Читать книгу Плутовки - Бертрис Смолл - Страница 6

Несколько недель, проведенных на корабле, пересекающем океан, Френсис Деверс существовала в тумане скорби и боли. Всего год назад за ней ухаживал самый красивый мужчина во всех колониях. На Рождество Паркер Рэндолф просил ее руки, и она согласилась. Он был из виргинских Рэндолфов, хотя не из самой аристократической ветви семейства, члены которой вершили политику в колонии. Его родители были всего лишь дальними родственниками тех Рэндолфов, но все же он был виргинским Рэндолфом, завистливо твердила сестра Мэв, восхищаясь великолепным кольцом с жемчужиной, окруженной бриллиантами. Сама Мэв вышла за старшего сына местного фермера, выращивавшего табак.

Сразу же стали готовиться к июньской свадьбе. Едва пришла весна, как начались вечеринки, балы и даже пикники. Шилось богатое приданое. Каждый день из Уильямсберга приезжали модистка и портной со своими подмастерьями, которым помогали служанки с плантации. Рабов тут практически не было. И Кайрен, и Фортейн были противниками рабства, и, хотя покупали черных на рабовладельческих аукционах, африканцы оставались подневольными людьми, пока не обучались языку и цивилизованным манерам. Тогда их официально освобождали, платили жалованье и предоставляли кров и еду. Они вполне могли покинуть плантацию, хотя большинство оставались: Деверсы слыли добрыми хозяевами.

Венчание Френсис Деверс и Паркера Рэндолфа стало одним из самых значительных событий во всех колониях. Гости приезжали даже из Массачусетса и с Барбадоса. Невеста была младшим ребенком очень богатой и знатной семьи. Жених был из рода виргинских Рэндолфов. Родители не жалели денег, чтобы свадьба запомнилась на всю жизнь. Невеста блистала красотой. При виде жениха все женские сердца трепетали, как крылья бабочек.

Тут девушка, сидевшая в экипаже герцога Ланди, вздрогнула, стараясь выбросить из головы ужасные образы, день и ночь ее терзавшие.

В скандале и хаосе, последовавшими за тем кошмарным днем, она нашла единственное утешение в объятиях любящей семьи, претерпела допрос королевского судьи и приготовилась навсегда уехать из Мэриленда после похорон мужа. Ей предстояло отправиться в Англию, к бабушке. Женщине, которую она ни разу не видела. Стать частью семьи, которой она не знала.

Через полтора месяца после свадьбы ее посадили на корабль, принадлежащий, как объяснили родители, семейной торговой компании. Френсис понятия не имела, что ее семья владеет кораблями. Девушке сообщили также, что она – дальняя родственница капитана и его жена будет ее компаньонкой в этом путешествии. Ее давняя и любимая горничная, молодая негритянка Джуни Би, останется в колониях. Френсис предстоит полностью порвать все связи с Мэрилендом.

В тот день, когда Френсис поднялась на борт «Кардиффской розы II», ее провожала вся семья. Старшая сестра, Эйна, монахиня в монастыре Сестер святой Марии, приехала на свадьбу, но осталась после трагедии, чтобы поддержать Фортейн. Здесь были также старший брат Шейн с женой, средние братья Каллен и Рори со своими супругами, сестра Мэв с мужем и все племянники и племянницы. Младшие сыновья Джейми и Чарлз, холостые сорвиголовы, завидовали ей. Но плакали все, даже эти юные повесы, которые были ближе всего к Френсис по возрасту. Никто не знал, увидятся ли они снова.

Фортейн Деверс, бледная как смерть, лила слезы, страшась расстаться с младшей дочерью, и молча проклинала виргинских Рэндолфов, не знавших, что представлял собой их сын. Кайрен Деверс осунулся на глазах и казался стариком. Последние несколько лет у него сдавало сердце, а это страшное несчастье и все, что последовало за ним, окончательно подорвали и без того слабое здоровье.

– Мне так жаль, папа, – всхлипывала Френсис на плече отца.

– Нет, девочка, – убеждал он, гладя ее темные волосы, – ты была права.

Ему еще раньше следовало бы прислушаться к внутреннему голосу, ибо он чувствовал нечто темное, даже неприятное в молодом Паркере Рэндолфе. Но Кайрен слишком любил младшее дитя и поэтому отбросил сомнения и позволил ей пойти на зов сердца. Теперь все они расплачиваются за его ошибку, навсегда теряя Френсис.

– Эти люди, к которым ты посылаешь меня… – начала она.

– Твоя бабушка знает правду, девочка. Она полюбит тебя, а ты полюбишь ее. Жасмин Лесли – добрая и разумная женщина. Слушайся ее, моя маленькая Фэнси, – объяснял отец, называя дочь уменьшительным именем ее детства. – Она плохого не посоветует. Родные твоей матери – прекрасные люди. Знаешь, у тебя ее глаза, такого же поразительного оттенка бирюзы.

– Правда? – шмыгнула носом Френсис.

– Чистая, – заверил отец, улыбнувшись впервые за эти тяжкие дни. – Она была принцессой в чужеземной стране и добиралась в Англию целых полгода, на большом судне, первом, которое носило название «Кардиффской розы». Тебе же придется пропутешествовать всего несколько недель, дорогая моя дочь. И хотя сам я родился в Ирландии, Англия – тоже чудесная страна. Ты будешь там счастлива.

– Без тебя и мамы? Без вас всех? Ни за что! – вскричала Френсис.

– У тебя огромная семья, дитя мое, – вмешалась мать, – но ты почти никого не знаешь. Правда, я рассказывала вам обо всех, но этого недостаточно. Ты будешь жить вместе с бабушкой в поместье моего брата Чарли. Твои кузины станут тебе подругами. Они так же молоды, как ты. Представь, Фэнси, ты, возможно, попадешь ко двору! А зная мою мать, могу уверить, что в один прекрасный день ты обязательно найдешь мужчину, которого полюбишь, и на этот раз он ответит тебе истинной любовью.

– Никогда! – отрезала Фэнси.

– Надеюсь, у тебя не осталось никаких чувств к Паркеру Рэндолфу? – нервно осведомилась мать.

– Никаких, – глухо откликнулась девушка.

Фортейн не скрыла вздоха облегчения. Сейчас, вспоминая эту сцену, Фэнси Деверс едва не рассмеялась вслух. Нет, она не сохранила страсти к покойному мужу. Но никогда больше не позволит мужчине не то что завладеть, но даже затронуть свое сердце. Мужчинам нельзя доверять, за исключением, разумеется, отца и братьев.

Наконец судно было готово к отплытию. Осыпав родственников поцелуями и облив слезами, Френсис Деверс навсегда попрощалась и с семьей, и с детством. Пересекая Атлантический океан, она всю дорогу рыдала. И вот впереди показались английские берега. Жена капитана, спокойная, добродушная женщина, имевшая двух дочерей, оказалась достаточно мудрой, чтобы окружить Френсис материнской заботой, не предлагая, однако, советов, которых у нее не просили. Зато уговаривала безутешную девушку поесть и много и тепло говорила о леди Жасмин.

Когда корабль наконец бросил якорь в Темзе, девушку уже ждало суденышко поменьше, называемое баркой. Ее спустили с борта «Кардиффской розы II» на палубу барки в веревочной люльке. Френсис поразили элегантная обстановка каюты, скамья, обитая зеленым бархатом, и живые цветы в вазах горного хрусталя по обеим сторонам окна. Френсис разглядела пунцовые розы, ромашки и хрупкие папоротники.

Вещи девушки наконец погрузили на барку, и Фэнси Деверс начала свое путешествие вверх по реке, в Чизуик-на-Стренде, где ей предстояло провести ночь в месте, названном Гринвуд-Хаус.

Стоял прекрасный день начала сентября, и огромный, бурливший суматохой, рассеченный Темзой на две половины город стал настоящим откровением для девушки, никогда до этой поры не бывавшей в столице. Она не знала, куда смотреть и чего стоит пугаться. Дверь в каюту была открыта, пропуская прохладный ветерок. Один из гребцов выкрикивал названия достопримечательностей, мимо которых они проплывали.

– Это будет Уайтхолл, мисс! Только короля там нет. Господа любят отдыхать летом в деревне. А вот это – Вестминстерский дворец. Тут – Парламент, где джентльмены-политики вроде как делают много добра для нас, простых людей. А в Тауэре держат изменников, которым потом рубят головы, мисс.

Последнее было сказано с величайшим удовольствием.

Наконец барка ткнулась носом в каменный причал, и гребец бросил швартов подбежавшему слуге. Слуги в ливреях поспешно спустились по зеленому газону к краю воды и помогли Фэнси выйти на берег. Ее вещи уже разгружали. Молодая служанка выскочила из дома и присела перед ней. Серо-голубые глаза весело поблескивали. Пепельно-русые волосы были заправлены под белоснежный чепец.

– Я буду Бесс Трухарт, мистрис. Ваша бабушка послала меня к вам на службу. Завтра утром мы отправляемся в Куинз-Молверн. Пожалуйста, зайдите в дом. Вам, наверное, понадобятся ванна и ужин. И постель, которая не раскачивается каждую минуту, – с улыбкой заключила девушка и снова присела.

Фэнси рассмеялась. Впервые за несколько недель рассмеялась по-настоящему.

– Спасибо, Бесс Трухарт, – кивнула она. – Ты права, я голодна, грязна и устала.

В доме ее тепло приветствовали уже другие слуги, постарше тех, что были во дворе. Все замечали необычайное сходство с прародительницей, чей портрет висел в Большом зале, выходившем окнами на реку. Экономка отвела ее туда, и Фэнси долго стояла перед изображением женщины, протянувшей ей руку. Темные волосы, сливочная кожа, гордая посадка головы… На женщине был роскошный туалет из алого бархата, вышитого жемчугом и золотой нитью. Они действительно были похожи, но Фэнси показалось, что незнакомка куда красивее, чем она.

– Кто это? – спросила она экономку.

– Как кто, мисс? Ваша прапрабабка, Скай О’Малли. Только вот глаза у вас не от нее. От герцогини, вашей бабушки. Никогда больше не видела таких, кроме как у нее и вот теперь у вас. Чистая бирюза.

Наутро Фэнси и ее новая горничная уехали в Куинз-Молверн, находившийся в окрестностях Вустера. Им предстояло пробыть в пути несколько долгих дней. Бесс сообщила, что дядя-герцог снял номера в лучших гостиницах, так что им не придется ни о чем беспокоиться. В начале осени погода обычно бывала хорошей, дороги – хоть и пыльными, но сухими, так что они не успеют оглянуться, как окажутся дома.

Фэнси откинулась на сиденье, решив последовать совету Бесс, закрыла глаза и стала думать о Мэриленде, своей семье, пыталась забыть случившееся. Но вместе с мыслями о табаке, который вот-вот начнут собирать, о сладковатом запахе сушившихся в сарае листьев, длинных цепочках гусей, появлявшихся над Чесапикским заливом, едва деревья начинали желтеть, в мозгу упрямо возникали воспоминания о Паркере Рэндолфе.

Его называли первым красавцем в колониях, и, что касается внешности, так оно и было. Высокий, стройный, с вьющимися русыми волосами и самыми синими на свете глазами. Улыбка его была чудесна. Смех – заразителен. Манеры – безупречны. Обаяние – неотразимо.

И она поверила, когда он сказал, что любит ее. Фэнси сморгнула слезы.

Но Паркер совсем ее не любил. Душа его была так же черна, как прекрасно лицо. И она слишком поздно узнала это. Слишком поздно, чтобы разорвать помолвку и отказаться выйти замуж. Слишком поздно, чтобы предотвратить скандал, вызванный его смертью. Ее мечты о любви и счастье, которые делили с ней родители, были безжалостно растоптаны. Но ей по крайней мере повезло избавиться от Паркера, прежде чем он причинил боль еще худшую, чем ту, что уже терзала Фэнси. Если бы они только знали о его истинном нраве и повадках его родных до того, как она стала его женой!

Но они ничего не знали. Даже не подозревали. Наоборот, Мэв постоянно твердила о его родстве с виргинскими Рэндолфами. Самые влиятельные из его виргинских кузенов помогли Кайрену Деверсу унять бурю возмущения, слухов и сплетен, разразившуюся в связи со странной кончиной Паркера. Оказавшись лицом к лицу с неприятной истиной и столь же напуганные и ужасавшиеся, как те немногие, кто знал реальные обстоятельства случившегося, они использовали свои многочисленные связи и могущество, чтобы как можно скорее погасить пламя. Правда, как уже сказано, оказалась настолько безобразна, что, стань она известна в обществе, замять скандал не представилось бы возможности.

Поэтому Рэндолфы согласились с Деверсами насчет того, что чем раньше молодая вдова уплывет в Англию, тем быстрее улягутся позорные слухи. С отъездом Френсис Деверс сплетники, возможно, еще до Рождества забудут о ней.

Поэтому ее сослали в чужие края, подальше от тех, кого она любила. Зато Паркер Рэндолф преподал ей ценный урок. Научил не доверять мужчинам. Научил, что только отец и братья не предадут ее.

И когда она спросила родителей, почему они не объяснили ей все это перед замужеством, мать горько заплакала и сквозь слезы едва выговорила, что здесь они были очень счастливы, а все беды, испытанные в молодости в Ирландии и Англии, давно забыты. Эйна, старшая сестра, знала их историю, впрочем, как и Шейн, Каллен и Рори, названные в честь уже упокоившихся ирландских родственников и друзей. Если очень настаивать, то Мэв вспоминала кое-что о бесчестном младшем брате отца, но не более того. Ни Джейми, ни Чарли, ни Фэнси почти ничего не было известно о юности отца. Да они и не особенно этим интересовались. Зато все с любопытством слушали рассказы о семье матери, богатых и могущественных людях. В их представлении бабка была почти сказочным персонажем, неотразимой красавицей, пережившей нескольких мужей и имевшей в любовниках принца. Она была знакома с королями и герцогами. Фортейн утверждала, что отец леди Жасмин был правителем великой страны, где-то за семью морями. Фэнси вспомнила, что в детстве они не слишком верили этим историям. Отец всегда шутливо называл мать великой фантазеркой, у которой язык хорошо подвешен. Недаром она родилась в Ирландии, хотя воспитывалась в Англии.

Но Фэнси поняла, что материнские рассказы вовсе не были такими уж неправдоподобными, как считали дети, и порукой тому служили окружавшие ее роскошь и удобства. Раньше к ней никто не относился с таким подобострастным почтением, какое оказывали теперь в гостиницах и на постоялых дворах. Леди желает ванну? Немедленно! Леди предпочитает утку каплуну? Сей же час!

Любопытство девушки было задето. Вдруг обнаружилось, что ей не терпится добраться до Куинз-Молверна.

И вот они подъезжали к поместью.

Элегантная карета, запряженная шестеркой одномастных коней с кремово-белыми гривами и хвостами, вкатилась в ворота. Фэнси поспешно опустила окно и выглянула. В небольшой долине, раскинувшейся в Молверн-Хиллз, между реками Северн и Уай, находились дом и земли, принадлежавшие когда-то королевской семье. В самом конце своего правления Елизавета Тюдор, нуждаясь в деньгах, продала поместье семейству Мариско. Дед и бабка оставили его своей любимой внучке, и теперь оно перешло во владение ее сыну, герцогу Ланди.

Выстроенный во времена царствования Эдуарда IV, захотевшего сделать подарок жене, дом из потускневшего от времени розового кирпича был сооружен в форме буквы «Е». По стенам ползли плети блестящего темно-зеленого плюща. Только одно крыло, сожженное во времена Кромвеля и возведенное вновь всего пять лет назад, после возвращения короля, все еще оставалось голым. Высокие, широкие окна были забраны в свинцовые переплеты. Темный сланцевый шифер тускло отсвечивал на крышах с многочисленными трубами. Фэнси дом показался уютным и очень красивым. Перед входом на тщательно разровненной граблями подъездной аллее ожидала небольшая группа людей, в которой выделялась женщина в шелковом платье цвета граната, отделанном по вырезу светлыми кружевами. На плечи была накинута кружевная шаль. В серебряных волосах чернели две широкие пряди, словно крылья ласточки. Рядом стояла женщина помоложе в темно-голубом платье, переливавшемся оттенками морской воды. Русые волосы были уложены модными буклями. Ее держал под руку высокий джентльмен в черном бархатном камзоле со снежно-белыми кружевными манжетами и в такой же сорочке. Его рыжевато-каштановые волосы были коротко острижены. На туфлях блестели серебряные пряжки. Кроме этих троих, Фэнси встречали две молодые девушки, отличавшиеся большим сходством. На одной было платье из темно-зеленого шелка, на другой – из фиолетового. Обе, как, впрочем, и Фэнси, были брюнетками.

«До чего же мы похожи! Вполне могли быть сестрами. Как странно… Интересно, мама знает? Они больше походят на меня, чем собственные сестры!» – размышляла Фэнси.

– Самая старшая – ваша бабушка, – пояснила Бесс. – Джентльмен – ваш дядя герцог. Светловолосая леди – его жена. А две девушки – ваши кузины леди Синара и леди Дайана.

– Они сестры?

– Нет, – поспешно ответила Бесс, – леди Синара – дочь герцога и леди Барбары. Леди Дайана – дитя герцога Гленкирка.

Фэнси попыталась вспомнить, что рассказывала мать.

– Так она Лесли?

– Именно!

– Ее отец – брат моей матери, – произнесла Фэнси вслух. – Он старший из детей моей бабушки Лесли. Моя мать – младший ребенок от ее второго брака с маркизом Уэстли.

– Если вы знаете все это, – хмыкнула Бесс, – значит, вам известно больше, чем мне. По правде говоря, леди Дайана – самая милая и хорошая девушка во всей округе. Но берегитесь леди Синары. Больше всего на свете она гордится кровью Стюартов. Она, может, и не хочет никого обидеть, но бывает, что люди частенько из-за нее плачут. Не позволяйте ей командовать вами. Надеюсь, вы простите меня за откровенность, но вам пришлось проделать такой путь! Из самых колоний! И вы не знаете здесь ни души. Мне совесть не позволит спать спокойно, если не помогу вам на первых шагах, мистрис Френсис. Вы мне кажетесь такой же хорошей девушкой, как леди Дайана.

– Я благодарна тебе, Бесс, – кивнула Фэнси. – Очень трудно приходится, если оказываешься далеко от дома, в чужой стране.

Экипаж остановился. Ливрейный лакей открыл правую дверцу и опустил ступеньки, чтобы девушки могли выйти. Герцог Ланди выступил вперед и предложил Фэнси руку.

– Позволь приветствовать тебя в Англии и Куинз-Молверне, племянница, – объявил он, помогая ей спуститься. – Я твой дядя Чарлз Стюарт, младший брат твоей матери.

Он поклонился и подвел ее к родным.

– Я твоя бабушка, – с улыбкой представилась Жасмин Лесли и расцеловала внучку в обе щеки. – Ты совсем не похожа на мать, зато, можно сказать, точная копия своих кузин, а все вы похожи на мою бабушку. Кровь сразу сказывается. Добро пожаловать в Англию и Куинз-Молверн, дорогая девочка.

– Это моя жена, леди Барбара, – продолжал герцог. Фэнси вежливо присела. – И твои кузины, моя дочь Синара и племянница Дайана.

Фэнси снова присела. Кузины ответили тем же, не спуская глаз с вновь прибывшей.

– Бесс Трухарт хорошо заботилась о тебе, Френсис? – спросила леди Жасмин, обнимая внучку за талию.

– О да, мэм, – заверила Фэнси. – И даже очень. Я хотела привезти свою служанку, Джуни Би, но мама сказала, что мой разрыв с Мэрилендом должен быть окончательным.

Они вошли в дом и устроились в старом зале, любимой комнате Жасмин. Слуги взяли у девушки дорожный плащ и принесли подносы с кубками вина и тонкими сахарными вафлями. Все разместились вокруг камина, в котором ярко горело пламя, прогоняя предвечернюю прохладу.

Завязалась учтивая беседа.

– Этой зимой мы едем ко двору, кузина Френсис! – неожиданно выпалила Синара. Ее яркие голубые глаза возбужденно сверкали.

– Мы уже бывали при дворе, – мягко возразила Дайана.

– Да, только чтобы представиться королю! Говорят, он лучший в мире любовник, – с лукавой улыбкой парировала Синара.

– Синара, веди себя прилично, – пожурила Жасмин.

– Бабушка, но об этом все говорят!

– Мы провели при дворе всего один день, – пояснила Дайана. – И видели королеву. Она не слишком красива, но очень мила.

– Она дала нам прозвища, – продолжала Синара. – Все, кто что-то значит при дворе, имеют прозвища. Дайану окрестили Сиреной. Утверждают, что она так прекрасна, что может завлечь и погубить любого. Но думаю, они ошибаются. Дайана для этого чересчур добра.

– А Синара теперь Син [2], – добавила Дайана с хитрой усмешкой. – Понять не могу, почему бы это. Интересно, как будут звать вас, кузина Френсис?

– Родные прозвали меня Фэнси. В детстве я не могла правильно выговорить свое имя и говорила Фэнси вместо Френсис. Скоро все к этому привыкли, и если я слышала Френсис вместо Фэнси, начинала гадать, что же такого успела натворить.

– Первый дом твоей матери назывался Фортейнз-Фэнси, – заметил герцог Ланди.

– Я никогда там не жила. Он был разрушен свирепым ураганом через шесть лет после постройки. Иногда такие ураганы приходят с Карибских островов в конце лета. Новый дом назван Бейвью [3]. Построен на том же месте, фасадом к Чесапикскому заливу. – Прелестное личико девушки омрачилось. – Я буду тосковать по нему, – со вздохом призналась она.

– Что же, вполне естественно, – деловито согласилась Жасмин. – Каждый тоскует по родине. Я старая женщина и прожила едва ли не шестьдесят лет в Англии и Шотландии и все же часто вспоминаю тот дворец, где родилась и выросла. Он стоит на берегах прекрасного озера, в местности, называемой Кашмир. Я оказалась последним, самым младшим ребенком отца, и, поскольку моя мать была англичанкой, отец посчитал, что мне лучше оставаться в более умеренном климате, а не на юге, где находился весь двор, но жара стояла поистине тропическая. Мой первый муж был кашмирским принцем. Темноволосый красавец, очень меня любивший.

– А сколько у вас было мужей, бабушка? – не выдержала Фэнси.

– Трое, – ответила Жасмин, втайне довольная, что та признала в ней бабушку. – Первым был принц Джамал-хан. Его убил мой сводный брат. Поэтому отец и отослал меня к моей бабке в Англию. Я много месяцев провела в пути, чтобы добраться сюда. Потом я вышла за Роуэна Линдли, маркиза Уэстли. Твоего дела, Фэнси. Третьим стал Джемми Лесли, герцог Гленкирк. А отцом твоего дяди Чарли был принц Генри Стюарт, который, будь он жив, стал бы наследником трона своего отца, короля Якова.

– А как умер мой дедушка? – продолжала допытываться Фэнси. – Мама говорит, что никогда его не видела и всегда считала своим отцом лорда Лесли.

– Твоего деда застрелил в Ирландии религиозный фанатик. Пуля предназначалась мне, но попала в Роуэна. Я как раз носила твою мать, девочка моя, – пояснила Жасмин. – Здесь, по эту сторону океана, у тебя очень много родных, Френсис Деверс. В свое время ты, несомненно, познакомишься со многими. У моей бабушки было шестеро детей. Они, в свою очередь, произвели на свет немало отпрысков, у тех появились свои дети, и так далее. Думаю, теперь в Англии, Шотландии, Ирландии и колониях живут не менее четырехсот потомков мадам Скай.

– Боже! – воскликнула Фэнси. – Я этого не знала! Мама всего лишь сказала, что здесь у нас много родных.

– Твоя мать была счастлива? – спросила Жасмин.

– До последнего времени я никогда не видела ее грустной. Она и папа временами ведут себя… почти неприлично, потому что безумно любят друг друга. Я думала… надеялась, что однажды найду такую же любовь, но…

Она осеклась и замолчала.

– Любовь, – величественно изрекла Синара, – всего лишь иллюзия, дорогая кузина.

– В самом деле? – сухо осведомилась бабка. – Я удивлена, что ты способна поверить такому.

– Но так говорят… – начала Синара.

– Счастлива слышать, что твое мнение основано не на личном опыте, – осадила ее Жасмин. – Повторяя подобные вещи, Синара, ты выглядишь не только невежественной, но и глупой.

– Но в моем возрасте, бабушка, ты уже была замужем! – вспылила Синара, вскидывая голову так резко, что темные букли подпрыгнули.

– То было другое время и другое место. Отец тяжело заболел и хотел перед смертью устроить мое будущее. Кстати, мою приемную мать тоже не радовал столь ранний брак.

– А твой муж сразу лег с тобой в постель? – ехидно спросила Синара.

– Это не тема для дискуссий! – оборвала Жасмин и повернулась к невестке, чье лицо пылало румянцем смущения.

– В самом деле, Барбара, неужели у тебя нет никакой власти над этой девчонкой? Страшно представить, что подумает о ней Фэнси!

Фэнси, однако, уже была очарована кузиной. Синара была так прекрасна, утонченна и знала о жизни куда больше, чем Фэнси, хотя ей всего пятнадцать!

Не желая вступать в спор, Фэнси благоразумно сказала:

– Бабушка, мне бы хотелось подняться к себе. Все эти путешествия сильно меня утомили.

– Разумеется, дорогое дитя, – поспешно заверила Жасмин, поднимаясь. – Я отведу тебя, тем более что сама выбрала комнату.

Она взяла Фэнси под руку и вывела из зала.

– Что ты думаешь? – спросил жену герцог Ланди.

– Она прелестна. Заметил, что все трое: она, Дайана и Синара – почти на одно лицо? Правда, сейчас девушка измучена, но через несколько дней мы узнаем ее получше, и, Чарли, скорее всего суждение твоей матушки окажется справедливым. Впрочем, как всегда.

Герцог согласно кивнул:

– Похоже, ты права, дорогая.

– Бабушка считает, что она убила мужа? – дерзко выпалила Синара.

Герцогиня Ланди, окончательно потеряв терпение, прикрыла глаза. Синара так несдержанна на язык! А ее проделки! Что с ней будет?!

– Не имеется никаких доказательств того, что твоя кузина кого-то убила, – спокойно ответил отец. – Буду очень благодарен, если ты не станешь повторять сплетни. Особенно ни на чем не основанные.

Он окинул дочь суровым взглядом, но та не унялась:

– В таком случае почему все про это говорят?!

– Случилась какая-то ужасная трагедия. Даже я не знаю всей правды. Но учти, если бы твоя кузина совершила преступление, ее обвинили бы и судили. Ничего подобного не произошло. Новобрачный, погибший сразу после свадьбы, – вещь довольно необычная. Любопытство и заставляет окружающих измышлять самые дикие истории. Надеюсь, ты никогда не окажешься предметом подобных слухов.

– А бабушка знает правду? – тихо вставила Дайана.

– Скорее всего.

– Бедная Фэнси, – вздохнула девушка. – Как, должно быть, тяжело потерять жениха таким ужасным образом! А потом, чтобы сохранить репутацию, ее услали от всего, что она знает и любит!

– Ты оставила Гленкирк в одиннадцать лет, – напомнила Синара, – и это совсем на тебя не повлияло, дорогая Сирена.

– Я была счастлива покинуть горную Шотландию, потому что предпочитаю элегантность и изысканность английского двора, – объяснила Дайана. – И в один прекрасный день я найду себе мужа по душе, а в Гленкирке это будет нелегко. Кроме того, моя семья почти каждое лето приезжает в гости. А в следующем году ко мне присоединится моя сестра Мэйр.

Герцог тепло улыбнулся племяннице. Дайана Лесли всегда заботится о других. Он никогда не видел девушки более доброй и милой и часто гадал, откуда у нее такой характер. Но когда того требовали обстоятельства, Дайана могла быть сильной и упорной. Так не похожа на его младшую дочь, и все же они быстро подружились, еще с того лета, когда его мать попросила другого сына, герцога Гленкирка, отпустить с ней Дайану. Герцог Ланди всегда надеялся, что та окажет благотворное влияние на дочь, но, кажется, ошибался. Однако тут было и одно светлое пятно: Синара так и не смогла заразить кузину высокомерием.

– У тебя доброе сердце, крошка, – сказал он Дайане.

Синара закатила глаза, но тут же расплылась в улыбке.

– Давайте посмотрим, какую одежду привезла кузина из колоний. Ее дорожный костюм вовсе не так уж плох. Не подумала бы, что эта маленькая колонистка разбирается в модах. Интересно, какие у нее драгоценности? Бабушка наверняка даст ей кое-что. У нее так много украшений! Кстати, вам понравилось то кольцо с рубином, которое она подарила мне на день рождения?

Она в очередной раз повертела кольцом перед родными.

– Пожалуйста, Синара, дай кузине немного отдохнуть, прежде чем начнешь забивать ей голову всякой ерундой, – попросила мать. – У вас еще будет немало возможностей порыться в ее вещах за те несколько недель, что остались перед отъездом ко двору. Фэнси так устала!

– О, ладно, ладно, – с неохотой согласилась Синара. – Поедем кататься, Дайана! Нам нужно переодеться.

– Идите погуляйте в саду, – строго велел отец. – Дайте бабушке побыть с новой внучкой! Все эти годы она так тосковала по Фортейн и сейчас счастлива свидеться хотя бы с одной из ее дочерей.

– Сейчас в саду так хорошо! – вторила герцогиня.

– А на псарне родились щенята, – объявила Дайана.

– Ой! – взвизгнула Синара. Она обожала собак, и отец обещал подарить ей щеночка из следующего помета. – От Беллы?

– Да, – с улыбкой подтвердила Дайана.

– Чур, я выбираю первой!

– Ты ведь знаешь, что я предпочитаю кошек собакам, – напомнила Дайана, и обе девушки поспешили к выходу.

– По-моему, с помощью Дайаны мы спасли Фэнси от нашей дочери, – хмыкнул герцог. – Хотя бы на ближайшее время.

– Фэнси кажется такой грустной, – заметила герцогиня. – Бедное дитя! Надеюсь, она постепенно полюбит нас и станет доверять.

– Ну почему Синара не унаследовала твоего доброго сердца? – вздохнул герцог.

– Она пошла в моего отца. Практична. И подобно моей матери полна решимости всегда настоять на своем.

– Ты редко говоришь о своих родителях, – заметил он.

– Вовсе нет. Мой отец давно мертв, а мать умерла еще до моего первого брака со сквайром Рэндаллом. Она всегда ревновала, завидовала любви отца ко мне и позволила бы этому зверю, своему второму мужу, отдать меня в услужение. И это несмотря на то что я получила приличное воспитание! Я благодарю небо за мадам Скай! Кто знает, что случилось бы со мной, если бы не она!

– Она была замечательной женщиной, – согласился герцог Ланди. – Интересно, что бы она подумала о своих праправнучках, которые так на нее похожи? Заметь, моя матушка с каждым днем все больше напоминает ее.

– Верно, Чарли, – улыбнулась Барбара. – Она не потерпит никаких глупостей со стороны девчонок и, уж конечно, избавит Фэнси от тоски по Мэриленду.

– Скорее всего, – кивнул он, гадая, не стоит ли немедленно подняться наверх.

Фэнси послушно вышла из зала вслед за бабушкой. Она устала, но худшее было позади. Она на удивление легко пересекла океан и добралась от Лондона до поместья родственников. И они понравились ей с первой встречи. Фэнси только сейчас поняла, что она знает о них куда больше, чем они – о ней. Мать никогда не уставала рассказывать о своих английских и шотландских родственниках. Очевидно, братья и сестры были очень ей дороги. Разумеется, в ее памяти они остались молодыми, а сестра Отем – совсем младенцем. Но теперь все они выросли, стали взрослыми, даже малышка сестра, которую Фортейн так и не видела.

Бабушка остановилась перед резной дубовой дверью и, открыв ее, переступила порог. Фэнси последовала за ней. Здесь уже ожидала улыбающаяся Бесс Трухарт. Фэнси обвела взглядом комнату. Какая большая! Правда, стены облицованы старомодными панелями, но есть большой камин, в котором уже пляшут языки пламени. В нише широкого окна в свинцовом переплете помещается сиденье. Стекла закрыты шторами бирюзового бархата с золотой бахромой и завязками. Мебель из хорошо натертого воском дуба показалась ей солидной и удобной. Полы покрыты толстым шерстяным ковром с бирюзово-кремовым узором.

– Какая прелесть! – довольно воскликнула Фэнси и, нагнувшись, понюхала букет поздних роз на столе.

– Это была моя комната, когда я впервые приехала в Куинз-Молверн, – пояснила Жасмин. – Разумеется, с тех пор ее заново обставили.

– Пойдемте в спальню, мистрис, – позвала Бесс. – Там тоже чудесный камин и постель, на которой может улечься целая семья.

Она повела Фэнси в спальню, такую же уютную, как и гостиная.

– Две комнаты? – поразилась девушка. – Только для одной меня?

В Мэриленде к такому она не привыкла! Там у каждого была своя комната, но далеко не такая просторная.

– Это называется покои, – пояснила Жасмин. – В знатных домах принято иметь гостиную и спальню.

– Мама никогда не говорила мне о таком, – призналась Фэнси.

– А что она рассказывала об Англии? – спросила Жасмин внучку.

– В основном о своей семье.

Жасмин кивнула:

– Хотелось бы знать, так же сильно она скучала о нас, как мы – о ней? Я до сих пор поверить не могу, что отпустила свое дорогое дитя на край света. Все мечтала, что она когда-нибудь приедет навестить нас, но потом начались волнения, и короля Карла казнили. Годы так называемой Республики тоже оказались нелегкими. Я взяла младшую дочь и отправилась во Францию после того, как мой Джемми погиб за дело Стюартов. Мне было невыносимо оставаться в Гленкирке.

– Мама была очень счастлива, – заверила Фэнси. – Думаю, все изменится только в том случае, если она потеряет отца. По-моему, она так похожа на вас! Во всем! – И Фэнси неожиданно обняла бабку. – Благодаря вам я почувствовала себя как дома. Спасибо!

– Но, дорогое дитя, – воскликнула Жасмин, – ты моя внучка, пусть даже я впервые увидела тебя сегодня! Я знала тебя, твоих братьев и сестер из писем Фортейн, но должна признаться, что очень рада твоему приезду, хотя причиной его явилась ужасная трагедия. Мы сотрем из твоей памяти весь этот кошмар, моя дорогая Фэнси.

– Что вы об этом знаете? – дрожащим голосом пробормотала Фэнси. Глаза ее мгновенно наполнились слезами.

– Твоя мать рассказала мне все. Никому другому в нашей семье не известны подробности. И не будут известны, пока ты не решишься сама поделиться с ними. Больше об этом мы не станем говорить, дитя мое.

Она заключила Фэнси в объятия и расцеловала в щеки.

– Это Англия, и здесь ты начнешь новую жизнь. Все несчастья остались позади.

Фэнси покрепче обняла бабушку.

– Спасибо, – тихо повторила она. – Я постепенно свыкаюсь с тем, что произошло. Как могла я быть настолько глупой, чтобы влюбиться в человека, недостойного моих чувств? Он был так красив, обаятелен, и все мне завидовали. Как же, виргинский Рэндолф!

– Полагаю, – сухо заметила Жасмин, – в колониях это что-то означает. В отличие от Англии, дорогое дитя. И немало молодых женщин, влюбляясь в идеального мужчину, позже обнаруживали, что в яблочке сидит зловредный червь. Тебе повезло избавиться от этого червя сразу же и начать заново.

– Почему-то образ Паркера в виде зловредного червя помогает мне видеть случившееся в истинном свете.

– Мужчин, дорогая внучка, лучше всего видеть в истинном свете и не обольщаться на их счет, – посоветовала Жасмин. – А теперь я оставляю тебя одну. Бесс принесет тебе ужин наверх, с тем чтобы ты хотя бы сегодня была избавлена от вопросов, которыми, вне всякого сомнения, засыплют тебя кузины. Думаю, тебе нужно отдохнуть как следует, прежде чем оказаться в компании этих плутовок.

– Я уже полюбила их, – откликнулась Фэнси. – Мы так похожи и в то же время очень разные.

– Уверена, что вы станете хорошими друзьями. Я навещу тебя после ужина, дабы убедиться, что все в порядке и ты устроена как следует. Бесс Трухарт наверняка позаботится о тебе.

– Уже позаботилась, бабушка, – кивнула Фэнси. – Как предусмотрительно с вашей стороны выбрать подходящую служанку еще до того, как мы встретились!

– Я уже говорила, дитя мое, что знаю тебя по письмам твоей матушки, – с улыбкой напомнила Жасмин. – Я вернусь позднее.

С этими словами она оставила спальню, и Фэнси услышала, как хлопнула дверь гостиной.

– Хорошая горячая ванна, мистрис Фэнси? – выпалила ворвавшаяся Бесс.

– О да! – обрадовалась девушка.

– Позвольте снять ваши юбки и корсаж, а потом я приготовлю ванну, пока вы немного вздремнете.

Фэнси кивнула. Ах, это звучало так заманчиво!

Она стояла смирно, пока Бесс расшнуровывала корсаж и развязывала юбки. Фэнси выступила из груды тканей, и горничная принялась распутывать ленты, на которых держались нижние юбки.

– Ложитесь в постель, мистрис, – наставляла Бесс. – Когда ванна будет готова, я вас разбужу.

– Но я не засну, – отмахнулась девушка.

– Тогда просто закройте глаза, – предложила служанка и поспешила к двери.

Интересно, какая здесь ванна? – гадала Фэнси, закрывая глаза. Дома она купалась в большой дубовой лохани. Мать всегда отстаивала частые омовения, хотя многие считали ее чересчур большой чистюлей.

Фэнси блаженно вздохнула. Сегодня все были так добры к ней. Герцог и его хорошенькая жена. Бабушка. Кузина Дайана. И Синара. Она еще не видела таких девушек, как Синара. Можно побиться об заклад, что уж Синару бы Паркер Рэндолф не одурачил! Она не вела бы себя как наивная дурочка, пыжившаяся от гордости из-за того, что поймала самого завидного в колониях жениха. Фэнси была уверена, что Синара немедленно раскусила бы Паркера.

На нее снова нахлынули воспоминания о дне свадьбы. Подвенечное платье было таким красивым, и мама подарила ей жемчужную нить! Как достойно выглядел ожидавший у алтаря Паркер!

Как все дети Кайрена и Фортейн, Фэнси получила представление о религиях отца и матери, но никто не принуждал ее к выбору. Сама она, как и Мэв, предпочитала англиканскую церковь. Старшие братья подобно отцу были католиками. Младшие заявляли, что при их кочевой жизни не до церкви, но Фэнси знала, что они просто уклоняются от посещения Божьего дома. Когда-нибудь это изменится, но не сейчас.

И церемония была чудесной, а затем гостей ждало роскошное пиршество. Наконец мать, сестра Мэв и невестки проводили ее в спальню и приготовили к приходу мужа: раздели, натянули шелковую с кружевами сорочку, благословили и вышли, оставив Фэнси в ожидании.

Слезы покатились по бледному лицу девушки.

«Я должна забыть все это, – молча поклялась она себе. – Что было, то было, ничего уж не вернешь. И ничего нельзя изменить. Паркер не любил меня. Он мертв. А мне пора начать все заново».

Боже, до чего же веки отяжелели!

Мысли девушки начали путаться. Она сама не заметила, как уснула.