Читать книгу Внеклассная работа - Борис Батыршин - Страница 6

Сёмка закинул руки за голову и попытался расслабиться. Безумный день отнял у него все силы: загадочная дверь в школьном коридоре, Порт-Артур, артобстрел, прогулка по городу и, под занавес – смахивающая на допрос беседа за ужином у Топольских. Он ожидал, что провалится в сон, едва щека коснулась подушки. Но нет: как только хозяйка, милейшая Татьяна Еремеевна, поправила ему одеяло и со словами «Приятных сновидений, Семён!» вышла, мальчик испытал острое желание вскочить и забегать по комнате. Он остался совсем один – Светлану уложили в Галкиной комнате, а Сёмку устроили здесь, в кабинете хозяина, на кожаном, с пухлыми валиками диване.

«Сколько сейчас, десять вечера? Топольские рано ложатся спать…»

Тусклая полоска под дверью от керосиновой лампы, пропала. По потолку, пробиваясь сквозь гардины, гуляли пятна электрического света. Такие же отбрасывали по вечерам трамваи – под окнами их квартиры на Таганке были рельсы, и порой к пятнам электрического света примешивались фиолетовые сполохи от искр на трамвайной дуге. Это было дома, в Москве, в двадцать первом веке. Мама заходила в комнату, поправляла одеяло и задёргивала шторы, чтобы трамваи не мешали Сёмке спать. Потом он вырос, и мама стала заходить реже…

К горлу подкатил комок. Комната, мама, отсветы фонаря на улице… Сёмка сглотнул и попытался взять себя в руки. Не хватало ещё разреветься, как девчонка!

Полосы света на потолке и полках, уставленных рядами книг, – это от корабельных прожекторов. Японцы каждую ночь пробуют на прочность боевое охранение эскадры: забрасывают внешний рейд минами. Когда штабс-капитан рассказал, как они незаметно проникли в гавань и подорвали корабли, Сёмка сразу представил себе боевых пловцов, эдаких «морских котиков» – вот они подплывают к броненосцам, вот пришлёпывают на днища магнитные мины и неслышно растворяются в чёрной глубине.

Но оказалось, что «минами Уайтхеда» здесь называют торпеды, а о боевых пловцах никто не слыхал. Атаковали эскадру японские миноносцы – внезапно, без объявления войны. «Как американцев в Пёрл-Харборе», подумал мальчик, но на сей раз благоразумно промолчал.

Нападения никто не ждал, и когда раздались первые взрывы, в городе решили, что моряки устроили учения. Но это была война, и в результате… Сёмка помнил, с какой горечью Топольский перечислял взорванные броненосцы и крейсера.

С тех пор, как рассказывал гостям штабс-капитан, японские миноносцы еженощно рыщут у Артура, и с эскадры шарят вокруг прожекторами, и палят в темноту из противоминных скорострелок. По бортам кораблей на длинных шестах – «выстрелах» – вывешены тяжеленные, плетённые из тросов сетки, в которых должны запутаться самодвижущиеся мины. Жаль, в ту февральскую ночь эти сетки остались свёрнутыми…

С моря доносился глухой пушечный гул. Наверное, далеко – на внешнем рейде. Татьяна Еремеевна предупредила, что бояться нечего – стреляют каждую ночь, но чаще по воображаемым целям. Только спать людям не дают!» – Сёмка хмыкнул про себя: вот они, женщины – война, а им подавай домашний уют, и чтобы спать не мешали. А то взяли моду стрелять по ночам…

Ему не давала покоя какая-то мелочь – грызла, не позволяя уснуть. Поворочавшись четверть часа, Сёмка не выдержал и уселся на диване, обхватив колени руками.

«Так. Галкина мамаша зашла, поправила одеяло, пожелала спокойной ночи, предупредила о стрельбе… Предупредила!»

Но в Артуре давно привыкли к пушечной пальбе! И матерям незачем каждый вечер предупреждать детей – они и сами всё знают. А его вот предупредили…

А рассказ Топольского – подробный, будто Сёмка слышал о японском нападении впервые в жизни? «…Так и есть, впервые! Ох, спалились мы…»

Ну конечно – ведь они не знают о том, что известно в Артуре любому китайцу, любому уличному мальчишке! О ночной стрельбе на рейде, о прожекторах, о внезапной атаке и минах! Зато сколько лишнего наговорили – вспомнить стыдно… Скрипнула дверь, Сёмка вскинулся, готовый прыгнуть в окно – как есть, в майке и трусах. Сквозь стекло.

Тишина. Только на внешнем рейде погромыхивает.

«…Померещилось? Так и правда свихнуться можно…»

Дверь приоткрылась, мелькнула белая фигурка. Шаги лёгкие – будто сквозняк прошелестел по комнате.

– Сём, ты не спишь? Я дождалась, пока Галка заснёт, вышла из комнаты – и к тебе. Поговорим?

Аккуратно, стараясь не скрипнуть петлями, девочка прикрыла дверь и присела на краешек дивана. Она была в длинной, до пят, ночной рубашке и поверх неё закуталась в тёплый платок. У Сёмкиной мамы был такой. «Оренбургский» – так она, кажется, его называла… Сёмка недовольно поморщился и уселся, завернувшись в одеяло, обхватив руками колени. Поговорить и правда надо, тем более что сна ни в одном глазу – да и откуда, раз за окном стреляют из пушек? И не салют какой-нибудь, а палят по тому самому городу, в котором ты сейчас пытаешься заснуть.

– Ну давай поговорим… – буркнул Сёмка. – Хотя чего там – говори не говори, а вляпались мы по самое не могу…

Светка поморщилась, недовольно дёрнув плечиком, и он тут же припомнил: дома она сторонилась не то что матерщины, но даже и безобидных скабрезностей, которыми так и сыпали одноклассники.

– Сём, что делать будем? – продолжала девочка. – Ну ты дал за столом! Я думала, у Галки глаза вылезут, когда ты сказал про американцев, – так она на тебя уставилась. А уж папаша её…

– А чего он? – огрызнулся Сёмка. – Я запутался, всё в голове перемешалось. Порт-Артур, Пёрл-Харбор… и вообще, мы этого ещё не проходили! Даже на презентацию эту не успели, а то бы знали, что тут творится!

– Так что будем делать? – повторила Светка. Она сразу сделалась какой-то беспомощной, куталась в платок, будто мёрзла. – Сём, я ужас как боюсь! А если японцы снова станут стрелять и в нас снаряд попадёт?

– Не станут, – неуверенно отозвался мальчик. – Анатолий Алексаныч говорил – флот не даст…

За ужином, до того как Сёмка увяз в своих выдумках, отец Галины подробно изложил последние артурские новости: и о гибели «Стерегущего», и о том, сколько снарядов с батареи Электрического утёса угодило в японские броненосцы. А главную – о разносе, который командующий эскадрой устроил командирам броненосцев, не успевшим вывести корабли из гавани, – штабс-капитан пересказал целых два раза.

Нет чтобы на этом и остановиться, с досадой подумал Сёмка. Или Топольский уже тогда что-то заподозрил?

– А ты тоже хорош! – Светка будто прочла его мысли. – Кто, скажи, пожалуйста, тянул тебя за язык насчёт этого миноносца? Тоже мне, знаток – в кораблики поиграл и решил, что разбирается теперь лучше всех!

Мальчик виновато втянул голову в плечи. Светка была права.

Когда Анатолий Александрович сказал, что «Стерегущий» погиб в бою с японскими истребителями, Сёмка немедленно оживился. Тема знакомая, почти родная: он только вчера до ночи гонял кораблики в онлайн-игре и не забыл, что может сделать с одиночным эсминцем пара палубных эскадрилий.

Но кто же знал, что «истребителями» – от английского «destroyer» – здесь называют вовсе не самолёты! Это, оказывается, тоже миноносцы, но помощнее и с сильной артиллерией. Их задача – истреблять вражеские миноносцы и минные катера, отсюда и название. К тому же… Сёмка запоздало вспомнил, что первый полёт братьев Райт состоялся в 1902 году, то есть всего два года назад.

«…И какие нафиг самолёты? Не знаешь – так и нечего рот разевать! Сиди помалкивай, слушай умных людей…»

После очередной его фразы: «два звена палубников, если зайти вдоль палубы, расколотят эсминец, как бог черепаху – тем более, когда ПВО не прокачано…» – Топольский насторожился и принялся задавать вопросы. В них Сёмка и запутался, как муха в паутине. Он видел их на даче – здоровенные, чёрно-зелёные, с тошнотворным металлическим блеском, они вязли в серой паутине и долго ещё жужжали, пытаясь вырваться. А потом затихали – и через пару дней от мухи оставался лишь ссохшийся в крошечный уголёк трупик…

Мальчик поёжился. Тот-то и оно: жужжи не жужжи, а влип – всё, уже не выбраться. Да и куда, если подумать, выбираться? Какие силы забросили их в прошлое, кто подсунул им эту чёртову дверь? Стоп! Дверь… Ключ?!

Он отшвырнул одеяло и как был, в одних трусах, не стесняясь сидящей на диване Светки, пошлёпал к висящим на стуле джинсам.

Ключ оказался на месте – в кармане, куда мальчик сунул его, обалдев от неожиданного перемещения во времени. Массивный, угловатый, он лёг в ладонь успокаивающей тяжестью. Раз есть ключ – значит, найдётся и замок?

В прошлый раз нашёлся – так, может, и здесь прячется где-то дверь, ведущая из чужого опасного города домой, в двадцать первый век?

– Ой, это тот самый? – Светка выхватила из Сёмкиных рук увесистую бронзовую штуковину. – Мы сможем вернуться?

И закружилась по комнате. Прижимала драгоценный ключ к груди, к щеке, тискала его, как пушистого котёнка, мурлыча под нос незамысловатую вальсовую мелодию. Глаза её лучились от радости, платок развевался, подобно шлейфу бального платья.

– Сёмочка, миленький, мы ведь вернёмся, правда-правда?

И, прежде чем мальчик успел ответить, Светка обеими руками – ослепительно-белыми, в тревожных отсветах, прорывающихся через гардины, – обняла его и поцеловала в щёку. Сёмка в смущении отшатнулся, диван коварно толкнул под колени, и он с размаху шлёпнулся на одеяло. Светка проделала ещё несколько па и замерла у окна. Вдали затрещало – часто, словно некий великан на бегу провёл палкой по огромному дощатому забору.

– Свет, ты погоди радоваться! – пробормотал ошарашенный столь бурной реакцией девочки Сёмка. – Ещё неизвестно, какую дверь этим ключиком надо отпирать. И вообще – может, Топольские нас раскусили и из дома не выпустят? Тебе Галина ничего не сказала подозрительного? Вы о чём трепались перед сном?

Светка озадаченно нахмурилась:

– Знаешь, я как-то не подумала… Галка пыталась меня разговорить, но я сделала вид, что очень хочу спать. А как она заснула – сразу к тебе…

Сёмка с досадой помотал головой.

– Ну да, конечно, как под столом лягаться – это ты подумала! А чтобы по делу расспросить – нет, ты вид делала! Ясно же, что нас заподозрили и завтра примутся выяснять, кто мы такие. Здесь, на секундочку, война. – а вдруг у них тоже шпиёнов повсюду ловят, как в том фильме?

Недавно классу вместо урока ОБЖ показывали старый, советских времён, фильм про оборону Москвы. В нём милиционеры ловили на улицах мародёров и немецких шпионов – и расстреливали, без суда, в ближайшей подворотне. Светка поёжилась.

– Но ведь там фашисты… и вообще, Москва была на осадном положении!

– А мы здесь на каком? – Сёмка, возмущённый непонятливостью спутницы, чуть не завопил. – Ты что, не помнишь, как называлась презентация, на которую мы так и не попали? «Осада Порт-Артура» – вот как! Осада, понимаешь? И положение тут самое что ни на есть осадное! Вон по городу из пушек бьют – тебе этого мало?

– Так что же делать? – растерянно пролепетала Светлана, и глаза её набухли слезами. – Сём, придумай что-нибудь, ты же мужчина!

Несмотря на отчаянное положение, Сёмка чуть не расхохотался. Вот они, женщины: чуть, что – «придумай что-нибудь, ты же мужчина!» Хотя это даже приятно, тем более когда Светка дрожащими ладошками сжала его руку. Ключа она при этом не выпустила, и бородка больно впилась Сёмке в ладонь.

Мальчик осторожно забрал артефакт.

– Для начала – не паниковать и выспаться, – солидно заявил он. – Иди к себе, а то Галина проснётся и что-нибудь заподозрит. А утром будь готова сбежать в любой момент.

– А если прямо сейчас? – предложила девочка. – Пока все спят? Чего утра дожидаться? Я за вещами сбегаю, а ты одевайся!

– Нет, не стоит, – решительно помотал головой Сёмка. – Темно, города мы не знаем, грязь повсюду… Светает тут поздно, пока дождёмся утра – замёрзнем. И как нам в темноте дверь искать? Нет уж, лучше завтра. Выберемся на улицу, добежим до пристани – помнишь, дощатая, за сараями? Казимир говорил, что с неё китайцы-лодочники пассажиров возят в Новый город, через гавань. Деньги у нас теперь есть, наймём лодку – и в порт. Я так думаю, дверь надо искать недалеко от места, где мы появились в первый раз.

– Ладно, – вздохнула Светка, кутаясь в платок. – Тогда я – спать. Правда глаза слипаются…

И упорхнула лёгкой тенью.

А Сёмка, укладываясь на диван, всё вспоминал этот нечаянный поцелуй. Щека горела, но он не прикасался к ней, чтобы не стереть это упоительное ощущение. Так и заснул, уткнувшись в подушку другой щекой.