Читать книгу Французский поход - Богдан Сушинский - Страница 23

Хмельницкий сидел за щедро сервированным столом. Он пребывал в одиночестве и в настолько мрачном состоянии, что даже Сирко, с которым он не виделся уже почти год, приветствовал с такой холодной вежливостью, словно это он был причиной вызова его в Варшаву.

– Видел? – спросил генеральный писарь, как только Сирко уселся напротив него. – Там, на площади?…

– Уже видел.

– Это ради нас шляхта вертеп такой устроила. Почти как представление лицедеев на базарной площади. Специально для «дорогих гостей».

– Побаиваются, как бы варшавяне не заскучали без палача, злодеев и прочих героев уже давно негреческой трагедии, – поддержал его Сирко.

– Но ведь вызвали нас, наверное, не для этого.

– Ты разве тоже не знаешь, для чего именно? – удивился Сирко.

– Знал бы, возможно, и не прибыл бы.

– Ну, уж кому-кому, а тебе нельзя не прибывать сюда по первому же зову короля, канцлера или коронного гетмана, – откровенно язвил Сирко. – К тому же после недавних переговоров с канцлером и высшей шляхтой, у тебя здесь появилась слава искусного дипломата. Да и сам король щедр по отношению к тебе. Поговаривают, даже слишком щедр.

– Мало ли что поговаривают, – незло огрызнулся Хмельницкий и пристально взглянул на Сирко. – Не время слухи пережевывать, посреди Польши сидя. – Хотел добавить еще что-то, но благоразумно промолчал. Он ждал дальнейших объяснений, не желая выслушивать ни лестных слов, ни сплетен.

Полковнику Сирко нравился этот бывший чигиринский сотник. Сдержанный, обладающий чувством такта, хорошо улавливающий характер каждого, с кем ему приходилось сталкиваться, Богдан-Зиновий сразу же приковывал к себе внимание. Он вообще обладал этой редкой способностью. Поэтому и виделось Сирко, простому казаку-рубаке, в этом человеке что-то такое, что позволяло сразу же выделять его из всей массы казачьей старшины.

Атаман понимал, что мудрый, образованный человек, которого знали во многих польских родах, Хмельницкий наверняка мог бы сделать при польском дворе большую карьеру. Однако понимал и то, что душа Богданова тянулась к Украине. И не только потому, что там, под Чигирином, находилось его поместье, не только…

– Так что же тебе известно об этом нашем варшавском походе? – напомнил о себе Хмельницкий, почувствовав, что молчание слишком затянулось.

– Слышал от одного человека, что нас могут направить во Францию. В посольство. На переговоры с первым министром, кардиналом Мазарини.

– На переговоры?! – оживился Хмельницкий. – Нас? Но от имени кого – короля Польши, канцлера Оссолинского или, может, королевы?…

– Этого я пока что не знаю. Может, от своего собственного. От имени казачества.

– При дворе что, уже не доверяют своим, польским дипломатам? – не обратил Хмельницкий внимания на это странное предположение. – Я, кстати, не дипломат, а воин. Да и вообще, эта твоя байка о посольстве в Париж… – Хмельницкий не удержался, и на лице его высветилась едва заметная улыбка. Как показалось Сирко, вполне добродушная. – Такую байку даже в самом остром на язык Корсунском запорожском курене не услышишь…

– Байка байкой, но, судя по всему, французы хотят заполучить наши казачьи сабли. Вместе с головами, понятное дело. Но только потому, что вместе с головами, – Владислав IV сразу же дал согласие на наши переговоры с французами о найме казаков.

– Если все действительно так, – оживился генеральный писарь реестрового казачества, – тогда это серьезнее, чем я предполагал. Кстати, кто сообщил тебе об этом?

– Не могу сказать. Пока не могу. Но, судя по всему, человек знающий.

– Ладно, имя можешь не называть. Для меня важно, что пригласили нас именно для этого, а не по чьему-то доносу, который был бы слишком не ко времени.

– Уверен, что нам действительно предстоит поездка во Францию. Дело в том, что в жилах особы, которая сообщила мне это, течет французская кровь. Она близка к французскому послу в Варшаве графу де Брежи и даже к польской королеве. Когда она сказала, что меня ждет вызов в Варшаву, я тоже не поверил, но, как видишь, сбылось…

– Значит, речь идет о француженке… – задумчиво подытожил Хмельницкий.

– Не о француженке, полковник, о Франции, – язвительно уточнил Сирко.

* * *

Снова появился хозяин постоялого двора. Он лично наполнил вином кубки «достойных господ ясно-очень-вельможных полковников, славных настолько, что о них знают во всем крещеном мире, от горы Араратской до морей гиспанских». Произнеся такой тост, Изаарян, чтя традицию, первым пригубил вино и потом долго причмокивал, расхваливая его, словно собирался продать «ясно-очень-вельможным господам полковникам» все свои питейные запасы.

Слушая его, Хмельницкий кивал, поддакивал и понемногу отпивал вино, терпеливо ожидая, когда бурный фонтан славословия этого человека наконец-то иссякнет.

– Ты назвал графа де Брежи, – обратился Хмельницкий к Сирко, когда трактирщик, в конце концов, удалился. – Вчера в приемной канцлера сообщили, что к полудню меня ждет посол Франции граф де Брежи. Но я решил было, что это связано с обидой, нанесенной реестровцами кому-то из французских подданных. Их теперь на службе у короля Речи Посполитой немало.

– Возможно, разговор пойдет и об этом. Послы на то и послы, чтобы вступаться за подданных своего короля. Но попомнишь мое слово: им нужны наши сабли.

– И головы, – напомнил Хмельницкий. – Тогда сколько же им может понадобиться наших сабельных голов?

– Этого я не знаю.

– Когда в 1635 году австрийский император Фердинанд II вступил в союз с Испанией, чтобы выбить французскую армию из Бельгии, он, помнится, нанял около семи тысяч казаков.

– Сотник Гуран тому свидетель, – подтвердил Сирко. – Был сформирован целый казачий корпус. Полководец Валленштайн требовал тогда от императора и короля дружественной Польши, чтобы они присылали ему именно украинских казаков, а не польских гусар.

– Собрать бы теперь всех уцелевших, что вернулись из австрийской армии. Их опыт нам очень пригодился бы.

– Чтобы использовать его, воюя уже на стороне французов?

– Зачем? Эти казаки нужны мне в Украине. Здесь они нужны мне, понимаешь, Сирко, здесь. С тобой я могу быть откровенным, – молвил он, встретившись с недоуменным взглядом Сирко. – Собрать бы несколько полков хорошо обученных казаков, да с артиллерией. И еще бы татарскую конницу.

– Которая одним видом своим, криком и жестокостью, наводит страх на польских гусар, драгун и прочих жолнеров, – охотно развил его мысль Сирко. – Вот только заполучить татар будет еще сложнее, чем собрать уцелевших воинов-казаков полководца Валленштайна.

– Украине теперь тоже нужна армия, – мрачно проговорил Хмельницкий. – Не меньше, чем Валленштайну или польскому королю Владиславу.

– Но и при армии, без легкой татарской конницы нам не обойтись. Так что, хочешь не хочешь, а придется тебе, Хмель, посылать меня в Бахчисарай.