Читать книгу История отечественной философии XI-XX веков - Борис Емельянов - Страница 5

Восемнадцатый век в истории России – это период становления нации, утверждения общеевропейского пути развития страны, превращения ее в великую мировую державу. Изменения затронули все стороны жизни русского общества. Они не могли бы произойти без реформаторской деятельности Петра I, которому удалось решить многочисленные внешнеполитические проблемы России. Преобразования были бы невозможны без создания регулярной армии и военно-морского флота, развития экономики, торговли, науки и культуры. Петр I реорганизовал государственный аппарат, обеспечил интенсивное развитие промышленности, в том числе путем освоения богатств Урала и Сибири.

Однако все эти процессы не проходили спокойно. Резко возросшая эксплуатация народа вызвала его ожесточенное сопротивление, на протяжении столетия страна была охвачена многочисленными бунтами, восстаниями, а некоторые из них – восстания К. Булавина и Е. Пугачева – переросли в настоящие крестьянские войны. Кроме того, секуляризация церковной жизни затронула «поклонников старины», которые, начиная со времен раскола, всеми силами боролись с «западными новшествами». В начале XVIII в. во главе староверов встал автор знаменитого «Камня веры» Стефан Яворский, пытавшийся уравнять власть патриарха и царя.

Чтобы ослабить позиции церкви, Петр I в 1721 г. утвердил новый порядок управления церковью, поставив во главе ее не патриарха, составлявшего конкуренцию царю, а образованный из назначаемых царем высших иерархов Святейший правительственный синод. Синод не был автономен, он подчинялся светскому чиновнику – обер-прокурору. При Екатерине II духовенство лишилось своих имений и стало существовать на жалование, то есть было уравнено с государственными чиновниками.

Произошли радикальные изменения и в области социальных отношений. Вместо Боярской думы был учрежден Сенат, введена Табеля о рангах – своеобразная иерархия должностных лиц. Хотя принцип сословного деления общества сохранился, он потерял свою жесткую структуру. Ряды российского дворянства стали пополняться людьми из других сословий. В результате широких преобразований в России сформировалось абсолютистское государство.

Это был век Просвещения. Повсеместно открывались общеобразовательные, военные, медицинские и другие школы, было введено новое летоисчисление, создана новая азбука, напечатана первая русская газета, основана Академия наук и первый русский университет. Издается большое число оригинальных и переводных книг, в том числе учебников. Восемнадцатое столетие вывело русскую науку из-под опеки религиозных форм мышления, ориентируя ее на философию и практику. Создавалась новая естественно-научная картина мира на основе теории механистического атомизма. Утверждалась мысль о движущейся материи как источнике многообразия вещного мира, множественности причин, о многообразии миров и т. д.

Значительно расширилось проблемное поле философии и социальных наук. Наука стала одним из важнейших факторов общественной жизни. Дух просвещения усилил внимание к человеку, его разуму, внутреннему миру, а также к условиям его земного счастья. На смену исследованию сущности человека как вневременной и абсолютной приходит анализ обстоятельств, определяющих существование и ценность человеческой личности.

Кризис предопределенности в судьбах человека и мира, критика деспотизма и гуманизм стали основными чертами русской философии. Однако передовая общественная мысль в России сражалась не с ветряными мельницами. Авторитет церкви, богословская интерпретация Божественных законов были по-прежнему сильны. Даже у передовых мыслителей, просветителей, особенно у Феофана Прокоповича, в объяснении общественных явлений Бог выступал силой, определяющей возникновение и развитие мира и человека.

Вместе с тем реформаторская деятельность Петра I, обмирщение всех сторон жизни общества, и прежде всего общественной мысли, повлияли на официальную идеологию: в частности, получили признание теории общественного договора и естественного права. В духе гоббсовского «Левиафана» идеологи петровских преобразований доказывали, что «естественный человек» подвержен страстям, враждебен миру и себе подобным, испытывает постоянный страх за свою жизнь. Поэтому только сильная власть, абсолютизм обеспечивают человеку свободу и безопасность, ведут к прогрессу. В ранг принципа государственной политики была возведена идея о внесословной ценности человека, о подчинении его интересов обществу.

Еще одной особенностью русской философии XVIII в. была вера в познавательную мощь человеческого разума, что сблизило ее с рационалистическими традициями Европы XVII в.

Исследователи выделяют просветительскую философию первой половины XVIII в. и просветительскую философию второй половины XVIII в., а выдающихся представителей первой из них называют ученой дружиной Петра. Это понятие, заимствованное у Горация, предложил Ф. Прокопович в стихотворении, посланном А. Кантемиру:

Сам Прокопович не называл состав «дружины», определив лишь принцип ее формирования: верность идеям Петра, борьба против поборников старины, установка на «всемирное умопросвясчение». Историки русской общественной мысли членами «ученой дружины» Петра однозначно называют Ф. Прокоповича, В. Татищева и А. Кантемира, добавляя к ним А. П. Волынского, А. Ф. Хрущова, Я. Брюса, Г. Бужинского и некоторых других.

Бесспорным идеологом «ученой дружины» Петра I был Феофан Прокопович. В его интеллектуальной биографии немало белых пятен. Родился он в Киеве 17 апреля 1677 (или 9 июня 1681) г. в семье небогатого купца. Его первоначальное имя Елисей (или Елеазар). После смерти родителей его опекуном стал дядя по матери ректор Киево-Могилянской коллегии Феофан Прокопович, который отдал мальчика в начальную трехгодичную школу при Киево-Братском монастыре, а в 1687 г. в Киево-Могилянскую коллегию. Не прослушав курса теологии, после смерти опекуна Елисей (Елеазар) между 1694 и 1698 гг. отправляется в Польшу, где преподает в одной из униатских коллегий. Чтобы получить рекомендацию для одного из европейских университетов, он во Владимире-Волынском поменял православную веру на униатскую, получив имя Самуил Церейский. В 1698 г. он становится студентом иезуитской греческой коллегии Св. Афанасия в Риме, где после трех лет обучения, не прослушав и здесь курс теологии, покидает Рим и в течение нескольких лет слушает лекции в Лейпциге, Галле, Йене. В 1792 г. будущий мыслитель возвращается на Украину, принимает православие, постригается в монахи под именем Самуила и с 1705 г. начинает преподавать в Киевской духовной академии курсы этики, риторики, философии и теологии. С этого времени он носит имя и фамилию своего опекуна – Феофана Прокоповича. «Уже в первых произведениях, написанных в Киеве, Прокопович выступает в защиту ненавистного церкви “мнения”, против авторитаризма и догматизма, на которых держалось средневековое теологическое мировоззрение. Он взывает к рассудку, доказательности не только в физике, математике, философии, но и при изучении библейских текстов и этим ставит под сомнение авторитет церкви и соборов. С позиций гуманизма Прокопович развенчивает аскетические идеалы, показывает лицемерие проповедующих их попов и монахов, которых называет не иначе как тунеядцами, высмеивает их обжорство, пьянство, разврат, жадность, невежество»160. Тогда же он пишет трагикомедию «Владимир», в которой в политическом и философском аспектах предлагает свое представление о соотношении религии и науки, церкви и государства. Уже первые работы Прокоповича вызвали критику известных теологов Стефана Яворского и Феофилакта Лопатинского, которые обвиняли его в еретизме. От серьезных последствий этих обвинений его спасло покровительство Петра I и князя А. Д. Меншикова. Когда 5 июля 1706 г. Петр I посетил Киев, Прокопович произнес «Слово приветственное», в котором, высоко оценивая преобразовательную деятельность Петра I и его военные победы, назвал его продолжателем древних киевских князей. По заданию Петра I Прокопович перевел с латинского языка «Изображение христиано-политического властелина, символами объясненное» Ф. Д. де Сааведры, в предисловии к которому выступил против теократизма, высказал идеи политического и государственного управления.

В 1711 г. Прокопович в качестве проповедника сопровождает Петра I в Прутском походе, после окончания которого его назначают игуменом Киево-Братского монастыря, ректором академии и профессором богословия. В 1711–1716 гг. он читает курсы лекций по богословию и философии. В октябре 1716 г. Прокопович приезжает в Петербург, преподносит Петру I свой труд «Родословие великих князей и царей российских». Несмотря на протесты Стефана Яворского 2 июня 1718 г., Прокоповича назначают епископом Псковским и Нарвским. С этого момента он становится ближайшим помощником царя в делах церкви. Вместе с ним он создает Духовный регламент (1721), в котором юридически обоснованно ликвидируется патриаршество, а церковь подчиняется государству. Во вновь учрежденном Синоде Прокопович получает должность вице-президента, являясь фактическим его руководителем. В 1725 г. он становится архиепископом Новгородским.

В это время Прокопович пишет политико-юридический трактат «Правда воли монаршей» (1722), в котором утверждает необходимость абсолютной монархии как «всенародной пользы». Написанный им букварь «Первое учение отрокам» (1720) издавался в России 12 раз, его неоднократно печатали в славянских странах, перевели на английский и немецкий языки.

После смерти Петра I Прокопович помогает взойти на престол Екатерине I, но попадает под резкую критику Г. Дашкова, Ф. Лопатинского. В Тайной канцелярии дважды слушается дело о его еретичестве. Обширные знания, в том числе в богословии, поддержка новой императрицы Анны Иоанновны в борьбе с «верховниками» помогли Прокоповичу уйти от наказания.

Скончался Прокопович в Петербурге 8 сентября 1736 г., похоронен в новгородском Софийском соборе. После него осталась большая библиотека, в которой насчитывалось более трех тысяч книг, в том числе 365 по философии.

Ф. Прокопович был одним из самых образованнейших людей эпохи петровских преобразований. Датский путешественник Фон-Гавен, когда посетил Россию, встречался с Прокоповичем и позже написал о нем: «По знаниям у него мало или почти нет никого равных, особенно между русскими духовными. Кроме истории, богословия и философии, у него глубокие сведения в математике и неописанная охота к этой науке»161. В философии его лекции в Киево-Могилянской академии и труды, написанные на их основе, – «О риторическом искусстве», «Логика», «Натурфилософия, или Физика», «Этика, или Наука об обычаях» – оказали влияние на становление отечественной философии как учебной и научной дисциплины. В них он разрабатывает основные проблемы философского знания и главные из них – само понимание философии, понятие Бога, материи и ее атрибутов.

Философию Ф. Прокопович рассматривал как науку, имеющую практическое значение, связанную с различными сторонами человеческой деятельности, особенно с поэзией: «Великий светоч ума человеческого – философия – либо рождена, либо вскормлена поэзией».

Являясь философом-идеалистом, Ф. Прокопович признавал первичность Бога, который как «всесовершеннейший разум» существовал до того, как «во времени из ничего единого стало произведение всех вещей… оные все твари в его уме, яко в архетипе, т. е. в первообразном, непрестанно обретались»162. Вместе с тем ему были присущи деистические и частично пантеистические взгляды. Он считал Бога «неведомой всемогущей силой», первопричиной («безначальной виной») и закономерностью природы. «Под природой понимают самого Бога», – писал он в «Натурфилософии». Или в другом месте: «Полное определение совпадает с Богом относительно природных вещей, в которых Он с необходимостью существует и которые Он движет. Поэтому это определение не только природы… а согласуется оно, очевидно, с материей и формой»163.

Важнейшим метафизическим понятием «Натурфилософии» является природное тело как субстанция, состоящая из материи и формы. В этом понятии материя – это общий и единый субстрат природных тел, источник их количественной определенности, а форма – это основание их качественного разнообразия. «Первая материя, сотворенная Богом в начале мира, не может никогда ни рождаться, ни уничтожаться, ни увеличиваться, ни уменьшаться, но сколько ее создано, столько остается и до сих пор и будет оставаться всегда»164.

Движение, согласно деистической традиции, происходит от Божественного первотолчка, но далее, считает философ, оно связано с природой: «Природа является принципом и причиной движения и покоя, то есть, когда вещи движутся, их движение обусловливает природа. Когда вещи пребывают в состоянии покоя, то их покой также обусловливает не что иное, как снова-таки природа. И поэтому, движутся тела или покоятся, их движение и покой обусловливает природа»165. Существует три вида движения: «Во-первых, движение относительно количества, которое бывает двояким – увеличением и уменьшением, во-вторых, движение относительно качества, которое называется изменением, в-третьих, движение относительно места, которое называется изменением места, или перемещением»166. У Прокоповича нет понятия «развитие». Но, по его мнению, отдельные явления и вещи в природе движутся от простого к сложному, движение осуществляется поступательно. Более того, как установил Бог, явление и вещи должны бороться между собой и взаимно друг друга уничтожать, возникать и исчезать вновь. Покоя Прокопович не отрицал, но, в отличие от Аристотеля, не признавал его абсолютным.

С движением связано пространство и время. «Каждому физическому телу, – пишет Прокопович, – с необходимостью присуще бытие в каком-то времени и пространстве. Ибо то, что не имеет бытия никогда и нигде, не существует в природе вещей. Бытие во времени и пространстве есть их наиболее общее свойство, а потому его изучение входит в общее учение о физическом теле. При этом философы познают пространство и время не ради их самих, а для более полного понимания движения»167.

В гносеологии, будучи сенсуалистом, Прокопович утверждает, что у истоков познания лежат ощущения, и главные из них – зрительные. Важную роль имеет чувственный опыт, который необходим не только для естественных наук, но и для философии, поскольку он является «учителем философии». Высоко оценивает он и разум человека, его способность самостоятельно осмысливать действительность. Рациональное познание – это область философии, познающей неизвестное через известное, оперирующей при этом различными методами абстракции, логики, математики. Истина, в представлении Прокоповича, – это соответствие идей и суждений реальным объектам. Он сторонник двойственной истины: равноправными признавались истины науки и истины религии. Но при этом он не исключает возможность введения критерия разума в дела веры, критикуя те противоречия, которые встречаются в Библии. По его мнению, более верны утверждения науки, а Библию в этом случае необходимо толковать аллегорически. С этих позиций Прокопович защищает учение Коперника и Галилея. В стихотворении «Папский приговор Галилея» Прокопович пишет: «Зачем, о нечестивый папа, мучишь ты деятельного служителя природы? О, Жестокий тиран! Зачем заслужил этот старец такое гонение? Папа, ты сумасшествуешь! Ведь он не трогает твоих миров и не вторгается с злым умыслом в твои священные пределы, где пламенный Стикс очищает души усопших и где находятся боги и богини твоего изобретения. Его Земля – истинная, а твоя – ложная; его звезды создал Бог, а твои – обман.

Тебе ли судить о священных помыслах Галилея? Тебе ли обвинять в преступлениях проницательность ума, зоркого, как рысь?»168.

Как идеолог петровских преобразований Прокопович предложил первый в России вариант теории просвещенного абсолютизма. Ее он создает, опираясь на идеи Т. Гоббса, Г. Гроция, С. Пуфендорфа. Вместе с тем в его сочинениях «Духовный регламент», «Правда воли монаршей», «Слово о власти и чести царской», «Розыск исторический» и других даны представления о происхождении государства и права, в отдельных моментах отличные от взглядов этих европейских мыслителей. К примеру, если в догосударственном состоянии люди находились, как считает Гоббс, в состоянии войны всех против всех, а по мнению Пуфендорфа, люди в это время жили мирно, то Прокопович предполагал, что, поскольку люди в догосударственном состоянии обладали свободой, ничем не ограниченной, дарованной им Богом волей, они могли жить как в состоянии мира между собой, так и в состоянии вражды. Первоначальный закон жизни, «с одной стороны, “велит нам естсество любити себе и другому не торити, что нам не любо, а с другой стороны – злоба рода растленнаго разоряти закон сей не сумнится”. Чтобы как-то снять эти противоречия, “всегда и везде желателен был страж и защитник, и сильный поборник закона, и то есть державная власть”»169. Таким образом государственная власть устанавливается для того, чтобы не нарушался естественный закон, чтобы регулировались естественные страсти людей. Но и в этом случае, по мнению Прокоповича, сохранялся Божественный замысел устроения жизни людей, говорящий, что вся власть от Бога: «Ведати же подобает, что народная воля… бывает не без собственного смотрения Божия, но Божиим мановением движима действует. И того ради вся долженства как подданных к государству своему, так и государя к добру общему подданных своих не от единой воли народной, но и от воли Божией происходит»170.

Государственная власть, по мнению Прокоповича, должна учитывать «общую пользу»: «Всякая власть верховная едину своею установления вину конечную имеет всенародную пользу»171. В этой идее, по верному замечанию А. А. Галактионова,

… с одной стороны, выражалась иллюзия передового дворянства в отсутствие собственного своекорыстия, а с другой стороны, теоретики Петровских реформ посредством этого лозунга отождествляли интересы всего населения страны со своей классовой по содержанию программой. Тем не менее принцип «общей пользы» навеян буржуазным гуманизмом, отрицающим феодальные нормы отношения к людям труда, прежде всего крестьянам. Поэтому Прокопович, хотя и призывал крестьян оставаться законопослушными и добросовестно трудиться, осуждал помещиков за чрезмерную эксплуатацию крепостных и за жестокость к ним, потому что своеволие господ причиняло материальный и моральный урон государству, противоречило «общей пользе». Точно так же обличая роскошь, паразитизм бояр и церковнослужителей, главным образом монахов, Прокопович имел в виду их бесполезность, несовместимую с интересами государства, и в противовес им выделял из имущих слоев купцов (промышленников и торговцев), чиновников и, конечно, служилое дворянство, относя их к трудящемуся населению, умножающему «общую пользу»172.

Волю народа («всенародную пользу», «народную потребность», «выгоду») выражает монарх, а она «воле Божьей непротиворечива»173. Царь, неподвластный никому, с одной стороны, выступает против стихии народных сил «бунтующей черни» и боярской знати, а с другой – для достижения «общего блага» и «могущества России» стремится примирить интересы крестьянских масс, дворянства и «власти самодержавной».

Идею «могучей России» утверждает другой известный просветитель ученой дружины Петра I историк, естествоиспытатель, государственный деятель Василий Никитич Татищев.

Он родился 19 апреля 1686 г. в Полтаве в знатной, но обедневшей дворянской семье, ведущей свое начало от смоленских Рюриковичей. Образование получил в Московской артиллерийской школе под руководством Я. Брюса. Драгунским и артиллерийским офицером принимал участие в Северной войне, в битве за Нарву (1707), был ранен в Полтавской битве, воевал в турецкой кампании, после чего получил чин капитана. С конца 1762 г. выполнял ряд военно-дипломатических поручений Петра I, изучал инженерное и артиллерийское дело в Берлине, Бреславле, Дрездене, Гданьске. После их выполнения император поручил ему большую работу, относящуюся «к землемерию всего государства и сочинению обстоятельной географии с ландкартами». Войдя в круг приближенных Петра I, Татищев продолжал выполнять самые ответственные его поручения. Весной 1721 г. он был назначен начальником казенных горных заводов Урала. Вплоть до 1723 г. вместе с де Генниным, приехавшим на Урал в 1722 г., Татищев провел ряд радикальных преобразований горнозаводского дела в Екатеринбургском заводе-крепости. Произведя его в звание полковника и советника Берг-коллегии, Петр I послал Татищева в Швецию для изучения горного дела и подготовки инженерных кадров. По возвращении из Швеции и вплоть до 1733 г. он возглавляет Монетную коллегию. После смерти Петра I и до конца жизни Демидов, Бирон и «временщики» преследовали Татищева, обвиняя его в превышении власти, взяточничестве и т. п. 17 марта 1737 г. он был назначен начальником горных заводов Урала и Сибири. Здесь он написал Горный устав и Наказ шихтмейстеру, отразившие профессиональные взгляды Татищева на развитие горнозаводской промышленности. По его инициативе на Урале было создано несколько арифметических и словесных школ. По настоянию Бирона в 1739 г. его отстранили от управления уральской горной промышленностью и назначили начальником Оренбургской и Калмыцкой экспедиции, а затем Указом от 15 декабря 1741 г. – астраханским губернатором. Уезжая из Екатеринбурга, Татищев оставил свою библиотеку, насчитывающую свыше тысячи томов на древних и современных европейских языках по различным областям науки, в подарок городу.

По доносу одного из «верховников» – фельдмаршала В. В. Долгорукова Татищева в очередной раз отстранили от исполнения должности, вначале от руководства Калмыцкой экспедицией, а 19 июля 1745 г. – от должности астраханского губернатора. С этого момента В. Н. Татищев жил в своем подмосковном имении Болдино, где пять лет находился под следствием и надзором солдат Сенатской роты.

За несколько дней до своей смерти Елизавета полностью оправдала Татищева и наградила его орденом Александра Невского, от которого он отказался. Скончался В. Н. Татищев 15 июля 1750 г.

По верному определению Г. В. Плеханова, Татищев был «одним из самых интересных представителей того типа русских людей, который сложился под непосредственным влиянием Петровских реформ»174. Перу Татищева принадлежат около 130 произведений, самые известные из которых «История Российская с самых древнейших времен, неусыпными трудами через 30 лет собранная», а также «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ», который, по мнению Г. В. Плеханова, дает гораздо больше, нежели обещает заголовок. Это чуть не целая энциклопедия»175, «Духовная сыну» и др.

Будучи историком и идеологом петровских преобразований, В. Н. Татищев считал изучение истории русского народа и государства важнейшим инструментом познания действительного, современного их состояния. Философия и история, полагал он, взаимосвязаны, поскольку последняя служит основанием первой. В истории человечества, считает Татищев, было три этапа. На первом люди создали письменность, «зачали законы сочинять и, на лучшее наставляя, лучи малого сияния и благоразумия им открывать»176. На втором благодаря распространению христианства люди приобрели «душевное спасение, царство небесное и вечная блага», исчезли суеверия, стали развиваться науки. На третьем возникло книгопечатание, стало распространяться просвещение.

Проблемное поле Татищева-мыслителя обширно. Это Бог, природа с ее «вещными проявлениями», человек как средоточие души и тела, принципы воспитания, государство и т. д. И решал он эти проблемы с философско-деистических позиций.

Еще в «Истории Российской» В. Н. Татищев заявил о том, что причины явлений могут «быть яко от Бога или от человека». В «Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ» он особое внимание уделяет деятельности человека, следующего естественному закону. В основу его представлений о человеке положена не только теория естественного права, но и теория разумного эгоизма. Проблему соотношения души и тела, сущности человека он не исследует, считая сам факт существования в человеке души и тела, «вечного и временного» доказанным, но одновременно утверждает, что вопрос «не только весьма пространного толкования требует, но паче можно положить за неведомый и непостижимый»177.

Его интересуют такие проявления души человека, как ум и воля, поскольку они, по его мнению, и определяют жизнь и поступки человека: «…ум бо яко царь властвует, а воля влечет на всякое хотение, из которого человеку благополучия и беды приключаются»178. Ум – это прежде всего «сила души», определяющая возможности осмысления человеком (и «прочими животными») объективного мира. Ум необходимо отличать от разума, который представляет, как считал Татищев, тот же «ум через употребление и поощрение его качеств исправленный»179. Главным условием перехода ума на степень разума является просвещение. Исходя из этого история общества понимается как «природное», «всемирное умопросвещение».

Ум обладает рядом способностей, важнейшая из которых «понятность», или воображение. Оно может быть «мыслительным», когда представленный мыслью и памятью образ вещи принимается за действительность, как во сне; «догадкой», когда вымысел ума приписывается действительности, как в сказке; «суждением», когда ум оперирует понятиями, не имеющими природных аналогов. Если у человека в его умственной деятельности преобладает догадка, он тяготеет к поэзии, а если суждение – к науке.

Значение ума и воли в жизнедеятельности неравнозначно. Волевые усилия при отсутствии контроля над ними со стороны человека могут усложнить, «разладить» его жизнь, свести ее лишь к удовлетворению низших потребностей. Ум помогает воле сохранить разумность («мерность») в следовании «любочестию», «любоимению» (обогащению) и «плотиугодию» – основным, по Татищеву, и врожденным каналам удовлетворения человеком своих материальных и духовных потребностей. Таким образом, жизнь человека, все ее стороны и проявления определяются разумной пользой. Она же регулирует отношение человека к самому себе, к другим людям и к Богу. В формулировке В. Н. Татищева принцип разумного эгоизма звучит следующим образом: «Какую любовь или от кого паче надеемся милость, помощь и добродеяние улучить, должен ему заимственно от нас самих равное изъявить»180.

Сложнее было применить этот принцип по отношению к Богу. Но и здесь русский просветитель оказался последовательным. Заявление о том, что любовь к Богу должна определять настоящее и будущее благополучие человека, переносит решение богословских проблем в сферу земного, что разводит позиции В. Н. Татищева и господствующей православной идеологии.

По Татищеву, в мире действуют три закономерности: богоданный естественный закон, в основе которого лежит утилитарный принцип разумного эгоизма; Божественный закон, излагающий слово Божие в Библии; церковный закон, выработанный священниками как предписания для повседневной жизни людей. Между первым и вторым законами больших расхождений нет. Оба они, утверждает Татищев, осуждают рабство: «О господине в законе естественном то находим, что человек должен другому всякого добра желать и благодеяние показывать, как самому себе, а не делать того, чего себе не желает, что и письменный закон Божеский утверждает; и хотя пленник за неприятеля почитается, однако же оное до тех мест доколе он совершенно покорен, тогда уже покоривший не имеет правости оного покоренного чем-либо вредить, но и по словам Христовым оного бывшего врага любить и добро делать: по сему видится, рабство и неволя противно закона христианского»181. Третий же, церковный, закон в силу проповеди аскетизма чаще всего не соответствует земной устремленности человека.

В. Н. Татищев явился создателем первой отечественной классификации наук, основанной на принципе утилитарного рационализма. Имеются, считает просветитель, пять областей знания (наук): 1) необходимые каждому человеку (домоводство, грамматика, иностранные языки), 2) полезные (математика, механика, медицина, право, богословие, философия), 3) увеселительные, или щегольские (искусство, гимнастика, вольтижировка), 4) любопытные, или тщетные (алхимия, хиромантия, астрология), 5) вредительные (шаманство, чернокнижие, колдовство).

В вопросе о происхождении государственной власти Татищев был сторонником договорной теории. Отвергая Божественное происхождение верховной власти, он считал, что она происходит «по закону естественному». Разум убеждает людей отдать свою волю, превращает в «своевольную неволю», т. е. по договору отдает под власть правителя. Функции власти он видит в сохранении «порядка» внутри страны и защите блага сограждан. Власть должна «о приобретении всем пользы и покоя прилежать, вредительное пресекать и отрицать, а обидимых судом защищать и оборонять».

Государственное устройство имеет несколько видов в зависимости от «положения места, пространства владения и состояния людей». Таких видов три: демократия, аристократия, единовластие (монархия): «в единственных градах или весьма тесных областях, где всем хозяевам домов вскоре собраться можно, в таком демократия с пользою употребиться может, а в великой области уже весьма неудобна. В областях хотя из нескольких градов состоясчей, но от нападений неприятельских безопасной, как то на островах и пр., может аристократическое быть полезно, а особливо если народ учением просвясчен и законы хранить без принуждения прилежит, тамо так острого смотрения и жестокого страха не требуется. Великие и пространные государства, для многих соседей завидуюсчих, оные ни которым из объявленных правиться не может, особливо где народ не довольно учением просвясчен и за страх, а не из благонравия или познания пользы и вреда закон хранит, в таковых не иначе как само- или единовластие потребно»182. Для России лучшим правлением, считает Татищев, является монархия, и лучше, если она будет ограничена двумя палатами представителей для внешнего (законодательного) и внутреннего (экономического) правления. И монарх, и эти палаты должны соблюдать выработанные ими законы, придерживаясь четырех условий их проявления: 1) законы должны быть «внятными и вразумительными»; 2) должны быть выполнимыми и нестрогими; 3) не должны противоречить друг другу; 4) каждый закон «всем немедленно явен и известен, ибо кто, не зная закона, преступит, тот по закону оному осужден быть не может»183.

Самым молодым членом ученой дружины Петра I был Антиох Кантемир. Он родился 10 сентября 1709 г. в Константинополе, в семье молдавского господаря Дмитрия Кантемира, находившегося в это время у турок в качестве заложника. Его отец, Дмитрий Кантемир (1673–1723), был выдающимся государственным деятелем, советником Петра I, членом Сената. 11 июля 1714 г. он был избран членом Берлинской академии (как считают некоторые историки, по предложению Лейбница). Его перу принадлежит более пятнадцати научных работ, сделавших его имя известным в Европе. Среди них ряд философских: «Хвала ВанГельмонту», «Диван, или Спор мудреца с миром, или Тяжба души с телом», «Метафизика», «Всеобщая сокращенная логика», «Исследования природы монархий», «Темные места в катехизисе».

После 1711 г. семья Кантемиров переезжает в Москву. Антиох Кантемир получил хорошее домашнее воспитание, посещал лекции в Славяно-греко-латинской академии. Оставшись в 14 лет сиротой, А. Кантемир подал прошение Петру I о направлении за границу для изучения латинского языка, истории, географии, математики. Просьба осталась без ответа, но когда в Петербурге открылся университет при Академии наук, он в 1726 г. был зачислен в него студентом, оставаясь одновременно на военной службе.

В университете Кантемир слушает лекции по философии у Х. Ф. Гросса, который специально для него написал «Руководство по рациональной философии и логике», Ф. Х. Майера и братьев Бернулли по математике. В результате он получил достойное образование, соответствующее уровню развития философии и науки начала XVIII в. Великолепное знание шести древних и современных европейских языков позволило Кантемиру сделать несколько переводов, самый известный из которых – книга Б. Фонтенеля «Разговоры о множестве миров» (1730).

После восшествия на престол Анны Иоанновны власть в стране захватили члены Верховного тайного совета (верховники), оставившие царице лишь видимость власти. А. Кантемир принял активное участие в борьбе с верховниками, написав обращение к царице. Вице-канцлер Остерман, отвечающий за иностранные дела, решил отстранить Кантемира от политической жизни. По его рекомендации 22-летний Кантемир в январе 1732 г. назначается русским послом в Англию. Спустя шесть лет за отличную службу 18 апреля 1738 г. он пожалован званием камергера и назначен послом в Париж. Его друзьями во Франции становятся математик П. Мопертюи, избранный по рекомендации Кантемира в Петербургскую академию наук, Ш. Монтескье, «Персидские письма» которого Кантемир переводит на русский язык. Как и многие другие работы мыслителя, этот перевод был утрачен. Он заводит переписку с Вольтером. В одном из писем к нему Вольтер писал: «Я знаю, что из Ваших рук появляются плоды и цветы всех климатов; языки, современные и древние, философия и поэзия, все Вам доступно в равной мере; Ваш ум – как империя вашей монархии, охватывающая противоположные климаты и обнимающая половину окружности нашего земного шара. Среди всех французов, знакомых с Вашими талантами, нет ни одного, Ваша светлость, который питал бы к Вам большее почтение, чем Ваш смиреннейший и покорнейший слуга»184.

В начале сороковых годов обсуждался вопрос об избрании А. Кантемира президентом Петербургской академии наук. Он несомненно занял бы этот пост, если бы не скончался за два года до открытия академии в Париже 31 марта 1744 г. По завещанию его прах был перевезен в Россию и похоронен рядом с прахом отца в греческом монастыре.

Кантемир в своих сатирах, примечаниях к переводам, собственных философских трудах возвеличивал разум человека. Разум всемогущ, он проникает в тайны Вселенной, «естество всего испытует», истину из «самой бездны до неба выводит»185. Как деист он считал, что природу, жизнь, движение создал Бог, что природа выступает «началом всех сущих вещей» и одновременно источником естественного закона:

Картина Вселенной, в его представлении, была гелиоцентричной и соответствовала новейшим представлениям о ней: «Общее теперь искусных астрономов мнение, что не Солнце, но Земля наша около Солнца вертится»187. Утверждением и пропагандой гелиоцентризма проникнуты его примечания к переводу книги Б. Фонтенеля «Разговоры о множестве миров». Эти примечания дают представления о философских взглядах Кантемира. Он считает, что философия предлагает «основательное и ясное знание дел естественных и преестественных, которое достается прилежным рассуждением и исследованием о телах»188. Ее составляющими частями являются: логика, которая «учит право о вещах рассуждать и известны истины другому правильно доказывать», этика («ифика»), которая учит «добрым нравам… по которым доставать себе добродетели и отбегать злонравия», физика, которая «учит познавать причину и обстоятельства всех естественных действ и вещей», и метафизика, размышляющая «о сущем вообще и о свойствах души и тела»189. В примечаниях к книге Фонтенеля Кантемир дает определение многим философским понятиям. Так, под материей он понимает то, «из чего вещь какая сделана (вещество)… то, о чем говорится или рассуждается (дело); то, для чего что повод какому делу подает (причина)»190. Ее характеристиками являются «вездесущая наличность» и протяжность, «широта, длина, глубина»191.

В гносеологии Кантемир сторонник сенсуализма. У истоков познания, считает он, находится чувственный опыт («искус»): «Искус дает разуму подпору. Чрез искус только мы получаем знание; искусом научаемся, о вещах и оных следствии рассуждая, избирать добрые и отбегать злые, в чем одном состоит разум… Голое видение разных случаев не может нас искусными учинить; нужно примечать, что им повод и причину подало, чтоб можно было основательно рассуждать о их состоянии и о их следствии»192. Сумма ощущений, полученных чувственным опытом, вырабатывается в понятие или, как он считает, «идею»: «Идея – греческое слово, значит начертание предлежащей вещи, которая в уме нашем изображается через чувство или через другой какой способ разумения. Когда я, например, примечаю четвероугольный стол и в уме моем изобразятся четыре бока, четыре угла, плоскость доски, высота и форма (или начертание) ног, одним словом, весь состав стола, могу сказать, что я имею Идею того стола. Я бы Идею назвал по-русски понятием»193.

Познание имеет две области – «естественную» (познание природы) и «преестественную» (познание души, духа, Бога), а это предполагает наличие двойственной истины. Еще один вид познания, который Кантемир считает важным, – самопознание. Оно базируется на единстве тела и души, материального и духовного, земли и Бога. Философ пишет: «Я в своей натуре двойного существа не знаю: одно, которое познает, а другое то, что понятие не имеет: человек один оба существа сии в себе имеет – тело никакого понятия не имеет, душа себя познает и все, что мы видим, понимает и размышляет»194. Именно самосознание, считает он ведет к «внутреннему спокойствию человека»195.

Значительной заслугой Кантемира перед отечественной философией является попытка создать философскую терминологию. Он считал, что русский язык вполне самодостаточен, чтобы иметь собственную философскую терминологию. Часть предложенных им терминов сохранилась во времени: идея (понятие), материя (естество), элемент (начало), центр (средоточие), этика (нравственность). Часть оказалась нежизненной: любомудрие (философия), словесница (логика), естественница (физика), преестественница (метафизика) и др. Наконец, ряд терминов, рассмотренных им, вошли в отечественную философскую терминологию без перевода: материя, субъект, объект, идея и др. Большинство терминов дано Кантемиром с разъяснениями, соответствующими уровню современной просветительской философии.

Русские просветители первой половины XVIII в. были представителями различных слоев общества, однако всех их объединяла приверженность разуму, просвещению, идеологии Петровских реформ. Особенно показательны в этом отношении жизнь и просветительская деятельность Ивана Тихоновича Посошкова. Родился он предположительно в 1652 г. в селе Покровское-Рубцово, под Москвой, в семье потомственных ювелиров («серебреников»), работавших для Оружейной палаты. Неизвестно, где учился Посошков, но он несомненно обладал значительными познаниями в области церковной литературы и знанием сводов российских законов. Один эпизод его жизни говорит о вероятном знании иностранных языков. В «Зерцале очевидном» он рассказал о собственном опыте сличения разных «иноязычных» переводов Библии. Большую часть жизни Посошков находился на государственной службе в Оружейной палате, где числился «уставным денежного дела мастером», «водочным мастером», пытался открыть «полотняную фабрику». Неоднократно встречался с Петром I, предлагая ему различные проекты, часть которых была реализована. После смерти Петра I Посошкова обвинили «в важной криминальной вине» (как считается, в связи с поданой царю книгой «О скудности и богатстве») и посадили в Петропавловскую крепость, где он и скончался 1 февраля 1726 г. Похоронен на Сампсониевском кладбище Петербурга.

Перу И. Посошкова принадлежит несколько значительных произведений. Это «Зерцало очевидное» с «обличением раскольников», написанное на церковнославянском языке.

В 1704–1710-е гг. он написал три послания Стефану Яворскому с критикой невежества православных церковнослужителей и предложением открыть для них «академию великую и училища» и упростить азбуку («Россия наша яко от сна пробудится и просветится яко солнце»). Не получив от него ответа, Посошков написал «Завещание отеческое к сыну своему, со нравоучением, за подтверждением Божественных Писаний» (1720). В нем он изложил правила жизни для всякого возраста и чина, дал критику «раскошного» жития. Главным произведением И. Посошкова является «Книга о скудости и богатстве», предназначенная для Петра I. В ней он доказывал, что Россия не уступает другим странам в возможностях экономического развития и призывал сделать все, чтобы «вся наша великая Россия обновилась как в духовности, так и во гражданстве»196. Главное в книге Посошкова – вопросы развития отечественной промышленности и торговли. Во-первых, он предлагает интенсивнее использовать природные богатства страны и не только не ввозить из Европы различные виды сырья, а, наоборот, экспортировать их. Кроме того, необходимо изучать недра страны, выявляя ее минеральные богатства.

Во-вторых, способствовать развитию как мелких мануфактур, так и крупной промышленности, привлекая мастеров-специалистов, готовить для производства необходимые кадры мастеров. В-третьих, Посошков заявляет себя сторонником охраны лесных и рыбных богатств страны.

В-четвертых, как идеолог нарождающегося торгово-промышленного класса, он ратует за всестороннее развитие торговли, за преимущественное положение отечественных купцов, ограничение импорта товаров.

В-пятых, Посошков не был сторонником отмены крепостного права, но требовал ограничения прав помещиков, определения законного объема крестьянской повинности, размера барщины и оброка.

В-шестых, он предлагал созвать депутатов от всего населения страны, нечто подобное Земскому собору, чтобы они составили «превосходну книгу» законов или новое Уложение.

В-седьмых, суд, по его мнению, должен быть равным для всех. Особо жестоко предлагал наказывать мздоимцев и взяточников.

В-восьмых, Посошков – сторонник абсолютной монархии. Царь свою власть получил от Бога: «всем суд един, и то стало быть суд Божий»197. При этом он уверен, что его главная забота – «обще благо»: «пещись о всенародном обогащении». Кроме того, царь должен служить церкви, оберегать ее.

Все эти проблемы жизнедеятельности России, поднятые Посошковым, имели для своего времени прогрессивное значение. Обобщая его мировоззренческую позицию, П. С. Шкуринов пишет:

Синтез новоаристотелизма с картезианством во взглядах Посошкова только внешне своей рационалистической устремленностью напоминал тенденцию о секуляризации научной мысли и философии, свойственную западноевропейской мысли конца XVII – начала XVIII в. Внутренний же строй мысли русского самобытного мыслителя определялся выразительными чертами синтезированных традиций восточновизантийских, греческих и родных национальных школ. «Заземленное» изложение основоположений даже самых абстрактных рассуждений часто изобиловало высокими истинами философской мудрости, выходящими в область диалектики… Понимание философии как формы практического осмысления действительности, а точнее, ее осмысление с точки зрения практической философии должно быть признано специфической особенностью философско-этического стиля автора «Книги о скудости и богатстве»198.

Иван Посошков, не имея систематического образования, высказал свои представления в рамках практической философии по различным областям знания и жизни, что позволяет отнести его к плеяде знаменитых русских энциклопедистов.