Читать книгу Сердце трубадура - Борис Большаков - Страница 4

Смотрю́ и ви́жу – осень – лепота́,

и – только небо, листья и масля́та —

в моих больших ребя́ческих глазах…

Ползёт из всех щеле́й политота́ —

по осени счита́ются цыпля́та,

и – колоси́тся тень на образа́х.

Озёрная души́стая вода —

тарелка су́па – пя́тна жёлто-а́лы,

и – жёлуди – со шля́пами – и – бе́з…

Сплета́ются растя́жки-провода́,

меша́ются жанри́сты и ванда́лы,

и – анге́л вдруг предста́вился – как бе́с.

Смотрю, смотрю́ – не в сто́роны, а – в цель,

игри́во обозна́ченную се́рдцем,

и – хочется не ви́деть боль и грязь…

Слива́ется – безра́достный кисе́ль,

и – зе́ркало – с мои́м единове́рцем —

красу́ется, шутку́я и смея́сь.

Глухо́й забо́р – на по́мощь – «о́т» и «для́»…

Зелёный коридо́р – до то́чки – схро́на —

по бу́ро-пе́гой вла́жной полосе…

Ещё одна́ сезо́нная петля́ —

не до́хнет – от ланце́та и патрона,

и – мир – откры́лся – в пя́том колесе.

В разва́линах – приви́делись призы́ —

трофе́и – ку́бки, гра́моты, меда́ли…

Свидетели хрони́ческой борьбы.

В сия́нии – улыбчивой слезы́ —

мои́ недостаю́щие дета́ли —

цили́ндры, пирамиды и кубы́…

Живы́е треугольники, круги́ —

проекции мечта́ний и реа́лий —

осо́бо интересны под коньяк…

Привя́занность – втира́ется в долги́,

крепки́ узлы́ – во множестве спиралей,

и – го́лову лома́ет отходня́к.

Но – в зе́млю упира́ется телец —

копы́тами, нахра́писто и спья́ну,

рога́ми – в знак хронической борьбы.

Смотрю и вижу – се́рость и багре́ц,

но – сме́на настроения – по пла́ну…

Пропали – небо, листья и грибы́.

Ноябрь. Пи́тер. Ло́мка. Водка. Сельдь.

Весь мир – подва́л, случа́йный и роди́мый:

не ка́ждому – стоя́ть на высоте́…

На ме́рных ча́шах —

снова – жизнь и смерть,

закры́тый сейф и – пу́ть исповеди́мый,

и – танцы – в сковоро́дке – на плите́.

Я не хочу – опра́вдывать шаги́,

и – наготу́ цензу́рить – за барье́ром,

жуя́ перча́тку, бро́шенную – в гла́з.

В мои́х веса́х – наме́ренья – бла́ги,

но мой похо́д – одо́брен Люцефером:

он мне́ – знако́м,

и – ка́ждому из вас.

Смотрю́ и ви́жу – осень, как магни́т,

и – думать ни о чём друго́м – не ста́ну.

Ушёл в себя – на не́сколько минут.

Я – в зо́лоте – бога́т и знамени́т,

и – мо́края листва́ – скрывает рану,

и – мысли – вслу́х – не кли́нят, не кляну́т…

Да, тяжело́ – проща́ть и возвраща́ть:

работает – в три сме́ны – душева́рка,

и – де́моны – вереёвочки плету́т.

Прости, я – жив. Не надо обещать.

Не вы́шел на ходу́, не бры́знул – ярко.

Остался – как дурак – ни там, ни тут…

О, мой каприз – люби́ть сейча́с и зде́сь,

и – выража́ть себя винта́жным сло́гом,

не унижа́ясь чу́вственным собо́й…

До бо́ли – челове́ческая смесь,

припра́вленная дья́волом и Богом,

бурли́т – во мне – хрони́ческой борьбой.

Звени́т в ушах – скупа́я тишина́,

и – стали мы друг другу палача́ми,

и – раздели́лись вдруг на «я» – и – «ты».

Умение – геройская цена́ —

ложиться спать – не с пе́рвыми луча́ми —

солёный вкус несбы́точной мечты.

Возможно, завтра – всё сотрётся в пы́ль,

всё – да́вящее, ре́жущее, ко́лю-

щее, боле́знь отсту́пит – без крюко́в…

Ох, обострён – осенний водеви́ль!

Кружа́сь – от рециди́ва – к алкого́лю,

я – вы́шел из себя,

и – был тако́в.

<6.11.19>