Читать книгу Сломана - Bon Dy - Страница 2

Открыв глаза, когда она проснулась первой мыслью было:

«Твою мать, у меня сегодня день рождения. Мне сегодня 18 лет…»

Еще вчера ей было 17, а сегодня уже 18. Подумать только! А ведь кажется совсем недавно ей исполнялось 14 и она ужасно переживала по этому поводу. Наверное это кажется странным, как можно переживать когда тебе исполняется всего 14?! Ведь остальные подростки наоборот не могут дождаться своего взросления и когда станут старше. Но только не Мейбл, когда ей исполнялось 14, она ужасно переживала по этому поводу, потому что это взросление! А любое взросление ведет к старости!

Но сегодня как бы смешно это не звучало, когда ей исполнялось 18, ей было плевать. Стареет она или молодеет. Какая к черту разница?! Она никогда не отмечала по нормальному свои дни рожденья, да что там по нормальному, она вообще их не отмечала. А как она могла их отмечать? Когда они с матерью и так жили еле еле, сводя концы с концами и с трудом находили себе на кусок хлеба, о каком дне рожденья тут могла идти речь? Даже покупку простого шампанского и какой – нибудь шоколадки в такой праздничный день они не могли себе позволить. И так продолжалось из года в год. День рожденья был серым унылым днем, как и все остальные. Соответственно когда наступал этот день, он приносил Мейбл сплошное разочарование и невроз, которую она никому никогда не высказывала. Из за всего этого Мейбл терпеть не могла свой день рожденья и всегда не могла дождаться того чтобы этот чертов день поскорее прошел.

– С днем рожденья! – радостно поздравила ее мать. Как только Мейбл встала с кровати.

«Лучше бы она забыла, – подумала про себя Мебл, а в слух сказала:

– Спасибо большое.

– Когда я получу свою пенсию, – говорила мать, – мы обязательно отпразднуем твой день рождения.

– Да, обязательно, – откликнулась Мейбл, быстро нарезая себе бутерброды на работу.

Ну вот еще это. Каждый год повторялось одно и тоже. Ее мать говорила, что обязательно когда получит пенсию, они отпразднуют ее день рождения. Но когда мама получала свою пенсию, она вся разлеталась на долги и у них едва хватало денег, чтобы купить продуктов и заплатить за коммунальные услуги. Разве они могли позволить себе на оставшиеся деньги купить того же шампанского и торт? Конечно же нет! Это была непозволительная роскошь и Мейбл никогда не заставляла мать потратить ее последние деньги, которые предназначались на продукты и ей на лекарства. Просто за столько лет она научилась не обращать на это внимание и не придавать этому совершенно никакого значения.

Попрощавшись с матерью Мейбл пошла на работу. Она стояла за кассой в небольшом магазинчике одежды, это мучение продолжалось уже полтора месяца ее летних каникул. С 9 до 9, без выходных, боже как вообще такое возможно? Это же настоящее рабство и насилие над моральной и физической стороной человека. Но хозяину ее магазина было плевать на все это, он экономил на заработной плате работников, не желая нанимать в свой магазин еще кого – то. Он постоянно приходил в магазин утром и вечером проверять все ли впорядке и считать выручку. До того жадный он был.

Из за этой работы Мейбл уже даже не чувствовала себя человеком, она даже не чувствовала себя животным или насекомым вообще каким либо из живых существ, ей казалось, что она просто робот – безжизненная машина, которая вот уже на протяжении полутора месяца встает и приходит в этот магазин. Это было невыносимо, приходишь после работы поздно вечером, у тебя остается только времени чтобы поесть и принять душ, после этого уже больше ни на что нет сил и ты ложишься спать, словно убитый, на следушее утро ты опять встаешь, собираешься с силами и идешь в этот чертов магазин от которого тебя уже тошнит. И так каждый день, каждый день!

По приходе на работу еще прежде, чем она успела открыть магазин ее ожидал «сюрприз». Кто то видимо сегодня ночью хорошо перепил и вырвал на лестницу, теперь эти вонючие ужасные рвотные массы застилали всю лестницу, словно ковер.

– Сука! – громко выругалась Мейбл – Нет, ребята вы серьезно?!

Нельзя было сказать точно, чего ей хотелось больше всего в этот момент, смеяться или плакать. Скорее всего плакать потому что все это предстояло убирать ей.

Ну почему нужно было вырвать именно на лестницу того магазина где работала она?! И вообще как этот придурок, который это сделал умудрился стошнить на лестницу?! На лестницу! Когда вокруг полно пространства и можно было это сделать под любым деревом или любой близлежащей лавкой!

Внутри Мейбл поднялся целый вулкан злобы и ярости, если бы она только знала того ублюдка, который сделал это, то страшно даже подумать что она могла бы сделать с ним.

Открыв магазин, она начала носить целыми ведрами воду из туалета и выливать ее на лестницу. Задачу осложняло то, что туалет находился в другом конце магазина и эти огромные ведра воды ей приходилось тащить через весь магазин на улицу.

Больше часа ей потребовалось на то, чтобы убрать все это дерьмо с лестницы. Мейбл уже не чувствовала своих рук от боли, она сбилась со счета от того сколько ведер с водой ей пришлось носить, чтобы смыть все это. Но даже после того как на лестнице уже ничего не было, тошнотворный запах рвотины все равно устойчиво стоял в воздухе.

Мейбл взяла одни из дешевых духов на прилавке и разбила флакон на лестнице, чтобы хоть как – то заглушить эту вонь.

– Сука! – сквозь зубы мучительно выругалась Мейбл.

Она не увидела что в этом долбанном флаконе с духами были какие – то декоративные шарики, которые теперь вместе с осколками стекал в огромном количестве раскатились по всей лестнице. Еще как минимум полчаса ей потребовалось на то, чтобы подмести все это и при этом не свернуть себе шею, подскользнувшись на этих шариках.

«Слава богу, успела все убрать до прихода этого мудака, – пронеслось в ее голове»

Мейбл считала что ей невероятно повезло так как, стойкий запах смешиваемый с запахом рвоты успел выветриться к приходу хозяина.

Этот день так же мучительно тянулся как и все остальные дни здесь. Это была настоящая каторга, на улице стояла невыносимая жара, покупателей практически не было. Мейбл то и дело выходила на крыльцо магазина, она чувствовала себя, словно заключенная в тюремной камере. Вокруг проходили люди, они веселились и гуляли. Они были свободны! О боже как же ей до безумия хотелось бросить это все к чертовой матери и бежать, бежать без оглядки! Ей как никогда хотелось пойти погулять по городу, почувствовать себя свободным человеком, а не заключенным, который сидит в этом долбанном магазине изо дня в день, как проклятый.

Но Мейбл силой удерживала в себе это желание, не давая ему прорваться наружу, нужны были деньги, катастрофически были нужны. «Еще две недели, еще две недели как – нибудь потерплю и все. Тогда уже начнется учеба и я уйду отсюда» – постоянно мысленно утешала она себя. Она считала каждый день до окончания этой чертовой работы. Но в глубине души эти две недели казались ей просто катастрофой, ей казалось что ее терпение, ее нервы и моральные силы уже на исходе. Но она не могла позволить себе уйти с работы сейчас, ей нужно было доработать до конца – это было дело принципа. И каждый день она переступала через себя, брала себя за шкирку и тащила в этот поганый магазин.

В туалете висела табличка: «Туалет 5 минут». А в кухне такая же табличка только с интервалом в десять минут: «Обед 15 минут».

Похоже их повесили специально, чтобы изводить и испытывать людям нервы, казалось, если ты пробудешь в туалете не 5 минут, а 6, то тебе грозит смертная казнь или как минимум штраф.

И каждый раз когда Мейбл заходила в туалет или на кухню, она испытывала жуткий невроз, глядя на эти таблички, эти надписи словно подгоняли ее, даже когда покупателей в магазине не было. Она не могла даже спокойно поесть, быстро поедая то что принесла и глотая это целыми кусками, так она обедала лишь бы поскорее убраться из этой кухни, с туалетом дело обстояло также.

– Здесь не хватает сто долларов, – говорил хозяин в конце дня, когда считал деньги из кассы.

Так он делал практически каждый день, говорил, что у нее недостача. Ему словно нравилось трепать ей нервы перед ее уходом домой. Мейбл это ужасно раздражало, этот ублюдок старался только усугубить её и без того хреновое состояние, когда в конце дня она и так была вся измученной, измотанной, ей жутко хотелось домой, чтобы только поесть, сходить в душ и лечь спать.

– Такого не может быть, – не моргнув и глазом стальным голосом произнесла Мейбл, – в контрольном чеке все написано.

Хотелось плюнуть в его гадкую наглую рожу, хотелось разбить этот сраный кассовый аппарат о его лысую башку и с удовлетворением наблюдать как из нее хлещет кровь…

– Когда – нибудь мне это надоест, – наглым голосом произнес он, засовывая пачку денег себе в карман, – и я вычту всю недостачу с твоей зарплаты.

Мейбл промолчала. Не подав и вида, что она боится или переживает. Ее выражение лица в такие моменты как всегда было невозмутимым.

«Да пошел ты, вонючий ублюдок, – подумала она»

Она шла быстрым шагом только чтобы поскорее оказаться дома и лечь спать. Это было ее единственным желанием.

Как только она переступила порог, ей навстречу вышла заплаканная мать.

– Что случилось? – не медля спросила Мейбл.

– Сегодня приходила Энжи со своими детьми… – всхлипывая ответила ее мать.

– И что? Что случилось?

– Она довела меня! – истерично вскрикнула ее мать – Она пришла сегодня мало того, что заставила меня целый день стоять у плиты и готовить им, так еще и наговорила мне целую кучу всяких гадостей!

Ее мать закрыла лицо руками.

– Ты не представляешь, что она мне говорила! Она оскорбляла меня как хотела! А я даже ответить ей ничего не могла, потому что мы живем в ее квартире!

Мейбл казалось что она сгорит на месте от невыносимой пламенной ярости которая охватила все ее тело.

Энжи была ее двоюродной сестрой, ей было 30, она была замужем и имела двоих маленьких детей. Муж у нее был очень богат и жила она всегда просто в неприличном достатке, но сукой оставалась отменной. Она пустила их в свою квартиру временно пожить, так как у них не было своего собственного дома и они вынуждены были скитаться с одной съемной квартиры на другую. Но за то, что они жили в ее квартире она здорово трепала им нервы, приходя к ним практически каждый день, она могла сказать им любую гадость и оскорбить их как захочет.

И сейчас, видя горькие слезы своей матери, Мейбл хотелось набрать номер этой суки и покрыть ее отборным матом за то, что сегодня она так довела ее мать. Но сделать она этого не могла, потому что пока что они жили в квартире этой твари. Поэтому Мейбл была вынуждена проглотить всю злость и ярость, которая бушевала внутри нее.

– Откуда у тебя этот огромный синяк на руке?! – широко раскрыв глаза спросила Мейбл, думая о том, что если эта тварь подняла руку на ее мать, она точно пойдет к ней в квартиру и проломит ей череп, и плевать что потом она будет сидеть за убийство. Зато в тюрьме будет намного спокойней, чем в этом долбанном «свободном» мире (где как никогда чувствуешь себя настоящим рабом), зато в тюрьме сразу решится ее проблема с жильем, ей будет где жить, у нее будет постоянная еда и её даже будут выводить на прогулку, чем не жизнь?!

– Это я сегодня упала, – говорила ее мать, – Энжи так довела меня, что я расстроилась и упала…

– О, господи…

Мейбл казалось что ее нервы на пределе и она просто не выдержит всего этого.

– Мы обязательно уйдем от сюда, – успокоила она свою мать, – найдем комнату и уйдем от сюда.

– Когда?! – продолжала всхлипывать ее мать – Я больше не могу терпеть все эти издевательства!

– В сентябре мы обязательно от сюда уйдем, – спокойно произнесла Мейбл, чтобы хотя бы своим спокойным и рассудительным тоном успокоить истерику своей матери.

И кажется у нее это получилось, услышав это ее мать потихоньку переставала всхлипывать и начала утирать слезы.

– Я пойду прогуляюсь и подышу свежим воздухом, – сказала Мейбл.

– Ты куда? – встревожилась ее мать – Я с тобой!

– Да я быстро, – коротко ответила Мейбл беря свою сумку и открывая уже дверь.

– Куда ты идешь? – все не унималась мать – Я тоже хочу гулять! Я сижу здесь взаперти изо дня в день в этой чертовой квартире, зная что это не мой дом и что в любой момент может придти Энди и унизить меня, наговорить мне кучу гадостей и выкинуть от сюда. Знаешь в каком напряжении я живу?! Лучше бы я вообще не жила! Лучше повесится, чем вести такое скотское существование! Как мне это все надоело! Сколько так я буду жить, как последняя собака?! И ничего не меняется в моей жизни, мне уже пятьдесят шесть лет, и у меня нет ничего! У меня ничего своего нет! Ни мужа, ни денег, ни собственного дома! У меня есть только эти головные боли, от которых я не могу избавится и которые мучают меня изо дня в день! Я даже тебя не могу обеспечить и что – то тебе дать! Я ничего не могу изменить в своей жизни! Ничего!

– Я схожу только в магазин и вернусь, – упавшим голосом сказала Мейбл, открывая дверь.

Пока ее мать собиралась сказать еще что – то ей в след, она уже захлопнула за собой дверь.

Она зашла в один из магазинов и купила себе дешевый, но крепкий коктейль. Дрянь это была конечно редкостная, но зато это была выпивка. И это было самое главное.

Мейбл села на одну из лавок на улице и начала пить. Хотелось напрочь забыть обо всем этом дерьме которое произошло с ней за этот поганый день.

Не хватило бы никаких слов и эмоций, чтобы описать все что она сейчас чувствовала. Безграничная боль смешиваемая с отчаянием охватила все ее существо и эту боль она топила в дешевом крепком коктейле.

– За мой день рождения, – с горькой усмешкой сказала она, допивая последние капли коктейля из бутылки.