Читать книгу Исповедь - Блаженный Августин - Страница 11

Боже, Боже мой! Каких бедствий и посмеяний не испытал я там, когда мне – мальчику – поставляли единственным правилом жизни слушаться наставлений, чтобы в этом мире сделаться славным, успеть в науках и особенно отличиться в искусстве красноречия, служащим к приобретению миских почестей и богатств! С этой целью и отдали меня в школу для изучения наук, пользы которых я, несчастный, не понимал; а между тем, когда ленился, за учением меня секли. Так это уже водится исстари, и многие еще до нас, жившие такою жизнью, проложили эти скорбные пути, по которым и нам досталось проходить, с умножением труда и болезни у сынов Адамовых. Встретили впрочем мы людей, обращающихся к Тебе, Господи, и научились от них чувствовать и мыслить о Тебе, сколько могли, как о некоем Великом Существе, – именно, что Ты можешь, и не являясь чувствам нашим, выслушивать нас и помогать нам. И я, как мальчик еще, стал искать и просить у Тебя помощи, заступничества, убежища, призывая Тебя; я преодолевал все трудности детского языка моего; я просил, я молил Тебя, как ребенок, со свойственным ему чувством умиления, чтобы меня не секли и в школе. И когда Ты не внимал моим мольбам (что однако же не вело меня к безумию), старшие и сами даже родители, которые конечно не желали мне зла, смеялись надо мною, когда меня наказывали, что меня в те минуты еще более убивало и оставляло в душе моей самое тяжелое и грустное чувство.

Господи! Есть ли столь великие души, до того мужественные, такою пламенною любовью к Тебе привязанные, есть ли, говорю, такие великие характеры, такие возвышенные личности, которые из совершенной преданности к Тебе ни во что вменяли бы и козлы, и когти, и всякого рода орудия мучений, презирая сами мучения, об избавлении от которых со страхом умоляют Тебя повсюду, и с равнодушием относились к тем, которые страшатся таковых мук, подобно тому, как родители наши бывают равнодушны к мучениям, которым подвергаются дети их от учителей? И мы не менее боялись этих мучений и не менее молили Тебя об избавлении нас от сего; а между тем грешили, не прилагая того старания по своим занятиям ни в писании, ни в чтении, ни в размышлении, какого требовали от нас. У меня не было недостатка ни в памяти, ни в уме, которыми благоволил Ты, Господи, наделить меня щедро, по моему возрасту; но я любил игры и был за то наказываем теми, которые сами тоже делали. Но забавы старших называются делом, а детские игры, когда они случаются, преследуются ими; и бедных детей никто не жалеет, будут ли они мальчики, или девочки, или те и другие. Разве кто из здравомыслящих судей одобрит, например, хоть бы этот поступок надо мною, когда меня наказали за то, что я играл в мяч, будучи мальчиком, и эта игра помешала мне скорее выучить урок, над которым с отвращением я посмеялся бы только, будучи в совершенном возрасте, или тот же здравомыслящий судья разве не скажет, что тот самый, который наказывал меня, не менее, если не более, был виноват, когда в каком-нибудь ученом споре, оставаясь побежденным от своего соперника, более мучился завистью и досадою, нежели я, оставаясь побежденным от своего товарища в искусстве играть в мяч.