Читать книгу Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене - Безбашенный - Страница 8

– Погуляй пока, Велтур, – отослала Криула сына. – А ты, Велия, останься.

Выпроводив пацана, она обратилась ко мне:

– Мириам опять пыталась заигрывать с тобой?

– Пыталась, почтенная, – раз уж Велия решила рассказать матери, темнить с ней смысла не было. Криула – умная баба, а её интересы теперь вроде моим не противоречат, и от её осведомлённости, пожалуй, вреда не будет.

С Мириам же этой стервозной вот какая хрень наметилась. Прошлый раз, когда я сменился с караула, заглянул за Велией, погулял с ней немного в саду во дворе, затащил в беседку, пообщался там с ней поплотнее – на грани приличия, скажем так, и совсем уж собрался к себе, меня вдруг уже прямо в воротах тормознула рабыня-ливийка, служанка Мириам, и попросила меня проследовать за ней к её госпоже. Следовать за ливийкой к её госпоже мне как-то совершенно не хотелось, а хотелось поскорее добраться до дому до хаты, перекусить, перекурить, занырнуть с Софонибой в ванну, поплескаться – ну, в том числе и поплескаться, а затем переместиться с бастулонкой в горизонтальное положение да и применить её по прямому назначению. Но обезьяны вроде Мириам жутко не любят, когда кто-то нижестоящий смеет им отказывать, и бывают порой в таких случаях весьма злопамятны, и наживать в лице законной дочери нанимателя врага, пожалуй, не стоило. По крайней мере – по пустякам. Поэтому, выражаясь сквозь зубы по-русски, да ещё и не особо скрывая, в чей адрес, я всё же последовал за ливийкой.

Мириам оказалась не одна – у неё сидела и Ларит, жена Фабриция. Обе бабы, вальяжно рассевшись на одной кушетке, попивали вино и о чём-то болтали, периодически пересмеиваясь. При моём появлении Ларит пересела, а непутёвая дочка Арунтия картинно развалилась, забравшись на кушетку с ногами – ага, типа просто позу сменить захотелось. Знаем мы эти бабьи штучки, млять!

– А ты, мне кажется, не очень доволен моим приглашением, аркобаллистарий Максим? – поинтересовалась эта стерва, улыбаясь.

– Я устал, досточтимая. Только что сменился с караула, хотел отдохнуть.

– Усталость не помешала тебе, однако, пообщаться с твоей испанкой, хи-хи! Но ты прав, и я не стану утомлять тебя – приляг и отдохни, – она указала на третью кушетку. – И угощайся, ты ведь наверняка проголодался.

Плох тот солдат, который упустит случай где-нибудь прибомбиться и пожевать чего-нибудь аппетитного. Но набивать брюхо лёжа, как заведено у этой античной элиты, на мой взгляд – самое натуральное буржуазное… тьфу, рабовладельческое извращение. В чём тут удобство по сравнению с нормальным обедом сидя – это у них, цивилизованных, надо спрашивать, им виднее, мне же с моим недалёким варварским умишком сия великая античная тайна недоступна. Поэтому я не прилёг, а уселся – заодно обеими руками можно за жратвой тянуться.

– Настоящий испанский варвар! Правда, Ларит? Эти варвары грубы и не умеют наслаждаться пищей и вином! Им абсолютно неведома наша утончённость! Они даже едят сидя, чтобы наесться побыстрее и чтобы больше вошло, хи-хи! Правда, Максим?

Из дипломатических соображений я не стал делиться своим особым мнением, а ответил уклончиво:

– Я ведь солдат, досточтимая. А за солдата всё решает начальство, и он никогда не знает наверняка, сколько времени у него есть на отдых. Поэтому солдат всегда спешит насытиться за короткое время, и это в конце концов входит в привычку.

– Я же говорила тебе, Ларит, что у варваров вся жизнь – война! Представляешь, что ждёт там бедного Фабриция? Он, конечно, отважен, но воевать всё время – это же так утомительно! И никакого комфорта!

Пока они разглагольствовали о тяжкой жизни в варварских странах, я заморил червячка и машинально достал трубку. Увидев ивовые листья, хозяйка выпучила глаза:

– Ну какое удовольствие курить ЭТО? У нас здесь есть отличная конопля! Разве она не лучше этой гадости?

– Не при моём ремесле, досточтимая. Дым конопли одурманивает, а мне нужен ясный ум. На войне, кто его не имеет, долго обычно не живёт.

– Слыхала, Ларит? Вот так у этих варваров и во всём! Вечная готовность к бою, и ни расслабиться, ни побалдеть! Вот такая жизнь и уготована в Испании твоему мужу!

– Ужас! – отозвалась та. – Неужели там так всегда?

– Не всегда, но бывает и так, – ответил я ей. – Когда мы с друзьями нанимались на службу к досточтимому Волнию, турдетанский мятеж был в разгаре, но затем он утих. Дальнейшее зависит от того, кого пришлют римляне.

– Но мы-то ведь сейчас не в Испании, Максим! – снова вмешалась Мириам. – Не хочешь конопли – кури свою бурду, но расслабиться ты здесь можешь вполне! Или у вас в вашем племени даже курить не принято лёжа?

– Лёжа, досточтимая, мы или спим, или… гм…

– Или занимаетесь любовью с женщинами, хи-хи! – закончила эта чертовка за меня. – Видишь, Ларит, при виде таких женщин, как мы с тобой, даже у диких варваров возникают такие же мысли, как и у цивилизованных людей!

– Ну ты скажешь тоже, Мириам, хи-хи! – рассмеялась её подруга и развалилась на кушетке сама не самым скромным образом. – Мы и варвары…

– Это ты зря, Ларит! Варвары, между прочим, горячи и неутомимы в постели! – не унималась хозяйка. – Вот был у меня один галл…

– Хватит, Мириам! Вечно у тебя одно на уме! Пойду-ка я лучше к себе! – и жена Фабриция удалилась, позванивая цепочкой на ногах и покачивая бёдрами.

– Хи-хи! Вот видишь, Максим, как мы с тобой смутили порядочную замужнюю женщину! Как она тебе, кстати?

– Она жена сына моего нанимателя.

– Ну не будь ты таким ханжой, солдат! Ей предстоит надолго остаться без мужа, и для неё это будет нелёгким испытанием! А ты уже прославленный воин, перед которым не устоит ни одна красавица. Неужели ты позволишь такой женщине, как Ларит, страдать от одиночества? Подумай над этим хорошенько, аркобаллистарий!

– У меня есть наложница и невеста.

– Твоя дикая испанка? И что ты в ней нашёл? Она ведь даже и не переспала ещё с тобой ни разу, а? Мы, финикиянки, не таковы! Ладно, ты устал, и я обещала не утомлять тебя. Но подумай на досуге…

Какого рожна этой стерве понадобилось сводить меня с женой Фабриция, я мог только гадать. Хреново не знать расклада! Но зато ещё по современному миру я не так уж плохо знал подобных обезьяньих самок, просто обожающих манипулировать мужиками, и чем большим их количеством, тем для них лучше. Версия подставы с целью дальнейшего шантажа напрашивалась сама собой. На серьёзную подставу я, конечно, не попадусь, а вот по мелочи, не зная брода… гм… Поразмыслив над всей этой хренью на досуге, как мне и предлагалось, я решил прежде всего обезопасить свои личные дела и сам рассказал Велии при следующей встрече с ней об этом двусмысленном происшествии. Как я, собственно, и рассчитывал, моей «дикой испанке» хватило ума с ходу въехать в сложившуюся ситуёвину и не закатывать идиотской истерики, а спокойно и конструктивно принять информацию к сведению. Как раз тогда – в качестве «контрпропаганды» – она и порассказала мне кое-что о скандальных похождениях самой Мириам. Мы посмеялись, потом обсудили возможные цели этой интриганки, и Велия тоже пришла к выводу, что тут, скорее всего, запланирован дешёвый шантаж. Мы успокоились, но оказалось, что рановато…

Во второй раз непутёвая финикиянка оказалась одна, причём одета была… гм… ну, нельзя сказать, что не одета, но только в этом и заключался смысл такой одёжки. Если и уступала её ткань по прозрачности современной полиэтиленовой плёнке, то не слишком значительно. Явно из тех импортных аж индийских тканей, которые стоят баснословных по нашим простонародным меркам деньжищ и предназначены не столько скрывать то, что под ними, сколько демонстрировать. Шкура тигра, на которой она развалилась, тоже была явно из Индии и тоже, надо полагать, стоила достаточно, чтобы оправдать её перевозку и перепродажу через несколько рук. Учитывая, что просто так такие стервы обычно ничего не делают, на меня, видимо, замышлялось произвести впечатление не только роскошным женским телом, но и более традиционной роскошью. Почему-то абсолютное большинство баб свято убеждено, что эти дорогие шмотки делают их особенно неотразимыми. Больше всего меня забавляет этот приём в исполнении жирных коров далеко не свежего возраста, гы-гы! Но эта-то, надо уж отдать ей должное, весьма недурна и сама по себе и прекрасно знает об этом, чертовка.

– Жарко, – пояснила она мне свой наряд с милейшей непосредственностью. – Ты присаживайся, аркобаллистарий, ты ведь не любишь разлёживаться без достаточно веской на то причины, хи-хи!

Кушетка, явно освобождённая специально для того, чтобы как раз на неё меня и усадить, располагалась так, что с неё было достаточно удобно обозревать и заценивать все подробности просвечивающего сквозь тонкую ткань роскошного тела хозяйки. И ведь для какого-нибудь дикаря-галла зрелище, надо признать, было бы весьма убойным. Но откуда финикиянке было знать о том, в чём загорают на пляжах бабы нашего мира? Я раскрывать ей этот секрет не собирался и пошёл навстречу её пожеланию, послушно попялившись на её формы. Судя по достаточно резкой смене «декораций», затягивать с развитием интриги Мириам не планировала, да и в мои планы терять слишком много времени тоже как-то не входило. Пусть уж поскорее колется, чего ей от меня надо.

– Ларит спрашивала меня о тебе, – проворковала финикиянка завораживающим тоном. – Ты думал об одиночестве, которое её скоро ожидает?

– Разве это не её дело, досточтимая? Мне хватает и моей наложницы.

– А, этой рабыни? Да потерпит она, ничего с ней не сделается! А тут свободная и знатная женщина страдает!

– Уже прямо сейчас страдает? – хмыкнул я.

– Ну, пока ещё нет, хи-хи! Но скоро начнёт…

– Не так-то это просто при вашем образе жизни. Зачем мне лишние трудности?

– Да какие трудности? Я всё устрою!

– А зачем это тебе, досточтимая?

– Ну, не могу же я спокойно смотреть на страдания подруги. Я хочу, чтобы ей было хорошо. Думаю, что и тебе при этом плохо не будет, хи-хи! Разве она хоть в чём-то хуже твоей испанки? Эта дикарка ведь не спешит ублажить тебя, верно? Значит, и от неё не убудет, если ты скрасишь одиночество бедной Ларит! И разве тебе не лестно побывать на ложе у ТАКОЙ женщины? Любой из твоих друзей наверняка посчитал бы это за честь и за редкостное везение, а выпали они – тебе. Ты ведь её заинтересовал.

– Настолько, чтобы затаскивать меня на ложе?

– А почему бы и нет? Сама она, правда, пока ещё об этом не знает, но я-то ведь её знаю хорошо. Немножко вина, немножко конопляного дымка – и она сама всё поймёт и всего захочет! А она ведь – женщина страстная, и если уж решится – тебя ждёт с ней море наслаждения. А может быть, даже и с последствиями…

– Это с какими же ещё последствиями?

– Хи-хи! А какие последствия бывают у женщин от вас, мужчин? Если Астарте будет угодно, чтобы Ларит понесла от тебя – ты поможешь Фабрицию обзавестись сыном и наследником, который когда-нибудь станет главой Тарквиниев. Фабриций хочет сына, а наш отец и твой наниматель – внука, ну так помоги же им в этом, Максим!

– Думаю, что вряд ли они хотят ТАКОГО сына и внука.

– А мы им об этом ничего не скажем, хи-хи!

– В опасную интригу ты хочешь втравить меня, досточтимая. Зачем это мне?

– Разве высокая честь оказаться НАСТОЯЩИМ отцом очередного наследника Тарквиниев тебя не прельщает? Тогда как насчёт другой награды?

– И какой же именно?

– Ну, я ведь тоже одинокая женщина! Если ночи с тобой понравятся Ларит, то я думаю, что они так же понравятся потом и мне самой. А я ведь вдова, Максим, мне можно то, чего нельзя замужним женщинам, и со мной это не опасно, хи-хи! Но эту награду тебе придётся заслужить, проявив мужество и отвагу. Подумай над этим, аркобаллистарий…

В общем, получалось, что любящая сестрица всерьёз задалась целью заделать незаконного ребёнка жене собственного брата. Ну и на хрена, спрашивается? Высушив над этим вопросом мозги и ни до чего внятного не додумавшись, я подключил к этой загадке нашего испанского мента. Но и Васкес, при всей своей ментовской паранойе, перебрав целую кучу всевозможных криминальных версий этой интриги, ничего правдоподобного не вычислил. Топить меня этой стерве явно не за что да и незачем, для шантажа с целью манипуляции слишком круто, хватило бы и просто любовной интрижки с кем-нибудь – о том, что Велия в курсе, она не знает, а сообразить едва ли в состоянии – обычно мужики в таких случаях боятся от своих благоверных вспышки обезьяньей ревности и помалкивают. От разваливания брака Фабриция ей тоже вроде особых выгод не светит. Но и для самого обыкновенного обезьяньего озорства это тоже явно чересчур, не делаются такие вещи без веской причины. Чего-то в этом заковыристом деле мы однозначно недопонимаем. Всё же хреново не знать расклада!

Выслушав меня, офонарели и мать, и дочь.

– Расстраивать наш брак ей никакого смысла нет, – решила Велия, поразмышляв несколько минут. – Хоть и недолюбливает она меня, но не настолько же…

– Да плевать ей и на тебя, и на Максима! – махнула рукой Криула. – Тут что-то гораздо важнее для неё должно получиться! И для этого чего-то ей нужно, чтобы Ларит забеременела не от Фабриция. Так, так…

– А при чём тут Максим?

– Да кто угодно, думаю, Мириам плевать. Просто Максим показался ей самым подходящим для совращения Ларит…

– Но зачем?

– Так, кажется… гм… Ну стерва! Ну змея!

– Это я уже и сам понял, – сообщил я будущей тёще. – Но чего она добивается?

– Расчищает дорогу собственному ребёнку. Её сын не Тарквиний по отцу, но от этого он не перестаёт быть внуком Арунтия. И если брак Фабриция окажется бездетным, Арунтий может приказать ему усыновить ребёнка Мириам, и тогда он станет очередным наследником. Её хлопоты за него будут выглядеть естественными и никаких подозрений не вызовут – какая же мать не похлопочет при случае за своего ребёнка?

– Странно, – усомнился я. – Зачем Фабрицию усыновлять чужого ребёнка, когда можно развестись с бесплодной женой, жениться вновь и завести наконец своего?

– Связи с родственниками Ларит очень важны для Тарквиниев. Это знатный и влиятельный род, и союзом с ним Арунтий не поступится – тут Мириам рассчитала точно.

– И чем ей поможет внебрачная беременность Ларит?

– При долгом отсутствии мужа ему эту беременность не припишешь – она будет вынуждена избавиться от плода. А опыта такого у неё самой нет, и кроме той же Мириам, в таких переделках уже бывавшей, ей обратиться за помощью будет и не к кому. А уж эта стерва поможет так, как нужно ей. Она ведь уже не первый раз пытается сосватать Ларит любовника, и каждый раз делает это тогда, когда предстоит отъезд Фабриция не на один и не на несколько дней, а не меньше чем на пару-тройку месяцев… Проклятие! И как я не поняла этого сразу? Ну змея!

– И что делать? – озадаченно спросила Велия. – Предупредить Фабриция?

– Нет, нельзя – слишком уж он горяч, – задумчиво проговорила её мать. – Если поверит, то может наделать сгоряча глупостей. А если нет – тем более. Тут умнее надо…

– А Фабриций собрался ведь в Испанию? – поинтересовался я. – Может, тогда есть смысл как-нибудь предотвратить его отъезд?

– Нет, Арунтий посылает его вникать там во все дела клана и своего решения не отменит. Волний уж очень стар, и хотя он вполне здоров, всякое может произойти. Кто-то должен быть готов сменить его в Испании, если случится плохое.

– Если я ускорю овладение греческим, досточтимый наверняка пошлёт меня на Кипр, – задумчиво проговорил я. – Есть у него там довольно-таки важные дела, которыми он хочет поручить заняться мне. Вот только…

– Ускоряй и поезжай! – попросила Велия. – Надо, чтобы ты остался в стороне от этой интриги!

– Да, так будет лучше, – согласилась и Криула.

– Так я-то отплыву и от этого безобразия уклонюсь, но ведь эта дрянь другого кого-нибудь к Ларит в постель подложит. Хорошо ли это будет?

– Мы этим выиграем немало времени. Ларит всё же разборчива и с кем попало не свяжется. Найти подходящую замену Мириам будет нелегко, и к отъезду Фабриция она может не успеть, а ей же надо их ещё и свести…

– А после отъезда?

– Это уж предоставьте уладить мне! – усмехнулась Криула. – И как испанке, и как «ночной кукушке» Арунтия.

– И как ты это сделаешь, мама? – спросила Велия.

– Как испанка, я могу рассказать Ларит, как НА САМОМ ДЕЛЕ обстоят дела в Испании. Ну а как женщина Арунтия – наведу его на мысль, что если уж ему нужен внук, то не годится Фабрицию оставлять жену надолго в Карфагене. А здесь он родится или в Испании – какая разница?

Против такого плана «почтенной» мне сложно было что-то возразить, да и не хотелось, откровенно говоря. Приятно всё-таки иметь дело вот с такими бабами, которые вместо того, чтобы навешать тебе на шею клубок своих проблем, помогают тебе решить твои собственные. Мне, правда, предстояло приналечь на греческий, но это уже было не так страшно – основные трудности с ним, хвала богам, остались позади. На уровне «моя твоя понимай» уж всяко объяснюсь, а в сложные философские дискуссии с греческими философами я вступать не собираюсь. Мы – люди деловые, нам некогда.

Посмеялись над ситуёвиной, поболтали «за жизнь», а там и о моей предстоящей командировке. Криула тоже оказалась в какой-то мере в курсе самых основных торговых центров и маршрутов Средиземноморья, и по её мнению тоже имело смысл искать следы «пропавшего» товара Тарквиниев именно на Родосе. Центром же торговли там был город с одноимённым названием, а практически все сделки по купле-продаже редких и дорогих товаров совершались там в основном на площади Асклепия.

– Сам площадь Асклепия там найдёшь? – поинтересовалась она с усмешкой.

– Легко, почтенная! Длину Асклепия умножу на его ширину!

Велия расхохоталась, поскольку уже слыхала от меня этот анекдот, а вот для её матери пришлось его рассказывать:

– При прежнем князе у нас был такой бог – Ленин. Он и сейчас никуда не делся, но теперь его культ уже не обязателен, и многие из молодёжи о нём даже не знают. А в то время он считался самым главным богом, и плохо приходилось тому, кто не чтил его хотя бы для вида. Изваяния стояли повсюду, города его именем назывались, а уж площади – почти во всех городах. Потом большую часть переименовали, но старики по привычке их по-старому называют. И вот, значит, ученик геометра сдал экзамен. Две ночи зубрил все эти геометрические фигуры – круги, эллипсы, квадраты, прямоугольники, треугольники, ромбы, сферы, цилиндры, призмы, пирамиды – много их, все разве упомнишь? Умаялся зубрить, но вот сдал наконец-то. На радостях напился вина до одурения и стоит на улице, шатается. Тут старушка к нему подходит и спрашивает: «Сынок, как мне найти площадь Ленина?» А у того ведь одна геометрия в голове. Ну, он и отвечает: «Так, бабка, точно не помню, могу и перепутать. Но мне кажется, надо длину Ленина умножить на его ширину».

Посмеялась и Криула, посоветовав, впрочем, на Родосе об Асклепии так всё же не шутить. Там его по-прежнему чтут, а с почитаемыми богами на Востоке шутки плохи.

– Знаю, почтенная, Восток – дело тонкое.

«Белого солнца пустыни» они, конечно, не смотрели и юмора не уловили.

– Граждане Афин даже своего великого мудреца Сократа судили и приговорили к отравлению за непочтение к богам, – поведала мне будущая тёща. – Сейчас-то, конечно, не те уже времена, и там уже с этим не так строго, но всё равно могут быть неприятности.

– Какие-то прямо дикие люди эти хвалёные греки! – прикололся я. – То ли дело мы, разноплемённая наёмная солдатня!

Тут уж они обе расхохотались, так что закончили мы эту непростую для меня беседу весело и непринуждённо.

Карфаген в эти дни бурлил. Если не приглядываться особо к античному стилю архитектуры и одёжке людей да не прислушиваться к специфике финикийской речи, а анализировать исключительно голую суть – так прямо как наши отечественные митинги эпохи перестройки. Митинговали они не только на площадях, но и на всех мало-мальски широких уличных перекрёстках. Пообсуждать политику карфагенские финикийцы, как выяснилось, любят ничуть не меньше русских. А учитывая их южные семитские корни, полемизировали они меж собой с поистине еврейской напористостью, да ещё и с арабской обидчивостью, и местами их митинги переходили в нешуточные потасовки. Наверное, и до поножовщины кое-где дошло бы у горожан дело, если бы не снующие взад-вперёд по улицам многочисленные военные патрули ветеранов Ганнибала. Их без труда можно было отличить от городских ополченцев по их римским кольчугам, в которые великий Баркид облачил свою африканскую пехоту после первых же побед над римлянами.

В Мегаре ведь только и разговоров было, что про эти введённые в город войска. Это только для карфагенской элиты Ганнибал был избранным всего на какой-то один год суффетом, а для этих отборных головорезов он был их отцом-командиром, под знамёнами которого они провоевали всю Вторую Пуническую, и это, как говорится, не хрен собачий. Пожелай ЭТОТ суффет продлить свои полномочия – на поддержку своего закалённого в боях войска он мог рассчитывать всецело. И вовсе не факт, что против этого будет что-то иметь городское ополчение, набираемое из карфагенской черни, среди которой Баркиды всегда были весьма популярны. Может быть, и не настолько, чтобы позволить Ганнибалу увенчать себя царской короной, но вполне достаточно, чтобы идея продления полномочий на неопределённый срок получила одобрение Народным собранием. Впрочем, не это так уж прямо в первую очередь волновало мегарских олигархов. Ну, подумаешь, бессменный суффет! Будто бы это так уж сильно отличается от чередования на этой должности двух друзей-единомышленников! Но ведь это же – Ганнибал Барка, одичавший и привыкший к неограниченной власти в Испании и Италии и не очень-то считающийся с действующими в городе удобными для олигархов общепринятыми законами и обычаями. Шутка ли – вот так вот взять и арестовать отказавшегося явиться по его вызову казначея, родственника влиятельных и уважаемых людей и самого без пяти минут члена Совета Ста Четырёх! Так разве делается? Такого не позволял себе до сих пор ещё ни один суффет, и это тревожило «лучших» людей города. Нет, казну-то наполнять, конечно, надо, и для этого, конечно же, надо как-то прекращать разворовывание таможенных сборов – разве ж с этим хоть кто-то спорит? Но не такими же методами, в самом-то деле! Если уже сейчас Ганнибал ни в грош не ставит важных и уважаемых в городе людей, то с кем он вообще будет считаться, когда дорвётся до неограниченной власти?

Краем уха я уже слыхал, что, как мы и припоминали, в самом деле обсуждается вопрос об ограничении срока пребывания в Совете Ста Четырёх одним годом с выборами его членов Собранием и без права переизбраться на следующий год. По всей видимости, Народное собрание примет этот закон. И что, конец власти олигархов? Ой, что-то сильно сомнительно, гы-гы! Вроде бы, если мне склероз не изменяет, кто-то из отстранённых от власти и кормушки толстосумов должен настрочить в Рим донос, обвиняющий Ганнибала в подготовке к новой войне и тайном союзе с Антиохом Сирийским, и придётся Баркиду делать ноги к означенному Антиоху, а в Карфагене всё вернётся на круги своя…

Наш наниматель официально-то держит нейтралитет. С городской чернью ему делить нечего – не она покупает предметы роскоши, и не её кошельки пострадают, если ему придётся поднять цены на свои товары в случае пресечения портовой коррупции, а для богатеев деньги – не проблема, и покупать всё, к чему привыкли, они не перестанут. Так что, с одной стороны, интересы Арунтия реформами Ганнибала вроде бы не особо затронуты. Но с другой – он ведь и сам олигарх, как-никак. Даром, что ли, вторую жену из семьи члена Совета Ста Четырёх – и далеко не последнего из его членов – брал? Что-то верится с трудом! Такие люди без дальнего прицела ничего не делают. Не иначе как сам в тот Совет пролезть намылился. И тут для него эти Ганнибаловы реформы – палка о двух концах. Вакансии-то в Совете точно появятся, и немало их будет. Кого-то Собрание не изберёт, кого-то Ганнибал за коррупционный «распил бюджета» засудит, и избраться туда нашему «досточтимому» – дело будет вполне реальное. Пожалуй, даже и дешевле это ему обойдётся, чем по старому варианту. Но вот ценность-то места в новом Совете – совсем уж не та будет, что прежде. На год ведь только избираешься, да и надзор за тобой теперь уже настоящий – не очень-то служебным положением попользуешься. Ну, если блата в новой власти серьёзного нет…

Блат у Арунтия, похоже, таки есть. Неявный и не афишируемый, но и немалый, если вдуматься. Вроде бы в окружении всесильного суффета наш наниматель всё время и не отирается, но ведь прежние-то дела – тоже не хрен собачий. Особенно те, военные. А сейчас за него Криула «тусуется» периодически там, где надо. И никого это не удивляет. Ведь Имилька, жена Ганнибала – тоже испанка, турдетанка из Кастулона. Аристократка, ясный хрен, дочка тогдашнего кастулонского вождя, и в самой Испании вряд ли она стала бы общаться с «какой-то» Криулой, но здесь-то не Испания, здесь чужой финикийский Карфаген, и Криула в нём – уже не такая уж и «какая-то», а тоже женщина из хорошего мегарского дома, а главное – тоже испанка и турдетанка. Пускай и не из Кастулона, а из окрестностей Кордубы – вдали от Испании это уже не столь существенно. Землячество – это же великая сила. И мы-то, взявшиеся незнамо откуда, здесь считаемся испанцами, и относятся к нам соответственно – замечали уже не раз.

Мегара – это не населённый чернью Старый город, и уличная криминогенная обстановка в ней отсутствует как явление, но понты есть понты, и когда Криула навещает Имильку, её носилки всегда сопровождает охрана. Пару раз и мы сопровождали, и разок я даже видел краем глаза жену Ганнибала, когда та встречала нашу «почтенную».

Нас-то Имильке, понятное дело, никто не представлял, не по чину, но во дворе принимали и угощали как своих. В доме обе испанки болтали «о своём, о женском», и нас в содержание их бесед тоже, конечно, никто и не думал посвящать. Но об этом как-то и не жалелось. Ясно же, что судачат-то две бабы в основном о всевозможной бабьей ерунде, и лишь «между делом» касаются и более интересных тем, о сути которых и так догадаться нетрудно. Непрост наш Арунтий, ох непрост! На двух стульях разом усидеть норовит! И с Циклопом – так втихаря кое-кто называет Ганнибала за его одноглазость – хочет ладить, и с противниками его отношений не испортить. Что ж, мы тоже не скандалисты и как-то ни разу не против такой политики нанимателя.

Но и дочурка его непутёвая, Мириам которая – тоже кое в чём в папашу пошла. Яблоко ведь от яблони далеко не падает, и тут как раз тот самый случай. Интриганка ещё та, палец в рот не клади, не говоря уж о кое-чем посущественнее, гы-гы! Если уж задумала как-то в своих интересах тебя задействовать – к бабке не ходи, хрен оставит в покое! Так и вышло. Возвращаемся мы, значится, с очередного визита Криулы к Имильке, «почтенная» выгружается из паланкина, направляется пока к себе – с Арунтием, надо полагать, позже о делах поговорит, чтоб связь с визитом не так очевидна была. Я, само собой, времени зря не теряю, к Велии заруливаю. Находим с ней повод по саду прогуляться, а там у нас сразу же находится веский повод до скамеечки дойти, от посторонних глаз кустиками скрытой, трамбуемся на неё, естественно – ага, просьба по пустякам нас не беспокоить.

Масинисса ведь на город не напал? Наёмники Феронидов дом не окружают? Ну и прекрасно, всё остальное спокойно подождёт, заняты мы! Наобнимались, нацеловались, наговорились «за жизнь», проводил я её до входа в дом, а завидев там служанку Мириам, маскируюсь за колонной, обойдётся сегодня эта сучка как-нибудь и без меня. Прошла эта ливийка мимо, хвала богам, направляюсь к воротам – ага, хрен там! Мириам собственной персоной! Млять, ну прямо как чёрт из табакерки!

И – как бы невзначай, в зеркало глядится, прихорашивается – типа совершенно случайно встретились. Ага, знаем мы такие «случайности»! И опять, что характерно, одета чисто символически – всё просвечивает так, что и подслеповатый разглядит все телесные подробности! Чего ж ей на сей-то раз от меня надо? Если опять на Ларит меня собирается настропалять, так с собственной-то одёжкой перебор получается. Точнее – недобор…

– Куда ты так спешишь, аркобаллистарий? – и ножку выставила так, что ейная коленка и без того полупрозрачную ткань натянула. Для разговора об одинокой и жестоко тоскующей Ларит явно не в тему. Или она считает, что каши маслом не испортишь?

– Что-то Криула зачастила последнее время к Баркидам. О чём они там говорят таком с женой Циклопа?

– Мне об этом никто не докладывает, досточтимая. Наше дело – сопровождать и охранять. А чьи тряпки или ожерелья с серьгами они там обсуждают – мне неинтересно.

– Хи-хи! По-твоему, больше женщинам и поговорить не о чем?

– Ну, отчего же? Ещё – о похождениях каких-то общих знакомых.

– Хи-хи! На что ты намекаешь, а? Пошляк! – и сразу же плечи как бы невзначай расправила так, что полупрозрачная ткань на груди натянулась. Потом изобразила весьма серьёзный и озабоченный вид: – А известно ли Циклопу, что против него готовится заговор?

– Заговор? И какой же? Освистать его речь на Собрании? Или написать ночью на ограде его особняка бранное слово?

– Я не шучу, Максим! Его хотят убить!

– И при этом так неосторожны, что посвящают в свою тайну тебя?

– Злоумышленник проговорился случайно.

– И кто же этот самоубийца?

– Младший брат моего покойного мужа. Глупец вообразил себе невесть что и теперь мечтает избавить город от тирана!

– И за что же он так ненавидит Одноглазого?

– За реформу Совета Ста Четырёх. Ведь Циклоп отстраняет от власти лучших людей города, в числе которых и их семейство. Мой деверь вбил себе в голову, что тиран должен умереть, а он сам – прославиться как тираноубийца.

– Ценой собственной смерти на кресте?

– Он уверен, что со смертью Циклопа тут же восстанет и весь город.

– Ага, особенно городская чернь!

– Да кто в Мегаре думает о черни! Восстать должны все лучшие семейства со всеми своими наёмными отрядами!

– Против городского ополчения и ветеранов Одноглазого? Не думаю, чтобы вся Мегара сошла с ума. Старый город и войско порвут за него кого угодно.

– Я знаю. Но глупец в это не верит, и я не смогла отговорить его. Он погубит и себя, и всю свою семью!

– И чего ты хочешь от меня? Почему бы тебе не сообщить обо всём отцу?

– Зачем беспокоить этим отца? Разве мало у него других забот? Я слыхала, что ты сумел сделать какие-то очень сложные и опасные дела в Гадесе. Если ты справился там – справишься и здесь.

– С чем именно? Твой деверь, не послушав тебя, вдруг послушает меня?

– Ну, ты ведь умеешь справляться с непослушными и непонятливыми. Ну, как в Гадесе с каким-то там Дагоном, например…

– И ты хочешь, чтобы я таким же образом «вразумил» и брата твоего мужа? А зачем это тебе, досточтимая?

– Глупца всё равно уже не спасти. Но я не хочу, чтобы пострадала вся их семья. Пусть уж лучше погибнет он один!

– Так, так… Ещё братья у этого несчастного есть?

– Законных – нет, – ответила она после некоторой заминки.

– И значит, после гибели этого наследником его отца будет внук?

– Ты неглуп, Максим! И раз ты всё понял – должен бы прекрасно понимать и то, НАСКОЛЬКО я буду благодарна тому, кто решит для меня эту проблему! – говорится это с соответствующим придыханием и выставлением ножки, дабы у меня не было сомнений в форме ейной благодарности – эта стерва, млять, явно уверена в своей неотразимости.

– А заговор…

– В том-то и дело! Надо спешить! Он же погубит всё!

– Нужны доказательства, досточтимая.

– Ты мне не веришь?

– Дело слишком серьёзное, чтобы верить в нём на слово. Тут же пахнет крестом, если что-то вдруг окажется не так.

– Хорошо, я постараюсь добыть доказательства! – и удалилась такой походкой, что… гм… ладно, до дома и Софонибы недалеко…

Выпустив пар с бастулонкой и вернув себе способность соображать здраво, я прикинул хрен к носу. В эту самоубийственную жертвенность олигархического отпрыска, вдобавок – наследника, верилось как-то с большим трудом. Обычно такие ребята чужими руками жар загребать горазды – как Мириам, например. А посему – не очень-то верилось и в заговор. Доказательства-то эта сучка, надо думать, какие-нибудь быстро придумает и сфабрикует, мотивации у неё для этого – вагон и маленькая тележка, но всё же – а вдруг?

По большому счёту мне плевать на карфагенскую политическую кухню. Без нашего вмешательства, по идее, всё должно идти так, как шло и в нашем историческом реале. И хотя мелких подробностей мы, конечно, не знаем, мы знаем конечный итог – ни Циклоп в реале никакого военного переворота в городе не совершил и никаким тираном в нём не заделался, ни самого его никто не уконтрапупил, а только накляузничали на него в Рим и вынудили сбежать на Восток к Антиоху. Но, допустим на минуту, что что-то мы такое ненароком успели вытворить, что карфагенские события изменит. Скажем, пёрднул я на рыночной площади, от этого собака-дворняга, чтоб газы мои не нюхать, свернула не в ту сторону и шуганула не того кошака. Не тот кошак перебежал дорогу не тому местному забулдыге, он споткнулся, приземлился с размаху мордой лица, от огорчения нажрался до поросячьего визга раньше времени и проблевался в результате на сандалии вовсе не тому из людей поприличнее, которого должен был облевать в реале. Ну а этот не тот человек поприличнее возьми вдруг да и окажись паче чаяния пускай и относительно бедным, но всё же родственничком какой-нибудь городской шишки. Постирается он, заглянет потом к родственнику да и поплачется тому в жилетку – типа вконец чернь охренела, уже среди бела дня блюёт на ноги порядочным людям. Родственник проникнется, ляпнет где-нибудь в присутственном месте, демагог-популист какой-нибудь услышит да и перед толпой это дело разболтает, солидно сгустив краски отсебятиной. Чернь, ясный хрен, изобидится, она это дело любит, и вот он, социальный конфликт, на волне которого Одноглазый усиливает свою власть, а олигархи стремятся избавиться от тирана. Чисто теоретически – возможно, но реально – смешно, потому как и без меня накушавшиеся гороху гегемоны пердят где ни попадя, и тот из них, по чьей милости Циклопа суффетом избрали, благополучно успел пёрднуть в нужный момент в нужном месте, опять же и без меня. Карфаген – он большой, и надо быть личностью покруче любого из нас, чтобы сыграть роль в его истории.

Но, допустим, я недооцениваю старика Бредбери с его пресловутой бабочкой. И хрен ли с того? Да, если Ганнибал Барка захватит безраздельную власть – ага, привет дуче и фюреру, тоже взявшим её вполне демократическим путём – диктатор он будет ещё тот, и кое в чём он карфагенскую элиту ущемит весьма нехило. Но полностью он её придавить не рискнёт – уж очень неровно к нему дышат в Риме, с которым ему после поражения во Второй Пунической уж точно не тягаться. По этой же причине не пойдёт он и на военную централизацию частных олигархических дружин, а значит, и мы без хлебной и непыльной службы не останемся. Не пострадает от его власти, надо полагать, и наш наниматель. Да и вообще, насколько мы об Одноглазом наслышаны, не такой уж он и солдафон, как можно было бы подумать по визгу олигархической оппозиции, а настоящий аристократ высшей пробы – прекрасно образованный, просвещённый и даже где-то в чём-то либеральных и демократичных взглядов. Уж точно не восточный деспот, а что-то наподобие Цезаря Того Самого или Буонапарте, если из более современных. Как к диктаторам-то к ним претензий особых ни у кого и не было, и не их личной власти реально-то боялись, а превращения её в наследственную и ничем не ограниченную монархию. Но в случае с Ганнибалом и этого можно не опасаться – кому угодно, возможно, и позволил бы это Рим, но только не ему. И сам он это прекрасно понимает.

Или, допустим, грохнет его на хрен олигархическая оппозиция и восстановит свою прежнюю власть. В этом случае наш наниматель, не рассобачившийся и с ними, уж всяко останется при своём, а учитывая силовую опору олигархических семейств на свои частные военные дружины, что при их власти только усилится – опять-таки, сокращение штатов в дружине Арунтия и безработица нам уж точно не грозят. Ну так и чего нам тогда переживать за карфагенские политические расклады?

Тем более что я всё же абсолютно не склонен паниковать в духе означенного Бредбери с его означенным крылатым червяком. Принципа «я знаю, что ты знаешь, что я знаю» в политике никто не отменял. Одноглазый знает, что диктаторской власти ему один хрен не удержать, наследственной – тем более, и тогда на хрена ему сдался её захват? Но это же знает и антибаркидская оппозиция, после смерти Ганнона Великого возглавляемая Гасдрубалом Козлёнком. И на хрена им этот дурацкий заговор с политическим убийством Циклопа, когда по истечении срока его суффетских полномочий на него можно натравить римлян, что и было сделано в известном нам реале? Это на Цезаря Того Самого управы в Риме не оказалось, отчего тому и пришлось поскальзываться и падать прямо на кинжалы некоторых отцов-сенаторов, и так двадцать три раза подряд, гы-гы! А уж на Ганнибала-то там управу сыщут на счёт раз. А посему – сильно сомнителен мне этот заговор.

Поразмыслив, я переговорил с Васькиным, и у того тоже возникли серьёзные сомнения. Скорее всего, Мириам элементарно подставляет деверя, но следовало всё-таки это проверить. Этим Хренио и занялся между делом, как профессионал и дабы интерес к этому делу не связывали со мной – мне он предложил изобразить из себя «просто глухо сомневающегося» и пассивно ждущего доказательств от заказчицы. По профессиональной ментовской привычке испанец всюду вербовал информаторов, добрая половина которых и не подозревала о своей роли. И это правильно. Меньше знаешь – лучше спится.

Спустя неделю Васкес поделился со мной уже добытыми сведениями. Как мы и догадывались, никаким реальным заговором против Ганнибала там и не пахло, а был лишь обыкновенный пьяный трёп языком – точно такой же, как и в подавляющем большинстве домов членов Совета Ста Четырёх, где имелись свои представители «золотой молодёжи» мужеска полу. Убить «проклятого тирана» Циклопа «подряжался» под винными парами практически каждый из них, и что характерно – собственноручно. Потом, уже протрезвев, одумывались. Спешка же Мириам была обусловлена несколько иным обстоятельством – непутёвый братец ейного покойного муженька собирался жениться и остепениться, а от этого обычно появляются дети-наследники…

Но какова ж интриганка! На хрен, на хрен, скорее бы в «командировку»!