Читать книгу Рейд Дилетантов - Борис Цеханович, Борис Геннадьевич Цеханович - Страница 3

Кубинский полковник и начальник разведки базы, в отличие от вчерашнего вечера, сегодня выглядели сильно озабоченными. Коротко кивнули на приветствие Сыскову и Загорскому и сразу отошли к дальнему окну, где продолжали о чём-то горячо шептаться.

Генерал с майором и сами собирались идти к кубинцам, чтобы напомнить о машине и всё-таки сгонять к месту вчерашнего боя, да и не мешало узнать – нет ли какой-нибудь побочной информации, которая могла хоть чуть чуть приподнять занавесь неизвестности над нашей группой. Но тут их кубинцы сами пригласили к себе и теперь они с некоторой тревогой наблюдали за лихорадкой царившей в ещё вчера спокойном штабе. Хлопали двери, заходили кубинские офицеры, что-то докладывали таинственным шёпотом своему начальству, искоса поглядывая на русских, и уходили или же отправлялись к карте, лежащей в левом углу на огромном столе и наносили туда новые данные. Карта, с места русских офицеров не проглядывалась и они прямо испытывали зуд разведчика, хотя бы одним глазом заглянуть в неё и понять причину такой неожиданной суматохи. И тут даже не нужно было идти к гадалке, чтобы понять, что всё это каким-то боком связано с нашей группой. А судя по деловой лихорадке – очень нехорошим боком.

Сысков с Загорским достаточно долго работали в Никарагуа, отлично ориентировались в политической и внутренней обстановке в стране. С успехом отрабатывали все вопросы своего направления и деятельность кубинских военных, по большому счёту, в их сферу не входило. Но понимая, что мелочей в их работе не может быть, поэтому прекрасно знали, чем тут занимаются кубинцы, чем «дышат» и на какой платформе, если что, с ними можно работать. И вроде бы тут не могло быть каких-либо препон и моментов, препятствующих совместно и успешно решать к обоюдной выгоде задачи, как поставленные высшим начальством, так и внезапно возникающие. Но как-то так со временем, кубинцы стали несколько свысока, с позиций некого превосходства относится к русским. И тут были некоторые особенности кадровой системы кубинской армии, надо сказать в некой степени положительные и нашей армии неплохо было бы перенять такой кадровый опыт. Так любой кубинский офицер, прежде чем получить очередное значимое повышение в должности, особенно в командной вертикали, обязан пройти боевые действия в одной из стран, где присутствовали кубинцы. А это – Ангола, Эфиопия и Никарагуа. Прошёл, показал себя в деле – Получи должность. Снова тебя двигают вверх!? Снова боевые действия, но в другой стране. Опять показал себя и шагнул на ступеньку вверх. И как-то так постепенно и не вдруг у кубинского офицерства и воюющих солдат вызрело высокомерное превосходство.

– Мы крутые…. Мы, мол, в трёх странах одновременно воюем и неплохо, а вы погрязли в нищем Афганистане и ничего там сделать не можете.

При всём своём жизнерадостном, открытом и лёгком характере, кубинцы были на войне жестокими и мстительными, чем тоже очень кичились, считая наших военных мягкотелыми.

Закончив таинственные перешёптывания, полковник с начальником разведки подошли к столу, за руку поздоровались с русскими и сели.

Полковник сразу же деловито перешёл к сути встречи: – Ходить, как у вас говорят – «вокруг и около я не буду». Необходимости вам ехать на место входа вашей группы в лес нету, так как мы полностью отслеживаем всю её деятельность. И наша группа идёт прямо по пятам вашей. – Полковник выразительно помолчал, наслаждаясь некоторым удивлением, мелькнувшим в глазах русских и продолжил, – наблюдает и одновременно страхует. Давайте быть честными. Ваша группа совершенно не готова к выполнению задачи и весь вчерашний день полностью это подтвердил.

Конечно, это был болезненный укол нашему самолюбию, но на окаменевших лицах генерала и майора, это не отразилось, лишь Сысков раздражённо махнул рукой и с досадой в голосе произнёс: – Давайте этот момент мы пропустим. В конце концов всё здесь определяет конечный результат работы.

– Хорошо, – легко согласился полковник, – двигаемся дальше. Хотя как раз конечный результат наверное будет не таким, каким вы его ожидаете. Вчера вечером, когда мы были у вас, мы уже знали, что они благополучно расположились на ночлег. И как бы каких-либо опасений на их счёт не предвиделось. Но вот последние действия вашей группы ставят нас в тупик и вызывают недоумение и законные вопросы. Вот я и хочу снова задать вам вопрос – Какую задачу выполняет группа? И если, как вы говорите, это тоже в интересах нашей страны, то мы тем более заинтересованы, чтобы ваши разведчики выполнили свою задачу, хоть и с нашей помощью

– Что…, так плохо…? – Генерал смотрел настороженно

Полковник удручённо развёл руками: – Да… Очень плохо. И как бы нам не пришлось и по дипломатической линии устранять скандалы от результата деятельности вашей группы, – не удержался и холодно подколол русских полковник и продолжил. – Ладно, если это Гондурас, но и Никарагуа может задать ряд жёстких вопросов. А действовать нужно быстро и выработать единую линию защиты. Начальство далеко, а мы вот здесь и решения всё равно придётся принимать нам.

Сысков переглянулся с Загорским, понимая, что в словах кубинца прослеживалась железная логика: – Прежде чем принять какое-либо решение, нам необходимо знать, что с нашей группой?

– Прошу, – полковник жестом хозяина пригласил русских коллег к столу с картой, взял руки карандаш и стал обстоятельно рассказывать, одновременно показывая карандашом точки на карте. И по мере того, как он рассказывал, лица русских мрачнели от вываленного на их головы негатива.

– Вот здесь вы высадили свою группу и здесь же столкнулись с передовым дозором контрас. У вас убит один и один ранен. С их стороны убито семь и ранено один….

– Чёрт.., – не выдержал Загорский и перебил полковника, – всё-таки правильно говорил Поташников, что он срезал четверых…. Извините, товарищ полковник, продолжайте…

– Да он был четвёртый и он поведал основному отряду о русской группе. Так что, то что ваши вышли на задание кому положено знают….,

Теперь уточняющий вопрос задал Сысков: – А вы откуда знаете так всё обстоятельно?

Полковник снисходительно усмехнулся: – А мы его обратно отбили, когда наша группа атаковала основной отряд контрас. Вот, товарищ майор…. Вы меня извините, товарищ майор, я вашу фамилию не могу выговорить. Вот он и слышал стрельбу. Правда, бандит успел получить второе ранение. Привезли его сюда, оказали медицинскую помощь и он всё это рассказал. У отряда была задача напасть на нашу базу и по мере возможности уничтожить вашу группу. Напасть, конечно, сил у них было мало, но вот обстрелять с миномётов, и так хорошо обстрелять они хотели. Тащили много мин.

– Мы можем с ним поговорить? – Сразу же задал новый вопрос Сысков.

Полковник переглянулся с начальником разведки и усмехнулся: – К сожалению нет. Во время допроса он умер.

– Понятно…

– Так вот продолжаю. Вот тут ваша группа вошла в лес. Наши, когда отогнали отряд контрас в глубь леса и отправив машину с ранеными и убитыми контрас сюда на базу, тоже пошли за вашими, благо ваши такие следы оставили, что даже удивительно, как их ещё не обнаружили контрас. Правда, шли хорошо и быстро. Здесь, у ручья, они остановились на дневной привал, – полковник указал карандашом очередную точку, – и вот тут не совсем понятно, но откуда-то у них оказались пленные. Скорее всего, они сами вышли прямо на ваших и их повязали. Одного они убили. Убили варварски, как наши доложили – вся поляна была залита кровью. Да ещё половина группы облевалась….

Полковник и начальник разведки непроницаемыми глазами уставились на русских офицеров, как бы вопрошая – Ну что скажете?

А говорить было нечего, а слушать ещё больше неприятно. Благо кубинцы тактично промолчали, а не задали вопрос – Вы кого там послали? Генерал с майором переглянулись и в свою очередь уставились на кубинцев, всем своим видом показывая – Ну…. Это наши проблемы. Давай дальше. Не дождавшись каких-либо оправданий или слов, полковник продолжил.

– Ваши прошли по ручью вверх метров двести и снова остановились на привал. Наверно приводили себя в порядок….

– Товарищ полковник, давайте опустим все эти моменты, а то мы так и застрянем на этих гастро-желудочных подробностях. Ну, не так зарезали – может шутили они с ним таким образом. Проблевались…, тоже не страшно – общее пищевое отравление. Нам это не интересно. Давайте по существу, – твёрдо потребовал генерал и добавил чуточку дружелюбнее, – по существу…

– Да, конечно, опустим эти подробности, – легко и без обиды согласился полковник, – деревня была занята контрас, поэтому после второго привала группа обошла её по большой дуге и пошла дальше. Здесь…

Новый тычок карандаша в карту, – обнаружен связанный труп контраса, который был проводником у ваших.

– Надеюсь, тут к трупу претензий нет, – не выдержал и подколол кубинца Загорский, тот усмехнулся.

– Нет, тут всё нормально. Он погиб от укуса змеи, благо она там же порубленная и валялась. И здесь они остановились на ночлег. Организовали охрану и ночь прошла нормально. – Полковник бросил карандаш на карту, как бы этим ставя точку в своём докладе.

– Так. – Сразу же оживились Сысков с Загорским, подспудно ожидавшие совсем неприятные и неожиданные известия, – всё идёт нормально и мы не понимаем – Что вас может беспокоить?

Полковник рассмеялся, правда, веселья в этом смехе было маловато: – Да, это вчера было всё нормально. Вернее до сегодняшнего утра. Конечно, нам интересна какова задача вашей группы и могли ещё вчера предполагать в каких-то разумных рамках. Ну, идёте к границе… Может быть вам кого встретить или принять некий груз оттуда? А вот с утра….

Вот, что мои передали. В полукилометре от привала, моя группа, вышла на место рукопашной схватки ваших и контрас. Десять трупов. Ваших среди них нет. Резались молча, стрельбы слышно не было. Мои пошли вслед им и, судя по следам крови, у вас тоже потери. Через тридцать минут услышали несколько автоматных очередей в районе погран поста никарагуанцев. Вот здесь у брода через пограничную реку. Когда наши туда пришли три трупа пограничника и двое в тяжёлом состоянии, без сознания. Ваши поработали. Зачем? Зачем их то? Пограничный джип отсутствует и ваших нет, но следы ведут за границу в Гондурас. Мои отошли и заняли позицию на вершине холма в восьмистах метрах от пограничного поста. И пост оттуда проглядывается и километра три дороги с той стороны видно. Вот у меня и два вопроса. Первый – Что с пограничниками делать будем? И какова ваша задача? Да и третий вопрос – Нужна ли наша помощь?

Сысков и Загорский были профессионалами и их этими чудесами удивить было сложно. Мало, как могла повернуться ситуация, заставившая группу уничтожить пограничный пост, пусть хоть и номинальных союзников. Бывало и похлеще. Главное группа ушла в Гондурас и нацелена на выполнение задачи. Единственно, что цепляло – группа понесла потери. Вот это уже серьёзно.

– Мы выйдем, порешаем, что нам делать, – Сысков поднялся, следом за ним кряхтя поднялся Загорский и громко стуча палочкой по деревянному полу, вышел за генералом, оставив за спиной, удивлённых спокойствием русских, кубинцев.

– Геннадий Петрович, ты иди в комнату, а я один тут поброжу и подумаю. Потом всё обсудим.

Минут тридцать, которые для обоих прошли в продумывании дальнейших шагов, пролетели мигом. И генерал, на правах старшего, стал говорить первым.

– Геннадий Петрович, вот что я надумал. Мы сейчас с тобой ни на что не влияем. У нас для этого нет никаких средств и рычагов. Мы с тобой в пассиве. Те же кубинцы находятся в гораздо лучшей стартовой позиции, чем мы. Есть два пути, по которым мы можем идти и каждый из них скользкий.

Первый: Кубинцам ничего не говорим о сути операции. Парни ушли в Гондурас. Значит, они нацелены на выполнение задачи. Мы почти ничем им помочь не можем. И остаётся только надеяться на следующий исход операции. Идеальный: они дошли, атаковали, уничтожили объект и отошли. Даже если и с потерями. Хреновый – атаковали и погибли, не достигнув результата. Самый хреновый – ещё попали в плен. Остальные вытекают исходя из первых двух, с разными вариантами. Одни лучше, другие хуже. Исходя из вышесказанного – ждём. В 20:00 докладываем, что группа в Гондурасе и готовится к уничтожению объекта ранним утром. Если до десяти утра завтрашнего дня никаких известий от группы не будет, тогда я попрошу, чтобы кубинцы оставили свою группу ещё на сутки в районе уничтоженного пограничного поста, а сам еду в посольство и перекраиваю весь протокол встречи и переговоров. Ты остаёшься здесь, на всякий случай, ещё на сутки. Я за тобой пришлю из Манагуа машину. Тогда останется надежда только на агентурную информацию о судьбе группы.

Второй путь – авантюрный. И вряд ли он сработает, но даже если частично и то нормально будет. Надо начальника базы на свою сторону перетащить и заставить действовать на свой страх и риск. Вот этим я сейчас и займусь. Как тебе этот план? Давай, попробуй расшатать его.

Загорский внимательно слушавший своего начальника, с загадочным видом пододвинул листок бумаги, куда он занёс свои мысли перед приходом генерала: – Сергей Иванович, мы мыслим одинаково. Я специально записал, чтоб у вас и мысли не возникло, что поддакиваю вам.

Генерал быстро пробежал глазами написанное и усмехнулся: – Тогда, тому так и быть. Ты тут сиди, а я сейчас полковника сюда приведу. Здесь нам его обработать гораздо легче будет, чем в штабе.

Через десять минут он вновь появился в комнате: – Сейчас придёт…

А ещё через пятнадцать минут появился полковник и тут же уселся за стол, напротив русских офицеров.

– Я вас слушаю…

Генерал встал из-за стола и задумчиво прошёлся несколько раз по комнате, потом решительно сел и слегка нагнувшись над столом, начал говорить.

– Какую задачу выполняет наша группа в Гондурасе, я сказать сейчас не могу. Могу только повторить: от результата данной операции зависят государственные интересы СССР и вашей страны. Добавлю ещё, что и жизни весьма высоких персон как советских, так и кубинских. Вы уж наверно доложили своим на верх, что тут русские играют в непонятные игры? Доложили. И там наверно уже докопались до сути. Так вот я вам предлагаю, ничего не объясняя, сыграть сейчас вместе с нами. Если вы говорите – «Да». Я вам частично рассказываю об операции.

– А вы что, не надеетесь на своих?

Генерал болезненно поморщился: – Если отбросить, то о чём вы и сами догадались. Я говорю о подготовке…., их осталось просто мало и есть вероятность, что их просто не хватит.

– А что мне мешает сказать «ДА», а услышав содержание операции потом сказать «Нет»?

Теперь генерал усмехнулся: – Ну, мы ведь Офицеры и не в пивбаре сидим, обсуждая – купаться нам завтра или нет? Тем более скажу, что через пару дней вы и сами узнаете, что мы тут делали. Не детали, конечно, но в общем… Выиграем, а с вашими парнями мы будем играть наверняка – и тогда у всех нас будет «Вся грудь в крестах». Ну, это у нас, у русских, так говорят. О наградах я…

– Так вот задаю вопрос – «Да» или «Нет»?

Полковник поднялся из-за стола, но только ходить по комнате не стал, а подошёл к окну и ничего невидящим взглядом уставился на улицу и на своих внутренних весах стал взвешивать степень риска. То, что операцией руководил советский генерал, да ещё военный атташе, само за себя говорило о чрезвычайной важности операции. И если бы дело касалось территории Никарагуа – даже не задумывался и сказал – «Да». Но здесь придётся идти на территорию другого государства и совершить диверсию. Хорошо, если всё удастся и группа без потерь вернётся обратно. Даже если дипломатический скандал, осложнение между государствами – всё можно спихнуть на русских. Опять же операция под эгидой советского посольства… Да тем более если они послали туда посредственно подготовленную группу, то мы уж эту задачу выполним легко.

А если будут потери…? Нет – не так….. Даже если всё пройдёт отлично, всё равно найдутся люди, там на верху, обиженные что их не спросили и не пристегнули к успеху, которые наверняка найдут повод для обвинений в самовольстве и в авантюризме. А ведь есть хорошая возможность отличиться и шагнуть тоже хорошо вверх.

При внешнем спокойствии, внутри полковника бурлил здоровый военный азарт и теперь нужно только правильно сделать выбор – «Да» или «Нет». Стоит рисковать или Нет? Да или Нет? Нет или Да? Хочется, и как русские говорят, и колется… Да Или Нет? В процентном отношении 50 на 50. Значит – Согласиться? А ведь, чёрт побери, задачу я всё-таки не знаю. Тогда шансы несколько другие, даже при оптимистическом раскладе 40 на 60. Но с другой стороны у русских туда ушло всего несколько человек. А у нас уйдёт в два раза больше и командир группы опытный офицер… Согласиться…. Сказать «Да». А если русские что-то не договаривают? И что-то такое государственные интересы и жизни нескольких военных….? Кубинских полковников и советских генералов…? Сожрут же в случаи неудачи – даже глазом не моргнут. Чёрт.., чёрт… чёрт, я ведь это проходил в Анголе. Дадут посмертно ордена, пышные похороны… Ну, материально семьям немного помогут… Для государства это всего пшик…. Друзья забудут через неделю, а для родных это растянется на всю жизнь…. Это при хорошем раскладе. А если хреновый? Ведь тогда объявят преступником и всё это также на семью ляжет… Нет, надо отказаться. Но с другой стороны – Не я ведь пойду туда… Мне только надо сказать «Да» или «Нет». Если успех, то плевать на злобное шипенье – Победителей не судят. Победителей награждают. А если неудача, потери….!? Чёрт, что же сказать? Как быть? Как угадать, что будет через сутки или двое?

Всё это чуть ли не бегущей строкой бежало по широкой спине полковника. И если бы не серьёзность ситуации, можно было втихушку и посмеяться. Но сейчас от решения полковника в какой-то степени зависела судьба операции. Даже если и скажет «Да», Сысков не собирался сразу же использовать кубинских разведчиков. Перейдут границу, дойдут до куда надо, дадут информацию…. И там посмотрим. Скажет «Нет», тогда выжмем из него по максимуму и ему просто неудобно будет отказать.

Наконец-то полковник повернулся к русским, поднял левую руку и, постучав пальцем по стеклышку часов, твёрдым голосом сказал: – Через пятнадцать минут я скажу своё решение, – и направился на выход.

– Надеюсь, что пока наш разговор останется между нами, – крикнул в спину кубинца Сысков, а когда тот обернулся ещё и пальцем обвёл круг, заключив туда присутствующих в комнате.

– Вот куда он побежал и что ему надо для принятия решения? – Сысков подошёл к окну, туда подковылял и Загорский, у которого нога сегодня болела на удивление меньше. Увидев поспешно удаляющуюся спину в сторону узла связи, генерал выругался, – вот сука, неужели сейчас с Гаваной будет связываться и советываться?

Последующие пятнадцать минут прошли в томительных размышлениях и в молчании. Комбинации – комбинациями, но ситуация была вязкой, мутной и покрыта мраком. И сейчас мысли ледяными глыбами и льдинами налезали друг на друга, строя жуткие и непроходимые торосы размышлений. И если у полковника не было за спиной жуткой ответственности, то генерала и майора она прямо давила и только природное русское АВОСЬ, военное КАК-НИБУДЬ и огромный практический опыт личного участия в подобных операциях, не давала им свалиться в банальную панику.

Через пятнадцать минут хлопнула входная дверь и на стул опустился полковник.

– Я говорю «Нет», – твёрдым голосом произнёс кубинец на вопросительные взгляды.

– Хм…, – хмыкнул генерал, а Загорский недовольно заёрзал на стуле.

– Если это возможно, поясните почему – «Нет», – попросил генерал.

– Я договорился о связи с группой теперь каждый час. Вот и ходил на узел связи. Вот что доложил командир группы: – на пограничном посту сейчас полно пограничников и в основном начальство. Разбираются, что произошло. Если бы не разгром вашими поста, я бы сказал «Да». Но если тяжело раненые вспомнят и скажут об однородности экипировки и формы нападающих, да и ещё что все были европейской внешности… Никаким нападением контрас тут пахнуть не будет и прибегут они сюда разбираться, как к самым близким. Так что у меня своих проблем будет часа через три дополна.

– Что ж логично, логично…, – задумчиво протянул генерал, отсутствующим взглядом, глядя на полковника и надолго замолк, а у Загорского вдруг ярко вспыхнула дикая надежда, что у более опытного начальника прямо сейчас, вот в этот момент рождается новая комбинация, могущая перевернуть всю ситуацию с ног на голову и в нашу пользу. А генерал всё тянул и тянул паузу, погрузившись в себя и вызывая законное недоумение у кубинского полковника. Но Сысков, вдруг возбуждённо блеснув взглядом и подняв указательный палец вверх, значительно и почти фамильярно сказал, – но не так однозначно, как ты это, полковник, видишь. Как раз это меняет всё.

– Действуем следующим образом, – Сыскова охватил азарт от новых открывающихся возможностей и вариантов спасти дело и прикрыть свою задницу и задницу подчинённого. Теперь за столом сидел не просто военный атташе, а ГРУшный генерал с железной волей и твёрдым, приказным голосом, которому невольно и подчинился полковник, – Первое: твоя группа остаётся поблизости с погран постом, себя естественно пока не проявляет, но всё находится у неё под контролем. Ты там говорил, что они и ту сторону видят на три километра. Пусть наблюдают ещё сутки. Об изменении ситуации – доклад мне…., то есть тебе немедленно, а ты сразу мне. Второе: надо сделать всё, чтобы ну… примерно часа через четыре расследование перекинулось сюда. К тебе на базу. Не делай, полковник, удивлённого лица и не беспокойся – все переговоры беру на себя, но в подробности вдаваться пока не буду. Как насчёт группы?

– Группе приказ будет отдан, – полковник не дёргался и охотно подчинился советскому генералу. Подчиняясь, он нёс минимальнейшую ответственность, но вот в случаи удачи он сумеет повернуть ситуацию в свою сторону и примазаться к успеху. А если неудача у русских и всплывёт какая-то его там причастность, он всё спихнёт на русских. Ну, максимум что ему скажут: – Коронель, ну ты что дурак что ли? – С такими мыслями он удалился из помещения, куда невольно переместился неформальный штаб операции.

– Сергей Иванович, что вы там надумали? – Нетерпеливо задал вопрос Загорский, – я тут голову сломал над извечным вопросом – Что делать? А у вас, я вижу, всё уже сложилось…

Генерал не без доли самодовольства поглядел на зама: – Да, Геннадий Петрович, учись пока я живой. Вот она мозаика и сложилась. Объёмная мозаика и ключевым моментом здесь является как раз разгромленный нашими парнями пограничный пост…, – Сысков торжествующе поднял указательный палец вверх и даже сам невольно его внимательно осмотрел, вдруг испугавшись – А не выдаст ли этот палец все козыри кубинцам? Нет, там всё было в порядке и даже его «правая рука» Загорский не понимающим взглядом смотрел на палец.

– Сергей Иванович, не томите. Я сейчас себя чувствую Шурой Балагановым перед Остапом Бендером.

– Вот и чувствуй… «Пилите Шура…, пилите. Только вдоль, а не поперёк». – Довольно хохотнул генерал, – Дай повеселиться старику… Хотя тут есть и ложка дёгтя. Хреновая, но есть. Она морального свойства и она нам даст просраться, просраться душевно потом…, когда всё закончится, но вот на саму операцию, эта ложка, не скажется.

Изрядно потомив Загорского, генерал не без хвастовства стал растолковывать новые вектора развития ситуации.

– Вот ты, Геннадий Петрович, всю эту картинку видишь плоско оттого, что у тебя не хватает опыта. Я, помимо того, что вижу объёмно, включаю сюда и ещё одно измерение – Время. И теперь эту картинку можно крутить, как хочешь. Не понимаешь?

– Нет пока…, – честно признался майор.

– Когда полковник сказал что на разгромленном посту трое убитых и двое тяжело раненых и без сознания, я тогда пожалел и подумал – надо было и этих двоих кончать. Как ни жалко, но полностью обрубать концы. А сейчас радуюсь, что есть живые свидетели нападения. И теперь при любом исходе операции мы прикрыты со всех сторон. Действуем следующим образом. На всякий пожарный случай выжидаем часа четыре. За это время наверняка появится дополнительная информация, на которую можно будет опереться. Через четыре часа вытягиваем сюда никарагуанские власти, проводящие расследование пограничного инцидента и я, как военный атташе Советского Союза, как компетентное лицо с определёнными полномочиями, довожу до них следующее. Примерно такое, потом чуть получше ещё продумаю.

Генерал прокашлялся: – Со всей авторитетностью заявляю…. Нет. Погоди. Ладно, говорю следующее. Что нам стала известна информация о предстоящем нападении американских коммандос, под видом кубинских военных, на данный пограничный пост. А мы прибыли сюда на базу, чтобы отсюда выслать группу кубинцев и защитить пост, но не успели. Группа кубинского спецназа находится около поста. Цель нападения – Создание условий для проникновения американских диверсантов для уничтожения ряда представителей власти, как Никарагуа, так и других дружеских стран. И под этой маркой, под наше заявление мы подымаем все местные спецслужбы, уже открыто, меняем весь протокол встреч и переговоров и уже в более безопасном режиме проводим вот эти переговоры. Ну, это вот так. Пока вот так простенько и сыровато. Чуть позже подшлифую. А теперь готов с тобой поспорить. Давай ломай всю эту мою конструкцию. – Сысков азартно потёр руки.

Загорский тоже загорелся и придвинулся к столу: – Первое чтобы я спросил на месте никарагуанцев – А почему сразу не обратились к нам по поводу нападения на пост? Это только первое. Жду ответа.

– Ерунда. Только так отвечу, – генерал откинулся на спинку стула, – мы направили туда группу спецназа, чтобы не только отразить нападение, но и захватить нападающих в плен. Выяснить всю информацию про диверсантов и показать миру «звериное» лицо американского империализма. Звучит пафосно, но в тему. Выдвигались скрытно, к сожалению не успели… Только так такая версия пройдёт. Вот тут как раз и подойдут показание выживших, что нападавшие были белые и европейской внешности…

Теперь Загорский откинулся на спинку стула и со вздохом сожаления атаковал новым вопросом: – Теперь самое слабое место. Как раз про европейскую внешность. А если наши во время боя матерились по-русски? И следующее. Наши там, в Гондурасе, при атаке на американцев погибли или ещё хуже попали в плен. И заговорили… И американцы. Или наверно власти Гондураса авторитетно предъявят трупы русских диверсантов, убитых на территории чужого государства или ещё хуже покажут пленных русских, да ещё рассказывающих как их военный атташе послал и какую задачу поставил. Каково? Или Какава? Да…, и живые пограничники скажут – Так вот… Это они напали на пост. Мы их узнали….

– Оооо…, вот этого я как раз и не боюсь. Тут кто первый во весь голос заявит свою версию – тому и будет веры больше. А насчёт наших пленных. Тоже ничего страшного. Так и заявим – были выкрадены с территории Никарагуа. Приехали сюда для обмена опыта, а их украли. Ещё такой вони подымем, что их быстренько нам отдадут обратно. И тут будет играть на нас всё: они не спецназовцы, с разных мест и гарнизонов, и так далее и тому подобное. А то, что пограничники узнают – тоже ерунда. Никарагуа ну ни как нельзя из-за смерти нескольких пограничников портить отношения с Кубой и СССР. Как узнали, так и забудут…. Ну, есть ещё вопросы?

Загорский задумчиво покрутил головой: – Будут, я ещё подумаю, какие вопросы нам смогут задать.

Следующие два часа прошли в напряжённом ожидании какого-либо изменения в сложившейся обстановке. От пограничного поста пару раз приходили доклады, что там начальство разъехалось и идёт рутинная работа следственных органов.

А ещё через час в комнату, где сидели Сысков и Загорский, прибежал взволнованный полковник и с порога огорошил неожиданным известием: – Ваши приехали…. Там…, у шлагбаума….

Генерал с майором, ошарашенные таким известием, переглянулись, прочитав в глазах друг друга один и тот же вопрос: – Как так? Они же в Гондурасе должны быть….

Но выскочив к шлагбауму на въезде на базу, у них немного отлегло от сердца. Перед полосатым, средней толщины бревном, стоял джип с открытым верхом, с работающим двигателем и с символикой пограничной службы Никарагуа. За рулем сидел хмурый Поташников с перевязанной в виде высокого тюрбана окровавленным бинтом головой, а в небольшом кузове, под куском брезента виднелись очертания двух тел.

– Запускай, чего тут держите, – нервно крикнул генерал и солдат-кубинец, глянув на кивнувшего полковника, поднял шлагбаум. Джип заехал на территорию базы и, проехав по кругу, остановился у крыльца, куда выходили двери комнаты атташе.

– Пятеро…, их осталось пятеро. Что они сумеют сделать впятером? – Примерно такой круг вопросов крутился в головах офицеров, пока они скорым шагом шли к машине. Поташников вылез из машины и откинул брезент, где глазам Сыскова и Загорского открылись, залитые кровью тела майоров Алёхина и Кривова. У Алёхина перерубленное наполовину горло зияло большой кровавой раной с ровными краями. А Кривов, судя по многочисленным, кровавым бинтам в самых неожиданных местах, тот был весь изрублен и так сразу даже было невозможно сказать – десять или двадцать присутствовало рубленных ран. Видать, он защищался руками от последних ударов: на правой руке отсутствовало четыре пальца, а на левой лишь половина ладони также обмотана бинтом.

– Алёхин сразу нарвался на удар и… сразу, – Поташников удручённо махнул рукой и болезненно скривился, невольно дотронувшись рукой до раны на своей голове, – а Кривов, тот одного прикладом в голову вальнул, а второй наскочил на него со спины и рубанул мачеткой, тот упал и второй пошёл его полосовать…. Мы его дотащили до погран поста, он ещё живой был и умер, час тому назад. Чёрт, не успел его довезти.

Поташников виновато опустил голову. Сысков ободряюще похлопал Поташникова по плечу: – Ладно, ладно, пошли к нам, там и расскажешь что и как. Загорский повёл Поташникова в комнату, а Сысков остался на улице, поджидая полковника.

– Мы сейчас с ним сами поговорим, а потом до тебя доведём всё. Дай пока команду своим, пусть с моими погибшими разберутся…. И машину спрячут.

В комнате Загорский щедро налил виски в стакан и, Поташников выпив крепкое спиртное как воду, вытер грязным рукавом губы. Лишь потом полез вилкой в банку с тушёнкой, жадно закусывая, а когда зашёл генерал ему только и оставалось затянуться сигаретой и начать рассказ.

– Мы только спустились с холма, где ночевали. Прошли по склону метров триста – четыреста и на нас напали. Кто это были непонятно. То ли контрас нас пасли, то ли контрабандисты, но их было десять человек. Я шёл в середине, считая, что это самое безопасное место, а вот у Скачкова наоборот – самое опасное. А они пропустили Скачкова, Бызова и Свиридова, которые шли за Валерой и напали именно на середину. Где были я, Алёхин и Кривов. Снегирёв и Цветком в этот момент чего-то отстали и их не было видно….

….– Чёрт, прошли-то минут пятнадцать, а я уже мокрый как мышь, – Поташников машинально вытер рукавом мокрое от пота лицо и слегка подбросил, поправляя вещмешок на спине, и снова уткнулся взглядом в такую же мокрую от пота спину Свиридова шедшего впереди. За ним виднелся Бызов, а самый первый Скачков, который в это время прорубал в густом и колючем кустарнике брешь. Движение из-за этого замедлилось и немного растянувшиеся колонна стала сокращаться. В этот-то момент и напали. Без выстрелов и криков. Молча, только отчаянный хруст и треск растительности отметил бросок нападавших, а потом уже и крики, мат, предостерегающий, удивлённый, схлестнувшихся в схватке. Поташников, вот к такой – внезапной, стремительной схватке готов не был. Ему бы секунд двадцать, да ещё бы кто-нибудь решительно подал команду на отражение – тогда да, тогда драться можно. А вот так: только что было всё мирно, а через секунду тебя уже убивают… И убивают, не из огнестрельного оружия, а по варварски, стремительно размахивая острыми мачетками, отчего Поташников растерялся, просто застыв столбом посередине папоротниковидных растений. Наверно это его и спасло. Он превратился в баобаб, растущий здесь уже тысячу лет, в безобидный безмозглый папоротник, стелющийся по земле, в лианы, бессмысленно свисающие с веток тропических деревьев. Он не испугался, а просто растерялся и сейчас смотрел на всю эту бойню, развернувшуюся перед его широко распахнутыми глазами. Алёхин тоже растерялся, но растерянность его вылилась в серию мелких, рваных, инстинктивных движений и он незащищённым горлом прямо наткнулся на острую мачетку, заканчивающую своё круговое смертоносное движение. Хрясььььь…. – тугая струя крови пронеслась мимо нападавшего и густо залила широкие и лёгкие листья папоротника, пригнув их к земле. А из перерубленного горла уже летели обильные брызги и в ране лопались кровавые пузыри. Даже напавший замер, с изумлением глядя, как из большого, молодого и сильного тела, вместе с кровью, брызгами и страшным сипом перерубленной гортани, стремительно уходила жизнь. И Поташников, несмотря на то что он был и так мокрый от пота, выдавил из себя оставшуюся ещё жидкость, поняв, что сип, рвущийся из открытой глотки – это крик боли, ужаса и понимания смерти. Алёхин рухнул в траву, как будто из него выдернули металлический стержень. Рухнул уже мёртвый, а взгляд Поташникова встретился со взглядом тоже впавшего на мгновение в ступор худющего и небольшого роста бандита. И они бросились друг на друга. Бандюган стремительно и ловко махнул мачеткой на неуклюжего и крупного противника и это было бы последнее, что в своей жизни увидел майор. Но он банально запнулся о какую-то корягу на земле и мачетка со свистом пронеслась над головой падающего, а Поташников с силой врезался головой в живот шустрого нападавшего и легко завалил его в траву. Автомат давно куда-то выпал из рук и Андрей Иванович полз по поверженному противнику, впитывая и вбирая в себя все его кислые и вонючие запахи такого же потного и грязного тела. Тянулся руками к горлу, а тот неистово бился под ним, задавленный тяжестью противника. Руки сомкнулись на худом и тонком горле, захрустели хрящи и тело забилось ещё сильнее, а Поташников всё сильнее и сильнее сдавливал пальцы и так уже раздавленного горла с торжеством победителя, глядя на побелевшие и выкатывающиеся из орбит глаза. Всё, он не жилец… Поташников резво вскочил на ноги и мигом огляделся. Скачков, Свиридов и Бызов встали спиной к спине и успешно отбивались от наскакивающих бандитов. Двое, безжизненными куклами, уже лежали у них под ногами, а трое, в неудержимом запале, продолжали бросаться вперёд. Резко развернулся обратно и успел увернуться от нового удара и упал, сразу как-то так нащупав под рукой автомат. Отбил звенящим ударом мачетку, подставив ствол автомата, перевернулся в бок и вскочил, снова увернувшись от разящего удара. И сам, развернувшись, с силой опустил автомат на голову бандита. С металлическим лязгом отлетела погнутая крышка ствольной коробки, а попавший под удар послушно рухнул в траву без сознания. И в это время на поле схватки ворвались отставшие капитаны, которые и решили исход боя. Они сразу же замолотили автоматами, как дубинками, двоих бандитов, в азарте рубивших уже почти не шевелившегося Кривова, и кинулись со спины на осаждавших головную группу. Всё было кончено в минуту и Поташников со стоном опустился на землю, с удивлением рассматривая кровь, залившую ему левое плечо и руку. Он отрешённо смотрел, как остальные добивали ударами прикладов ещё шевелившихся противников, вдруг почувствовав сильную боль в голове.

– Андрей Иванович, ты что ранен? Как ты…? – Засуетился вокруг него Свиридов, а остальные собрались около Кривова, пытаясь перевязать его многочисленные раны. Алёхину только закрыли глаза, понимая, что тот уже ДАЛЕКО.

А Свиридов, с ходу вколов тюбик промедола в бедро товарища, заставив его вздрогнуть от мимолётной боли, колдовал у него над головой: – Ну, Андрей Иванович, если выживем, будет что тебе рассказать. Тебе ведь почти скальп сняли….

Ожидая благотворного влияния промедола, Поташников теперь уже с тревогой озаботился как раз о будущем: – Игорь…, Игорь…., так там? Плешь что ли теперь будет? У меня же жена лысых не любит… Хоть большая лысина будет или ерунда? – С надеждой ныл майор, всё ещё находившийся в шоке, а Свиридов, нервно похохатывая, успокаивал.

– Да я тебе сейчас этот кусок кожи с волосами обратно пришпандорю, может прирастёт….

Поташников тут же зашипел от боли и заругался, после чего жалобно заскулил: – Игорёха.., Игорёха…, ты только там аккуратней…, аккуратней прикладывай, особенно по крайчикам…, чтобы шрам потом меньше был виден….

Ещё раз проконтролировав убитых бандитов и убедившись, что все готовые, Скачков достал карту и на несколько мгновений задумался, оглядывая товарищей. А те молчали, давая возможность принять решение, окончательно и бесповоротно доверившись старшему лейтенанту.

– Кто по-английски может прилично балакать? – Неожиданно задал он вопрос, подняв от карты голову. Все удивлённо запереглядывались и Бызов с Цветковым нерешительно протянули, что если нужно – то говорить смогут.

– А остальные? – Скачков оглядел и удовлетворённо качнул головой, увидев неопределённый жест рукой Свиридова, – потянет… Так, парни, план следующий. Сейчас двигаем в сторону пограничного поста. Там наверняка есть машина. Захватываем, связываем всех, изображаем американских коммандос, забираем машину и….

– Андрей Иванович, ты как? – Обратился вопросительно Скачков к Поташникову.

– Нормально, а что делать надо?

– Вот и хорошо. Ты садишься за руль, загружаем в машину Алёхина и Кривова и ты везешь их на базу. Ну а мы пойдём дальше выполнять задание. Вопросы есть? – И исподлобья глянул на товарищей, ожидая всплеска эмоций и неприятие его решения. Но в тоже время особо и не удивился, когда Бызов решительно тряханул автоматом, встал и сказал: – Вопросов нету, Валера. Давай пошли.

Но зато появилась куча вопросов и протестов у Поташникова, который быстрой скороговоркой все их разом вывалил на Скачкова.

– Валера, я не понял – А почему я должен ехать? Я не хочу. Пусть другой едет, тем более как я поеду, если дорогу не знаю. Да и водить особо не могу….

– Андрей Иванович, давай не будем спорить. Во-первых: ты ранен, а мне нужны здоровые. Ну, а во вторых …, – тут Скачков подсластил пилюлю, – ты больше всех завалил…, аж пятерых человек. Больше всех. Заодно и расскажешь генералу, как тут у нас дела идут. И честно сказать, даже если они убитыми были оба – не гоже их здесь бросать, даже на время.

– Ну, вас же пятеро остаётся, – закинул последнюю удочку майор.

Скачков задумчиво вздохнул:– Что ж, придём на место и глянем, как нам впятером по максимуму сработать…

…. Поташников замолчал и намекающее посмотрел на бутылку с виски. Загорский сразу же плеснул в стакан, а Сысков спросил: – А что у вас с погранцами произошло?

Майор не спеша выпив, заговорил только после того как кинул себе в рот порцию тушёнки, прожевал и сожалеющее произнёс: – Да там сначала всё получилось нормально. Цветков со Снегирёвым, незаметно подобрались к двум погранцам, которые дежурили на дороге и оглушили их. Скачков, Бызов и Свиридов после этого ворвались в будку. Там даже не будка, а приличный домик на несколько комнат. И там тоже всё прошло нормально – тоже двое пограничников балдели. Вот этот джипик стоял за ним. И всё шло хорошо. Двоих с дороги затащили во внутрь и их там начали вязать. Я то остался с Алёхиным и Кривовым в кустах. Кривов как раз очнулся и меня тихо позвал к себе и я отвлёкся. А через пару минут там стрельба поднялась. Оказывается, пятый пограничник с оружием откуда-то появился и зашёл в будку, когда его никто не ожидал. Шустрый, блин, оказался. А там только связывать остальных собрались. Вот так и произошло. Троих убили двое ранено, Скачкову пуля в голову попала….

– Как – Скачков ранен? – В волнении вскочил с табурета генерал.

– Ну не совсем… Так…, пуля чиркнула и крови мало. Перевязался и дальше они пошли, а я вот на машине приехал. Скачков мне карту с дорогой оторвал. Да, просил ещё – если выживут, то прорываться будут обратно тоже в этом районе и просил организовать приём…. Товарищ генерал-майор, разрешите мне в санчасть сходить…..

Выполнив свою задачу и всё рассказав, Поташников прямо на глазах стал слабеть и сил у него хватило только выйти на крыльцо и там осесть. У крыльца нетерпеливо ждал своей очереди на общение с генералом полковник, он то и успел подхватить Поташникова, когда тот стал падать с крыльца. На крик офицера подбежали кубинские солдаты и утащили раненого в санчасть.

– Ну что? – Нетерпеливо спросил полковник, а когда выслушал подробный рассказ, снова задал вопрос, – и что делать будем?

– Ждать. Пусть твои усилят наблюдение за той стороны. Думаю…, что-то мне подсказывает, что ждать осталось недолго… Насчёт машины скажешь…., – генерал задумался, над тем что сказать.

Но полковник махнул рукой: – Понятно. Насчёт машины я знаю что сказать. Не беспокойтесь…, – и ушёл из помещения.

Никто тогда из них не знал и не мог догадаться, что с этого момента события понесутся галопом и вскачь. И не будет у Скачкова времени осмотреться на месте и спокойно спланировать ночное нападение на базу. А надо как всегда принимать решения на ходу и также с ходу, среди бела дня, впятером, кидаться в безумную атаку на охраняемую базу и на американцев…. И никто не мог даже предположить, что уже через два часа всё будет кончено….