Читать книгу Рай там, где все поступают правильно - БИРИСИ - Страница 5

Они только расположились за столом, к которому их подвёл официант, как в арке входа предъявил себя прихожанам элитного заведения Мистер Бенсон. Фло помахала рукой и легонько стукнула по ноге Дорана.

– Встань, когда он подойдёт, – произнесла она едва слышно, стараясь не двигать губами.

Мистер Бенсон оказался невысоким, но весьма широким и довольно плотным господином. Значительную часть его черепа занимала лысина, а бледно-рыжеватые волосы по бокам и на затылке были коротко пострижены. Тёмно-серый костюм с манжетами и лацканами глубокого синего цвета смотрелся на загляденье изысканно. Чёрные лакированные туфли с длинными мысками имели в тон костюму такие же синие замшевые полоски.

«Денди из восьмидесятых», – пришло на ум Дорану.

С первого же взгляда, оценив это подчёркнутое ретро-изящество богатого класса, Доран мысленно спел осанну своей внезапной невесте: по пути сюда Фло затащила его в секонд-хенд, заставила примерить, а потом заплатила семьсот долларов за молодёжный пиджак из мелкого вельвета и белую рубашку за четыреста долларов с большим отложенным воротником, которые в определённой степени облагородили его ещё более-менее новые джинсы за двадцать долларов и завышенные в щиколотке (по моде девяностых) поношенные городские бруксы за семьдесят пять зелёных. Без этих обнов Доран не видел бы дна в той пропасти, что разделяла его и миллионера в костюме за двадцать тысяч, явно надетого в демонстративных целях, а так… дно проглядывало – туманное, болотистое, с запахом тюремной параши.

– Пап, это Доран Макмилли, – поспешила представить их друг другу Фланна. – Дор, это мистер Бенсон.

Рукопожатие обоих было крепким. Доран заметил, что ладони мистера Бенсона, с толстыми короткими пальцами, крупнее, чем у него и, очевидно, крепче.

Едва присев, мистер Бенсон ощупал карманы и сказал:

– Чёрт! Забыл портмоне с кредитками. Макмилли, заплатите за меня?

Прежде чем Доран промямлил: «Да, конечно», на его лице успел дать представление театр мимики, опустив в финале красные кулисы, и искушённый зритель через секунду усмехнулся:

– Шучу. Я заплачу сам. Но теперь вижу, что вы не дадите умереть с голоду старику, которого доченька пытается пусть по миру.

– Пап! – укоризненно воскликнула доченька.

Шей Бенсон выбрал блюда быстро, без раздумий и оценки – явно, он знал, что сегодня закажет, уже входя в ресторан.

Фло тоже быстро прочирикала официанту своё аппетитное желание. Какие варианты были у Дорана в таких скоротечных обстоятельствах? Он назвал единственное хорошо известное ему блюдо, которое, по его мнению, не могло быть слишком дорогим или иметь какие-то особые варианты.

– Телячью отбивную, – сказал он, делая вид, будто никакого другого блюда на обед вообще не признаёт, и потому даже не углублялся в меню, а сразу отодвинув его от себя, – салат какой-нибудь морской, ну и… томатного сока.

Но официант задал уточняющий вопрос, который в данных обстоятельствах многие приятели Дорана Макмилли, захоти он им рассказать об этом манхэттенском испытании, сочли бы за издёвку:

– В каком виде?

Доран за всю жизнь съел немало отбивных и понимал, что они могут быть разными, по крайней мере на вкус и вид, но впервые ему просто не принесли заказ, а предложили поучаствовать в кулинарной викторине.

Однако слово взял главный человек за столом. Мистер Бенсон как бы между прочим сказал:

– Макмилли, я зарезервировал для нас столик, но не заказывал блюда. Вы конечно можете себе заказать что-то по вашему вкусу, но я советую попробовать тушёную отбивную из колорадского ягнёнка, она есть в меню ресторана. Поверьте, это блюдо мало чем уступит телячьей отбивной с ежевичным соусом или фасолью.

Театр мимики выступил на «бис»: это представление было значительно короче предыдущего, зато кулисы оказались ярче.

– Давайте баранину, – буркнул Доран, не зная, куда спрятать глаза и как погасить пожар на щёках.

Мистер Бенсон, казалось, не замечал, происходящего с гостем – он уже был увлечён чем-то в стороне. И в самом деле, через секунду сделал знак рукой кому-то за соседним столиком и изобразил поклон.

– И салат, неважно какой, – воспользовался Доран отсутствием внимания к себе.

Официант понимающе кивнул и удалился.

Мистер Бенсон взял бокал с вином, отпил и сказал:

– Я смотрю, Макмилли, в еде вы не очень привередливы. Что же, я в вашем возрасте тоже не заморачивался. Заказывал мясо, а с чем оно там и как, меня не интересовало. Даёт силы – и ладно. А с годами… вот – стал требовать от еды не только энергию, но и удовольствие особого гурманского характера… раз уж приходится тратить на неё столько времени.

Доран, не зная, что сказать, покивал, застенчиво улыбнулся и отпил вина.

«Хм. Неплохо», – в мыслях оценил он напиток: за всю жизнь он раза три пробовал вина, и всякий раз они ему не нравились, но не как сорт, а как вид алкоголя, то есть вино он недолюбливал, – только не в этот раз.

Пока ожидали горячее, мистер Бэнсон успел задать Дорану несколько вопросов. Например: откуда он родом? кто его родители? какое получил образование? каких политических взглядов придерживается? какую религию исповедует? Кому-либо другому Макмилли, не напрягаясь, дал бы обстоятельные ответы, а скорее, послал бы куда подальше, чтобы не совал свой нос в его личную жизнь, но, во-первых, на кону была кругленькая сумма, во-вторых перед ним стояла задача показать себя достойным руки и сердца дочери этого богатого человека.

Доран обнаружил, к своему стыду: похвалиться нечем. Вроде бы простые вопросы, но ему казалось, что он своими ответами не будет соответствовать уровню претендента на вступление в высшее общество.

На вопрос о родителях Макмилли ответил: «Они оба ирландцы. Но отец умер. Мать живёт далеко. Мы давно виделись». Расскажи он о семье подробнее и без утайки, ответ был бы такой.

Отец всю жизнь пьянствовал, несколько лет кололся героином, дважды сидел в тюрьме. Когда его искалечили в драке (которую сам же начал), он совсем потерял берега: задирался чуть ли не ко всем подряд, а потом подал иск против своего обидчика. Вскоре его нашли мёртвым в полузаброшенной халупе с ножом в груди.

А ещё до того умер старший брат Дорана – умер от передоза.

Мать, как оказалось, тоже сидела на игле, но если раньше это было незаметно окружающим, то после смерти мужа она пустилась во все тяжкие: к наркомании добавился запойный алкоголизм, начала водить мужчин или пропадать сутками у них. Доран, учившийся (легко и хорошо) уже в средней школе, потерял интерес к учёбе и постепенно из открытого умного подростка превратился в довольно замкнутого, инфантильного на вид, юношу, склонного к конфликтам.

Однажды, когда до окончания учёбы оставались считанные недели, он, придя в класс, отметил: с ним не здороваются, зато много взглядов с ухмылками и перешёптываний. И без того натянутые отношения с одноклассниками приобрели новую негативную форму. Между ним и другими парнями появилась чётко обозначаемая ими дистанция надменности, превосходства, в лучшем случае – снисхождения. Одна за другой следовали грязные шутки про его мать, и на последнем уроке, после одной из таких шуток, он кинулся на Мэтью Картера, забияку и пинчера их бейсбольной команды. Мэтью был крупнее и сильнее, но Дорану удалось его повалить… Их растащили учитель и, кажется, вызванный охранник. Доран, приходивший в себя после ослепления злостью, тяжело дышавший, ясно услышал, как кто-то сказал, объясняя случившееся: «Вчера Мэт трахнул его мать».

«Мэт трахнул его мать»… Дорану стали понятны сегодняшние ухмылки, перешёптывания, грязные остроты, надменность. А вслед за пониманием пришёл стыд.

В тот же день он бежал из города. Бежал, потому что возненавидел мать и не хотел её видеть, как не хотел снова оказаться в школьном кругу, где был обречён на роль посмешища, неудачника, изгоя.

Мать угодила в тюрьму за половое сношение с несовершеннолетним (согласилась на сношение за дозу), но Доран больше не вернулся в родной дом, в родной город. Только благодаря тётке, сестре матери, и участию инспектора департамента опеки он получил полноценный школьный аттестат. Мать до сих пор была в тюрьме; получив его телефонный номер от сестры, она несколько раз звонила и пыталась поговорить с Дораном, но он обрывал звонок и ругался после этого с тёткой. Позже, когда он уже зажил обособленно, связь с матерью полностью прервалась.

Так о чём рассказывать человеку, пригласившему его в элитный нью-йоркский ресторан? Даже Фло, пару раз просившая рассказать о семье, не знала его историю, потому что он уклонялся от правды.

Доран Макмилли не мог предъявить ничего существенного, но ему было, что скрывать. Позор, от которого он убежал, из-за которого покинул свой дом и город, настиг его сейчас и снова мог поломать налаживающуюся жизнь.

Приступили к первому. Из оркестра в полдюжины человек осталось двое – пианист и гитарист, остальные, наверное, ушли передохнуть и пообедать. Мистер Бэнсон заговорил с дочерью о недавней свадьбе какого-то их общего знакомого. По тому, как Фланна поспешила перейти на другую тему, Доран понял, что невестой могла быть она, если бы послушала отца.

В основном беседа протекала в отвлечённом русле и только во время десерта мистер Бенсон спросил:

– Ну, так чем вы занимаетесь, Макмилли? Какой у вас бизнес? Каких успехов добились?

Ещё до встречи Дор придумал, что сказать, но сейчас… неожиданно даже для себя… он не захотел врать.

После долгой паузы, не менее чем в полдюжину секунд – и почти всё это время мистер Бенсон не сводил с него глаз – Доран ответил:

– Я работаю, сэр, – только теперь он нашёл в себе силы смотреть прямо в глаза мистеру Бенсону. – Я работаю простым рабочим. Работал, недавно уволился.

Некоторое подобие улыбки изобразилось на лице Бенсона, по крайней мере, с него сошла серьёзность. Всё с тем же выражением, он отрешённо подрезал ложкой маленькие кусочки суфле, довольно медленно подносил их ко рту и поглядывал на дочь. Один раз взглянул, другой…

Выражение лица Фло явно говорило, что признание Дорана стало для неё сюрпризом, и весьма неприятным. Она бросила несколько быстрых косых взглядов в сторону непутёвого жениха, сжала губы, наконец, взирая на отца исподлобья, произнесла:

– Но он собирается открыть бизнес по продаже машин.

Мистер Бенсон подпёр нижней губой верхнюю, покачал головой, как маятником, и заметил:

– Да-а. Автостарьёвщиков у нас немного меньше, чем каменщиков и слесарей. Может быть потому, что двое из троих успевают поработать пару лет, прежде чем разориться, а большинство остальных едва сводят концы с концами?

– Если не этим бизнесом, то другим, – сказал Макмилли и бросил взгляд на Фло.

Та подтвердила для отца:

– Да, мы придумаем что-нибудь своё.

Кажется, отец хотел ей ответить, но, отставив тарелку с десертом, обратился к Дорану:

– Я обещал дочери приданое… и немалое… – он мотнул головой и скороговоркой произнёс: – В любом случае я её не оставлю без обеспечения… в своё время, – мельком посмотрел на Фланну и добавил для Макмилли. – Но у меня не было и нет намерения содержать её мужа.

В третий раз за обед, Доран почувствовал, как он от макушки до сосков заливается пунцовой краской. Однако с явной интонацией гнева произнёс:

– Сэр, на всякий случай скажу: мне от вас ничего не нужно. Абсолютно!

Мистер Бенсон сел чуть боком, выставив локоть, одну руку засунув в карман брюк или уперев в бедро (Доран не видел со своего места), другую – положил на стол, стал возюкать ложкой остатки десерта. Он чуть понизил голос, чтобы не привлекать внимание окружающих, но в его словах отчётливо звучала холодная твёрдость:

– Я заработал деньги своим умом и чутьём. Ни один цент не достался мне даром, и при этом я всегда обеспечивал женщин, которые хотели быть со мной. И обеспечивал наших детей, а их у меня пятеро вместе с Фланной.

– Но некоторым твои деньги достаются даром, – с возражением вклинилась в мужской разговор дочь. – Твоя Маргарет купила вчера сумочку за двадцать тысяч. Она платит своему стилисту по три тысячи в неделю, больше чем ты выделяешь мне, между прочим.

– Купила сумочку на благотворительном аукционе. Но не важно. Я ей не отец, и она мне не дочь. Выйдешь замуж – первым делом попроси мужа, – быстрый взгляд на Дорана, – нанять тебе стилиста хотя бы за две тысячи.

– Я никогда не стану такой стервой, как эта твоя шлюшка Маргарет!

На восклицание Фло за соседним столиком оглянулись.

– А лучше найди работу по своей специальности и способностям, – не обращая внимания на реплику дочери, продолжал мистер Бенсон. – Ты ведь способная девочка.

Маргарет – нынешняя жена мистера Бенсона, двадцатипятилетняя мачеха Фланны. Короткое время побыла моделью, после победы на конкурсе красоты штата, а последние года три-четыре на деньги мужа пыталась взорвать индустрию моды, косметики и фитнеса бизнес-идеями разной степени безумия, но пока то фитиль гас на подступах к мужниному карману, то порох творческой мысли оказывался сырым. Впрочем, Доран знал о ней не много, а всё что знал, прошло фильтр презрения и зависти Фло.

– Макмилли, я не имею ничего против вас лично. Вы мне даже симпатичны, как человек простой, искренний – я и сам такой, и ещё искреннее был в вашем возрасте, но я беспокоюсь о дочери.

– Я всегда замечала только твоё беспокойство о деньгах.

– Как видите, отношения между нами испорчены. Так было не всегда, но в последнее время она… Вы вообще в курсе, что в шестнадцать лет ей был поставлен диагноз шизофрения и мы её серьёзно лечили?

– Диагноз не подтвердился, – со злобой заметила Фло.

– Не подтвердился… позже. Когда ты уже восемь месяцев отлечилась в клинике. А диагноз заменили на диссоциативное расстройство идентичности.

– Ты специально говоришь это ему?

Дорана кольнуло отчуждающее «ему» и резкий кивок Фло.

«Ему».

– Он имеет право знать.

И не успел мистер Бенсон продолжить, и только повернул голову к Дорану, как Фло произнесла совершенно равнодушным тоном, со скучным, чуть ли не брезгливым выражением на лице:

– Пусть. Мне всё равно. Он и так знает. Правда ведь, Дор?

Не меняя выражения лица, она взглянула на Макмилли.

Он неуверенно кивнул, крайне неуверенно. Потому что, в общем-то знал, но без подробностей. Впрочем, и сейчас какое-то диссоциативное расстройство, и даже шиза, его особенно не напугали – Фло ведь лечилась; у неё и сейчас проблемы есть, она время от времени посещает психоаналитика, но всё не так уж плохо. У всех есть проблемы с психикой.

«И у меня тоже. Наверное».

– Да, мы наняли ещё одного специалиста, – обращался мистер Бенсон к Макмилли, – знаменитость, и диагноз через консилиум изменили, однако…. Хм-м, кризис был серьёзным и… Короче: такое расстройство надо держать под контролем всю жизнь. Фланна – девочка не простая, а причина её агрессии возможно не только от плохого характера и потому что её избаловала мать.

– Ага, я маньячка, вся в маму! Отправь меня в психушку, а деньги отдай своей Маргарет.

– Ладно, – обратился мистер Бенсон к Дорану, – это наши с Фланной семейные дела, а я, наверное, сгустил краски. Вы всё же поймите меня правильно. Я хочу и готов быть партнёром, но я не готов спонсировать идеи моей дочери, пусть даже они подаются ею под брачным соусом, когда она выбирает человека, у которого будущее ничем не отличается от прошлого – ничем, если не считать кредита, свалившегося в день свадьбы ему на голову. Дочери я помогать продолжу, но теперь с ещё большей осторожностью.

Мистер Бэнсон уплатил за стол и отправился к себе в офис, а Макмилли сидел совершенно опустошённый, слабо реагируя и не желая отвечать на реплики и вопросы Фло. Однако вскоре ей позвонили, с четверть минуты она слушала кого-то, затем сказала: «Я сейчас перезвоню» – и, готовясь уже подняться, сделала знак Дорану, мол, уходим. Подхватила сумочку и направилась к выходу. Он встал тяжело и поплёлся за ней, не чувствуя ног, опустив глаза.

За что ему всё это? На полчаса окунулся в мир роскоши – и, можно сказать, пинком был выставлен за дверь. Зачем Фло придумала эту свадьбу? Зачем затащила на этот обед? Она дочь богатого отца, и как бы не жаловалась на жизнь и не противилась папаше, остаётся всё равно богатой, и отец никогда не оставит её без средств, без помощи. Но это отношения семейные. Как он оказался между ними? За что унизили его? Вновь другие показали ему своё превосходство.

Они неспешно возвращались в апартаменты на Седьмой авеню, сделав небольшой крюк – Фло хотела повидать сводную сестру, работавшую менеджером в одном из «Филиалов изящества». Едва выйдя из ресторана, она стала болтать по телефону, болтала минут пятнадцать, а когда закончила, обратилась к Дорану:

– Эй, ну ты чего такой грустный? – подёргала его за рукав. – М-м?

– На кой ты меня втянула в эту аферу со свадьбой? Я как дурак… – он замолчал, покачал головой.

– Да ладно! И чего ты так напрягся там? Даже мне пришлось говорить то, что он должен был услышать от тебя.

– Послушай, я сразу сказал: это пустая затея и мне не имело смысла светиться перед твоим папашей.

– Отчего же пустая? Ты ему понравился, деньги он даст, – Фло взяла Дорана под локоть. – Я добилась, чего хотела…

– Он даст деньги?!

– Конечно. А ты не понял? – она отпустила короткий смешок. – Даст. Завтра утром, думаю на мою кредиточку упадут папкины бабосики. Но перед этим мне придётся выслушать нотации. Это будет, – она сдвинула брови и сморщила носик, – так скучно… и неприятно. Ты можешь компенсировать мне эти моменты?

Фланна прижалась к плечу Дорана, с игривой улыбкой заглядывая тому в глаза.

– Весёлым или приятным?

– Тем и другим.

– Это лучше по очереди, – по-прежнему оставаясь в тяжёлом расположении духа, заметил Макмилли.

– Согласна. Давай так: сначала весело, потом приятно, потом снова весело.

– Только чем раньше я вернусь в Хьюстон, тем лучше: мне надо заниматься нашим делом. И деньги, думаю, могут понадобится уже завтра. Я кое-что заказал…

– Кольца, свадебный фрак себе и серёжки с изумрудами для меня?

Дорана словно под дых ударили:

– Кончай, а!..

– Ой, какой ты нервный…