь с кровью этих презренных англичан?

– Я был помолвлен с этой англичанкой десять лет назад, Иен. Кроме того, в Шотландии нет ни одной девушки, на которой мне захотелось бы жениться. Честь требует, чтобы я сдержал слово. К тому же она дочь одного из старинных друзей отца.

– Кого именно? – обрела наконец дар речи Анабелла.

– Адама де Мариско. Судя по всему, в молодости наш отец провел некоторое время во Франции. У этого его друга отец англичанин, а вот мать – француженка. Отец и де Мариско встретились в доме ее второго мужа – замке Аршамбо. Тогда они были совсем детьми, но дружба их продолжилась, и долгие годы они состояли в переписке. Десять лет назад, когда Иен только начал за тобой ухаживать и ты не обращала внимания ни на что другое, мы с отцом предприняли путешествие в Англию. Там-то и состоялась моя помолвка с дочерью де Мариско – крохой пяти лет от роду. Я почти не запомнил церемонию, а о девочке могу сказать лишь то, что она довольно сильная личность.

– Сильная личность? – озадаченно переспросила Анабелла.

– Она была самой младшей, но могла дать фору любому мальчишке.

– Вот как! – фыркнула сестра. – Потакая сентиментальному желанию умирающего, ты решил оседлать коня и отправиться в Англию, чтобы жениться на своей суженой. А что, если этот самый де Мариско и думать забыл о тебе и глупой помолвке? Да на тебя спустят цепных собак! О, братец, если уж ты надумал жениться, женись, но на приличной шотландской девушке с гор. Должна признаться, я всегда питала надежду увидеть на твоем месте в Дан-Броке своего старшего сына, но на нет и суда нет. Только не позволяй выставить себя идиотом из-за каких-то давних договоренностей.

– Да, – вставил Иен Грант, – не осрамись перед этими презренными англичанами.

Внезапно Алекс ощутил острый приступ раздражения. Анабелла была на пять лет младше его, но создавалось впечатление, что она уже родилась зрелой женщиной, да и муженек оказался ей под стать. Ни он сам, ни сестра никогда не покидали тех мест, где родились. Эти двое ничего не знали о том, что происходит за пределами их маленького мирка, и явно не собирались ничего менять.

– Все эти годы отец и де Мариско не прерывали общения, – терпеливо пояснил Алекс. – В библиотеке стоят два больших сундука. В одном хранятся письма, и недавно я их просмотрел. Дружба отца и де Мариско была такой же крепкой, как моя с пасынком де Мариско и сводным братом моей невесты графом Линмутом. Помнишь, мы учились вместе в Париже? В другом сундуке хранятся миниатюры с изображением дочери де Мариско. Ее портреты писали каждый год после нашей помолвки. Так что никто ни о чем не забыл, и теперь, когда отца больше нет с нами, я обязан жениться без промедления. Думаю, пришла пора и тебе забрать сыновей и вернуться к себе домой, сестренка. В Дан-Броке будет не слишком уютно во время моего отсутствия, поскольку я уже отдал приказ вычистить его и проветрить от башен до погребов. Покои герцогини тоже будут переделаны к приезду моей невесты. Твой собственный дом тоже давно уже нуждается в заботе хозяйки: ты ведь не появлялась там больше года.

– Ты отсылаешь меня из родного дома? – оскорбилась Анабелла.

– Нет, сестренка, я отсылаю тебя в твой дом. Дан-Брок перестал быть твоим, когда ты вышла замуж, и хозяйка в нем будет только одна – моя жена. Уверен, твой муж тоже скучает по своему поместью. Верно, Иен?

При мысли о мрачном сооружении из серых камней под названием «Грантхольм», Иен передернулся. У него никогда не было денег ни на ремонт, ни на дрова. К тому же в доме жил призрак, который, если его потревожить, страшно завывал под сводами и швырялся посудой. Иен хотел уже сказать, что охотнее поселился бы в болоте, нежели в Грантхольме, но поймал на себе гневный взгляд шурина и промямлил:

– О, д-да! Будет здорово снова оказаться д-дома, Алекс. Правда здорово!

Анабелла с неприязнью посмотрела на мужа. Когда дело касалось Алекса, Иен превращался в трусливого червяка. Иногда Анабелла задавалась вопросом, почему вообще вышла за него замуж, но тут же готова была рассмеяться, ибо знала ответ. Никто – она была в этом уверена – не смог бы любить ее так, как Иен Грант. Всепоглощающая любовь к жене была его единственным достоинством.

Анабелла развернулась к брату и в гневе воскликнула:

– Вот как! Стало быть, я больше не желанная гостья в родном доме. Никогда бы не подумала, что подобное может случится, Алекс. Ты хорошо скрывал от родителей свое истинное отношение ко мне. Мать захлебнулась бы слезами, а отец перевернулся бы в могиле, узнай об этом.

– Мама не позволила бы тебе задержаться в этом доме и недели, если бы не умерла, да и отец вышвырнул бы через месяц, но он был слишком слаб, а у меня не было на то никаких полномочий. – Алекса явно забавляло происходящее. Тактика сестры играть на чувстве вины прекрасно подошла бы в случае с ее супругом, однако новоявленный граф явно из другого теста. – Ты всегда желанная гостья в Дан-Броке, но я не допущу, чтобы твой бесхребетный муж и сопливые сыновья чувствовали себя хозяевами в моем замке. Отец прожил бы долгую жизнь, если бы не тот несчастный случай на охоте, и я тоже еще очень молод, сестрица. Будь уверена, в течение года после свадьбы я обзаведусь наследником, а следующие пять лет буду производить каждый год по сыну. В Дан-Броке появится достаточное количество Гордонов! На протяжении трех столетий наша семья владела этим клочком земли в горах Шотландии и будет владеть им еще триста лет. А Гранты пусть довольствуются Грантхольмом, если, конечно, у тебя, Иен, не достанет ума отправиться ко двору Джейми Стюарта.

Как и ожидал Алекс, Иену Гранту стало не по себе. Он часто задавался вопросом, что удерживает его весьма амбициозную сестру рядом с таким мягкотелым и слабовольным человеком.

Анабелла гневно взглянула на брата, но тот улыбнулся в ответ. Его сестра была весьма привлекательной: с темно-каштановыми волосами и проницательными серо-голубыми глазами, внешностью и фигурой она напоминала мать, только вот присущей ей мягкости не унаследовала ни капли.

– Итак, – насмешливо протянула Анабелла, – ты отправляешься за невестой. Бог даст, эта англичанка тебе не откажет.

– Откажет? – Алекс посмотрел на сестру так, словно та вдруг лишилась рассудка. – Мы же с ней помолвлены, забыла? На наш брак согласился ее отец, и это самое важное. В таких делах у женщин нет выбора.

Анабелла рассмеялась.

– Ах, Алекс, тебе предстоит еще многому научиться. Важно, какие чувства испытывает сама девушка. На дворе шестнадцатое столетие, братец! Хоть она и обручена с тобой, но если не захочет выходить за тебя… – Она помолчала. – Кстати, как ее зовут?

– Велвет, – ответил Алекс, озадаченный ехидным замечанием сестры.

– Велвет, – повторила Анабелла. – Очень похоже на название мягкой и весьма податливой ткани. Остается лишь надеяться, что твоя невеста окажется столь же нежной и послушной, братец.

– На что это ты намекаешь? – раздраженно спросил Алекс.

– Я не намекаю, а говорю прямо. Ты ничего не знаешь о женщинах! Совсем ничего!

– Проклятье! – взорвался Алекс, и Иен вжался в спинку стула с такой силой, что едва не опрокинулся вместе с ним. – Да что ты знаешь обо мне? Плотские утехи я впервые познал, едва мне исполнилось двенадцать лет! А уж сколько их было, всяких разных…

– О да, ты знаешь, как уложить девицу в постель, с этим не поспоришь! – выкрикнула в ответ Анабелла. – Но спать с женщиной и любить ее не одно и то же! Я лишь надеюсь, что твоя Велвет окажется достаточно терпеливой и сумеет тебя этому научить! – Сестра порывисто поднялась со своего места, так что подол ее темного платья взметнулся вверх. – Идем, Иен! Нам необходимо собрать свои вещи, коих немало.

И она вышла из зала, сопровождаемая бледным от страха мужем.

Алекс фыркнул, с грохотом отодвинул стул и тоже поспешил прочь, на глазах у заговорщически переглядывавшихся слуг. Им не терпелось поскорее разнести по всему замку весть, что молодой граф наконец-то решил жениться. Слугам тоже хотелось бы, чтобы выбор их господина пал на девушку из шотландской семьи, но они понимали, что такому старинному роду, как Гордоны из Дан-Брока, свежая кровь тоже не помешает. Известие о женитьбе Александра Гордона наверняка разобьет немало сердец в замке и его окрестностях, ибо молодой граф славился своей любвеобильностью, и свидетельством тому служило немалое количество детишек, очень на него похожих. Слуги гадали, оставит ли он свои пристрастия при супруге, и сошлись во мнении, что граф совершенно не походил на примерного семьянина, способного ограничиться одной женщиной.

Алекс отправился в библиотеку, намереваясь заглянуть в шкатулку с миниатюрами. Интересно, как теперь выглядит его невеста. Да, он держался смело и решительно в разговоре с Анабеллой, хотя, по сути, совсем ничего не знал о маленькой англичанке. В том, что за десять лет он даже не удосужился вспомнить о ней, был виноват лишь он сам. Собственная нервозность приводила Алекса в замешательство, и ему оставалось надеяться, что портреты невесты дадут ему хоть какое-то представление о ее личности.

Непослушными пальцами он порывисто поднял крышку шкатулки. В выстланных черным шелком овальных углублениях покоились небольшие портреты в золоченых рамках. Алекс поднял один и перевернул. На обратной стороне виднелась аккуратная подпись: «Велвет де Мариско 5 лет. 1578 г. от Р. Х.». Алекс снова перевернул миниатюру и вгляделся в лицо изображенной на ней девочки. По-детски пухлые румяные щечки украшали очаровательные ямочки.

Неожиданно для себя Алекс улыбнулся, припомнив, как малышка робко пряталась за материнские юбки. Выманить ее и усадить к себе на колени удалось лишь с помощью большого круглого леденца. Мило пришепетывая, девочка тихо поблагодарила незнакомца, а потом, не сводя с него любопытного взгляда больших ясных глаз, соскользнула с его колен и поспешила к матери. Алекс припомнил, что потом еще видел ее игравшей с многочисленными кузенами и кузинами. Потряхивая шелковистыми кудрями и притопывая пухлой ножкой, девчушка всегда командовала, проявляя при этом недюжинный характер и вместе с тем вызывая умиление. «Вот же маленькая плутовка!» – подумал тогда Алекс.

Вернув портрет на место, молодой человек взял в руки следующую миниатюру и прочитал надпись на ее оборотной стороне. «Велвет де Мариско 6 лет. 1579 г. от Р. Х.». Судя по всему, крошечные изображения девочки были расположены в порядке ее взросления. На портрете девятилетней Велвет стали заметны некоторые изменения во внешности. Детская округлость лица исчезла, а волосы, казавшиеся раньше совсем темными, слегка посветлели, как и глаза.

Алекс поднял верхний слой миниатюр, движимый непреодолимым желанием увидеть портрет, написанный совсем недавно, всего год назад, когда Велвет исполнилось четырнадцать. При взгляде на него, у Алекса перехватило дыхание, а рот помимо его воли открылся. Хотя удивляться было нечему: ведь уже детские изображения Велвет де Мариско свидетельствовали о том, что со временем она превратится в настоящую красавицу. Более всего Алекса поразили волевые черты ее прекрасного лица. Гордое выражение глаз словно бы говорило: «Я знаю себе цену». Вкупе с природной красотой – молочной кожей, нежным румянцем, золотисто-каштановыми волосами и ясными зелеными глазами – оно производило неизгладимое впечатление.

Что же это за девушка? Как бы Алексу хотелось услышать ее голос. Как он меняется, когда она говорит, смеется или… томится от страсти? При мысли об этом щеки Алекса запылали. Образованна ли она? Умелая ли наездница? Любит ли музыку? Внезапно ему ужасно захотелось узнать про нее все, даже то, что пока еще не мог сформулировать. Письма отца и Адама де Мариско не давали ответов на многочисленные вопросы. Складывалось впечатление, что едва помолвка их детей состоялась, друзья утратили всяческий интерес к обсуждению данной темы. Время от времени имя Велвет все же упоминалось, но информации было так мало, что составить о ней впечатление не представлялось возможным.

Алекс едва не застонал от досады. Ну почему за эти десять лет он ни разу не удосужился съездить в Англию? У него появилась бы возможность мало-помалу узнавать Велвет, и, возможно, она влюбилась бы в него, ну или хотя бы прониклась симпатией.

Алекс тряхнул головой, чтобы привести в порядок мысли. Они с Велвет помолвлены, и девушка станет его женой, хочет того или нет: дочь должна исполнять волю отца и беспрекословно подчиняться его требованиям, – и будет безропотно рожать ему наследников и подчиняться его воле. Такова женская доля. Женщин необходимо держать в узде, иначе станут совершенно неуправляемыми. Господь свидетель, его сестра Анабелла живое тому доказательство. Нет, не стоит терзаться из-за того, что все эти годы он игнорировал существование Велвет. Они помолвлены. И этого достаточно.

О, он бывал в Италии и Франции, где мужчины порой выставляли себя полными идиотами из-за любви к женщине, но шотландцы не такие. Женщина была создана Всевышним для услужения мужчине. Ее обязанность рожать детей, чтобы сохранялся род и семейное имя, дарить наслаждение и согревать мужчину в холодные ночи. Мать Алекса, само воплощение покорности, обожала мужа и с радостью исполняла любые просьбы или приказы. Алекс никак не мог взять в толк, почему, имея перед глазами такой пример, его сестра выросла столь упрямой и своевольной. Впрочем, вину за это он возлагал на Иена Гранта. Если бы с первых дней брака его зять приструнил ее и хотя бы пару раз как следует отхлестал жену, Анабелла не вела бы себя столь дерзко.

Алекс не собирался повторять его ошибки. Пусть он сам никогда и не поднимал руку на женщину, но жене сразу же намеревался указать ее место и дать понять, что хозяин в Дан-Броке только один и что в семейной жизни пальма первенства всегда будет принадлежать ему. Он не допустит, чтобы им руководила женщина.

Алекс не сводил с миниатюры взгляда своих янтарных глаз. Черт возьми, да она красавица! На последнем портрете золотисто-каштановые волосы девушки красивыми завитками ниспадали на нежные плечи и многообещающе округлую грудь. Алекс улыбнулся. Красота Велвет оказалась дополнительным бонусом. Он сегодня же напишет письмо Адаму де Мариско и завтра утром отправит с посыльным, а через несколько дней и сам будет готов к путешествию – какой смысл откладывать. В начале мая его невесте исполнится пятнадцать лет. Вообще-то их родители сошлись на том, что свадьба должна состояться летом, после того как Велвет стукнет шестнадцать, но в сложившихся обстоятельствах дату можно изменить. Безвременная кончина отца заставляла Алекса жениться как можно скорее из-за необходимости обзавестись наследником. Пришло время потребовать то, что было обещано ему солнечным летом 1578 года. Алекс самодовольно улыбнулся при мысли, что вскоре его дом украсит своим присутствием прекрасная девушка.

Вокруг башен Дан-Брока кружились последние снежинки, подхваченные порывами резкого ветра, молчаливо празднуя предстоящее торжество.

Тем временем будущую невесту совершенно не радовала уготованная ей судьба. Честно говоря, она совершенно не помнила своего нареченного, ведь была совсем малышкой, когда состоялась их помолвка и последующее празднование этого события. Не сводя исполненного гнева взгляда со своего ошеломленного дяди Конна, младшего брата матери, она громко проклинала крушение своей спокойной и размеренной жизни, вызванное приездом гонца из Дан-Брока.

– Нареченный супруг? Что за нареченный супруг? Я ничего не понимаю, дядя! У меня нет нареченного супруга! – Велвет де Мариско гневно взглянула на лорда Блисса, словно он лично был виноват в охватившем ее смятении.

Эйден Сен-Мишель успокаивающе погладила скрытую под рукавом бархатного камзола руку мужа и тихо предложила:

– Позволь мне, Конн.

Лорд Блисс вздохнул с облегчением, ибо спорить с охваченной гневом Велвет было выше его сил.

– Велвет, дорогая, – мягко начала леди Блисс, – возможно, ты не помнишь данного события, но я хочу попросить тебя напрячь память. Подумай-ка хорошенько. Когда тебе едва исполнилось пять лет, состоялась твоя помолвка с наследником графа Брок-Керна. Он давний друг твоего отца, вот они и решили, что будет просто замечательно, если их семьи породнятся. В то лето твои бабушка и дедушка как раз вернулись из Франции и привезли с собой почти всех твоих родственников. Во время празднования у Уиллоу начались преждевременные роды, и здесь, в Куинс-Молверне, на свет появился твой племянник Генри. Спустя несколько дней малыша крестили. В роли крестного выступил граф Брок-Керн, а тебе позволили нести елей. Неужели не помнишь? Говорят, праздник удался на славу!

– Вы с дядей Конном тогда что, не были женаты, – спросила Велвет, – раз на празднике не присутствовали?

По лицу Эйден пробежала тень, но тотчас же сменилась улыбкой.

– Женаты мы с Конном уже были, но, к сожалению, не смогли попасть на твою помолвку. Обо всем нам рассказала твоя мама. Неужели ты совсем ничего не помнишь?

Сдвинув брови, Велвет задумалась.

– Я помню, как родился Генри. Помню чашу с елеем и бабушку с дедушкой. Но, тетя Эйден, никакой помолвки я не помню! Наверняка это неправда! Мама всегда говорит, что я не выйду замуж без любви!

– Не сомневаюсь, что молодой граф искренне тебя полюбит, дорогая, – вступил в разговор дядя Конн, а его жена закусила губу, чтобы сдержать смех.

– А что, если я не смогу его полюбить! – воскликнула девушка. – Ну почему здесь нет мамы и папы! Они уехали почти два года назад и непременно вскорости вернутся, а до тех пор я замуж не выйду! Впрочем, в любом случае я не стану женой человека, к которому не питаю никаких чувств!

Резко развернувшись, Велвет выбежала из комнаты.

– О господи, – вздохнула Эйден Сен-Мишель. – Не стоило Скай и Адаму оставлять нас так надолго. Что делать, Конн? Если уж твоя племянница вбила что-то себе в голову, переубедить ее никому не удастся, ты прекрасно это знаешь. И что толкнуло ее родителей отправиться в столь длительное путешествие, не дождавшись, когда она обзаведется собственным домом и семьей?

– Это путешествие совсем не входило в их планы, любовь моя. В Индию они отправились по личной просьбе ее величества, чтобы обеспечить Англии возможность открыто торговать с Великим Моголом. Позиции португальцев в Индии прочны, как никогда, а богатства этой страны поистине неисчерпаемы. Почему ими должны пользоваться лишь португальцы и испанцы? Они и так богаты!

– А почему бы не послать представителей какой-нибудь торговой компании? Отчего выбор пал на флот О’Малли?

Эйден живо интересовалась такими делами, поскольку происходила из семьи лондонских торговцев.

– Подозреваю, на то было несколько причин. Небольшая, но в то же время процветающая судоходная компания О’Малли и Смолл никак не связана с именем ее величества и посему не вызовет подозрений у португальцев. К тому же тот факт, что Скай придерживается старинной веры, может дать ей преимущество. Ведь среди обитателей португальских колоний в Индии сильно влияние иезуитов. Им даже удалось стать своими при дворе Великого Могола.

– Но я все равно не понимаю, почему в Индию отправили именно Скай и Адама, – ведь на протяжении последних лет с этой миссией прекрасно справлялся Робби Смолл.

Конн одарил свою очаровательную жену полной любви улыбкой.

– Робби стареет, к тому же моя сестра не выходила в море с тех самых пор, как возвратилась в Англию, хотя до того всегда жила у моря. Вернуться из Франции ей позволили с условием, что она поселится в самом сердце Англии. Наша королева весьма коварна и больше ни за что не допустит, чтобы моя сестра снова стала для нее угрозой. И все же, когда назрела необходимость путешествия в Индию, ее величество настояла, чтобы предприняла его именно Скай. Должно быть, Бесс попросту не может без нее обойтись.

– А мне кажется, королева нарочно поставила во главе экспедиции такую красавицу, да еще благородного происхождения: наверняка решила, что португальцы попросту не воспримут ее всерьез, – заметила Эйден.

– Черт возьми, а ведь ты права! – воскликнул Конн. – Вот уж воистину наша королева и Уильям Сесил хитроумная парочка. Наверняка Скай догадалась об их замыслах, но не стала возражать, ведь ей предстояло снова ощутить под ногами палубу и вдохнуть полной грудью соленый морской воздух. К тому же моя сестра всегда обожала приключения. Одно слово, О’Малли.

– Что бы там ни было, отсутствие Скай оставляет нас один на один с проблемой, возникшей благодаря ее капризной и весьма своенравной дочери, – обреченно проговорила леди Блисс. – Так что же нам делать, Конн?

– Сходи за Велвет, дорогая, а я пока все обдумаю, – предложил ей супруг, наполняя кубок отменным бургундским из погребов замка Аршамбо и опускаясь в большое удобное кресло перед камином.

Лорд Блисс провел своей большой ладонью по волосам и тяжело вздохнул. Два года назад, когда его сестра Скай и ее муж Адам де Мариско попросили его присмотреть за их единственной любимой дочерью, задача не показалась Конну такой уж сложной. Он знал, что избалованная и ужасно упрямая Велвет будет в безопасности в поместье родителей. Большую часть своей жизни она провела здесь, в Куинс-Молверне, если не считать нескольких визитов во Францию, где проводила лето в замке отца Бель-Флер. Конну не было нужды перевозить племянницу в свой дом, поскольку его земли граничили с Куинс-Молверном. За девочкой присматривали леди Сесили, сестра Роберта Смолла, няня и множество слуг, окружавшие ее с самого детства. Все было спокойно до тех пор, пока не доставили это проклятое письмо!

Конн, допив остатки вина, рассеянно вертел в пальцах украшенный драгоценными камнями золотой кубок в попытке решить, что же делать дальше. Конн, урожденный О’Малли, крупный широколицый мужчина с черными точно вороново крыло волосами и зеленовато-серыми глазами, приехал в Англию вместе с сестрой почти пятнадцать лет назад. Самый младший представитель семейства, он оказался достаточно умен, чтобы понять: в Ирландии ему рассчитывать не на что. Не имея за душой ничего, кроме привлекательной внешности, обаяния и острого ума, он прибыл ко двору Елизаветы Тюдор. Как бы то ни было, но этих его качеств хватило, чтобы снискать расположение королевы, поскольку ее величество всегда питала слабость к привлекательным и остроумным мужчинам. Конн был сразу же определен в личную охрану королевы и начал свое восхождение по социальной лестнице. Ту небольшую сумму денег, что получил от каперских набегов своих старших братьев, он вложил в процветающую торговую компанию своей умной и дальновидной сестры Скай и довольно скоро разбогател.

Деньги и должность в личной лейб-гвардии королевы заставили английскую знать забыть о его ирландском происхождении. Королева настолько благоволила Конну, что даже позволяла называть ее фривольным именем Бесс. Будучи обворожительным и плутоватым, он никогда не переступал границ дозволенного. Жертвами чар Конна становились не только юные красавицы, но и умудренные опытом матроны. Подобно большому шмелю он предпочитал перелетать с цветка на цветок и собирать сладкий нектар, не желая при этом делать окончательный выбор.

Излишняя самоуверенность навредила немалому количеству мужчин. Вот и Конн О’Малли внезапно оказался в центре весьма нелицеприятного скандала, в который была втянута благородная леди, две ее дочери-близняшки и жена посла. Осаждаемая оскорбленными мужьями, которые требовали наказать Конна по всей строгости, королева вынуждена была лишить его своей благосклонности, но, чтобы не казаться слишком суровой, одарила любимчика последней милостью: женила на своей подопечной Эйден Сен-Мишель.

Оказавшись при дворе после смерти отца, Эйден исполняла обязанности фрейлины ее величества. Желая подыскать жену для своего любимца, Елизавета Тюдор вспомнила, что принадлежащие Эйден земли граничат с имением Куинс-Молверн, куда была сослана сестра Конна Скай вместе с мужем.

Членов семьи Сен-Мишель никак нельзя было назвать представителями голубой крови, да и на рынке невест их девушки ценились не слишком высоко. Прадедушка Эйден, состоятельный лондонский торговец, оказал в свое время большую услугу Генриху VII и был удостоен за это титула и земель. Спустя три поколения Эйден осталась единственной представительницей своего рода, именно поэтому находившийся на смертном одре лорд Блисс упросил королеву дать будущему жениху его дочери их титул и имя. Королева согласилась, поскольку подобное было не редкостью, а уж для Конна О’Малли такое решение отца Эйден и вовсе оказалось весьма выгодным. В конце концов, О’Малли вокруг слишком уж много, а посему никто даже не заметит, что стало одним меньше. Зато у Конна появится титул.

Эйден Сен-Мишель нельзя было назвать писаной красавицей. Она была выше своих подруг и обладала довольно широкой костью, но, словно для того, чтобы компенсировать эти недостатки, природа наградила ее нежной молочной кожей, медно-рыжими волосами и красивыми серыми глазами. К тому же Эйден получила прекрасное образование и в этом могла посоперничать с собственным супругом. Веселая и открытая, она всем сердцем полюбила Конна О’Малли. Первые годы брака дались им непросто, и все же они вели именно такой образ жизни, о котором всегда мечтал Конн: ни в чем не нуждались и обзавелись замечательными детьми.

Иногда Конна посещала мысль, что их жизнь стала слишком уж комфортной и размеренной. И вот в один из таких моментов он дал согласие присмотреть за племянницей, искренне полагая, что забота о капризной девочке нисколько не нарушит мирного течения их с Эйден жизни, но немного разнообразит. Ну до чего же он был наивен! Как-никак Велвет дочь Скай, а та всегда слыла возмутительницей спокойствия.

Конн поудобнее утроился в кресле. Письмо, адресованное лорду де Мариско, прибыло лишь вчера. Леди Сесили принесла его собственноручно, поскольку, узнав печать Брок-Кернов, сочла, что в нем содержится какая-то важная информация. Эта пожилая дама прекрасно помнила помолвку Велвет десять лет назад и беспокойство Скай по этому поводу. Скай никогда не забывала о собственной помолвке, завершившейся похожим на кошмар браком, и совершенно не желала, чтобы дочь повторила ее печальную судьбу, но Адаму так хотелось породниться с другом, что сдалась. К тому же муж пообещал расторгнуть помолвку, если молодые люди друг другу не понравятся. Чтобы окончательно успокоить жену, он сказал, что Велвет его единственная и горячо любимая дочь. Скай любила мужа, верила ему и знала, что он никогда не причинит вреда их ребенку.

Конн не сразу решился вскрыть не ему адресованное письмо, но Адам наверняка вернется еще не скоро, а содержащаяся в письме информация могла оказаться очень важной. Конн не сомневался, что Адам поймет его правильно, и, сломав печать, быстро пробежал глазами по строчкам. Известие о тяжелой болезни и кончине графа, его жены и младшего сына, ужаснуло настоятельное желание двадцативосьмилетнего Александра как можно скорее жениться на Велвет привело в замешательство. Поскольку он остался последним представителем мужского пола рода из Брок-Керна, ему нужен был наследник. Тон письма показался Конну резким и даже грубоватым.

Ошеломленный таким поворотом событий, Конн тем не менее понял состояние молодого графа, но все же не чувствовал себя вправе принуждать племянницу к браку с фактическим незнакомцем. Мысль, что он не отец Велвет, принесла ему некоторое облегчение. Он знал отношение сестры к данному вопросу, как и то, что Адам не станет принуждать к нежеланному браку свою единственную дочь лишь потому, что когда-то дал обещание собственному другу. Слово Конна в данном случае не имело особого значения, но все же какое-то решение принять следовало.

Молодой граф пообещал приехать в Англию в ближайшие недели. За это время Адам и Скай не успеют вернуться. Жених имел полное право настоять на немедленном бракосочетании, поскольку был официально помолвлен с Велвет. Друзья учли все, кроме одного обстоятельства: юная леди Велвет де Мариско совершенно не желала выходить замуж.

– Дядя Конн? – Девушка беззвучно проскользнула в дверь и уселась на колени к нему, как повелось с самого детства, хотя теперь – при росте пять футов девять дюймов – ее никак не назовешь уже малышкой.

– А, Велвет, детка. Только не пытайся меня умаслить, крошка: пойми, я и сам в затруднительном положении.

– Но я не желаю выходить замуж, дядя Конн! Я хочу остаться в Куинс-Молверне с мамой и папой. – Голос Велвет звучал по-детски трогательно и наивно.

– Все девушки рано или поздно выходят замуж, дорогая. Через неделю тебе исполнится пятнадцать лет, и твоя мама в этом возрасте уже вышла замуж, так что в этом нет ничего страшного.

– Мама ненавидела своего первого мужа! – взорвалась Велвет. – Говорила, что он был отвратительным животным. Вот почему я никогда не выйду замуж за нелюбимого человека, тем более в отсутствие родителей.

Конн развернул племянницу к себе лицом, так чтобы видеть ее глаза. Святые мощи господни! Изумлению его не было предела. Велвет рассуждала как ребенок, хотя выглядела взрослой барышней. И когда она успела превратиться в такую красавицу? Велвет всегда была миленькой, но теперь черты ее прекрасного лица поражали совершенством: изящный овал с высоким лбом и скулами, унаследованный от отца нормандский нос, широко посаженные миндалевидные глаза, напоминавшие цветом прозрачные изумруды, в обрамлении длинных пушистых ресниц.

Конн отметил про себя аккуратный подбородок племянницы и пухлые чувственные губы, также доставшиеся ей от отца, а вот кожа ее была молочно-белой, как у Скай. Ко всему прочему, природа наградила девушку роскошными волосами. Темные в детстве, со временем они приобрели богатый золотисто-каштановый оттенок. Точно такие же волосы были у ее матери и бабушки-француженки. Длинные шелковистые локоны Велвет неизменно вызывали зависть ее многочисленных кузин. Впрочем, Конн пришел к выводу, что, несмотря на наличие множества фамильных черт, племянница не походила на своих родителей.

– Уверен, у твоих родителей и в мыслях не было выдавать тебя замуж против твоей воли. Насколько я помню, в брачном соглашении говорится, что свадьба состоится по достижении тобой шестнадцатилетия. Но графу, потерявшему отца, мать и брата, необходимо жениться как можно быстрее, чтобы обзавестись наследником, – пояснил Конн.

– Жениться? Обзавестись наследником? Дядя, но я ведь даже еще не была представлена королеве, а мама, я знаю, хотела, чтобы я провела некоторое время при дворе, прежде чем выйду замуж. За всю свою жизнь я нигде не была и ничего не видела! Все мое детство прошло здесь, в Куинс-Молверне, Бель-Флере или в замке Аршамбо, принадлежащем бабушке и дедушке. Моя светская жизнь состояла лишь из семейных торжеств. Я никогда не бывала в Лондоне и не видела Парижа, так что не согласна ни на какое замужество! Дикий шотландец увезет меня в свою холодную сырую страну, чтобы запереть в ужасном промозглом замке, и принудит рожать ему детей! Никуда я не поеду! Не бывать этому! Вы не можете позволить ему забрать меня! Мы должны дождаться возвращения родителей. Уверена, они вернутся совсем скоро! – В сорвавшемся голосе Велвет послышались нотки отчаяния.

Конн прекрасно понимал ее чувства. Родители всегда тщательно оберегали свою горячо любимую дочь, само ее появление на свет казалось им настоящим чудом, и до своего отъезда ни Скай, ни Адам ни на минуту не выпускали ее из поля зрения.

– Мы все объясним графу, когда он прибудет в Куинс-Молверн. Уверен, он нас поймет и проявит благоразумие, – пообещал лорд Блисс в надежде, что окажется прав.

Велвет поцеловала дядю в гладко выбритую щеку и соскользнула с его колен. Несмотря на кажущуюся покорность, она не собиралась сидеть сложа руки, отдавшись на волю судьбе. Ясно же, что граф непременно настоит на немедленной свадьбе, если она позволит принимать решение ему. Велвет, замечала, как поглядывают на нее мужчины, и неожиданно появившийся в ее жизни жених наверняка ничем не лучше. Ну нет, ее не проведешь! Она ведь знает, что мужчины считают женщин своей собственностью.

– Я не выйду замуж, – упрямо пробормотала она себе под нос. – Во всяком случае, до тех пор, пока не полюблю!

Велвет озорно улыбнулась, и дядюшка Конн явно испытал облегчение, наивно решив, будто все уладил. Славной старой леди Сесили, считавшей Велвет ангелом во плоти, и в голову бы не пришло, что ее любимица может превратиться в настоящего дьяволенка. Девушка была уверена, что в ближайшие несколько дней никто ее не потревожит, так что у нее достаточно времени, чтобы привести в исполнение план, который вынашивала с того самого момента, как узнала о предстоящем визите графа Брок-Керна.

Велвет всегда была очень близка со своей сестрой Дейдрой, несмотря на то что та старше на целых шесть лет. Дейдра и ее муж лорд Блэкторн жили всего в нескольких милях от ее дома, в Блэкторн-Прайори. В начале мая супруги должны были принимать у себя королеву, начинавшую свое ежегодное летнее путешествие по стране. Велвет не помнила, чтобы когда-то видела королеву, хотя Елизавета Тюдор была одной из ее крестных, в то время как второй была королева Франции Марго.

На протяжении нескольких месяцев Дейдра обещала, что позволит сестре взглянуть одним глазком на королеву, когда та будет гостить в Блэкторн-Прайори. Так что Велвет вознамерилась познакомиться с королевой и стать одной из ее фрейлин. Граф Брок-Керн наверняка не пойдет против воли ее величества и не осмелится забрать ее фрейлину без монаршего благословения. К тому же Велвет знала отношение королевы к мужчинам, похищающим ее служанок. Девушка тихонько засмеялась, довольная собственной сообразительностью. Рядом с королевой она будет в безопасности, а тем временем вернутся ее родители, и вопрос с помолвкой будет решен.

– Я собираюсь проехаться в Блэкторн-Прайори и взглянуть на ее величество, – объявила Велвет леди Сесили утром первого мая, когда та вернулась из сада, где собирала цветы, все еще блестевшие от росы. – Возможно, еще помогу сестре, у которой наверняка дел невпроворот.

– Какая же ты замечательная, детка моя! – всплеснула руками пожилая леди. – Но разве ты забыла, что сегодня день твоего рождения? Ты действительно хочешь посвятить его приготовлениям к встрече королевы?

– Дейдра опять беременна, леди Сесили. В последнее время она очень устает, и я уверена, что моя помощь будет весьма кстати. Кроме того, мне действительно очень хочется увидеть королеву. Я никогда с ней не встречалась, а ведь мне уже пятнадцать лет!

– Что ж, тогда поезжай, дитя мое, посмотри на Бесс Тюдор, – улыбнулась пожилая леди. – Поскольку твои родители все еще в отъезде, веселого праздника по случаю дня рождения все равно не получится.

Велвет едва не завизжала от радости, оседлав коня, чтобы преодолеть несколько миль до Блэкторн-Прайори. До поместья сестры она добралась без происшествий и, соскользнув с коня, беззаботно бросила поводья услужливо подбежавшему груму.

В доме царил настоящий хаос, и в центре всего этого стояла с несчастным изнуренным видом Дейдра Блейкли, леди Блэкторн. Ее щеки лихорадочно пылали, волосы выбились из прически и торчали во все стороны.

При виде младшей сестры в голубых глазах хозяйки дома вспыхнула радость, и сердце Велвет на мгновение сжалось: Дейдра так напоминала мать.

– Велвет, малышка, слава богу, ты приехала! Я просто не знаю, за что браться, а королева должна прибыть уже к двум часам! – в отчаянии воскликнула Дейдра.

Велвет порывисто обняла сестру.

– Я приехала на помощь, сестренка. Только скажи, что нужно делать.

Стройная Дейдра с заметно выдающимся животом тяжело опустилась в кресло.

– Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. Я никогда раньше не принимала у себя королеву. Даже не представляю, откуда она узнала про Блэкторн-Прайори, но ее секретарь прислал письмо, в котором говорилось, что ее величество услышала про наши прекрасные сады и желает на них взглянуть. От кого она услышала про сады? Из нашей семьи никто, кроме Робина, не появляется при дворе, да и он отошел от этого после смерти Элисон. Хотя сомневаюсь, что Робин упоминал при королеве о наших садах – наш брат такими вещами не интересуется.

– Не стоит так суетиться, Дейдра. Своим визитом королева оказывает вам с Джоном честь. Ведь она далеко не часто выезжает в Вустершир.

– Лучше бы она вообще не забиралась в такую даль! – с раздражением воскликнула Дейдра. – Ты хотя бы представляешь, сколько стоит развлечь королеву? Хотя нет, откуда тебе это знать? Ты же еще совсем ребенок!

– Жаль, что этого не понимает мой нареченный жених из Шотландии, – пробормотала Велвет, но старшая сестра ее не услышала, поглощенная собственными проблемами.

– Визит королевы и ее свиты стоил нам целого состояния. Конечно же, Джон написал инспектору ее величества сэру Джеймсу Крофту, что мы не сможем принять у себя весь двор: наше поместье попросту слишком мало, чтобы разместить всех этих людей. И знаешь, что он ответил? Что ее величество возьмет с собой в дом лишь пятьдесят человек, а остальная ее свита разместится в шатрах на лужайках перед домом! Ты представляешь, во что превратятся наши лужайки после того, как по ним пройдут пять сотен человек со своими конями и набитыми поклажей каретами? Нам потребуется лет пять, чтобы вернуть им былую красоту! – Она энергично затрясла головой. – Нет, я совсем не хочу показаться негостеприимной, Велвет, но что мы получим взамен, кроме долгов и возможности всем рассказывать, что ее величество ночевала в розовой спальне, которую мы, естественно, просто обязаны будем переименовать в спальню королевы? При этом она даже не будет спать в нашей постели, поскольку всегда путешествует со своей собственной и не соглашается ни на какую другую.

Велвет слушала сестру со все возрастающим изумлением, потому что никогда не видела ее такой. Дейдра всегда считалась самой спокойной и беззаботной из дочерей и никогда не беспокоилась по пустякам, как Уиллоу или она сама.

– Все это выше моих сил, – продолжала причитать Дейдра. – Наверняка у нас не хватит ни еды, ни напитков, чтобы прокормить такую орду. Мы непременно опозоримся, можно не сомневаться.

С каждой минутой сестра нервничала все сильнее, и Велвет попросила, чтобы успокоить ее:

– Расскажи лучше, что ты уже успела сделать.

– Весь дом перевернули вверх дном, – начала Дейдра. – Розовую спальню полностью переделали. Лишь Небесам ведомо, где я размещу остальных гостей! Слава Всевышнему, они останутся всего на одну ночь. Святые мощи господни! Мне остается лишь надеяться, что у нас хватит еды для всей этой оравы!

– Что у вас есть?

Дейдра сдвинула брови, припоминая.

– Шесть дюжин бочонков с устрицами, засыпанных льдом, двадцать четыре молочных поросенка, три кабана, речная форель, двенадцать бараньих ног, дюжина говяжьих туш, по полдюжны косуль и оленей, две дюжины окороков, пять сотен пирожков с начинкой из жаворонков, каплуны в имбирном соусе, по меньше мере три дюжины гусей, фаршированные утки, пироги с голубиным мясом и крольчатиной – и тех, и других по сотне штук. Для нас готовят в каждом доме по соседству. – Дейдра на мгновение замолчала, чтобы перевести дыхание. – Кроме того, мы приготовили блюда с молодым латуком, кресс-салатом, редисом и зеленым луком. Мы так же поставим на столы артишоки в белом вине и глазированную медом морковь. А хлеба у нас столько, что можно накормить целую армию! На десерт подадут фигурное желе, марципан всевозможных расцветок, пирожные с яблоками, персиками, абрикосами и сливами, сладкий заварной крем и первую в этом сезоне клубнику со взбитыми сливками! – торжествующе закончила Дейдра, потом, помолчав, с беспокойством спросила: – Как думаешь, этого хватит?

– Выглядит не слишком изысканно, но, думаю, сойдет, – поддразнила сестру Велвет. – А про вино ты не забыла?

– Нет, конечно. У нас в погребах хранится по две сотни бочонков белого и красного вина из Аршамбо – да благословит Господь твоих деда и бабку! – и сотня бочек девонского сидра, что прислал из Линмута Робин. Ну и, конечно, наш собственный октябрьский эль.

– Ну и ну, – протянула Велвет, – если твои гости не лопнут от обжорства, то уж наверняка потонут в вине!

– О, как бы я хотела, чтобы мама была здесь, а не в Индии! – заломила руки Дейдра.

– Она тебе не нужна, сестренка. Ведь ты подготовилась к встрече королевы точно так же, как это сделала бы она.

– О, Велвет, что бы я без тебя делала, малышка! Ты же останешься на ночь, верно?

Сердце девушки на мгновение замерло в груди.

– Но где же ты меня разместишь? Мне ужасно хочется увидеть королеву. Давай я просто взгляну на нее из-за спин слуг, а потом вернусь домой.

– Нет, ты должна остаться со мной, без тебя я не справлюсь. Особенно в моем нынешнем положении. А переночевать ты можешь в моей гардеробной.

– Кого это ты собираешься уложить спать в гардеробной? – прогремел голос Джона Блейкли, появившегося на пороге залитой утренним солнцем гостиной, где расположились сестры.

– Велвет, – ответила Дейдра. – Я хочу, чтобы она погостила у нас во время визита королевы, Джон.

– Да ради бога, дорогая, – ответствовал лорд Блэкторн, наклоняясь, чтобы поцеловать супругу в лоб. – Насколько я помню, ее величество крестная твоей сестры, так что им не помешает наконец познакомиться. – Джон подошел к столу и наполнил кубок вином из хрустального графина. – К тому же полезно иметь своего человека при дворе.

– Благодарю вас, милорд, и надеюсь, что вы правы, – с притворной застенчивостью произнесла Велвет, приседая перед зятем в реверансе.

Лорд Блэкторн широко улыбнулся в ответ и, глядя на девушку поверх головы жены, заговорщически подмигнул. Святые мощи господни! Сердце Велвет едва не ушло в пятки. Неужели он что-то заподозрил? Но нет, он не может знать о ее планах. Ну конечно, не может!

– Когда вы ожидаете приезда графа в Куинс-Молверн?

Вопрос зятя заставил ее забеспокоиться еще сильнее.

– В письме говорится, что это дело нескольких недель, милорд. Точной даты он не назвал, что довольно беспечно с его стороны.

– Что ж, надеюсь, в ближайшие два дня этого не случится, так что ты сможешь погостить у нас в Блэкторн-Прайори. Да и Дейдре твое присутствие совсем не помешает. – Джон переключил внимание на жену. – Идем, дорогая, я хочу, чтобы ты немного отдохнула перед встречей наших монарших гостей. Я лично проверил, как идут приготовления, и ты, как всегда, оказалась на высоте. Ты прекрасная жена, Дейдра.

– Вот видишь! – Лицо Велвет осветила торжествующая улыбка. – Не об этом ли я тебе говорила, глупая гусыня?

Дейдра покраснела от удовольствия, а потом обратилась к сестре:

– Нужно послать грума в Куинс-Молверн за подходящим нарядом для тебя, Велвет. – Она тяжело поднялась с кресла: седьмой месяц беременности давал о себе знать. – Да, пожалуй, мне действительно лучше прилечь.

Лорд Блэкторн проводил жену в ее покои, а Велвет написала записку леди Сесили и, отправив ее в Куинс-Молверн с одним из конюхов, опустилась в кресло, чтобы в полной мере насладиться собственным торжеством. Девушка совершенно не испытывала угрызений совести из-за того, что решила использовать в своих целях ничего не подозревающую сестру. Кто-то должен взять ситуацию в свои руки, а дядя Конн, судя по всему, совершенно на это не способен. Велвет не покидало ощущение, что она, несмотря на все свои логически обоснованные протесты, все же может оказаться замужем за самоуверенным графом Брок-Керном еще до приезда родителей. А когда те все же возвратятся домой, будет уже поздно. Велвет остро нуждалась в могущественном покровителе. А кто может быть могущественнее королевы Англии? Девушка самодовольно улыбнулась собственным мыслям.

– А, я сразу понял, что ты что-то задумала, – произнес лорд Блэкторн, вновь появляясь на пороге гостиной.

– Это все ваше воображение, милорд, – поспешно возразила Велвет.

– Нет, дорогая, ничего я не вообразил. Надеюсь, ты не собираешься впутывать королеву в историю со своим замужеством. Елизавета Тюдор всегда считала, что нужно беспрекословно подчиняться родителям и непременно исполнять заключенные соглашения. – Лорд Блэкторн внимательно посмотрел на свояченицу, но лицо девушки оставалось совершенно бесстрастным.

– Джон, должно быть, вы считаете меня невероятно испорченной и невоспитанной, коль предполагаете, что я могу втянуть ее величество в семейное дело, – едко заметила Велвет. – Я не собиралась обсуждать свое замужество с королевой, а в Блэкторн-Прайори приехала, чтобы помочь Дейдре чем смогу. И позвольте напомнить вам, что сестра еще несколько месяцев назад обещала, что я смогу приехать и взглянуть на королеву, если та решит остановиться в вашем поместье. Если же вы полагаете, что я появилась здесь, чтобы оказаться в центре скандала, то, пожалуй, сообщу Дейдре, что у меня разболелась голова, и отправлюсь домой.

Лорд Блэкторн не мог отделаться от ощущения, что его юная свояченица вынашивает в голове какой-то план. Но Велвет никогда не была лгуньей, и если сказала, что не станет обсуждать с королевой своей замужество, то ему оставалось лишь поверить ей на слово.

– Нет, дитя мое, останься. Я просто не хочу оказаться втянутым в семейные скандалы, как не хочу и поссориться с твоими родителями. Ведь тебе известно, что когда-то они считали меня неподходящей парой для Дейдры.

От этих слов Велвет ощутила некоторое чувство вины. Ее семья переехала в Куинс-Молверн, когда ей едва исполнилось два года. Дейдре было восемь, а Джону Блейкли – двадцать восемь. Тогда его первая жена, жизнь с которой напоминала сущий ад, была все еще жива. Мария Блейкли лишилась рассудка после того, как спустя десять месяцев после свадьбы их единственный ребенок появился на свет мертвым. Целых восемь лет потом она просидела в собственной спальне: постоянно что-то бормотала, беспрерывно плакала, – и никаких признаков выздоровления.

Поначалу лорд Блэкторн привязался к Дейдре потому, что его мертворожденная дочь была бы ее ровесницей. Жизнь самой девушки была не слишком сладкой, но когда все наладилось, она, почти не знавшая отца, внезапно обнаружила, что обзавелась сразу двумя. Адам де Мариско относился к падчерице с теплом и любовью, хотя и не мог скрыть, что свет в окошке для него Велвет, единственный ребенок. Не окажись рядом Джона Блейкли, жизнь Дейдры была бы куда безрадостнее. Они оба так и не поняли, в какой момент его любовь переросла из отеческой в страстную, а ее – из детской в серьезную и чувственную.

Мария Блейкли утопилась в местном озере, когда Дейдре исполнилось тринадцать лет. Спустя год и день после этого события лорд Блэкторн сделал девушке предложение, и та с радостью его приняла.

Только вот родителям Дейдры перспектива подобного брака пришлась совсем не по душе, и они отказались благословить влюбленных, поскольку считали Джона Блейкли слишком старым для Дейдры, но сгоравший от любви лорд Блэкторн в отчаянии молил их передумать. Дейдра сохла от тоски и с рыданиями отвергала предложения руки и сердца всех завидных женихов, которые к ней сватались. В конце концов настойчивость влюбленных победила, и они сочетались браком спустя четыре месяца после шестнадцатого дня рождения невесты. Еще некоторое время Скай и Адам де Мариско переживали, что их дочь несчастлива в браке, и лишь незадолго до своего отъезда наконец убедились, что Джон Блейкли – самый что ни на есть подходящий муж для их нежной и тихой Дейдры.

– Клянусь вам, Джон, что не доставлю никаких хлопот, – пообещала Велвет.

– Тогда ступай к сестре, дитя мое. Она слишком взволнована, чтобы заснуть, но прилечь все же согласилась.

Стараясь держать себя в руках, Велвет спокойно вышла из комнаты и поспешила в покои сестры. К ее облегчению, Дейдра все же задремала, и Велвет расположилась в гардеробной. Мама и папа наверняка не рассердятся на нее за отказ спешно выйти замуж за шотландского графа. В конце концов, она не говорила, что не намерена выполнять условия соглашения, а всего лишь хотела получше узнать своего суженого и дождаться возвращения родителей из путешествия, прежде чем принять окончательное решение. Не так уж много она просит, вопреки мнению дяди и зятя.

Велвет прикрыла глаза и задремала, а разбудила ее служанка, которая принесла ей одежду.

– Что, уже пора?

– Да, госпожа. Лодема приготовила ванну для вас и миледи.

Велвет поднялась, и служанка помогла ей раздеться. Дейдра уже плескалась в дубовой лохани возле камина со счастливой улыбкой на лице, пока вокруг нее суетилась Лодема, ее бесконечно преданная служанка, сварливо приговаривая:

– Надумали купаться в вашем-то положении. Не слишком это полезно, миледи, вот что я вам скажу.

– Глупости! – Отдых вернул Дейдре уверенность и хорошее настроение, и она крикнула младшей сестре: – Поспеши, Велвет, иначе вода остынет!

Велвет робко вышла из гардеробной, смущаясь собственной наготы, быстро забралась в лохань и зажмурилась от удовольствия.

– Левкой! О, Дейдра, ты не забыла!

– Гиацинты для меня и левкой для тебя. Конечно же, я не забыла. На мой двенадцатый день рождения мама подарила мне собственный аромат. Узнав об этом, ты плакала до тех пор, пока она не выбрала аромат и для тебя, хотя ты и была еще слишком мала, чтобы пользоваться духами.

Велвет захихикала.

– Я помню. Просто мне хотелось во всем походить на старшую сестру, а значит, и у меня должен быть собственный аромат.

– Глупости! – решительно возразила Дейдра. – Все дело в том, что ты была слишком избалованной, сестренка, и с тех пор ничего не изменилось! Но не сойти мне с этого места, если природа не наделила тебя изрядной долей очарования. Мне еще не приходилось видеть, чтобы кто-то умел так убеждать, как ты.

– Вы собираетесь принимать королеву в одной сорочке, миледи? Ведь если вы сейчас же не вылезете из ванны, одеться во что-то другое у вас попросту не останется времени! – проворчала Лодема и, когда Велвет снова захихикала, бросила на нее уничижительный взгляд. – А что до вас, госпожа, то мойтесь-ка поживее, иначе тоже отправитесь вслед за сестрой в одной сорочке! Пошевеливайтесь! Обе!

Сестры закончили купаться и вылезли из своих ванн, чтобы горничные могли их насухо вытереть и напудрить. Велвет быстро натянула шелковое нижнее белье, не желая стоять обнаженной перед незнакомыми служанками. Бросив взгляд на выпирающий живот Дейдры, она подумала, что даже в таком виде ее сестра оставалась самой красивой женщиной на свете и почти точной копией их матери.

Принесли платья. Сестры выбрали бархат, поскольку день выдался довольно прохладным. Дейдре достался наряд глубокого рубинового оттенка с нижней юбкой из белоснежного атласа, расшитого серебром. Этот же белый атлас выглядывал из прорезей пышных рукавов-буфов. Шею Дейдры украшала нить превосходного жемчуга, к которой был прикреплен крупный рубин в форме сердца. В ушах хозяйки дома покачивались серьги из грушевидных жемчужин, прикрепленных к основе, выложенной крошечными рубинами. Ее черные как смоль волосы служанка собрала в простой пучок у основания шеи и закрепила украшенными драгоценными камнями шпильками. На тонких пальцах Дейдры красовалось несколько изящных колец.

Фасон платья Велвет с элегантной юбкой-колоколом был почти таким же, как у сестры. Из-под роскошного бархата цвета сочной хвои выглядывала атласная нижняя юбка более светлого оттенка, расшитая золотыми узорами. Из прорезей в рукавах виднелась золотистая парча. Это единственное модное платье в своем гардеробе Велвет получила в подарок ко дню рождения от дяди и тети. Восхитительные золотисто-каштановые волосы девушки ниспадали на плечи блестящими тугими локонами, а шею ее украшала простая золотая цепочка с медальоном в форме сердечка, украшенным изящной резьбой.

Дейдра одолжила сестре прелестные сережки из жемчуга, поскольку у той в силу юного возраста почти не было драгоценностей. Критически окинув взглядом юную леди, Лодема приказала одной из служанок принести из вазы две распустившиеся ярко-желтые розы, связала зеленой ленточкой и, закрепив их на прическе девушки, коротко кивнула:

– Ну вот, теперь вы нас не посрамите.

Сестры поспешили вниз, где их поджидал лорд Блэкторн. Велвет ощутила себя лишней, когда старшая сестра любовно смахнула невидимую соринку с рукава темно-синего камзола своего улыбающегося мужа. Джон выглядел великолепно: красивый мужчина в самом расцвете сил, выше жены на целую голову, с ладной фигурой, хотя и не плотной. Свои темно-каштановые волосы, кое-где посеребренные сединой, он коротко подстригал. Аристократическое лицо с прямым носом и тонкими губами украшали широко расставленные светло-голубые глаза. Эти довольно суровые черты смягчала обаятельная улыбка. Сэр Джон очень любил и ценил хорошую шутку.

Род Джона Блейкли владел Блэкторн-Прайори еще со времен Вильгельма Завоевателя. Старинный монастырь с прилегающими к нему землями был пожалован благородному дворянину, отбившему его у взбунтовавшихся саксонских монахов. Звали того дворянина Сьюр Блейкли. Все Блейкли были истинными англичанами, преданными своей родине и самоотверженно ее защищавшими. Они сражались за Англию под предводительством Ричарда I и Черного Принца Эдварда, но при этом никогда не вращались при дворе и не интересовались политикой. В этом состояло их спасение.

Ни один из английских монархов не посещал отдаленный монастырь до тех пор, пока королева Елизавета не узнала – одному богу ведомо как – о прекрасных садах Блэктрон-Прайори, о которых знали лишь немногочисленные соседи. За садами, начало которым было положено около двух веков назад, тщательно и любовно ухаживали, и каждая очередная хозяйка поместья привносила что-то новое. Дейдра, как и ее покойная бабка О’Малли, обожала розы, и в розарии выращивалось множество различных сортов. Однако сады славились не только своими розами, но и другими цветами, довольно редкими в Англии: например, персидскими и турецкими тюльпанами, луковицы которых были вывезены с Востока на кораблях флотилии О’Малли. Здесь так же располагался хитроумный самшитовый лабиринт, а королева была известна своей любовью к лабиринтам. Сейчас сад пестрел всеми красками радуги, ибо здесь пышным цветом расцвели поздние тюльпаны, нарциссы, примулы и водосбор. Королева останется довольна.

Внезапно на тщательно посыпанную гравием подъездную аллею выбежал босоногий сынишка главного садовника с воплями:

– Едут! Едут!

– Прочь с дороги, глупец! Прочь с дороги! – выкрикнул суетливый мажордом, и мальчишка поспешно отскочил на зеленую лужайку, отпустив при этом какую-то непристойность в его адрес.

Младшие служанки, выстроившиеся в ряд по старшинству, тихонько захихикали, однако строгий взгляд экономки заставил их угомониться. Весь обслуживающий персонал поместья, начиная от старших слуг и заканчивая мальчишками-прислужниками, получил строгий приказ тщательно вымыться, и теперь стоял, наряженный в чистое платье, в ожидании прибытия королевы и ее свиты.

Некоторое время не было слышно ни звука: казалось, даже птицы примолкли, – но потом ветерок донес приглушенный звон бубенчиков и громкие голоса. Слуги заметно напряглись и вытянули шеи, чтобы как можно скорее увидеть приближающуюся процессию. Наконец, точно по волшебству, из-за поворота появилась Елизавета Тюдор, сопровождаемая многочисленной свитой, и ожидающие дружно испустили вздох восхищения.

Первый всадник гарцевал на прекрасном гнедом мерине с церемониальным мечом в руках. За ним следовала королева верхом на великолепном ослепительно-белом жеребце, сопровождаемая графом Эссексом, королевским шталмейстером. Он ехал рядом со своей госпожой на невероятной красоты черном мерине и во исполнение своих прямых обязанностей держал уздечку ее коня. Королеву окружала охрана. Следом ехал главный казначей, лорд-канцлер и другие должностные лица: сэр Фрэнсис Ноллис – любимый кузен королевы, лорд Хандстон – главный королевский камергер, сэр Джеймс Крофтс – королевский инспектор, лакеи, слуги и, конечно же, королевский двор.

Наряд королевы был верхом изящества и соответствовал последним веяниям моды. Подол черного бархатного платья, полы которого расходились в стороны, был расшит крошечными жемчужинами. Ряды жемчужин перемежались с алыми шелковыми бантами, украшенными бусинами из черного янтаря и черными бантами с россыпью гранатов. Точно так же были украшены валики на плечах королевы и сужавшийся книзу корсаж, который к тому же венчал большой бант из алого шелка со свисавшей с него жемчужиной в форме слезы. Из-под бархатного чехла выглядывала атласная юбка, отороченная кружевом. Точно такой же белый атлас виднелся в прорезях рукавов. Шею королевы обнимал гофрированный круглый воротник, с нижнего края которого свисало восемь рядов жемчужин, спускавшихся, подобно каплям дождя, на расшитый веселыми бантиками рубинового цвета лиф. Голову королевы венчал ярко-рыжий парик, на котором покоилась круглая шляпка из черного бархата. Закрепленные яркой рубиновой брошью перья развевались на ветру. Сжимавшие уздечку руки королевы были затянуты в надушенные перчатки из белой кожи, расшитые жемчугом, агатами и янтарем.

Вокруг Елизаветы Тюдор ехала на горячих гарцующих лошадях разодетая в пух и прах свита. Роскошные пестрые наряды дам и джентльменов словно бы подчеркивали изящество облачения королевы. По обе руки от ее величество ехали ярко одетые всадники – сэр Уолтер Рейли и молодой Эссекс. Рейли исполнял роль капитана королевской гвардии и личного телохранителя Елизаветы. Эссекс – королевский шталмейстер – занимал пост, когда-то принадлежавший его отчиму Роберту Дадли, графу Лестеру. Дадли был некогда близким другом королевы, но утратил ее расположение из-за своей женитьбы на ее кузине Летиции Ноллис. И все же, несмотря на это, Елизавета по-прежнему питала к нему теплые чувства.

Когда всадники остановились возле дома, лорд Блэкторн выступил вперед, чтобы помочь королеве спуститься с лошади, а потом преклонил перед ней колено, выказывая свое глубочайшее почтение. Дейдра и Велвет присели в глубоком реверансе.

– Более очаровательных пташек я еще не встречал, – вполголоса обратился граф Эссекс к сэру Рейли. – Думаешь, они сестры?

Заметив, как напряглась королева, услышав слова графа, Рейли ничего не ответил, хотя и, улыбнувшись Эссексу, одобрительно провел пальцем по усам.

– Добро пожаловать в Блэкторн-Прайори, ваше величество, – произнес с поклоном Джон Блейкли. – Не знаю, чем мы заслужили такую честь, мадам, но надеюсь, что вы останетесь довольны пребыванием в нашем доме.

Он подал знак старшему конюху, и тот подвел к хозяину превосходную арабскую кобылу редкой бледно-золотистой масти. На ее спине покоилось серебряное седло, расшитое жемчугом, топазами, голубыми цирконами, рубинами и мелкими бриллиантами. Уздечка тоже была отлита из серебра.

– Примите в дар, мадам, в знак нашей преданности и огромного восхищения. Мне несказанно повезло жить во времена вашего правления, – сказал Джон Блейкли.

Королева окинула опытным взглядом кобылу и ее убранство, и на душе у нее потеплело от столь неожиданной щедрости хозяина поместья. Его велеречивость тоже доставила ей удовольствие, поскольку, она верила, слова его шли от сердца. Ведь это придворные надеялись с помощью лести заполучить какие-нибудь очередные блага, а лорду Блейкли это ни к чему.

Королева благосклонно протянула руку для поцелуя:

– Благодарим вас за такой прекрасный подарок, милорд.

Джон Блейкли коснулся губами перчатки королевы.

– Моя супруга прекрасно управляется с животными, и эту кобылу дрессировала самолично. Вы увидите, насколько она хороша в галопе и прыжках. Кажется, будто сам Господь Бог создал ее для единственной цели – охоты. Именно поэтому я выбрал именно ее.

Елизавета Тюдор улыбнулась – ничто на свете не доставляло ей такого удовольствия, как охота.

– Познакомьте меня с членами вашей семьи, лорд Блэкторн! – потребовала королева. – Мне очень хочется взглянуть на леди, столь умело объезжающую лошадей.

Джон Блейкли взял Дейдру под руку и подвел к королеве.

– Познакомьтесь с моей женой Дейдрой, ваше величество.

Дейдра вновь присела в реверансе.

– Святые мощи господни! – воскликнула Елизавета Тюдор, внимательно всматриваясь в лицо леди Блэкторн. – Вы же дочь Скай О’Малли, верно?

– Да, и лорда Берка, – присела в реверансе Дейдра, – но я совсем не помню своего отца, мадам. Он умер, когда я была совсем малышкой. Позвольте представить вам мою младшую сестру Велвет де Мариско.

Девушка выступила вперед и тоже присела в элегантном реверансе, смиренно опустив глаза.

Королева изящной рукой, затянутой в перчатку, мягко взяла ее за подбородок.

– Поднимись, дорогое дитя, и позволь мне взглянуть на тебя. Какая же ты хорошенькая! Последний раз я видела тебя совсем крохой, но ты, должно быть, этого не помнишь. Сколько тебе лет, Велвет де Мариско?

– Сегодня исполнилось пятнадцать, ваше величество, – прозвучал нежный голосок.

– Сегодня? – воскликнула королева. – Сегодня день твоего рождения?

– Да, ваше величество. Я бы могла сейчас быть королевой торжества в нашей деревне, но предпочла приехать сюда, чтобы увидеть вас. – Эти слова прозвучали столь бесхитростно, что Елизавета Тюдор улыбнулась.

– В таком случае мы должны преподнести тебе подарок, дитя мое. Я все-таки твоя крестная, Велвет де Мариско. До твоего рождения я была ужасно зла на твоих родителей: ведь они не испросили моего позволения на брак, – но твоя умная мать смогла меня задобрить, упросив стать твоей крестной, хотя я до сих пор не знала точной даты твоего рождения. Скажи мне, дорогая, что тебе подарить?

Вопрос королевы так ошеломил Велвет, что глаза ее стали огромными как блюдца, что очень развеселило королеву.

Похоже, судьба сама давала в руки девушке шанс, о каком она не смела даже и мечтать. Теперь ей не придется думать, как подольститься к королеве, и все же действовать нужно умно и решительно. Велвет прижала руки к щекам и выдохнула:

– Мадам, моя дорогая королева, я и помыслить о подобном не могла.

Елизавета Тюдор улыбнулась и, добродушно потрепав девушку по щеке, незлобиво поддразнила:

– В разумных пределах, конечно. Помни, я всего лишь королева Англии.

Велвет постаралась успокоиться и с обожанием посмотрела на ее величество.

– Мадам, у меня есть почти все, что только можно пожелать: родители всегда были очень щедры, так что я ни в чем не испытываю нужды, – но я всегда мечтала служить вам в качестве одной из фрейлин. Сможете ли вы исполнить мою мечту, мадам? Если вы действительно хотите сделать мне подарок, подарите счастье служить вам.

Лорд Блэкторн успел сжать руку жены, чтобы предостеречь от необдуманных слов. Хитрость свяченицы не могла не восхищать: она и данного ему обещания не нарушила, но и все равно добилась своего.

– Милое дитя! – воскликнула королева и так широко улыбнулась, что все ее лицо прорезали мелкие морщинки.

По традиции королеве прислуживали восемнадцать фрейлин: четыре смотрительницы королевской спальни – самые старшие по возрасту, замужние женщины с титулами; восемь смотрительниц королевских апартаментов – также замужние и благородного происхождения; а еще шесть фрейлин – девушек из хороших семей, амбициозные родители которых были уверены, что служение ее величеству повысит их значимость на рынке невест. Эти восемнадцать прислужниц присматривали за гардеробом королевы, ее меню и за всем, что происходило в ее личных покоях. Они были ее самыми близкими компаньонками.

Должность фрейлины считалась весьма престижной, и при других обстоятельствах королеве пришлось бы отказать своей крестнице, поскольку вакансий никогда не было, но по случайному стечению обстоятельств одна из фрейлин совсем недавно родила ребенка прямо в своей спальне. Разгневанная королева заключила мать и дитя в Тауэр вместе с несчастным отцом семейства. То обстоятельство, что молодые люди тайно обвенчались еще год назад, ничуть не смягчило гнева ее величества. Родители молодоженов сразу же впали в немилость за то, что умудрились вырастить таких дерзких и непослушных наследников.

Претендентки на столь привлекательную должность, которой провинившаяся особа тотчас же лишилась, нашлись бы немедленно, но королеву столь возмутило происшествие, ставшее, как на считала, закономерным результатом падения нравов в среде ее приближенных, что никто не смел поднимать данный вопрос. И вот теперь это милое и неиспорченное дитя просит подарить ей возможность послужить своей королеве. И все же Елизавета Тюдор не позволила сентиментальности взять верх над комичностью сложившейся ситуации. Эта девочка – дочь Скай О’Малли, возмутительной гордячки и бунтарки, высокомерной непокорной упрямицы, которая осмеливалась перечить самой королеве, имела наглость торговаться с ней, а два года назад отвергла предложение взять под опеку принцессу. Какая удивительная ирония судьбы!

– Конечно же, ты можешь стать одной из моих фрейлин, Велвет де Мариско! – широко улыбнулась королева. – Когда мы отправимся в путь, поедешь вместе с нами. Теперь, когда твои родители далеко отсюда, я чувствую моральную обязанность взять тебя под свое крыло. И все же я хочу, чтобы у тебя осталось и материальное напоминание о нашей с тобой первой встрече.

Елизавета сняла с изящного пальца изумительной красоты перстень из червонного золота, украшенный изящной филигранью внутри и снаружи с квадратным изумрудом в обрамлении мелких бриллиантов.

– Носи это кольцо в память о Елизавете Тюдор, мое дорогое дитя.

Опершись на руку лорда Блэкторна, ее величество направилась в дом, а Велвет, надев кольцо на мизинец, с восхищением взирала на подарок, когда сверху раздался низкий мужской голос:

– Оно идеально подходит к вашим глазам, дорогая.

Велвет подняла глаза и чопорно произнесла:

– Мы с вами незнакомы, сэр.

Девушка успела отметить, что незнакомец с вьющимися рыжими волосами и ясными карими глазами весьма привлекателен: высок и прекрасно сложен, в темно-голубом бархатном камзоле, отороченном серебристым кружевом.

Незнакомец со смехом повернулся к своему не менее изысканно одетому спутнику:

– Представь нас друг другу, Уот.

– Госпожа де Мариско, – отозвался второй джентльмен, – позвольте представить вам королевского шталмейстера Роберта Деверо, графа Эссекса. Милорд граф, познакомьтесь с госпожой Велвет де Мариско.

Граф Эссекс отвесил изящный поклон, и в его карих глазах заплясали озорные искорки.

– Но, сэр, вас я тоже не знаю! – воскликнула Велвет.

– Это легко исправить, – весело произнес Роберт Деверо. – Поскольку теперь вы знаете, кто я, позвольте представить вам капитана королевской гвардии сэра Уолтера Рейли. Уот, познакомься с госпожой Велвет де Мариско. Ну вот и все: мы познакомились и можем стать друзьями.

– Милорд, – сердито сдвинула брови Велвет, – не такая уж я деревенская простушка, как может показаться на первый взгляд, и знаю, как вас обожает королева. Если вы пробудите в ней ревность, мне не позволят ее сопровождать…

Велвет хотела было пройти мимо, чтобы догнать сестру, направлявшуюся в дом, но граф, преграждая девушке дорогу, пробормотал:

– Свежая сладкая кровь. Похоже, поездка не будет скучной.

– Робин, ты с ума сошел! Девушка права, и тебе прекрасно это известно, – укорил друга Рейли. – Королева действительно тебя обожает, хотя не приложу ума почему: ведь я гораздо привлекательнее. Кроме того, я немного знаю родителей юной леди: из вас сделают отбивную, милорд граф, а потом съедят на обед и даже не поперхнутся.

Велвет с интересом взглянула на Рейли. Он был явно старше красивого графа, но выглядел моложе, да и одет куда элегантнее Роберта Деверо: в камзол из темно-коричневого бархата, богато расшитый медной нитью. Наряд прекрасно гармонировал с его похожими на темный янтарь глазами, рыжеватыми волосами и бородой. Крепко сложенный и не такой высокий, как его приятель, он, однако, обладал превосходной фигурой и невероятно стройными ногами. Велвет еще ни разу не видела, чтобы обувь смотрелась на мужчине столь привлекательно.

Напомнив себе, что пора бы уже отправиться к Дейдре, девушка бесцеремонно оттолкнула графа и поспешила в дом. Эссекс на мгновение опешил, а потом рассмеялся.

– Ну и ну! Судя по всему, эти де Мариско весьма вспыльчивы, Уот! Наверное, будет лучше, если мы действительно останемся с юной леди лишь друзьями. Ох уж эти девственницы – такие эмоциональные!

Приятели рассмеялись и направились в дом, чтобы занять свои места подле королевы.

Елизавета Тюдор уже расположилась в главном зале, где хозяин дома предложил ей прохладительные напитки. Дейдра же, заметив сестру, набросилась на нее, гневно сверкая глазами:

– Как ты могла, Велвет!

– О чем это ты? – удивилась девушка.

– Что мы теперь скажем графу Брок-Керну, когда приедет? Он ведь проделает такой путь, чтобы жениться на тебе, и что?

– Ну почему все так переживают из-за графа, – возмутилась Велвет. – И почему никто не думает обо мне? Родители все решили за меня, когда я была совсем крохой. Господи, да я даже лица его не помню! Мама сказала, что я не должна выходить замуж без любви, и я не выйду! Ведь ты же не вышла. К тому же не собираюсь отправляться к алтарю без родителей, а те вернутся лишь через несколько месяцев. Возможно, я и влюблюсь в графа, но ведь может статься, что и нет. Как бы то ни было, я не допущу, чтобы меня насильно тащили под венец, – во всяком случае, не раньше, чем я побываю при дворе. В общем, этому дикарю из Шотландии придется дождаться возвращения моих родителей. Всем известно, что королева ужасно не любит, когда посягают на честь ее фрейлин, так что крестная точно не даст меня в обиду!

Велвет лукаво посмотрела на сестру, а та воскликнула:

– Я все расскажу королеве! Ты ставишь нас в неловкое положение!

– Только попробуй: я сбегу во Францию, к бабушке и дедушке, и тогда разразится грандиозный скандал! Помолвку расторгнут, и все из-за тебя! Если моим родителям действительно нужен этот союз, они не похвалят тебя за вмешательство. Я же буду стоять на своем, как в свое время ты, желая стать женой Джона! Мы с тобой сестры. Да, у нас разные отцы, но и в твоих, и в моих жилах течет горячая бунтарская кровь нашей матери. Так почему мои желания должны отличаться от твоих? – Велвет заглянула Дейдре в глаза и попыталась подольститься: – Думаю, ты предпочтешь, чтобы я осталась в Англии под протекцией королевы.

– Черт бы тебя побрал, плутовка! – пробормотала с улыбкой Дейдра. – Ладно! Ему вовсе не обязательно знать, что, едва заслышав о его скором приезде, ты буквально умоляла королеву сделать тебя фрейлиной. Но дядю Конна точно хватит удар, сестренка! Не хотелось бы мне оказаться на его месте, когда он сообщит графу, что ты теперь обитаешь при дворе, а вовсе не в Куинс-Молверне, и посему не можешь стать его женой. Господи, как же все запуталось!

Конн Сен-Мишель остался на удивление спокойным, узнав тем же вечером о выходке племянницы, только сухо заметил:

– С Бесс она будет в целости и сохранности. Да благословит Господь маленькую плутовку, самостоятельно отыскавшую выход из положения.

– Но, дядя, ты говоришь так, словно одобряешь поведение Велвет! – ошеломленно воскликнула Дейдра.

– Если честно, детка, мне совсем не хотелось выдавать Велвет замуж за этого Брок-Керна без Адама и Скай. Плутовка избавила меня от необходимости принимать решение. Королева скорее отдаст свою новую фрейлину родителям, но не шотландскому графу, тем более если сама юная леди не желает замуж.

Теперь, когда проблема разрешилась сама собой, лорд Блисс сопроводил свою супругу и племянницу в главный зал, заполненный гостями. Лучи заходящего солнца окрасили пол и стены зала с огромными полукруглыми окнами в алый цвет, соперничая с языками яркого пламени, полыхавшего в четырех больших каминах, призванных прогнать из помещения холод. Конн опустился перед ее величеством на колено и поднес ее руку к губам. Взгляд темно-серых глаз Елизаветы потеплел, и она пробормотала, вспомнив романтический вечер, который они провели вместе несколько лет назад накануне его свадьбы с Эйден:

– Конн, дьявол!

– Бесс, вы прекрасны, как всегда, – шепотом проговорил лорд Блисс. – По-прежнему разбиваете сердца?

Выпустив руку королевы и поднявшись с колен, Конн бросил взгляд на стоявших поодаль Эссекса и Рейли, и Елизавета Тюдор с улыбкой произнесла:

– Господи, лорд Блисс! Вы все тот же ирландский мошенник с острым языком.

– И еще более острым умом, – парировал, к удовольствию королевы, лорд Блисс. – До меня дошли слухи, будто моя племянница вскоре станет одной из ваших фрейлин?

– А, вы о Велвет? Чудесное дитя! Очень рада знакомству с ней.

– Она никогда не бывала при дворе, мадам, – мягко заметил лорд Блисс. – Да и вообще в Лондоне.

– А в Париже? – поинтересовалась королева.

– И в Париже тоже. Несмотря на свою красоту, она совершенно невинна. Ее берегли как зеницу ока.

– Она с кем-нибудь помолвлена?

– Да, с сыном друга лорда де Мариско, но свадьба состоится лишь после того, как ей исполнится шестнадцать лет.

– Не переживайте, милорд, – пообещала королева, догадавшись об опасениях лорда Блисса. – Я буду обращаться с ней как с собственной дочерью, хотя, по сути, она таковой и является. Разве я плохо заботилась в свое время о вашей жене Эйден?

– Нет, мадам, и благодарю вас за это.

Что ж, Конн сделал все, что от него зависело, и теперь лишь оставалось ждать возвращения Скай и Адама. Освободившись от груза ответственности за племянницу, он едва сдержался, чтобы не испустить громкий вздох облегчения.

В то же самое время на другом конце зала Велвет вдруг оказалась в центре всеобщего внимания, и голова ее уже кружилась от смелых комплиментов, расточаемых джентльменами из свиты королевы, заинтригованными появлением новой фрейлины. В отличие от других придворных дам девушка не жеманничала, высказывалась предельно честно, но без дерзости или скрытых намеков, а если еще прибавить к этому ее красоту и богатое наследство… Словом, все присутствующие кавалеры готовы были попытать счастья, рискуя обрушить на свои головы гнев королевы. Как раз в тот момент, когда терпение Велвет почти иссякло, возле нее оказались, словно почувствовав, что ее пора спасать, сэр Уолтер Рейли и молодой граф Эссекс.

– Сожалею, джентльмены, – заявил Эссекс, – но мы с Уолтом взяли на себя смелость защищать эту девушку от чьих бы то ни было посягательств. И запомните: она нам как сестра, так что горе тому, кто осмелится отнестись к ней легкомысленно. Разве только она сама того пожелает!

– Вы с ума сошли! – воскликнула Велвет, когда он крепко ухватил ее за локоть и отвел к камину, где уже сидел Рейли.

– Да, госпожа де Мариско, но признайтесь, что все эти напыщенные павлины ужасно вам наскучили. Уверяю, наше с Уолтом общество гораздо интереснее. Вы помолвлены?

– А почему вы спрашиваете? – с подозрением прищурилась Велвет.

– Да потому, глупышка, что хочу узнать, не вызовут ли меня на дуэль.

– Мой жених в Шотландии, милорд, к тому же я не имею ни малейшего понятия, как он выглядит, так что в попытке скрыть свое общение с вами я лишь потеряю время! – дерзко сверкнув глазами, парировала Велвет.

Молодые повесы расхохотались, а затем Рейли, как старший по возрасту, спросил:

– Вы позволите нам называть вас по имени? А вы зовите нас Уот и Робин.

– Моего брата зовут Робин, посему, милорды, я буду звать вас Уот и Плут. Что-то мне подсказывает, что вы, милорд граф, еще тот фрукт.

Велвет в упор посмотрела на Роберта Деверо, и у того хватило совести покраснеть, а Рейли рассмеялся:

– Вы слишком юны и, подозреваю, наивны для фривольного и искушенного окружения королевы, но проницательны и обладаете острым умом, так что справитесь.

В этот момент к ним подошли две совсем юные девушки. Одна – с милым лицом, длинными, совершенно прямыми темно-русыми волосами и спокойным взглядом серых глаз, зато вторая поражала воображение своими сильно вьющимися густыми золотистыми волосами, мятежно ниспадавшими на плечи, и удивительными глазами цвета бирюзы.

– Я Элизабет Трокмортон, фрейлина королевы, – представилась русоволосая и застенчиво улыбнулась. – Хотя все зовут меня просто Бесс. Ее величество вверила вас моей заботе, госпожа де Мариско. А это моя подруга Эйнджел Кристман. Добро пожаловать ко двору.

Велвет присела в ответном реверансе и предложила:

– Прошу вас, зовите меня Велвет. Надеюсь, мы с вами подружимся.

– Господи помилуй! До чего же она наивна! – воскликнула красавица блондинка.

– Эйнджел, да не пугай же ты ее так! Ведь она впервые покинет родной дом.

– Вы тоже фрейлина? – поинтересовалась у блондинки Велвет.

Эйнджел рассмеялась:

– Нет, я всего лишь подопечная королевы. Мой отец, узнав о тайной связи моей матери, убил обоих любовников, после чего покончил с собой, а в своем предсмертном письме просил королеву взять меня, его единственную дочь, под опеку. Конечно же, ее величество, известная своей добротой, не смогла отказать, так что я вполне счастливо росла при дворе. Все, на что я могу рассчитывать, – это более щедрое приданое, чем если бы осталась с кем-то из своих родных. А такие должности, как ваша, госпожа де Мариско, приберегают для девушек более высокого происхождения.

– Эйнджел, любовь моя, твой дух вполне благороден, – пробормотал Эссекс, фривольно обнимая девушку за тонкую талию.

Громко фыркнув, та шлепнула графа по руке.

– Руки прочь, мерзкий развратник, иначе мне никогда не найти достойного мужчины. Вам это может показаться странным, милорд граф, но ни один уважающий себя мужчина не захочет довольствоваться тем, что осталось после вас!

– Эйнджел! – возмутилась Бесс Трокмортон, явно шокированная словами подруги.

– Но ведь это правда, Бесс. У тебя за спиной влиятельная семья, а я вынуждена самостоятельно защищать свою честь и доброе имя!

– Кому нужна язвительная мегера? – возразил Эссекс. – А ведь именно в такую вы рискуете превратиться, моя дорогая Эйнджел.

Желая сменить тему разговора, Бесс Трокмортон сказала:

– Ее величество поручила нам поехать завтра с вами, чтобы помочь собрать все необходимое для жизни при дворе. Это далеко?

– Нет, всего несколько миль. Вы ездите верхом?

– Да, – хором ответили девушки.

– Вот и хорошо! Завтра утром и отправимся.

– Мы с вами, – вмешался Уолтер. – Негоже трем девицам путешествовать без сопровождения.

Велвет хотела было возразить, но, представив, как будет выглядеть в компании двух изысканных джентльменов из свиты королевы, передумала и лишь поддразнила приятелей:

– И вы сможете встать так рано?

– Встать рано? Да мы вовсе не собирались спать! Жизнь при дворе не располагает ко сну, так что привыкайте.

Леди Сесили, получив от Дейдры записку, в которой та поведала о выходке Велвет, в компании няни поджидала воспитанницу. Обе женщины неодобрительно сдвинули брови, при виде целой компании, сопровождавшей девушку. Леди Сесили, опрятная пожилая дама с проницательным взглядом голубых глаз и серебристыми буклями, хоть и была сама доброта, сейчас с трудом сдерживала раздражение и даже нервно притопывала.

– Мама будет недовольна вами, Велвет. Что мы скажем его светлости, когда он приедет? – принялась распекать свою подопечную леди Сесили, когда та спрыгнула с лошади.

– Глупости! – весело возразила воспитанница. – Помните, она обещала, что меня не выдадут замуж без моей на то воли?

– Но вы прекрасно знали о его визите! И что я вижу? Вы собираетесь отправиться ко двору, стать фрейлиной!

Леди Сесили вырастила не только Велвет, но и ее братьев и сестер, так что все воспринимали ее как бабушку, и это давало ей право высказывать свое мнение и вмешиваться в дела воспитанников, когда она считала необходимым.

– Не могла же я отказать самой королеве, – невинно захлопала глазами Велвет.

– Не лгите! Вы сами упросили королеву взять вас на должность фрейлины, мне это хорошо известно! – последовал сердитый ответ. – Вы ужасно испорчены, дитя мое. Отцу следовало пороть вас с самого детства. Но нет! Адам де Мариско пылинки с вас сдувал, и посмотрите, к чему это привело!

Леди Сесили продолжила бы бушевать, но вдруг вспомнила о гостях и осеклась на полуслове. Тогда сладким, точно патока, голосом Велвет представила всех четверых:

– Граф Эссекс, сэр Уолтер Рейли, госпожа Бесс Трокмортон и госпожа Эйнджел Кристман. А это леди Сесили Смолл, сестра сэра Роберта, которую я очень люблю и считаю своей бабушкой.

– Добро пожаловать в Куинс-Молверн, – вежливо произнесла пожилая дама, с трудом приседая в реверансе. – Прошу вас, проходите в дом и отведайте вина с печеньем.

Леди Сесили развернулась, предлагая гостям следовать за ней, а Рейли поддразнила:

– Как же так, Велвет? Вы не встречались со своим суженым? Но ведь это же так старомодно – помолвки, устроенные родителями.

– Мне было всего пять лет, когда состоялась эта помолвка с сыном папиного друга, так что я не запомнила его лица, – пробормотала Велвет. – К тому же мама всегда говорила, что мне вовсе не обязательно выходить за него замуж, если я этого не хочу.

– А вы хитры не по годам, Велвет де Мариско, не так ли? – засмеялся сэр Рейли.

– Я восхищен силой вашего духа! – присоединился к другу Эссекс. – Мне бы такую девушку, которая умеет добиваться своего!

– Это вам-то? Да у вас каких только не было! – огрызнулась Эйнджел.

– Милорд, Эйнджел, прекратите немедленно! – воскликнула Бесс. – Мы здесь для того, чтобы помочь Велвет собраться, так что вы, джентльмены, пейте свое вино, а мы будет заниматься делом.

Приятели улыбнулись и поспешили за стремительно удалявшимися по коридору юбками леди Сесили, а Элизабет Трокмортон, одна из любимиц королевы и в свои двадцать четыре года самая старшая из девушек, обернувшись к своей новой подопечной, скомандовала:

– Показывайте, где ваша комната, Велвет!

Кивнув, девушка направилась вверх по лестнице, а Эйнджел Кристман, взяв ее под руку, заметила:

– Если Бесс возьмет вас под свое крыло, вам несказанно повезет: она очень славная в отличие от остальных. Но вы и сами скоро это узнаете.

Эйнджел была всего на два года старше Велвет, но жизнь при дворе кого угодно заставит выглядеть умудренной опытом матроной. Наложила она свой отпечаток и на Эйнджел.

Велвет очень скоро поняла, как ей повезло с подругами. Осмотрев ее гардероб, девушки пришли к выводу, что все платья устарели да и выглядели слишком провинциальными, и с сочувствием предупредили, что ее попросту высмеют при дворе. Поскольку первое впечатление очень важно, они посоветовали Велвет остаться дома, обновить гардероб, а спустя неделю присоединиться к свите королевы.

– Нет, я не могу! – в ужасе воскликнула Велвет. – Он приедет со дня на день, и тогда мне уже отсюда не выбраться! Лучше уж я стану предметом насмешек придворных, чем…

Она осеклась, поняв, что чуть было не призналась в своих тайных опасениях, и Бесс, не желая показывать снедавшего ее любопытства, заметила:

– Что ж, возможно, вашей портнихе удастся переделать несколько платьев за ночь, тогда вы сможете поехать с нами. Только имейте в виду, что вам понадобится несколько белых платьев. Королева предпочитает, чтобы все леди при дворе одевались в черное, а ее фрейлины – в белое.

– Просто белых или платья можно чем-то украсить? – спросила Велвет.

– Можно, – рассмеялась Бесс. – Только это и помогает нам не стать похожими на французских монахинь. Можно надеть нижнюю юбку другого цвета или подобрать какой-нибудь неброский орнамент. Но не беспокойтесь: на различные торжества или маскарады вы будете надевать красивые и яркие наряды. Просто королева порой бывает… не в духе.

– И это еще мягко сказано. Дело в том, что ее величество стареет и ужасно из-за этого раздражается, – усмехнулась Эйнджел. – Вот ей и кажется, что на фоне одетых в белое и черное придворных она выглядит более величественно.

– Но королева очень добра! – попыталась защитить свою госпожу Бесс.

– Только к тем, кто ей во всем потакает и не противоречит, но еще она очень ревнива, и тебе это прекрасно известно. Она не выносит, когда кто-нибудь из фрейлин ее покидает, чтобы обрести счастье в браке, ведь сама она замуж так и не вышла. Горе той девушке, которая хотя бы заикнется в присутствии королевы о своем желании обзавестись мужем.

– Но ведь есть и такие, кто вышел замуж с ее благословения, – возразила Бесс.

– Да, но только те, что уже были помолвлены, как Велвет: другие же подвергаются жестоким наказаниям. Ты знаешь, что я говорю правду, Бесс, иначе бы так не осторожничала?

– Эйнджел! – воскликнула девушка с мукой на лице.

– Хорошо-хорошо. Только вот еще что: я, слава богу, всего лишь смиренная воспитанница королевы. – Эйнджел с дерзкой улыбкой на губах повернулась к Велвет: – А вы, маленькая мышка, видимо, горите желанием поскорее покинуть свое уютное сельское гнездышко?

– О да! – горячо воскликнула Велвет, обрадовавшись, что разговор ушел в сторону от темы брака.

Когда девушки вошли в спальню, Велвет с удивлением обнаружила там поджидавшую ее служанку матери Дейзи.

– По вашим лицам понятно, что вы уже побывали в гардеробной, – заметила та.

– О, Дейзи, большинство моих платьев такие… такие…

– Старомодные и детские, – дерзко перебила девушку служанка. – Да, что верно, то верно. Но не извольте беспокоиться, госпожа Велвет: платья вашей матушки всегда отвечают требованиям моды, хотя она больше не бывает при дворе. Поскольку ее здесь нет, а наряды просто висят без дела, не вижу причины, по которой мы не могли бы переделать некоторые из них для вас.

– Разумное решение, – заметила Бесс. – Можем ли мы взглянуть на платья, которые вы считаете подходящими?

– Сейчас принесу. В гардеробную госпожи могу заходить только я.

– Старая мегера! – буркнула Эйнджел. – Давно она служит вашей матери?

– Почти тридцать лет. Дейзи была очень недовольна, когда мама отказалась в этот раз взять ее с собой в путешествие. У нее огромная семья, потому что каждый раз, когда ее муж Брэн Келли возвращается из плавания, она беременеет, – хихикнула Велвет.

– И сколько же у них детей? – поинтересовалась Бесс.

– Десять: семеро сыновей и три дочери – Пэнси, Мэриголд и Кловер, – причем все здоровые и сильные.

Прежде чем Велвет успела рассказать что-то еще, вернулась Дейзи в сопровождении девочки: обе тащили платья.

– Мы с Пэнси принесли пять туалетов, – пояснила Дейзи. – Эти цвета подойдут вам больше всего. В кладовой хранятся отрезы тканей, так что можете выбрать себе любые, а из них сошью новые наряды.

Платья сорвали вздохи восхищения с губ Бесс и Эйнджел, но зависти девушки совершенно не испытали. Роскошные наряды Скай были усыпаны драгоценными камнями и расшиты золотыми и серебряными нитями. Три платья напоминали по цвету драгоценные камни: сапфир, аквамарин и аметист, – а два других имели пастельные оттенки: бледно-зеленый и нежно-розовый. Только сейчас Бесс и Эйнджел с удивлением осознали, что их юная подруга из очень богатой семьи: девушка выглядела такой неиспорченной, невинной и совершенно непритязательной.

Дейзи быстро помогла Велвет освободиться от амазонки и нарядила ее в одно из платьев матери. Окинув девушку критическим взглядом и что-то пробормотав себе под нос, она окликнула дочь:

– Пэнси, приведи-ка сюда портниху!

Девочка опрометью бросилась в коридор, а Дейзи сказала:

– Собираюсь отправить ее с вами в качестве служанки. Я ее всему обучила, так что будете довольны.

– А как же Вайолет?

– Вы же не думаете, что из няни получится хорошая камеристка, госпожа Велвет? Она хорошо показала себя, пока вы жили в Куинс-Молверне, а также и во Франции, у бабушки с дедушкой, но при дворе королевы Тюдор? Нет! Кроме того, Вайолет ждет ребенка, так что скоро выйдет замуж.

– За помощника кучера! – радостно воскликнула Велвет.

Бесс Трокмортон и Эйнджел Кристман переглянулись и захихикали. Обеим пришло в голову, что сплетничают не только при дворе, но и здесь, в сельской глубинке.

Дейзи вдруг почувствовала себя неуютно. Ей совсем не хотелось выглядеть глупой провинциалкой в глазах этих двух утонченных дам. В конце концов, она служила при дворе, когда их еще на свете не было.

– Знаете, что, – зашипела она на Велвет, – не вашего ума это дело! Вашего батюшку хватил бы удар, узнай он, что вы слушаете сплетни.

К счастью, в этот момент вернулась Пэнси в сопровождении Бонни, местной портнихи, и она тотчас же взялась за работу. Велвет оказалась на дюйм выше своей красавицы матери, но подолы платьев были подшиты с запасом, так что подогнать их по длине не составило труда, а вот в груди и талии платья пришлось ушивать, поскольку девушка была тоньше матери и обладала не столь пышной грудью. Портниха сделала на платьях пометки, а потом собрала их в охапку и унесла с собой.

После этого Дейзи нарядила свою подопечную в домашний шелковый халат и повела девушек в кладовую, где хранились многочисленные отрезы дорогих тканей.

– Святые небеса! – воскликнула Эйнджел. – Да тут хватит на весь королевский двор и еще останется.

– Так и есть, – гордо кивнула Дейзи.

Велвет не потребовалось много времени, чтобы сделать выбор, ибо она прекрасно знала, чего именно хочет. Ей не слишком нравился тяжелый бархат, поэтому для летних платьев она выбрала восхитительный шелк двух оттенков – золотистого топаза и морской волны, для форменных платьев – с дюжину отрезов разнообразной белой ткани: и совсем простой, и расшитой разноцветными и серебристыми нитями или украшенной драгоценными камнями. Затем, заметив, с какой тоской восхитительная Эйнджел смотрит на шелк цвета бирюзы, а Бесс – на точно такой же шелк, только цвета алого мака, Велвет предложила, указав на выбранную подругами ткань:

– Возьми эти два отреза тоже. Пусть Бонни снимет мерки с госпожи Трокмортон и госпожи Кристман, сошьет для них платья и пришлет вместе с моими.

– О нет, Велвет! – запротестовала Бесс. – Это слишком щедро с вашей стороны.

– Не говорите глупости! Здесь ткани хватит на весь двор, как справедливо заметила Эйнджел. Прошу вас, Бесс! Вы мои первые подруги при дворе, и мне очень хочется сделать для вас что-нибудь приятное.

Глаза Бесс Трокмортон наполнились слезами: как же мила эта новая фрейлина! – и, часто заморгав, чтобы прогнать слезы, она произнесла:

– Спасибо вам за доброту и щедрость, Велвет де Мариско.

– Аминь! – не слишком почтительно выдохнула Эйнджел, а когда Бесс бросила на нее укоризненный взгляд, как ни в чем не бывало добавила: – Я подумала, ты не согласишься взять эту ткань, Бесс. У тебя есть поддержка семьи, а королевской воспитаннице на многое рассчитывать не приходится.

Бесс Трокмортон покачала головой:

– Нет, Эйнджел. Будь я богатой, давно уже вышла бы замуж, но брат потерял мое приданое, неудачно вложив в дело. Так что, несмотря на все свои связи, я ничем не лучше тебя.

– В таком случае да благословит Господь королевский двор, давший нам, бедным, но благородного происхождения церковным мышам, кров и одежду, пусть и не слишком роскошную, – рассмеялась Эйнджел, к которой вернулось хорошее настроение.

Вскоре Велвет де Мариско обнаружила, что принцессой была лишь в Куинс-Молверне, а вот при дворе оказалась чуть ли не на самой низшей ступени иерархической лестницы. Среди высокопоставленных дам и благородных кавалеров наследница Ланди, как ее здесь называли, считалась мелкой рыбешкой, и все же те, кто отваживался познакомиться с ней поближе, любили юную, веселую, начитанную и, несмотря на свой непростой характер, совершенно незлобивую девушку.

Поскольку Велвет была самой молодой и неопытной из фрейлин королевы, ей поручались лишь очень простые задания: следить, чтобы разноцветные шелковые нитки в королевской корзинке с рукоделием содержались в полном порядке: не путались, не завязывались в узлы и располагались строго по цветам радуги; чтобы ножницы в корзинке ее величества всегда были хорошо наточены, а запас нужных иголок не иссякал. Если Елизавета Тюдор желала поработать над гобеленом или вышивкой, наследница Ланди тотчас же приносила ей корзинку. Велвет исполняла роль хранительницы королевской корзинки с рукоделием, как некогда ее тетушка Эйден.

Велвет не сразу привыкла к кипучей жизни при дворе и посему была очень благодарна судьбе за таких подруг, как Бесс и Эйнджел. Без них она чувствовала бы себя совсем одиноко, поскольку остальные фрейлины совершенно не проявляли дружелюбия. Некоторые обладали громкими именами, но не имели за душой ни гроша. Другие хоть и происходили из богатых и титулованных семейств, но не шли ни в какой сравнение с привлекательной Велвет. Большинство девушек ей попросту завидовали.

– И откуда только у королевы берутся все эти крестницы? – презрительно бросила одна высокопоставленная леди.

– И большинство из них гроша ломаного не стоят, – поддакнула другая. – Их родители выбирают королеву в крестные лишь потому, что больше их ребенок ничем не сможет выделиться среди остальных.

Щеки Велвет горели от обиды и гнева. Она уже хотела наброситься на обидчицу и выцарапать глаза на ее уродливом лице, но, поймав предостерегающий взгляд Бесс Трокмортон, умерила гнев.

– Это верно: моя мать происходит из семьи простого ирландского клана, – но зато отец, чье имя я с гордостью ношу, благородного происхождения. Моя сестра Уиллоу – графиня Олсестер, брат Робин – граф Линмут, сестра Дейдра – леди Блэкторн, брат Падрек – лорд Берк, которого вы все обожаете. – Велвет с притворной наивностью взглянула на подруг и, прежде чем опять склониться над корзинкой с рукоделием, добавила: – Падрек очень хорошо о вас всех отзывается.

Бесс Трокмортон с трудом сдержала рвущийся из груди смех и одобрительно посмотрела на свою протеже. Велвет ненавязчиво поставила всех на место, даже не повысив при этом голоса.

– Роберт Саутвуд и Падрек Берк – ваши братья? – удивленно вскинула брови одна из фрейлин и уточнила: – Лорд Берк из Клирфилда и Роберт Саутвуд, граф Линмут?

– Да.

В комнате повисла тишина, пока фрейлины переваривали услышанное. Наконец все та же девушка нарушила молчание:

– Мы скоро отправимся в замок Линмут.

– В самом деле? – переспросила Велвет. – О, летом там чудесно. Очень люблю Девон, а вы?

– Ваш брат все еще вдовствует?

– Да. Он так переживал из-за смерти Элисон во время последних родов, что поклялся никогда больше не жениться. Но мне кажется, он просто еще не встретил подходящую леди.

Велвет одарила присутствующих такой невинной улыбкой, что никто даже и не заподозрил бы, что в ее голове при виде дам, в обществе которых она вращалась последние несколько недель, роятся безнравственные мысли. В большинстве своем это были довольно злобные и недалекие особы, и Велвет ничуть не сомневалась, что теперь, когда узнали, что ее братья привлекательные и богатые холостяки, они непременно начнут искать дружбы с ней. Незаметно разглядывая королевских фрейлин из-под длинных пушистых ресниц, Велвет решила, что ни Робин, ни Падрек не захотели бы закрутить ни с одной из них даже незначительную интрижку. Бесс была лучше всех их, вместе взятых, и в последнее время Велвет начала догадываться, что место в ее сердце прочно занял сэр Уолтер Рейли, хотя молодые люди не проявляли друг к другу ни малейшего интереса, во всяком случае на людях.

Вскоре королевский двор покинул Блэторн Прайори и направился на юг, в сторону Лондона. Поговаривали, что в этом году опасность нападения испанцев серьезна, как никогда, и что многочисленный флот уже готов выйти в море и напасть на Англию. Советники настаивали, чтобы королева вернулась в Лондон, где ей смогут обеспечить должную защиту, поэтому традиционное летнее путешествие закончилось самым неожиданным образом.

Узнав, что ее величество не сможет посетить Девон, граф Линмут собрал отряд бойцов для ее защиты и отправился в Лондон, чтобы развлекать ее в своем прекрасном особняке Линмут-Хаус, расположенном на Стрэнде.

До Велвет дошли слухи о приезде Робина, и она упросила королеву освободить ее на время от всех обязанностей и позволить повидаться с братом. Чтобы расторгнуть ненавистную помолвку, потребуются союзники. Велвет не сомневалась, что Дейдра и леди Сесили уже сообщили Робину об изменениях в ее жизни.

На пристани возле Уайтхолла Велвет наняла лодку. В Линмут-Хаусе, также расположенном на берегу реки, один из слуг Саутвуда помог ей выбраться из утлого суденышка и расплатился с его хозяином. Девушка поспешила в дом, окруженный роскошным садом, но заметила на террасе брата.

– Робин!

Роберт Саутвуд, граф Линмут, поднял глаза, и уголки его губ изогнулись в радостной улыбке. Одет он был по-домашнему, и полурасстегнутая шелковая сорочка, являвшая взору окружающих широкую мускулистую грудь. Его глаза цвета спелого лайма пробежались по фигурке сестры в длинной черно-белой накидке с украшенными агатами серебряными застежками. Когда легкий ветерок чуть приподнял полы накидки, Робин успел заметить, что на Велвет модное платье из белого шелка, отороченное серебристым кружевом. Самая младшая из дочерей их матери равно как и ее сестра Уиллоу, была его любимицей.

– Привет, маленькая проказница! – поприветствовал он девушку, обнимая и целуя в макушку.

– О, Робин, и ты туда же? – простонала Велвет. – Только не надо читать мне нотаций. Ну почему никто не хочет принять мою сторону?

Граф обнял сестру за плечи и повел к ближайшей скамье под цветущей яблоней.

– Полагаю, для начала ты должна рассказать мне свою версию происходящего, а уж потом я решу, бранить тебя или нет. Я получил два весьма эмоциональных письма: одно от леди Сесили, а второе – от нашей сестрицы Берк.

– Я не знала, что помолвлена, – с несчастным видом произнесла Велвет, – а потом пришло это письмо от шотландского графа.

– Графа Брок-Керна, – уточнил Робин.

– Да-да, именно так его зовут. Имя такое забавное, что я постоянно его забываю. А потом дядя Конн рассказал мне о помолвке, и несмотря на то что по условиям договора свадьба должна состояться не раньше моего шестнадцатого дня рождения, граф вдруг пожелал жениться как можно скорее, чтобы произвести на свет наследника.

– Подобное порой случается, в этом нет ничего необычного, и я хорошо понимаю Брок-Керна.

– Но, Робин, еще месяц назад я даже не подозревала, что обещана какому-то незнакомцу! Я не хочу ехать в Шотландию, не узнав этого человека, и уж точно не готова рожать ему наследников. Мама обещала, что меня не выдадут замуж против моей воли. Кроме того, без родителей я не пойду к алтарю, и это мое окончательное решение!

– А ты не могла объяснить все это графу, сестренка? Вряд ли он настолько бессердечен, что оставил бы без внимания страхи юной девушки. Уверен, он откликнулся бы на твою просьбу подождать несколько месяцев, пока не вернутся родители.

– Дядя Конн иного мнения, Робин. Да и вдруг граф отказал бы мне? По закону я обязана выйти за него замуж. Вот я и попросила ее величество взять меня с собой, чтобы избавиться от притязаний графа до возвращения мамы. Ничего ужасного я не совершила, дорогой братец. Вряд ли этот Брок-Керн расстроится, если узнает, что его будущая супруга состоит на службе у королевы.

Робин покачал головой и с улыбкой заключил:

– Ты слишком умна для девушки, Велвет. Матушка наверняка поступила бы точно так же. Только не передавай ей мои слова. А теперь лучше расскажи, как тебе при дворе.

– Это самое чудесное место на свете, Робин! Никогда бы не подумала, что смогу обходиться несколькими часами сна и при этом не уставать. Но я могу! А еще я обзавелась двумя подругами. Одну из них зовут Бесс Трокмортон, и с самого начала она окружила меня теплом и заботой, в то время как другие фрейлины напыщенны, точно павы, хотя и не представляют собой ничего особенного. Они и знать меня не желали, пока не выяснилось, что у меня есть два весьма привлекательных и богатых брата.

Робин не смог сдержать улыбки при виде торжества на лице сестры.

– А другая подруга?

– Ее зовут Эйнджел Кристман, она воспитанница королевы и невероятно красивая, хоть и бедна как церковная мышь – так она сама про себя говорит – и очень ко мне добра. Когда мы с Бесс освобождаемся от своих обязанностей, то вместе с Эйнджел, Уотом и Плутом идем гулять по городу. Я даже в театре побывала!

– И что же за пьесу вы смотрели?

– Совсем новую, называется «Тамерлан Великий». Ее написал Кристофер Марло. Уот говорит, что более талантливого драматурга Англия еще не видывала.

– Так и есть, – кивнул Роберт. – А кто такой этот Уот, чье мнение ты считаешь столь авторитетным?

– Как, ты не знаешь? Я говорю о сэре Уолтере Рейли. Кажется, он влюблен в Бесс, хотя оба не смеют поднять глаз друг на друга в присутствии королевы. Плут говорит, что королева отправит их в Тауэр, если заподозрит, что между ними что-то есть.

– И снова ты меня озадачила, сестренка, – нахмурился Робин. – Вот уже дважды ты упомянула какого-то Плута, а я никак не могу взять в толк, кто скрывается под этим прозвищем.

– Это граф Эссекс. Все остальные зовут его по имени, но я отказалась, поскольку в моей жизни существует лишь один-единственный Робин – ты.

Роберт Саутвуд заметно напрягся. Граф Эссекс слыл покорителем дамских сердец и преуспел в этом не хуже своего приемного отца графа Лестера. Робин знал, как долго и настойчиво граф Эссекс обхаживал его мать после смерти ее мужа Джеффри Саутвуда.

– Стало быть, сестренка, – как можно спокойнее спросил Робин, – ты подружилась с Эссексом?

– Он такой славный! Говорит, что я похожа на его сестру Дороти. Они в Уотом предупредили всех джентльменов при дворе, чтобы даже не смели со мной заигрывать. О, Робин, мы так хорошо проводим время все вместе!

– Значит, он не пытался за тобой приударить?

– Кто?

– Эссекс.

– Нет, что ты! – Девушка рассмеялась. – Он так старательно обхаживает ее величество, что ему не до меня. Хотя, если честно, я немного разочарована: думаю, целоваться с ним было бы весьма приятно. Ведь впервые целоваться нужно с тем, кто нравится, правда?

Велвет заглянула брату в глаза, и Робин, очарованный искренней непосредственностью сестры, ответил:

– Ты права.

Как мать с Адамом умудрились вырастить ее так, что она понятия не имела, как на самом деле устроена жизнь? Робин поднялся со скамьи и подал сестре руку.

– Идем в дом, Велвет. Ты ведь еще не бывала в Линмут-Хаусе. Хочу, чтобы ты здесь освоилась, поскольку через несколько дней я ожидаю приезда королевы, и тебе предстоит играть роль хозяйки дома.

– Я буду помогать тебе принимать гостей? Я полагала, что это ты доверишь Уиллоу.

– Поначалу я именно так и хотел сделать, но в Лондон приехала моя очаровательная младшая сестра, которая должна научиться устраивать пышные приемы для высокопоставленных особ. Возможно, когда-нибудь тебе придется принимать Стюарта.

По красивому лицу Велвет пробежала тень недовольства, но исчезла так быстро, что Робин ничего не заметил.

– Не думаю. Вряд ли я выйду замуж за этого шотландца, а значит, и Стюарта не увижу.

– Не говори так: ведь ты не знаешь графа Брок-Керна. Вот встретишься с ним, тогда и будешь судить. При дворе тебе ничто не угрожает, а до возвращения родителей еще несколько месяцев, так что первый бой ты выиграла. Так будь же великодушна в своей победе, сестренка.