Читать книгу Проект «Колония» - Борис Цеханович, Борис Геннадьевич Цеханович - Страница 2

Перед тем как зайти под навес, где меня ждали, я остановился на некоторое время и посмотрел с высокого холма на лесистую равнину, заполненную колоннами техники, палаточными городками, пунктами распределения, войсками, расположенными вдоль наспех построенных дорог, тянувшихся за горизонт. Всё это было временным и предназначалось лишь одной цели – большому «Хапку». Это когда нужно было вычистить за сутки полуторамиллионный город. Не только вывезти оттуда материальные ресурсы, но и по максимуму забрать людей.

По такому случаю я был в военной форме и при своих полковничих погонах: – Товарищи офицеры! – Подал команду мой зам, тоже в военной форме, и все встали, застыв в стойке «Смирно!», даже гражданские.

– Товарищи офицеры! – Подал команду, выждав секунду и обежав быстрым взглядом соратников.

Дождавшись, когда все сели, начал совещание: – До начала осталось 30 минут, поэтому ещё раз быстро пробежимся по готовности и по местам. Разведка?

Из-за первого стола поднялся плечистый майор: – Разведка готова и каждый знает свою задачу.

– Хорошо. Связь и операторы? – Майор сел, вместо него поднялся худощавый гражданский.

– Операторы готовы, находятся вместе с разведчиками. Убывают с ними и в течение первых тридцати минут устанавливают камеры и выводят картинки на центральный пульт, – и кивнул на целую стену мониторов, расположенных в дальнем конце.

– Пересыльные пункты?

– Готовы.

– Лагерь №1?

– Готовы к приёму контингента…

– Лагерь №2?

–Готовы…

– Лагерь №3?

– Готовы…

– Готовы…

Вскоре, спрашивать было не о чем и только и оставалось сказать: – Что ж… По местам и с Богом, – и через пять минут под навесом остались лишь суетящиеся техники около центрального пульта, заместитель по работе с прибывающим населением, ещё один зам, который будет тут всем рулить в моё отсутствие и несколько офицеров для решения непредвиденных задач. У каждого в подчинении была рота.

Хоть вида не подавал, но внутреннее волнение присутствовало. Нас здесь было всего семь тысяч человек, а там полтора миллиона, мотострелковая дивизия, стоявшая на противоположной окраине города, несколько тысяч полицейских, спецназ, подразделения МЧС, внутренние войска…

И вроде бы со всеми заранее договорились, и знали, что мешать они нам не будут. Да и сами они были заинтересованы, чтобы всё прошло нормально и без эксцессов. Тем более, что многие согласны уйти сюда. Даже власти страны были заинтересованы в успехе нашей операции… Но, как всегда, могут вылезти любые неожиданности, даже совершенно на пустом месте.

Вдали взлетела гроздь ракет, тут же в километре возник в воздухе огромный, сиреневый ореол Портала, внутри которого проглядывались далёкие городские окраины, покрытые снегом – Операция началась.

Около Портала возникло приличное облако пыли – Разведка пошла вперёд. А я отметил про себя – следующий раз надо решить вопрос с пылью. Хотя чего следующий раз!?

– Товарищ капитан, – подозвал к себе командира роты, – пошлите кого-нибудь к пожарникам. Пусть они несколько машин выдвинут к порталу. Их задача борьба с пылью.

Десять последующих минут прошли спокойно, в деловой суете персонала командного пункта.

Я смотрел в сторону Портала, прикидывал возможные варианты развития событий, когда меня позвал офицер-связист: – Товарищ полковник, Портал вызывает, – и кивнул на один из экранов.

На экране, едва сдерживая возбуждение, переминался с ноги на ногу старший по Порталу, майор Серёгин, увидев меня на своём экране, стал докладывать: – Товарищ полковник, всё нормально, но внезапно заартачился губернатор. Говорит, пока не будет бумаги, подписанной президентом, или он сам лично не даст ему «Добро», он запрещает эвакуацию. И сейчас очень здорово давит своим авторитетом на остальных.

– Какова позиция силовиков? – Информация была очень неприятной и могла поставить крест на всей операции, поэтому надо действовать быстро и решительно.

– С силовиками всё нормально. Они готовы, а вот гражданские – они мнутся и поглядывают на губернатора.

– Слушай, майор, меня внимательно. Через десять минут буду у тебя. К этому времени построй там всех этих и туда же подтяни стажирующих. Они там ещё у тебя?

– Так точно, здесь.

– Действуй, сейчас буду.

– Володя, – кивнул заму, – остаёшься здесь, а я на Портал.

Скатился с холма и, почти не останавливаясь, заскочил во внутрь бронированного «Тигра»: – Коля, в Портал, – кинул команду водителю и машина практически сразу же тронулась с места, а за мной помчалось ещё три машины охраны. Так-то езжу с одной, но после того как процесс должен был пойти, я хотел проехать в город и самому посмотреть, как проходит зачистка уже внутри городского населённого пункта. Через несколько минут стремительной езды подскочил к Порталу, где проходила чёткая граница между летом и зимой, где виднелись пока ещё нетронутые сугробы и подкатил к выстроенной в каре автомобильной технике, внутри которой находились две группы людей. Одна, довольно многочисленная и разнородная, где отдельной и слитной кучкой стояли силовики. И напротив них, немногочисленная – мои люди, а чуть подальше, заняв удобные позиции, военнослужащие нашей армии, которые только ждали отмашки, чтобы приступить к выполнению поставленных задач.

Неторопливо вылез из машины, оглядел стоявшую квадратом технику, работающие и пускающие в небо сизые дымки генераторы, питающие Портал и аппаратуру, отдельно стоящие бронетранспортёры с пехотой, готовой выдвинуться по сигналу в любую точку и выполнить задачу, большие палатки, видневшиеся чуть поодаль. Всё это работало и крутилось без сбоя. После чего, под любопытными взглядами, в сопровождении охраны, вышел на середину строя. Пробежался мимолётным взглядом по лицам, смотревших с любопытством на меня и представился: – Я генерал-губернатор Колонии Куликов Кирилл Григорьевич, куда и будет происходить ваша эвакуация. Кто губернатор?

Губернатора я знал по фото и видео, которые мне представляли перед разработкой операции, поэтому узнал его сразу. Хотя он и был сейчас в хорошем дорогом, зимнем пальто, а на фото и видео в основном в костюме. Представительный мэн, держится с достоинством. Вышел из строя неторопливо, оглянулся на него, как бы за поддержкой и хотел было сделать своё заявление, но я его остановил взмахом руки и, обращаясь к строю, снова спросил.

– Первый зам губернатора – Кто?

Вышедший тут же следом мужчина, мне понравился сразу: – Задачу по эвакуации знаете? Сумеете выполнить? Отлично. Как вас зовут? – Услышав ответы, повернулся к губернатору и веско заявил, ткнув в его сторону пальцем.

– Своей властью, генерал-губернатора, я отстраняю вас от должности губернатора, а вас, – теперь обратился к первому заму, – назначаю на должность губернатора здесь и когда выполните задачу и у нас в Колонии тоже будете губернатором.

– Я не ваш подчинённый и вы не имеете право… Я подчиняюсь только президенту и сейчас о вашем самоуправстве доложу ему по прямому проводу, – гонористо забушевал губернатор, оглядываясь за поддержкой на силовиков, – я вас сейчас сам арестую…

Пришлось оглянуться на майора Серёгина и, кивнув на орущего, уже бывшего чиновника, отдал приказ: – Арестовать, изъять средства связи, закрыть во временную камеру и содержать там его до окончания эвакуации. Его семью эвакуировать в последнюю очередь, на общих основаниях.

Майор в свою очередь махнул рукой и по его сигналу двое бойцов ловко завернули руки бушующему чиновнику и без проявления уважения поволокли к автозаку, который мы взяли с собой на всякий случай. Оказывается, пригодился, а мы ещё сомневались.

– Кто ещё не хочет думать о своей семье, а думает только о своей заднице и как её прикрыть? Выходите, я прикрою…, – обежал взглядом замерших, подождал немного и удовлетворённо произнёс, – ну и хорошо. Дальше действуем по плану.

А план у нас был большой. В течение часа, все вот эти представители и руководители, на автобусах объезжают временные лагеря для размещения эвакуированных и убеждаются, что их не вывозят в голое поле и не бросают потом на произвол судьбы, а будут с ними планомерно работать и дальше. В этот час, с нашей стороны, на их сторону уходит большая колонна большегрузных автомобилей для погрузки и вывоза к нам материальных средств. А дальше по плану – люди, предприятия, институты, больницы, техника…, вывозимые ресурсы. Последние тридцать минут перед закрытием, подаём больше энергии и раздвигаем рамки Портала и через него пролетает воздушная техника – гражданского и военного предназначения. Только людей за это время мы должны переправить к себе около трёхсот тысяч.

Пока чиновный люд рассаживался по поданным автобусам, я отвёл в сторону областного и городского милицейских начальников, командира дивизии и нового губернатора. Первый вопрос был к комдиву.

– Товарищ полковник, только два вопроса – погрузочные команды готовы? Эвакуироваемые предприятия, склады и ресурсы взяты под охрану?

– Так точно. Все уже на местах.

– Отлично. Остальное всё по плану.

– Теперь вопрос к полиции. Порядок сможете обеспечить во время эвакуации и в перерывах между ними? Или вам нужна помощь дивизии?

МВДэшные, моложавые полковники посмотрели на полковника комдива и оба синхронно и отрицательно качнули головами: – Хорошо, действовать жёстко, если нарушается порядок. Если вы пристрелите кого-то, а ещё лучше зачистите город от бандюков… Они мне здесь совершенно не нужны… Это только приветствуется и ненаказуемо. Вас, товарищ командир дивизии, это тоже касается в рамках гарнизона. И не бойтесь ответственности, благо вы переходите под мою руку. Слово генерал-губернатора.

Полковники, но уже втроём переглянулись, но не кивали. Просто переглянулись и я их отпустил, задержав на минуту нового губернатора.

– Алексей Иванович, чтоб вы действовали твёрдо и решительно и всё понимали правильно. Президент, вот об этом всём знает и дал «Добро». Даже определил мне лимиты и пределы, за рамки которых я не должен выходить при эвакуации. Он ещё надеется, что в стране всё поправится. Я не надеюсь. Он в Москве, у него сейчас болит голова совершенно о другом, а нам здесь в Колонии и вам в том числе, тоже надо жить и становиться на ноги. Поэтому, за три раза открытия Портала город, округа вокруг города должна быть вычищена подчистую. Чем больше ты перетащишь сюда – тем проще тебе будет обустраиваться на новом месте. Да и нам тоже помогать тебе. Особо обращаю внимание на строительную технику. Ой, как она нам в Колонии, особенно тебе понадобиться. Вон, видишь – здесь у нас начинается лето и не загаженная природа. И за это лето и осень нам надо построиться по максимуму, чтобы пережить зиму, хоть она у нас и тёплая, но всё равно пережить, опять строиться и потом жить здесь по-новому. Нормально жить. Надеюсь, ты меня понял. А теперь иди, тебя уже ждут…

Дождавшись, когда автобусы уедут для осмотра, с нашей стороны в Портал пошла большая колонна техники под погрузку, а я наконец-то смог спокойно оглядеться. В принципе, в районе Портала всё было в порядке: сам Портал открылся в поле, в километре от окраины города, боевая техника и техника, обеспечивающая бесперебойную работу Портала, находились на выбранных позициях, люди знали свои действия и действовали чётко. Тут же небольшой группой держались так называемые стажёры, наблюдавшие за развернувшимся действием. Это десять офицеров, которые будут через несколько дней сами разворачивать свои Порталы в назначенных районах и руководить сложным процессом эвакуации огромных масс людей, техники и других ресурсов. И через этот первый «Хапок» приобретали необходимый первичный опыт, чтобы исключить в дальнейших в своих действиях вполне возможные ошибки и наоборот поднять эффективность эвакуации. В течение часа они работают здесь, потом вместе со мной убывают в город, чтобы на местах посмотреть, как идёт эвакуация внутри города и каков там порядок… Потом они возвращаются обратно к Порталу и наблюдают здесь и если нужно помогают старшему по Порталу в наведении порядка.

Пока кроме наших машин, бесконечным потоком льющимся во внутрь города и военнослужащих нашей армии, предназначенных для поддержания порядка, в районе Портала никого не было. Лишь в километре, на окраине города, темнела огромная масса народа и машин, сдерживаемые полицией, ожидавших сигнала для начала эвакуации, которая будет проходить по трём коридорам. Первый коридор предназначен для пешего прохода для людей, у которых нет своего транспорта. Второй коридор для эвакуированных на своём транспорте. И третий, самый большой и широкий для грузовой техники, которая вывозит ресурсы, технику и оборудования предприятий, заводов, высших учебных заведений, больниц и многое, многое другое….

Дождавшись начала движения вот этого всего потока по коридорам и понаблюдав немного за этим сложным процессом, с которым местная полиция с самого начала едва справлялась, я с охраной и группой стажёров двинулись в город. К моему сожалению на окраине, где происходило накопление всей этой массы эвакуироваемых и распределение их по коридорам, творился вполне прогнозируемый бедлам. Напор и рёв толпы, многоголосый крик, пронзительные автомобильные гудки, столпотворение, закручивающие людские водовороты, где люди теряли другу друга, детей, жён, мужей и близких, впечатляло и напрягало. Я не стал туда вмешиваться и не отдал приказ, чтобы мои люди наводили здесь порядок. Хотя, увидев всё это, был хороший импульс отдать такой приказ. Это была прерогатива местных и после увиденного, созрело пока ещё зыбкое решение, после эвакуации снять с должностей ментовское начальство за такую бестолковую организацию. Посмотрим, как они будут наводить порядок потом. Может ещё и реабилитируют себя. Оставив сзади весь этот ревущий бардак, мы двинулись против людского потока и техники, спешащих к Порталу, в глубь города и вскоре выехали в центральный район областного миллионника, где воочию над всем витала аура уже брошенного города. Пустынные улицы, закрытые магазины, кафе и развлекательные центры, на улицах всевозможный хлам и мусор, который никто не убирал, не ходил общественный транспорт. И если и попадались машины или автобусы, то они ехали только в одном направлении – к Порталу. Туда же тянулись и люди с сумками, чемоданами и другим скарбом. По улицам центра сновали редкие патрульные экипажи полиции. И у меня сложилось стойкое ощущение, что они лишь создавали видимость патрулирования, а сами решали свои непонятные личные дела. Только на самом пяточке центра, где сосредоточились административные здания городского и областного значения, присутствовала активность. Особенно у зданий полиции и ФСБ, откуда выносился архив, документация и другое имущество силовиков.

Покатавшись немного по центру, я решил проехаться по окраинам, где предполагал отнюдь совершенно другую картину и не ошибся. Окраины были предоставлены сами себе, полиция здесь отсутствовала напрочь, никто и ничего тут не боялся и происходил самый банальный грабёж. Разбитые витрины магазинов, вырванные из косяков явно машинами стальные двери, люди тащившие в руках, в сумках, в магазинных тележках добытые в этих же магазинах продукты, товары, телевизоры и другое… Увидев наши машины, явно военного вида, встречный народ мигом прыскал в сторону и скрывался в многочисленных укромных уголках и дворовых закоулках, боясь попасть под горячую руку силовиков. Но я не вмешивался и не старался остановить грабительский процесс, понимая логику происходящего, когда люди предоставлены сами себе, не верят никому и ничему и пользуются моментом прибарахлиться, чтобы потом банально выживать. Но уже через десять минут пришлось вмешаться. Мы внезапно выехали к некому центру данного района, где возвышался торговый центр довольно приличного размера с большой парковкой, ограниченной с двух сторон новыми, недавно выстроенными высокими домами. И что мне сразу не понравилось, это цепь вооружённых людей в гражданской одежде, отсекающих от магазина толпу гражданских в триста-четыреста человек, но не вооружённых. Тут же недалеко лежало несколько тел в позах, явно уже не живых людей. А из переулков, улиц сюда подъезжали на легковушках, просто подходили и подбегали с сумками, с тележками десятки местных жителей.

Мигом поняв, что здесь правит бал сильнейшие и наглые, спонтанно решил исправить положение и преподать небольшой урок, заодно и разобраться в некоторых вопросах.

– Взять!!!! – Прозвучала команда по рации и моим людям даже не надо было ставить задачу, они и сами правильно разобрались в ситуации, да ещё когда мы рассмотрели, что вооружённые люди были явно цыганской наружности, которые и наложили лапу на всё что находилось внутри здания. Тем более, здесь уже находились наверняка их Газели, пара Бычков и три КАМАЗа, куда остальные цыгане споро грузили товар.

Две машины охраны ринулись во фланги, охватывая вооружённых людей, а мы, громко сигналя, с машинами стажёров, ринулись на толпу местных жителей, с которыми цыгане не хотели делиться. Толпа в панике брызнула в разные стороны, отбежав на окраину парковки, сгрудились у уже разграбленных мелких магазинах и офисов в первых этажах новых многоэтажек и оттуда, с безопасного расстояния, стала наблюдать за происходящим. А цыгане, обескураженные неожиданным появлением незнакомого противника, водя стволами совсем не охотничьего оружия, отступили к машинам у входа в торговый центр, а некоторые из них, поднявшись по ступенькам широкой лестницы, начали кричать во внутрь, вызывая подмогу. И пока мы окружали торговый центр, высаживались, развёртываясь в цепь, из широкого стеклянного входа вывалилась толпа цыган. В первой волне шли цыганки всех возрастов и видов: юные, старые, среднего возраста, толстые с мощными и объёмными грудями, тощие и плоские без оных, с короткими ногами, чернявые, носатые и все как на подбор некрасивые. И действовали они по стандартному плану – навалиться всей этой визжащей, кричащей женской сворой не важно на кого, с единственной целью окружить, оглушить визгом и истеричным криком, ввести в растерянность, не дать сосредоточиться, рассредоточить внимание, сломать волю, чтобы противная сторона плюнула в досаде и отступилась от них. И такая тактика очень часто срабатывала, когда полиция приезжала на место ДТП с участием цыган или собирались проводить какие либо операции в цыганском посёлке. И они уезжал не солоно хлебавши, решив как-нибудь по-другому решить вопрос.

Так и здесь, только помимо всего, конечной целью было дать своим мужикам со организоваться и если эти непонятные военные не уедут, дать огневой отпор и заставить силой убраться воякам.

Впереди толпы, с удивительной скоростью, передвигая короткими и толстыми ногами, мчалась полная, пожилая цыганка, с накрученной чалмой цветастым платком на голове и с крупной чёрной бородавкой на лице, бесформенные груди под вязанной кофтой. неистово болтались в разные стороны, раззявленный в крике рот и целеустремлённость движения. А двигалась она, во главе этой толпы, прямо на меня, протягивая вперёд руки со скрюченными пальцами, больше похожими на когти хищной птицы. И было понятно, что криками и воплями тут не ограничатся. Нас сомнёт, повалит на землю вот это бабье войско. И действовать здесь нужно было жёстко и жестоко, тем более, что они уже перешли некую черту вот этим наглым грабежом и убийством гражданских.

Воинственно настроенная цыганская тётка была уже в нескольких шагах, когда её товарки сзади ещё громче, торжествующе закричали, предвкушая победу, как из-за моей спины неслышно выскользнули двое моих охранников, сделали два шага вперёд, сомкнулись плечами передо мной, отсекая командира от нападавшей, и один из них, совершенно не сомневаясь и не заморачиваясь гуманистическими соображениями, сильным ударом приклада в грудь, сбил её с ног. Второй тоже самое проделал со следующей цыганкой, а дальше пошла молотьба, в которую включилась уже вся наша пешая цепь. Не такая уж зверская, как можно подумать, но хлёсткие и болезненные удары, смешали ряды этих фурий, остановили их и погнали уже обратно, на цепь цыган с оружием в руках. Те тоже не ожидали такой развязки, ведь их баб никогда и никто не бил, даже менты или ОМОНовцы в масках. Они засуетились, водя стволами в разные стороны, опасаясь стрелять, чтобы не задеть своих женщин. Но всё-таки нашлось среди них двое совсем безбашенных, которые решили переломить ситуацию в свою сторону и после некоторой заминки открыли автоматный огонь по моим на левом фланге, где те немного оторвались от толпы женщин и открылись. Хоть огонь и был не совсем точным, с бухты-барахты, но один боец был сразу ранен и упал на асфальт. Больше безбашенные не стреляли, так как сразу с нескольких сторон прозвучали короткие очереди и ими смели не только стрелявших, но ещё несколько человек находившиеся рядом. А дальше было всё просто, прозвучало ещё несколько очередей с нашей стороны по цыганам, которые только вскинули оружие, чтобы открыть огонь и остальные уцелевшие, в панике давя друг друга в дверях, ринулись во внутрь здания, спасая жизни и бросив своих женщин, убитых и раненых. А также часть оружия. Цыганские женщины мигом заткнулись и кто попадал на землю, закрывая руками голову, кто просто присел в ужасе закрыв глаза. А местные жители с краёв парковки радостно заулюлюкали, засвистели, поддерживая наши действия против ненавистных цыган.

Внутри здания прозвучало несколько очередей и вот уже цыгане, пытавшиеся спастись в бегстве, снова стали выскакивать на широкое крыльцо и теперь попадая под прицел наших автоматов.

– Бросай оружие! – Послышалась резкая команда, подкреплённая хорошей очередью над головами цыган, и оружие тут же послушно забрякало на асфальте, а бойцы охраны пинками и ударами прикладов подняли с асфальта цыганок и погнали их в сторону ближайшего тупичка, который образовался в углу парковки. Туда же отогнали цыган, быстро их обыскав на предмет спрятанного оружия, докинув в общую кучу несколько пистолетов и с десяток ножей.

Мне уже доложили о раненом. Слава богу, жить будет, но потребуется длительное лечение. Пули перебили обе ноги. Парню оказали первую помощь, загрузили в автомобиль и он умчался в сторону Портала, а я взмахом руки попытался вызвать к себе кого-нибудь из толпы местных, мявшихся по бокам парковки. Они не разбежались даже во время стрельбы, и сейчас нерешительно колыхались, не зная как поступить – то ли разойтись по домам, так как наверняка военные возьмут торговый центр под охрану и им тут нечего ловить, но в тоже время было интересно, что будет дальше и что военные будут делать с этими сволочными цыганами.

Увидев приглашающие взмахи рукой, в самой большой людской куче произошло небольшое волнение, после чего оттуда был почти вытолкнут вполне такой представительный мужик. По обличию и одежде он походил на работягу, но не забитого, а такого, кто за правду и в глотку может вцепиться. Сначала шагал нерешительно, но потом шаг выровнялся и с вызывающим видом – «А по фиг! Хоть перед смертью Правду Матку скажу»….

– Здравствуйте…., – первым поздоровался я.

– И вам не хворать, – типа, тоже поздоровался.

– Как к вам обращаться?

– Да ни как…. А то потом…, – и мужик с многозначительной ехидностью цвыкнул губами и развёл руки.

– Ну.., ни как, так ни как. А что тут произошло?

– А что не видно? Или непонятно? Чего тогда стреляли? – Мужик со злостью плюнул под ноги и начал смело крыть эту самую «Правду Матку», – я правда не знаю, что ты за начальник, но вот наше начальство нас просто бросило и сбежало… Куда там эвакуируются, а эти подонки цыгане мигом власть подобрали и вон что натворили. Людей постреляли за просто так. Я, конечно, понимаю, что мы тоже не совсем правильно поступали, идя бомбить магазины. Но нас бросили… А раз бросили, значит мы должны как-то сами выживать. Вот и пошли брать этот магазин, благо его никто не охранял. И решили растащить всем и кто сколько сможет. Мы ведь никого не отпихивали, не прогоняли и хотели, чтоб всё по-честному было – Кто сколько может. А эти сволочи, приехали с оружием на машинах и под себя забрали весь торговый центр. Нас тут в округе несколько тысяч человек, а их тут живёт в посёлке человек триста. И где справедливость? Ну, пошли с ними договариваться, а те взяли и расстреляли их. Скоты…. А тут вы подъехали вскоре.

– Да…, ситуация…, – я посмотрел на стоявших в тупике. Если мужики стояли и только угрюмо смотрели на нас, но тут же прятали глаза, когда в их сторону обращались взгляды, а по глазам можно чётко прочитать – «что вот скоро вы уедете, вот мы потом всем покажем». А вот бабьё цыганское наоборот тихо выло, бросая проклятья в нашу сторону. Да, это была очень сложная ситуация и раз мы в неё ввязались, нам её и нужно было развязывать.

– А показать тех, кто расстреливал – сможешь?

– Ха…, я что дурак что ли? Вы сейчас их отвезёте и сдадите ментам, этим продажным сукам. Цыгане тут наркотой банчили, воровством занимались. Мы сколько не жаловались – ноль внимания. Только менты, как по графику к цыганам за деньгами приезжали. Им отдадите, а те продажные их отпустят и тогда тут такая кровавая баня будет. Мама не горюй. – Мужик остервенело сорвал шапку с головы и я уж думал он ею и хлопнет о мёрзлый асфальт, но тот её покрутил в руках, как бы оглядывая – не замаралась ли? И также зло нахлобучил на голову.

– Да ты не бойся. Их судьбу надо сейчас решать. Покажешь – вот и решим, что с ними делать…

Мужик зло и в полный голос заматерился, оглядел загнанным взглядом окруживших его военных, оглянулся на своих, снова выматерился и решился: – А пошли… Покажу.

– Вон он у них самый главный. О…, как смотрит… – Грязный палец ткнул в сторону дородного, заросшего чёрным волосом цыгана, одетого в хорошую тёплую куртку и вокруг которого в основном кучковались взрослые цыгане, – а вот тот и тот.., вон, который в рыжей шапке… Они расстреляли наших. И вон тот щенок, старуху застрелил и ещё хвастал таким же сосункам, как он её ловко стрельнул….

По мере того, как мужик указывал на виновных, их под усилившийся пронзительный вой и визг цыганок выхватывали из толпы и отводили в сторону. Вытащили и четырнадцатилетнего пацана, убийцу старой женщины. Пока мы разговаривали и выводили виновных из толпы, местные жители осмелели и подошли ближе и с их стороны полетели новые обвинения и к остальным цыганам. Люди выходили из толпы и тыкали в конкретного человека и рассказывали, что он совершил и если серьёзное обвинение было, то того присоединяли к первым. Потом следующего и так далее…

Наверняка тут было много и наверчено и накручено, я и не собирался определять степень виновности каждого. Уже то, что они с оружием, попытались навязать свою волю остальной округе, пролили кровь… И если бы мы тут не появились случайно, то впоследствии они превратили этих людей в банальных рабов, работающих за кусок пищи и творили тут безнаказанно зло. А зло нужно искоренять безжалостно и тут же – прилюдно.

Так, постепенно, чуть ли не все цыгане мужского пола оказались в толпе виновных. Даже против детей выдвигались обвинения в воровстве, в помощи взрослым в распространении наркотиков, в жестоких избиениях и вымогательствах у сверстников не цыганского происхождения. И ведь их набралось приличное количество. Одно дело стрельнуть…., ну даже пять человек, а тут целая толпа. И отпускать их тоже нельзя. Я озадаченно зачесал лоб, протяжно протянув: – Да…, задачка…, – и оглянулся на стажёров.

– Ну а вы что молчите? Неужели нечего сказать или подсказать? Какие у вас есть предложения? Ведь тоже наверно придётся с такой хернёй столкнуться, когда сами будете руководить Хапками. – Если до этого они с любопытством наблюдали со стороны за развивающейся ситуацией, то теперь их лица сразу же стали озабоченными, но и никто не спешил со своими советами, поглядывая друг на друга. Пока один из них, майор Пеньков, решительно не озвучил своё видение.

– Да грохнуть эту сволоту и дело концом. Они ведь с местными не рассусоливали… Вон люди лежат. И их также надо.

– Да я согласен, – легко согласился с майором и ткнул пальцем в толпу цыган, – вот идите, товарищ майор, и расстреляйте вон тех убийц и пацана тоже не забудьте, который бабушку убил…

Майор растерялся. Одно дело предлагать, а другое дело – вот так с ходу делать самому, тем более, когда толпа цыган, услышав моё решение, всколыхнулась в панике и отхлынуло от нас насколько это было возможно в тупичке. Цыганки громко завыли, потом сделали неожиданный для нашей охраны рывок вперёд и из кучи, выведенных цыган на расправу, выхватили пацана и стали заталкивать в середину своей толпы. Туда же мигом переместились и взрослые убийцы и теперь толпа цыган стала одним целым и монолитным людским куском, откуда убийц вот так просто достать невозможно. И их, в довершении ко всему, было на несколько порядков больше. Если они в едином порыве сейчас ломанут, то они сомнут нас, даже может и сумеют завладеть оружием и инициативой. Это же мгновенно поняла и толпа цыган. Они одновременно грозно взревели, толкнулись в нашу сторону и тут же резко присели в великом испуге от громкой и длинной очереди крупнокалиберного пулемёта с одной из наших машин. Очередь прошла так низко над головами, что даже когда она оборвалась, ни у кого из цыган не возникло желание подняться с корточек.

– Что, майор, убедился, что тут нужно другое решение? Что есть ещё желающие на радикальные меры?

Не дождавшись толковых решений от своих соратников, обратился к мужику: – А чего вы не эвакуируетесь? Чего ждёте? Там лето, там будущее… А здесь неизвестно что будет. Одно известно точно – зима будет несколько лет и очень холодная. Вряд ли выживете… И это только самый лучший вариант. Так чего?

– Там…, там…, – мужик уже понял, что с этим непонятным военным можно говорить открыто, зло и запросто и за это по роже никто ему не даст, – тут вот всё понятно и привычно, а про «Там» всё неясно. Слух ходит стойкий, что может там и хорошо у кого есть деньги, а вот у нас их нет и

будем там рабами. Так что лучше здесь помереть свободным, чем там в рабстве быть. А может всё и обойдётся. Вот наше начальство мотанёт туда, а мы останемся тут и гораздо свободнее заживём и постараемся, чтобы эта жизнь была справедливей. Да и помирать… Что здесь, что там… Какая разница… А вы кто сами то будете?

Я оглянулся и пробежался взглядом на окруживших меня и моих людей, местных жителей, которые жадно прислушивались к моим словам, глаза которых горели надеждой. Горели желанием услышать слово, которое переломит всё и вернёт им надежду на новую жизнь, на продолжение жизни вместо местного прозябания и медленного угасания. И эти слова должны быть простыми и доходчивыми.

– Вот я как раз и есть генерал-губернатор, самый главный той территории, которую ты и все вы называете словом «Там». И все слухи, которые у вас тут бродят – брехня самая натуральная. Там новая жизнь, новые возможности для всех вас и в течение недели у вас есть возможность уйти туда. Берите документы, деньги, самое ценное и памятное, что у вас есть о прошлой жизни и идите к нам. Да…, сразу хочу сказать, первые два года, пока мы не отстроим жильё для вас, могут быть достаточно трудными, но не в голом поле и не под открытым небом. Для вас уже выстроено временное жильё. Да в поле, но оно есть. Но там жизнь, а здесь постепенное угасание. Не хотите думать о себе – подумайте о своих детях. Поверьте мне – там другая жизнь и другие отношения между людьми. Вот я генерал-губернатор, не буду врать и попал сюда совершенно случайно. Я ведь не проехал мимо, а мог ведь сказать самому себе – Да на хрен мне это надо, пусть сами разбираются между собой. А я остановился, защитил вас и торговый центр. Обезоружил этих людей и взял их под охрану. Выслушал ваши обвинения в их адрес. Наверно, это подтверждает мои слова, что там другое отношение к человеку….

– Нуууу…., – в неком сомнение протянул мужик и теперь зная, кто перед ним стоит, уже не столь решительно продолжил, – нууу…, говорить-то интересные слова легко, а вот как нам поверить в них – ещё тот вопрос…. Тут нужно очень, очень хорошо подумать. Тем более сами говорите, что ещё целая неделя есть. Может, за это время и решим что-то. Или здесь остаёмся, или к вам подадимся.

По реакции толпы, стоявшей вокруг нас и внимательно слушавшая, было понятно – зерно сомнения упало на благоприятную почву и чтобы окончательно заставить их хорошо подумать и склониться всё-таки к эвакуации к нам, нужно ещё одно смелое действо, чем и додавить их. И у меня уже сформировался довольно авантюрный план, которым можно было убить сразу несколько «зайцев». Самое главное: развязаться с цыганами и перевалить решение их судьбы на других. Какое-нибудь чмо из гуманистов или гнилых демократов потом будет орать на «всех перекрёстках», что я отдал решение судьбы «несчастных» цыган в руки неподготовленных к такому действу людей, а сам ушёл от ответственности. Да пусть орут. Мне судьба этого дрянного племени не интересна – что заслужили всей своей жизнью то и получат. Но зато это оценят другие, простые и нормальные люди и толкнёт их на эвакуацию, а не на медленную погибель здесь.

– Хорошо, – поднял руку и указательным пальцем обвёл окружающую толпу, снова остановив его движение на мужике, – я вас выслушал…, – и тут же вновь обратился к толпе: – Вы доверяете этому человеку?

Люди активно зашевелились и со всех сторон вразнобой посыпались громкие, одобряющие реплики: – Да… Доверяем… Знаем… Петр, нормальный мужик и справедливый… И его не раз били, за то что он за правду стоит…

Я резко поднял руку вверх, останавливая человеческий гвалт, и когда толпа немного притихла, продолжил: – Тогда поступим следующим образом. Майор Пеньков, сколько там единиц оружия?

– 8 автоматов, пять пистолетов, одна винтовка и 12 единиц гладкоствола охотничьего…

– То есть 26 единиц. А теперь выбирайте 25 мужчин, которым вы тоже доверяете. И давайте посмелее… Я за вас, вашу жизнь и ваши проблемы решать не буду, да и время не ждёт. Я вам только помогу, а вы тут дальше сами разбирайтесь…

После некоторого замешательства, люди в толпе закрутились, завертелись, загалдели, решая кому выходить. В эту же круговерть резко воткнулся Пётр, который цепко выхватывал мужиков из толпы, что-то им решительно толковал и те, хоть ещё и в великом сомнении, но выходили в свободное пространство перед нами. Туда же выходили и другие, выдвинутые людской массой и через десять минут они стояли неровной шеренгой.

Пока шли такие выборы, я надавил на мужика и теперь знал его имя, фамилию, отчество и адрес. Не хотел он это сообщать, но пришлось согласиться на мои требования, особенно когда пригрозил ему, что сейчас плюну, сниму охрану с цыган и уеду, а они пусть сами тогда с цыганами разруливаются и делят торговый центр. Только тут же выразил справедливое сомнение, что цыгане после случившегося будут более сговорчивее. Под таким же соусом переписали и других вышедших мужиков. Правда, когда услышали, что и их надо переписать, 7 человек труханули и сразу нырнули обратно в толпу. Но уже через три минуты, другие 7 человек сами добровольно заняли места струсивших и дали свои данные.

– Товарищ Севастьянов, – обратился к мужику, – Все тут стоят нормальные? И всем ты тут доверяешь?

Пётр Григорьевич обошёл строй, задал несколько вопросов видать незнакомым ему людям и утвердительно кивнул головой. А я лично отобрал из кучи оружия самый лучший на мой взгляд автомат, самодельный подсумок с магазинами, вручив его Севастьянову, того вывел на середину строя.

– Внимание! Сейчас я буду говорить не только им, выбранным вами, но и вам всем, кто здесь находиться, чтобы понимали – как жить дальше. Товарища Севастьянова я назначаю командиром вашего отряда самообороны и передаю вот это оружие вам, для того чтобы вы сами здесь смотрели за порядком, чтобы вот этот торговый центр, пусть даже брошенный и бесхозный, не просто так разграблялся, а товары в нём справедливо распределялись между вами. Чтобы вы, через свой отряд, сами поддерживали порядок на улицах своего района и могли защищаться от пришлых врагов. Я думаю, вы сами определите кто для вас враг. Ну, а арестованных я передаю тоже вам, чтобы вы выбрали из своего состава народный суд и справедливо определили степень вины каждого и назначили им наказание. Но сразу хочу предупредить – никаких издевательств, пыток над арестованными. Заслуживает смерть – пулю в лоб. Заслуживает другого – значит выпороть прилюдно по голой заднице, вот здесь на площади….

По толпе прокатился одобрительный гул и тут же стих, увидев мою поднятую руку.

– Продолжаю. Но каждый приговор должен быть оформлен и подписан, вот этими народными судьями, которые будут нести ответственность за неправедный суд. А нет так просто. И через три дня, когда откроем снова Портал для второго этапа эвакуации, сюда пришлю отряд для проверки. И не дай бог, если тут будет несправедливость. С тебя, товарищ Севастьянов, в первую очередь спрошу, и с остальных тоже….

И последнее, что хочется сказать. Я тоже не люблю цыган и считаю их бесполезным народом, присосавшимся к местному населению. И хотя понимаю, что и среди них вполне возможно есть и хорошие люди, но ни один цыган на мою территорию не попадёт. Если как-то кто-то сумеет проскользнуть, вышвырнем безжалостно обратно. И самое последнее – не тяните с решением об эвакуации. Через неделю будет поздно и никто вам больше не поможет. Думайте своими головами и не слушайте слухи….

Все мои слова были встречены одобрительным гулом, особенно когда Севастьянов, грозно встряхнув автоматом веско заявил: – Ну…, за таким начальником можно смело идти….

Закончив этот импровизированный митинг, я отвёл в сторону командира отряда: – Севастьянов, у тебя есть тридцать минут. Сейчас мигом назначай себе пару замов. Разбирайте оружие и загоняйте цыган в любой подвал и сажайте под замок. Мои помогут. Выставляй охрану у торгового центра и как только мы уедем, пошли несколько групп своих людей по домам цыганского посёлка с целью поиска оружия и боеприпасов, но только не для погромов и какой либо экспроприации… И флаг тебе в руки. Сейчас быстро напишут приказ о назначении тебя командиром отряда, который подчиняется лично мне. Всё как положено – с печатью, с моей подписью. Чтоб всё было на законных основаниях. Предупреждаю насчёт местной полиции, не все там продажные…. Договаривайся с ними как хочешь, тряси моим приказом, крутись, но оружие против них не применять. А со своей стороны доведу до местного руководства об вашем отряде, чтобы не было недоразумений. Они всё-таки пока здесь законная власть, а через три дня сюда пришлю свой отряд и если местные менты здесь как-то неправедно или жёстко поступят с вами, мой отряд с ними будет разбираться. Ну и давайте к нам людей выпихивай и сам переходи. Мне такие люди нужны. Да, если перейдёшь к нам – оружие придётся сдать. А теперь ты тут власть и иди рули этой властью….

Через тридцать минут моя небольшая колонна убыла с парковки торгового центра, где вовсю распоряжался новый командир, и мы вновь запетляли по окраинным улицам, где царила вакханалия беззакония, банальный грабёж торговых точек, и тут же драки уже за добычу, которую опоздавшие пытались отобрать у более удачливых. Мы даже не вылезали из машины, тихо подъезжали к месту разборок, давали очередь в воздух из крупнокалиберного пулемёта и драка мигом прекращалась, а участники прыскали в разные стороны испуганными зайцами, бросая то из-за чего и бились. А мы ехали дальше. На одной из пустынных улиц наткнулись на банду подростков, лихо бившие камнями, арматурными прутьями витрины мелких магазинов на первых этажах старых, советских времён пятиэтажек, стёкла ларьков на остановочных комплексах. А из лихачества, безнаказанности, ощущения мнимой крутости от своей многочисленности, весело запуливали каменюки и в окна вторых этажей и даже третьих, Особенно резвились против окон, откуда хозяева возмущённо кричали, пытаясь стыдить и урезонить сосунков. И такое безудержное веселье было бесцеремонно прервано нашим внезапным появлением и от неожиданности они даже не успели разбежаться. Так и замерли на месте, хлопая в великом испуге глазами. Поставил их к стенке, отчего они испугались ещё больше, предполагая логичный финал. Потекли слёзы, послышалось откровенное поскуливания, жалобные просящие голоса, а один прямо тут же обоссался.

На мой вопрос – Зачем они это делали? Скулёж только усилился, а главарь этой банды, пятнадцатилетний долговязый парень, как ребёнок из младшей группы детсада, просяще протянул: – Дяденьки, не надо нас стрелять. Мы больше не будем…

Я тяжело вздохнул и со своего места оглядел серый фасад пятиэтажки, около которого и словили пацанов. Когда мы въезжали на улицу, лишь только двоих мужиков видел на застеклённых балконах пятых этажей, откуда они орали на хулиганов, а сейчас чуть ли не на всех балконах стояли люди и требовали сурово наказать щенков.

Вытащил за ухо главаря на середину тротуара и ткнул лицом в жителей дома: – А они требует, чтобы я вас расстрелял…, Прямо здесь шлёпнул. Слышишь, что они кричат? Тут вас знают как отпетое хулиганьё…, – и пацан сломался. Бурно зарыдал, размазывая слёзы по щекам, умоляя пощадить и обещая, что больше не будут. Заревели в голос и его подельники, чувствуя беду.

Конечно, щенков этих расстреливать рука не подымалась, а урок нужно было преподать жестокий, да такой, чтобы на всю жизнь.

Ну, а раз родители не смогли до их мозгов донести истину – «Что такое хорошо и что такое плохо….». Эту истину будем вбивать в самом прямом смысле слова. Сняли с них штаны, труселя, положили голыми письками и животами на стылый, заснеженный асфальт и жестоко выпороли, обрывками верёвок, выкинутых нам с балконов. Я дал установку – так выпороть, чтобы две недели кушали стоя, а спали ночью только на животе. И чтоб после порки могли до дому дойти.

А главарю, чтоб знал, что старший банды несёт отдельную ответственность за действие своей банды, после порки поставили под обоими глазами два хороших синяка, после которых на мир смотришь целую неделю через узкие щёлочки. Потом выбили зубы, при этом прилично раскровенив губы, а напоследок сказали назидательно: – Это чтоб ты, когда две недели через трубочку пищу принимал – помнил об ответственности главного в коллективе, который он возглавляет…

Поколесив по улицам ещё немного, мы окраинными улицами направились в сторону Портала. Проезжая мимо серого бетонного забора очередного большого гаражного кооператива и уже сворачивая за угол забора, бросил случайный взгляд через прореху от упавшей плиты и мельком увидел вдали, в гаражном проезде, нескольких мужиков. И вроде бы ничего в открывшейся картинке не было странного – трое мужиков, явно поддатых, вели ещё одного, тоже датого, но вяло сопротивляющегося. Картинка мелькнула и скрылась, за плитами целого участка забора. И вроде бы мелькнула и должна тут же забыться от своей банальности, но что-то в картинке было неправильное, и через секунд десять колебаний я приказал разворачиваться. В дыре забора давешних мужиков видно уже не было, видать уже свернули куда-то, но мы проскочили ко въезду в гаражный кооператив с поднятым обломанным шлагбаумом, наугад свернули, потом ещё раз и выехали прямиком к искомой группе, которые уже открыли ворота гаража и мигом стало понятно почему меня посетили определённые сомнения. Пьяные мужики, где-то на улице словили приличную женщину и сейчас затаскивали её в гараж, а та уже из последних сил сопротивлялась. По всем повадкам, одежде, внешнему виду можно не ошибаясь определить, что это были обычные работяги, причём самой низкой категории, с такими же низкими жизненными принципами, главными из которых были – меньше работать и побольше выпить. А вот женщина, судя по дорогой курточке, разорванной напрочь одежде, причёске и умелому макияжу, который впрочем был напрочь погублен слезами, липким потом страха, явно принадлежала к совершенно к другому слою населения – продвинутому и обеспеченному. Вот и решили работяги в этом безвластии вкусить «белого мяса», потому что их жёны наверняка были такими же забитыми жизнью серыми мышами, как и их мужья.

Двое мужиков за руки тащили её во внутрь гаража, а третий, садистки смеясь, пятясь спиной в глубь бокса, продолжал на ходу рвать спереди одежду и одновременно видать больно хватал женщину за оголённые груди, отчего она громко и смертельно испуганно, кричала во весь голос: – Не надо…, не надо…, мне же больно… Помогите…, помогите мне…, не трогайте меня…, отпустите… прошу вас…., – что только раззадоривало насильников.

Оглушительная очередь в узком и длинном пространстве гаражей, прозвучала как гром возмездия, превратив мужиков сначала в изумлённые соляные столбы, когда ещё нет испуга, а одно только изумление – «Вот только что были однииии…. Через минуту пялили бы бабу… А откуда эти соколики прилетели на халяву….?».

Они даже несколько протрезвели, отчего изумление мигом перешло в отчаянное понимание – «Вот это мы попали….», где их зверское избиение ногами и прикладами до бессознательного состояние, было самым лучшим выходом для них из этой хреновой ситуации.

Первой пришла в себя женщина, осознав, что из беззащитной жертвы, она волей счастливой жизненной лотереи, превратилась в карающего вершителя судьбы насильников. Сильным рывком вырвалась из рук застывших в ступоре работяг и с торжествующим криком разгневанной фурии: – Аааааа…, сукииии…, хотели меня насмерть затрахать – теперь я вас буду трахать до смерти…, – ринулась на своих мучителей. Она их пинала, щипала, царапала ногтями морды, била, плевала в рожи…. Но, это ей так казалось. Мы же, спешившись с машин, стояли в проезде цепью, с интересом наблюдая за развитием события. Тем более, что женщина в пылу праведного гнева совершенно забыла о напрочь разорванном белье под курткой, а развевающиеся полы куртки открывали красивую фигуру и весьма аппетитную грудь, которая упруго металась в такт действий своей хозяйки. Работяги очнулись и довольно успешно защищались руками, опасливо косясь в нашу сторону и боясь, хотя бы даже и невзначай, защищаясь, нанести ей вред, тем самым не усугубить своей вины ещё больше.

Выбившись из сил уже через минуту и, поняв бесполезность своих усилий покарать мужиков, она бросила их и подскочила ко мне. Не знаю, как уж она безошибочно вычислила во мне самого главного, но подбежала и запалено дыша возбуждённо потребовала: – Командир, грохни их, грохни эту сволоту… Если бы не вы они бы меня тут и кончили… Вон тот, – она ткнула в тщедушного мужика пальцем, – первым меня увидел и заорал им – А вон и бабца идёт, давайте её трахнем…, и первым начал мне руки крутить. А вон тот, всё мне шипел в ухо – «Во…, да мы тебя сейчас в ухо, в нос, в жопу и в рот оттрахаем… Затрахаем насмерть» и всё слюнявил меня своими мокрыми и мерзкими губами. А эта скотина на мне всё порвал и чуть грудь не оторвал… Скоты…, сволочи… Убей их командир!

Вновь истошно завопила женщина и снова кинулась пинать работяг, которые уже насмерть испуганные стояли на коленях на снегу, услышав призывы женщины убить их. Даже шапки сдёрнули. Картина…. – мужики пришли к барину на правёж… Они даже не сопротивлялись, когда она к ним подскочила и несколько раз сильно пнула. И вновь подбежала ко мне.

– Да.., их убить надо только за то, что они в самых натуральных скотов превратились. Они же не мылись наверно больше недели и от них воняет, а уж что такое зубы чистить….!? Меня чуть не выворачивало, когда та сволочь меня слюнявила. Воняло из пасти…., – женщину аж передёрнуло в омерзении и она снова кинулась к мужикам и сильно заехала слюнявчику в ухо, потом наклонилась к нему и, следуя непонятной женской логике заявила.

– Вы меня, заломав силой, может быть и затрахали насмерть. Хотя сомневаюсь, что ваши вонючие пиписьки смогли бы это сделать. А вот этому офицеру, – она, не глядя в нашу сторону, ткнула пальцем и попала прямо в меня, – если бы он меня встретил на улице и даже не попросил – я сама бы ему отдалась, потому что это МУЖЧИНА, нормальный, чистый мужчина и к тому же офицер…

Она может быть и дальше развивала тему моих достоинств, но ту уже не выдержали мои подчинённые, дружно засмеявшихся, смехом сильных и уверенных в себе и в своём деле людей.

Этот здоровый смех возродил в глазах мужиков надежду, что может быть всё и обойдётся. Ну.., выбьют зубы, по почкам наверняка достанется, ну в ухо зарядят… Ничего.., выдержим. Главное чтоб не убили. Этот же смех привёл в себя и женщину, которая наконец-то почувствовала холодный ветер на голом теле и она, резко запахнувшись в порванную курточку, спокойным шагом подошла к нам, оглядела наши смеющиеся лица и на остатках злости резко сказанула: – Чего смеётесь? Когда у тебя муж натуральный ботаник с гнилыми интеллигентскими замашками, когда он даже простое решение принять не может… Да.., любому нормальному мужику отдашься…

– Да ладно вам, ладно…, не со зла мы ведь смеёмся, а радуемся, что вовремя пришли к вам на помощь, – я участливо дотронулся до её плеча. Надо сказать, что только сейчас, несмотря на её растрёпанный вид и убитый макияж, разглядел, что она очень красивая молодая женщина, лет тридцати трёх и как раз вошла в ту зрелую женскую красоту, когда если будешь продолжать за собой следить, то ещё впереди лет пятнадцать-двадцать мужики будут вслед охотно оборачиваться. Высокая, фигуру соответствующую своими глаза видел, бюст – закачаешься, и явно не рожавшей женщины, крашенная блондинка, синие глазищи. Она мне нравилась всё больше и очень… Офицеры и охрана, деликатно отошли в сторону и занялись потрошением мужиков, а я продолжил общаться.

– Просто вы так увлекательно говорили о себе и обо мне и что было бы, если мы встретились…, – я намеренно замолчал, давая возможность ответного хода и она приняла его.

– Да.., я умею быть благодарной, – она смущённо запахнулась ещё больше и кокетливо поправила непослушную прядь светлых волос, – и если мы продолжим наше знакомство… Думаю, что мы оба останемся довольные.

– Что ж…. Не будем откладывать со знакомством. Меня зовут Кирилл. А вас?

– Лена…

– Лена, а почему вы не эвакуируетесь? Туда чуть ли не полгорода пытается уйти. Мы ведь оттуда…

Лена горестно, чисто по-женски вздохнула: – Да муж мой… Ничего не может сам решить без своих интеллигентских соплей… Вот и приходится самой крутиться. Я ведь бегала к близкой подруге. У них с мужем грузовичок небольшой есть и договорились загрузить туда имущество обеих семей и через три дня уйти туда. Правда, там нормально? А то тут такие слухи ходят… А ты, Кирилл, кто там? Явно начальник…

– Смело переезжайте туда и никого не слушайте. Всё там будет у вас нормально. А я.., действительно начальник. Небольшой, но полковник и там найду тебя. И мы тогда продолжим, если ты захочешь – продолжить знакомство.

Пока мы так общались, мужиков обыскали и быстренько допросили. Как и думал, работяги: слесарь-сантехник с управляющей компании, сварщик с небольшого предприятия и электрик. Тоже с управляющей компании. Все трое имеют семьи, детей и беспросветную нужду, где светлым пятном была только водка и вот этот гараж, где они всегда кучковались. На вопрос – Почему не эвакуируются? Ответить толком ничего не могли, только всё ныли – Прости, командир. Всё это водка проклятая… Бес попутал и от водки ничего не понимали, что делаем…

Была сначала мысль отлупить их до полусмерти, но выслушав невразумительные ответы, ожесточился. В будущей жизни толку от них не будет.

Я кивком головы показал майору Пенькову на мужиков, после чего приказал: – Отведи их за гаражи….

Майор долгим взглядом посмотрел на меня и утвердительно переспросил: – Я правильно понимаю…?

– Да…, правильно…

Пеньков в свою очередь ткнул в двух бойцов и те пинками стали подымать мужиков с колен, которые несмотря на свою бестолковость мигом поняли зачем их нужно вести за гаражи. Заревели во весь голос, запричитали, хватая солдат за руки, но их уже подняли за шиворот на ноги и прикладами погнали вперёд.

– Вот…, вот.., поучите их там…, чтоб больше никогда даже мыслей у них не было, – закричала им вслед Лена, неправильно всё поняв, а Пеньков, полуобернувшись, ухмыльнулся и многозначительно пообещал: – Обязательно, гражданка…. Больше у них никогда таких мыслей не будет.

Только через две минуты, когда за гаражами прозвучала короткая очередь и три одиночных выстрела, она вздрогнула и изумлённо, неверящими глазами, уставилась на меня.

– Кирилл, их что УБИЛИИиииии? ЗАЧЕММмммм? Их же просто надо было сильно избить, побить… Зубы там выбить…, а убивать – Зачемммм?

– Ну, ты же сама просила – грохни, убей, чтоб они никогда…

– Да что я могла только в горячке не наговорить…, – закричала она с надрывом, – стрелять то зачем?

– Тихо…, тихо…, тихо, Лена, – я с силой привлёк её к себе и как маленького ребёнка стал тихим голосом убеждать, – Лена…. Лена…, послушай меня. Если бы мы вовремя здесь не появились, вот эти скоты тебя бы втроём насиловали в самых изощрённых способах. А потом тебя убили и ты голая валялась там – за гаражами. А на следующий день, они следующую женщину сюда приволокли. Ты же видела сама – у них ничего человеческого не осталось. Только водка, похоть и садизм. Тебя же за груди не щупали, а щипали. Сама же говорила – чуть не оторвали. Так что не жалей их. Хорошо!? Ну, отпустил бы я их, но перед этим отлупил их, даже сломал им что-нибудь. Эти сволочи отлежались бы и стали хитрее. И сколько бы женщин стало их жертвами – неизвестно? Давай, сейчас садимся в машину, мы отвезём тебя домой.

Пока я всё это ей растолковывал, она немного успокоилась, села в машину и до самого дома молчала, лишь иногда говорила, где свернуть. У дома я вышел за ней и проводил до подъезда, где напоследок узнал фамилию. Рассталась она со мной холодно и равнодушно.

….Чем ближе мы подъезжали к Порталу, тем всё больше и больше наблюдали людей и машин, двигающихся в одном направлении и стремящихся уйти из города на нашу территорию. А уж у самого Портала, с мерцающими сиреневым цветом краями, где в чётко вырезанном пространстве, за Порталом, виднелся кусочек жаркого Лета, наполненного солнцем и синем небом, творилось вообще невообразимая вакханалия. Вернее, в той части, где люди, не имеющие своего транспорта, с многочисленными тележками, нагруженными велосипедами, с детскими колясками и просто с объёмными сумками или с чемоданами на колёсиках, пёрли напролом с единственной целью быстрее попасть на ту сторону, из холодной зимней погоды в такое манящее лето. И достаточно было развязаться одному узлу или отвалиться колёсику у багажа, как в этом месте сразу возникал людской водоворот с проклятьями, отчаянными криками, матом и иногда с предсмертным визгом, затоптанного человека. А сзади напирали новые желающие, толкая впереди остановившихся на внезапно возникшую преграду. И людская масса рывками двигалась вперёд, задавливая упавших и слабых. Ограждение с той стороны Портала, не дававшая людям в спокойной обстановке приблизиться на опасное расстояние к краю Портала, было давно снесено и там периодически сверкали молнии электрических разрядов, убивая неосторожных и выдавленных в ту сторону. Толпа, при очередном громком треске разряда, истошно вскрикивала и сжималась в страхе, катясь мимо опасного места, а через пару минут новая волна эвакуироваемых вновь повторяла несчастье и к куче обгорелых трупов добавлялись новые.

Взмыленные полицейские, совместно с ОМОНовцами, путём неимоверных усилий наводили хотя бы видимость упорядочного движения, но через пять минут там что-то снова ломалось и хаос вновь воцарялся в той части.

А вот где люди ехали в эвакуацию на своих машинах и шли автомобильные колонны, загруженные техникой, оборудованием и другими припасами, был относительный порядок. Машины тянулись друг за другом, лишь иногда гудели, заставляя зазевавшихся прибавить ходу и уменьшить интервал между машинами. Чуть в стороне, в большом беспорядке стояло до десятка машин, где в куче было две легковушки и остальные грузовые. Это были сломавшиеся машины, которые тут же выдёргивали из потока трактором, чтобы не создавался затор. Капоты у них были задраны, одна машина стояла на домкрате и водитель лежал прямо на снегу, отчаянно крутя какие-то гайки на заднем мосту. Остальные тоже заполошено бегали вокруг своих машин, подбегали на несколько секунд к коллегам по несчастью, хватали ключи и ныряли под капоты, являя миру задницы, обтянутые самыми разнообразными штанами.

Понаблюдав несколько минут за всем происходящим, я подозвал к себе ближайшего полицейского и приказал вызвать старшего офицера, который руководит всем здесь. И через пять минут передо мной предстал майор ОМОНовец, махнул рукой к головному убору и представился: – Майор Соколовский…, – настороженно глядя на меня и не ожидавший ничего хорошего от начальника с той стороны.

Видя перед собой вполне уже вымотанного человека, я сам представился, кивнул головой в сторону людского потока и спокойным голосом спросил – Почему так плохо организован пропуск людей?

Майор оглянулся назад и с полминуты глядел туда, а когда там сверкнул очередной электрический разряд унёсший жизнь очередной жертвы, зло плюнул и повернулся ко мне.

– Ошибка произошла при планировании. Теперь-то понятно, что людской поток надо формировать как минимум за полкилометра отсюда, а не тут как планировалось. Я уже послал последний свой резерв к окраинам города, чтобы прервать и остановить поток. Как вот эта часть прокатится к вам, так начнём пускать партиями… Думаю, что тогда будет порядок хоть какой-то, а то как бараны прут….

– Что ж, нормальное решение. Одобряю. Так.., и теперь мне нужен от тебя толковый офицер, чтобы отправился в город, нашёл там твоё областное и городское начальство и передал мои указания.

– Да это не проблема, только добираться до начальства ему долго придётся. Безлошадные мы.

– А где ваша техника?

– Всю технику, товарищ генерал-губернатор, отдал под эвакуацию семей сотрудников, – бесстрашно и с неким вызовом заявил майор.

– Семьи переправили туда?

– Да…

– Что ж…, понимаю. Я как задачу поставлю, уеду на свою сторону и что-нибудь тебе пригоню, – пообещал и пока не прибежал его подчинённый капитан, рассказывал какой бардак твориться по окраинам города.

– Товарищ капитан, слушай приказ. Отправляешься в город, находишь там областного начальника УВД и городского…., – дальше рассказал, что видел в городе, в чём участвовал и что сделал. Приказал навести порядок под их личную ответственность. Отдельно заострил внимание на созданный мною отряд самообороны Севастьянова, и который теперь подчиняется лично мне, чтобы наладили с ними взаимодействие и оказали помощь.

– Через три дня, вот мой майор Пеньков, при втором этапе эвакуации приедет и проверит исполнение приказа, – закончил отдавать приказ и, ещё раз пообещав машины, тронулся со своим небольшим отрядом на нашу сторону, где в пятистах метрах уже стояли мои и руководили прибывшими людьми и техникой.

Что ж…, здесь был гораздо больший порядок, но только по причине, что народ, пройдя Портал, сразу же расползался по разным маршрутам, освобождая место для следующих за ними. Хотя, вот такой резкий переход из зимы в разгар лета, ошеломлял идущих и едущих людей, которые невольно замедляли шаг и движение автомобилей, ошарашенно крутя головами в разные стороны и даже задирая головы вверх рассматривая поющих птах. Но замедляться было нельзя, чтобы не создавался затор и мои люди шевелили поток и гнали их по заранее разработанным маршрутам и местам посадки в автобусы.

Хотя сразу бросились в глаза несколько навороченных джипов, пара низких иномарок, стоявших небольшой колонной в пятидесяти метрах, два мужских трупа и кучка здоровых амбалов на коленях, с заведёнными руками на затылках. А в стороне, догорающий старенький автомобиль и горестно стоявшая рядом семья – отец лет сорока, крепкая, но очень растрёпанная женщина этих же лет на коленях и качающаяся в горе из стороны в сторону и трое ребятишек. Двое пацанов старших классов и видать младшая сестра.

– Что тут у вас случилось, товарищ майор? – Задал вопрос подбежавшему с докладом старшему по Порталу майору Серёгину.

Майор мимолётно глянул на семью у дымящегося автомобиля, глянул в сторону джипов, энергично встряхнул плечом с автоматом: – Да тут такое дело, товарищ полковник, на джипах местная бригада криминальщиков тихой сапой затесалась в нашу колонну, что шла из города на разгрузку. Хотели тихо проскочить, ну мы их отрезали и задержали. А у тех лопнуло внезапно колесо и ещё, как на грех, заглохла машина. Мы её БТРом зацепили, чтобы сдёрнуть с дороги и она не устроила затора, а там что-то замкнуло и вот полыхнуло. Да так быстро, что семья только и сумела, что выскочить и пару сумок выхватить. Вот теперь стоят…

– Понятно… А убитые чего?

– Да это когда мы их из колонны выхватили, они выскочили из машин с оружием и стали наезжать на нас. Ну мы то не менты, нас не запугать… Вот и пришлось самых борзых, которые уже целиться в нас стали, пристрелить. Остальных прикладами и на колени. Потом полезли по машинам, а там – оружие, боеприпасы, наркота, денег море, золотишко и другого полно. Сейчас всё выгрузили из машин, на брезент и опись составляем.

– Молодец, майор… Обязательно отмечу в Приказе…

– Спасибо, товарищ полковник, только вот…, – майор в смущении замолчал, явно подбирая слова, – тут у бандюг в машине нашёлся настоящий маузер, в деревянной колодке и патронов 600 штук… Может я, в качестве трофея, вместо Приказа себе его заберу… Давно мечтал о таком… Если можно!?

– Ха…, а губа у тебя не дура. Маузер хоть нормальный?

– Нормальный, товарищ полковник, 1915 года выпуска и даже не покоцанный. Видать на складах так сто лет и пролежал, пока вот этим не достался.

Я слегка задумался, а потом предложил: – Давай делаем так. Ты тащи сюда свой маузер и патроны. Вот если у тебя тут за время эвакуации всё будет и дальше нормально, я отдельной строкой в Приказе награжу тебя маузером официально и при регистрации его, ты поимеешь гораздо меньше проблем. Как тебе?

– Нормально, спасибо, товарищ полковник…

– Ну и лады, а сейчас свистни-ка главу семейства, а то он от горя сейчас в ещё не остывшие останки машины сиганёт.

Худой мужик с полминуты в полной прострации щурил на нас глаза, никак не врубаясь на призывы подойти. Потом всё-таки до него дошло и он уныло побрёл в нашу сторону, провожаемый безразличными глазами своего семейства, занятые своими переживаниями.

На вопросы отвечал тихим, убитым голосом: зовут Павел Павлович, работал завхозом небольшой больницы, в сгоревшей машине были все ценные вещи накопленные за годы семейной жизни, машине 18 лет, её подарили, скинувшись его родители и родители жены, когда они поженились, она была как член семьи и Павел Павлович хорошо за ней ухаживал и она верно служила семье, а вот сейчас сгорела, сгорели все деньги, спасли только документы и две сумки с детскими вещами, только он не знает то ли там вещи дочери, то ли пацанов…

– Как жить дальше то? Что делать? Прямо не знаю…, – закончил свой печальный рассказ Павел Павлович.

– Мда…, – только и осталось констатировать ситуацию. Я оглядел стоявших вокруг меня офицеров, внимательно слушавших и наблюдавших за всем этим.

– Мда…, – вновь повторил я и спросил, – А сколько денег у вас было?

– Не знаю…, у меня финансами жена заведует. Говорит, всё что было…, – он сгорбился и уткнулся потухшим взглядом с землю. На мужика жалко было смотреть.

– А ты сходи, Пал Палыч, и спроси у жены сколько было, – предложил ему и мужик нога за ногу поплёлся в сторону семьи, а через две минуты совсем упавшим голосом сообщил – сорок тысяч…

– Ну…, это дело поправимо. Серёгин, ну-ка тащи сюда из бандитских денег 120 тысяч. Давай, давай. Расписку потом с него возьмёшь…

В глазах мужика впервые плеснулась надежда и он неверяще смотрел на меня, а Серёгин уже бежал от брезента, где кучей лежали описываемые ценности.

– Вот…, – и протянул мне пачки денег.

– Неее…, ты ему отдай. – И Серёгин с важным видом сунул деньги в руки растерянному Павлу Павловичу.

– Бери, бери…, – подтолкнул я того словами, – это тебе твои сорок тысяч и восемьдесят тысяч… Так сказать – за моральный ущерб. Сейчас вас отвезут во временный лагерь, устроитесь с местом жительства, там магазины есть и купите что надо для жизни. И через десять дней я тебе обещаю другую машину. Не новую, конечно, но гораздо лучше, чем была у тебя. Серёгин, запиши его данные и как закончится здесь эвакуация, лично мне напомнишь о машине, а то я могу забыть. А ты Пал Палыч, иди к семье и успокой её. Всё будет у тебя нормально. Обещаю. Иди.

– Спасибо…. Спасибо.., – Павел Павлович, прижав к груди деньги, задом отходил от нас и всё благодарил и благодарил, потом повернулся и побежал к семье, но уже через десять метров снова развернулся.

– Кто вы и как вас зовут? – Крикнул он.

Я махнул рукой: – Кирилл Григорьевич меня зовут, а кто я – тебе скажут…

Я посмотрел на офицеров, которые по-доброму смотрели в сторону семьи погорельца, где глава семейства втолковывал жене, что «Клава, вставай – всё нормально…» и протягивал ей деньги. А та продолжала стоять на коленях и снизу смотрела на мужа и на деньги, которые он ей протягивал и не понимала, что он ей втолковывал.

– Вот так, товарищи офицеры, три часа прошло, а сколько было сделано дел, сколько людей спасли, скольким дали надежду, а вот этих осчастливили. Конечно, если смотреть со стороны, то чересчур слащаво и такая лубочная картинка, типа – «Прилетел волшебник на голубом вертолёте – кого спас, а кого одарил деньгами, вместо мороженного….». Но…, но вот так. Сами свидетелями были всему. Чёрт подери, Серёгин, если бы не ты со своими бандюганами, я даже не знал, что мне делать с этими несчастными. А так, сразу несколько дел решили. Серёгин – маузер твой. Прямо сейчас и при всех награждаю тебя. Потом в Приказ включим, а теперь иди, похвастай своими пленными и чем они там у тебя примечательные.

У счастливого майора рот в радостной улыбки, аж чуть ли не до ушей разъехался: – Есть там, есть там примечательные личности. Старшим у них бригадир по кличке Хомяк. И сам прям натуральный хомяк. Щёки во…, рожа лоснится и сам весь круглый…

Пока он расписывал главаря, мы подошли к кучке задержанных, с руками на затылке, скрученными пластиковыми наручниками и один из них полностью соответствовал описанию майора. Ну, точно – хомяк, только в рост человека и глаза совсем не хомячьи, а волчьи и взгляд такой же.

– А ты ему в рот, майор, заглядывал? Вдруг там, за щеками, золото складировано, – все засмеялись удачной шутке, вот только Хомяку это не понравилось и он угрюмо процедил.

– Начальник, давай не будем прикалывать, давай лучше договариваться.

– О чём? – Сделал удивлённое лицо.

– Развяжи, верни стволы. Они чистые, я гарантирую, верни технику, деньги можешь половину забрать и пропусти… Или же если не хочешь пропустить, мы сами уедем обратно в город.

– Не…, не договорились. Вы нам у себя и на хрен не нужны. Всё что у вас было конфискуем. Оно и нам пригодиться… Так что – наказывают не зато что совершил, а за то что попался. А ты попался. И по крупняку… Не повезло вам.

Было появившиеся надежда в глазах рядовых быков, тут же погасла, а вот взгляд Хомяка, стал ещё более колючим и злым. А злость, как правило, ума не прибавляет, отчего он выбрал неправильную тактику разговора и стал давить «пургой».

– Начальник, я не знаю кто ты такой – большой или мелкий? Но я ведь тоже не сам по себе гуляю, и совсем не мелкая пешка, и хожу конкретно под Мордвином, если тебе это что-то говорит. А он ни мало ни много, а смотрящий за областным центром. За ним стоят ну очень серьёзные люди и с большими деньгами, связями наверху и ты сейчас не меня вяжешь, а наезжаешь на всех этих больших людей. А они такие вещи не прощают. Ладно, мы нагляком попёрлись, мы отсидим своё, если не договоримся, а они тихой сапой переберутся к тебе, со своими бойцами и другими неприятными для тебя связями и делами и тогда они вспомнят, как ты обошёлся со мной. Так что пока не поздно, давай заруливать базар обратно и разъезжаться миром.

– Вот это борзота…! – Возмутился майор Серёгин, да и остальные выразили свои эмоции в различной тональности. Кто-то засмеялся над Хомяком и над его неправильно выбранной позицией, кто-то тихо матернулся, выразившись в смысле – «это звиздец…». Кто-то за моей спиной громко и сочно протянул – «Хомяк, ну ты и Дураккккк….!!!!».

А Серёгин продолжил: – Товарищ полковник, вы только скажите и мы их тут сразу кончим… Я сам их в распыл пущу…. Скотов этих… Насмотрелся на них в той жизни.

Я приподнял руку, останавливая майора и других желающих поучить жизни, присел на корточки перед главарём, так чтобы смотреть в глаза в глаза.

– Хомяк, я тут действительно начальник. Только вот не мелкий, но и не большой… А самый главный. Я тут высшая власть. Целый генерал-губернатор и могу решить твою судьбу и твоих подельников на раз-два. Да и твоих смотрящих, вместе с серьёзными людьми и вашими связями. Как переберутся к нам, так и кончим их. Вон видишь, мои – расстрела твоего требуют. И не вижу причин не отдать тебя и твоих вот этому майору. Он мучить не будет – пулю в лоб и всё. А отпустить тебя я уже и сам не хочу. Тем более ты стал угрожаешь и давить на меня. Не Хорошо поступаешь! Совсем не хорошо. И вот как мне теперь быть? Подскажи. Может быть, у тебя есть свои варианты?

Хомяк и сам понял, что перегнул палку и после секундного замешательства, решившись, пошёл Ва-банк: – Хорошо, сдаюсь. Забирайте всё, освобождай нас и мы возвращаемся в город, где я передаю ваш ультиматум своим…. Я думаю – это нормальный для всех вариант.

– Что ж…, вполне такой нормальный вариант. И грех на душу не придётся никому брать и руки марать не надо, – с делано-задумчивым видом произнёс я и Хомяк начал незаметно, с облегчением, понемногу выпускать воздух из лёгких через уголки рта, такое же облегчение было написано и на лицах его подчинённых. Дав им насладиться мыслью, что через пять минут, ну через десять-пятнадцать, они будут бодро шагать в сторону города… Да и хрен с ним…, с деньгами и стволами. Новыми мигом обзаведёмся и всё вернём сторицей. Дав им это прокрутить в своих головах, продолжил, – только в город, вы вернётесь под нашим конвоем и чтобы это было надёжно, передадим вас майору Соколовскому. Он там старший. Пусть он решает вашу судьбу….

– Начальник…! Ты что творишь!? – Сорвался в крик Хомяк, поняв что с ним просто тупо забавлялись, играя словами, и он банально перетрухал, – не надо нас к Соколовскому… Он же нас грохнет не задумываясь…

– Чёрт, ну что это такое, – показушно возмутился я, – единственного мента знаю в этом городе и ты так насолил, что тебя нельзя ему передавать…

– А вот хрен тебе, – я отбросил добродушие и продолжил говорить уже зло, – знаешь такую пословицу – Что посеешь, то пожнёшь. Вот ты зло и посеял… Заодно майора и проверю на вшивость. Грохнет тебя и твоих – будет у меня областным начальником. Смалодушничает, передаст тебя другим – ну.., значит ошибся в этом человеке и офицере. Пойдёт в наше народное хозяйство ручками работать. Всё, Серёгин, гони их туда. Много чести с ними базарить. Да…, заодно майору Соколовскому передашь две их машины. Пусть пользуется.

Бандиты что-то умоляюще кричали. Хомяк, осыпаемый градом ударов бойцов, орал что он согласен сидеть в нашей Зоне, только не отдавайте Соколовскому, но это продолжалось всего пару минут, потому что их быстро погнали в сторону города…..