Читать книгу Путёвая жизнь, или Жизнь по путёвке - Борис Эвентов - Страница 9

Но, вернусь к нашей семейной молодости. Мы поженились и нужно было содержать семью. В непростые годы учёбы я довольно часто подрабатывал, при первой возможности, чтобы самостоятельно обеспечивать нашу семью. Начал с разгрузки вагонов по ночам.

Это был простой и востребованный в те годы способ студенческого заработка. Разгружал, до тех пор, пока второпях не зажал палец правой руки, между стокилограммовыми бочками из металла, выкатываемыми из закрытого грузового железнодорожного вагона. Боль была адская, кожа лопнула на среднем пальце в районе ногтя, а результат сдавливания остался на всю жизнь и виден сегодня невооружённым взглядом. Всё! Закончил разгрузки. Грузчик из меня не получился. Нужно было подлечиться, оглянуться по сторонам и найти новое место для подработок. Что я и сделал, немного погодя.

Оглянулся и подался на работу дворником и ночным сторожем одновременно в один детский садик, недалеко от нашего дома по улице Социалистической. Работа была «интересная». Нужно было успевать к утру подмести тротуары и проходы для родителей с детишками в садик. Зимой, после снегопада или во время его работа была наиболее «интересной». Едва успевал разгрести небольшие тропы для прохода, чтобы можно было подойти к дверям входа в группы, как приходилось вновь грести лопатой, чтобы «победить» непогоду. Иногда снег не переставал падать всю ночь и день, поэтому иной раз приходилось пропускать занятия, чтобы не потерять источник заработка. Вспоминаю и сам себе удивляюсь, какой я был «героический» мужчина.

Детский садик, в котором я подрабатывал в молодости. Сейчас, так случилось, по жизни, что каждый день наблюдаю его из окон квартиры, в которой живу.

Вот, там 21 ноября 1976 года меня и застало незабываемое событие в нашей семейной жизни. Пришёл в садик Шлейхер с женой Любой и сообщили мне, что Иринка родила мальчика. Так я узнал, что стал впервые папой.

Сашка отвёз Иринку в роддом на машине скорой помощи, поздно вечером, когда я уже ушёл на ночное дежурство в садик. Когда я уходил, ничего не предвещало, что вскоре Алёшка попросится наружу. Я и ушёл спокойно на работу. Однако всё произошло неожиданно, как обычно с ним и бывает. Хорошо, что Шлейхер в то время жил рядом, в соседнем доме, он и доставил Ирину в роддом по запросу матери.

Здание роддома, где родился Алёшка, а затем и Сёмка. Фото неизвестного автора.

Естественно, на следующий день, я уже торчал под окнами роддома и не мог дождаться, когда их уже выпишут. Через недельку это случилось, и я вместе с родственниками встретил их на выходе. Забрал Алёшку на руки, и мы все отправились домой. Кроватка уже ждала его в углу за дверью в нашу комнату, где он устроился и начал свой жизненный путь. Орал правда по любому поводу, особенно старался ночью, выпрашивая грудного молочка не по расписанию. Бабушка, откликаясь на его рыдания, норовила выйти из своей комнаты, чтобы взять крикуна на руки, и успокоить, укачивая. Но я-то правильный папаша, поэтому сопротивлялся баловству ребёнка и препятствовал «ручному» воспитанию младенца.

Однако не прекращающиеся ночные «концерты» становились беспокойными для нас всех. Ожидания возгласов крикуна, стали страшными событиями нашей ночной жизни, усиливая мою бессмысленную борьбу за «правильное» воспитание ребёнка. Так продолжалось неделю, не больше. Тёща выходила прибрать дитё на руки, я вскакивал и не давал сделать необходимое, чтобы она могла успокоить ребёнка. Он кричал, тёща сдерживалась в нервном порыве, скрестив руки на груди, Ирина не знала кого из нас «придержать», поэтому посылала обоих, прибирая Алёшку на руки и прикармливая слегка, известным только им двоим, продуктом.

ШЛЕЙХЕР Ольга Августовна. Мама Ирины и бабушка моих сыновей.

Однажды, когда Алёшка устроил очередной концерт, я не успел обогнать тёщу и она взяла пацана на руки. Он моментально успокоился и замолчал. Воцарилась удивительная тишина. Я, недолго думая, воспользовался моментом, прыгнул обратно в кровать и молниеносно заснул. Так хорошо и сладко я давно не высыпался. Утром проснулся, впервые, не отвлекаясь на ночной «шухер».

«Всё!», решил я. Для чего сопротивляться тёщиным порывам к ручному вынашиванию ребёнка? Смысла, как показывает ночная практика, нет никакого. Всё прекрасно, когда он у неё в руках. Ребёнок не кричит! Спит, удобно устроившись в руках тёщи и прижавшись к ней всем своим тельцем. Она его укачивает и кладёт в кроватку спать. Я и Ирина, в это время, спим себе не беспокоясь и не вскакивая по ночам. Чего я дурак, раньше то воевал понапрасну. Всё! Всё! Пожалуйста, Ольга Августовна, занимайтесь внуком по ночам, благоволил я. С этого дня я больше никогда, пока мы жили вместе, не вставал на ночные концерты Алёшки, «дирижёров» без меня хватало, и я отдал им право управлять его «музыкальным творчеством».

Правда Алёшка, подрастая, позднее и днём успевал вредничать, капризничать и доводить папочку до «экстаза». Да, что там папочку, обезьянку Гориллу в зоопарке Анапы, довёл до того, что она цапнула его зубами за палец, который он ей совал в клетку, не давая спокойно есть доступные сладости. Как только не откусила его? Ужас! При этом мальчик находился у меня на руках. Сейчас у него подрастает младший сыночек, который минуту не может побыть спокойным. Они постоянно удивляются в кого он такой? Действительно трудно предположить. Совсем не в кого, можно сделать вывод, прочитав эти строки. Правда?

А, однажды, слегка повзрослев, годиков до пяти, он меня так вывел из себя, что я не удержался и шлёпнул его по щеке. Не рассчитал немного и удар получился опрометчиво серьёзным. До сих пор помню его ненавистный взгляд, широко раскрытыми глазами, в мою сторону. Больше никогда в жизни я не поднимал руку в воспитательных целях ни на него, ни на Сёмку. Дальнейшее воспитание заключалось только в беседах и личном примере, при случае.

Как вам прямой взгляд ребёночка? А теперь представьте злость в его глазах. Нет, лучше не надо. Пусть запомнится вот таким хорошеньким

Как не вспомнить, в этом случае, вновь моего папу и не рассказать, что он «вытворял» со мной в воспитательных целях, откликаясь на требования моей мамы, наказать меня по всей строгости семейного закона. Исполняя «команду», пока мама трудилась на кухне, папа укладывал меня голой задницей вверх себе на колени, усаживаясь на диване. В одну руку брал газету и продолжал читать её, не отрываясь от сюжета, а другой рукой имитировал шлепки, по моей круглой попочке, широким офицерским ремнём. При этом я должен был, по-нашему с папой сценарию покрикивать, чтобы мама могла слышать всю глубину наказания. Так продолжалось ни один раз. Вот и я не смог далее поднимать свои ручонки на детишек в целях наказания, памятуя о папиной школе управления ремнём, в рамках соприкосновения им с детской попой.

Ну, а Сёмка с детства рос спокойным мальчишкой и не рыдал по ночам, вернувшись из роддома. Прикусив на ночь молочка из груди, моментально засыпал и до утра не беспокоил родителей. Да и далее подрастая, в принципе, не давал поводов своим послушанием и пониманием прибегать к каким-либо методам физического воздействия на детский организм. С ним всегда можно было договориться, а уж мамин авторитет для него был просто непререкаемый, как, впрочем, и для Алёшки.

Это со мной они до сих пор спорят, при случае и без него. Чего спорить-то? Я им с детства внушал, что я прав, даже когда я не прав, потому что я ПАПА! Забывают с годами неоспоримую истину. Вырастают дети. Становятся мужчинами и уже сами являются примерами для своих детей, крестников и окружающих коллег по работе. Горжусь вами мальчишки.

Сёмик родился 23 мая 1981 года, когда наши студенческие годы были уже позади, и мы с Ириной три с половиной года трудились в строительном управлении «Стальстрой» треста ЧМС (Челябметаллургстрой). Мы были счастливы! Ведь впервые в наших семьях была нарушена традиция и родились два братика. Мы очень хотели, чтобы они стали рады друг другу и для этого делали всё, не делая преференции, кому-то из них. Для нас они всегда были и есть одинаково любимы.

Правда Сёмка вскоре заставил нас всех поволноваться всерьёз и ещё долго пребывать в напряжении из-за его здоровья. Инфекционный миокардит, диагноз, который ему поставили в грудном возрасте, чуть не перевернул всю нашу жизнь. Его срочно, вместе с Ириной поместили в детскую больницу на ЧМЗ. Они пролежали там около недели или двух, а улучшение не наступало. Малыш пополнел, опух. Невозможно представить сейчас, каким он был в ту пору.

Это Сёмка. Парень притягивает к себе улыбкой.

Однажды, я пришёл проведать их в больницу и переговорил с врачами, которые сделали неутешительный прогноз, произнеся, что готовьтесь к тому, что ваш мальчик скорее всего самостоятельно передвигаться не сможет и нужно будет иметь инвалидную коляску. Я чуть не упал от услышанного. Кто инвалидом? Сёмка инвалидом? Мой сын инвалидом? Мальчишку, которого я мечтал научить играть в футбол, как минимум. Какой футбол, сказали врачи? Даже не мечтайте. Он передвигаться сам, скорее всего будет с трудом. «ЧтоООООО!!!!!», – выкрикнул я, не веря в услышанное.

Вышел из кабинета лечащего врача. Подошёл к Ирине, которая не выходила из шока и сказал, что НЕ ВЕРЮ врачу. Пойду и проконсультируюсь у Шулима Иосифовича Шмайна, главного врача больницы, где я в то время работал и руководил строительством пищеблока для их нужд.

ШМАЙН Шулим Иосифович. Заслуженный врач Российской Федерации. Главный врач медсанчасти ЧМК. Фото неизвестного автора.

В один миг я добежал до больницы и заскочил в кабинет главного врача. Рассказал ему, что происходит с ребёнком и его лечением в детской больнице. Нужно отметить, что он параллельно был и главным врачом района. Это было признание его выдающихся способностей и авторитета в области медицины и не только в ней.

Он, выслушал меня. Сделал звонок в больницу, где лежали Ирина с Сёмкой. С кем-то там переговорил. Сделал выводы и принял ВОЛЕВОЕ решение, которое обеспечило в дальнейшем ПОЛНОЦЕННОЕ выздоровление и развитие нашего мальчишки. Сказал, чтобы я незамедлительно забирал сына из больницы и срочно привёз его на инъекцию ГАММА-ГЛОБУЛИНОМ в одно их отделение, где нас уже ждали. Причём выписал ДВОЙНУЮ дозу и крупно расписался на бланке, предупредив меня, что делает так, чтобы у врача, который будет ставить инъекцию, ничего не вызывало сомнений. Ибо таких уколов с двойной дозой, тем более грудному ребёнку, ранее никто у них не ставил.

Это сейчас, по прошествии кучи времени, воспринимается, как сказка. А тогда, я выскочил, ничего не соображая от Шулима Иосифовича и побежал обратно в детскую больницу. Прибежал. Сказал Ирине, чтобы собирала ребёнка, собиралась сама, мы покидаем больницу. Местные врачи были в шоке от моих решительных действий, попытались не отпускать клиентов, однако меня уже было не остановить. Они смирились и заставили лишь расписаться, что я забираю ребёнка без их согласия. Что я и сделал, не останавливаясь в раздумьях, сделав крупную подпись, переняв опыт Шулима Иосифовича на всю жизнь. Так и оставляю далее по жизни крупные свои росписи на всех документах.

Уже через пару часов после принятия решения Шулимом Иосифовичем, Сёмке сделали укол, после чего мы сразу поехали домой, на такси. Пару-тройку дней провели дома. Ребёнку явно становилось лучше. Однако Шулим Иосифович, сказал, чтобы Сёмика вернули под контроль в больницу, где он уже «выдал» врачам все свои рекомендации по уходу за ребёнком. Так, мы и сделали. Они провели там ещё какое-то время, пока состояние мальчишки не стабилизировалось, после чего я вновь забрал их домой.

Вспоминаю и содрогаюсь. Можете себе представить, что было бы с мальчишкой, да и с нами, если бы УВАЖАЕМЫЙ ШУЛИМ ИОСИФОВИЧ, не взял на себя всю ответственность и не принял такое НЕПРОСТОЕ, ВОЛЕВОЕ РЕШЕНИЕ. Царство ему небесное, его уже нет на Земле, но он остаётся в моей памяти.