Читать книгу Отражение - Борис Гончаров - Страница 5

Прижизненное издание Нострадамуса, в котором автор упоминает события в России.

Случайно нашёл этот потрёпанный фолиант, когда выносил ведро с мусором к переполненному баку… Небольшой отрывок, по которому очевидно, что – это беллетризованное изложение катренов. Кстати, говорят, во Франции практиковал после Нострадамуса врач, некий Гали Матье. От него же в России пошло выражение «галиматья». Упомянутый мсье лечил разговорами, болтовнёй и всякой ерундой. Но что характерно, были случаи, пациенты выздоравливали после. Надо иметь в виду: здесь вам – не там, поэтому следует сердечников отправить на прогулку с собакой, удалить детей, приготовить на всякий случай коньяк, валидол, йод, в общем, у кого что есть.

Из предисловия к книге (отрывок).

Когда это будут читать в 21 веке, в России уже станут доступными: «Апокрифы», «Ветки персика», «Красная звезда», «Разговоры запросто», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Озорные рассказы», «Декамерон», «Гаврилиада».

Поздним декабрьским морозным утром дворецкий заглянул в приоткрытую дверь спальни графини. Графиня сладко посапывала, разметавшись на громадной кровати под балдахином. В спальне было жарко натоплено.

– Ни хрена не берегут энергоресурсы – пробормотал на ломаном русском дворецкий – а экономика должна быть экономной: нефть кончается и газ – вот-вот… – Он тихо, на цыпочках протиснулся в приоткрытую дверь спальни. Если бы графиня проснулась и даже взглянула по направлению к двери, она ничего не увидела, кроме черноты, в которую упиралось микшированное излучение инфракрасной лампады из красного угла перед иконой Сергия Радонежского. Галогенные свечи в канделябре и подсвечниках были погашены вчера вечером самой графиней после чтения на сон грядущий «Государства» Платона, где тот писал об общих жёнах, как идеальном устройстве государства.

Граф был в творческой командировке, а Эзоп – так звали по рождению дворецкого, получившего у графа имя Позэ и Озик – у графини, происходил из семьи афроленинградцев. Эзоп был эфиопом (его вывезли в Первопрестольную из второй столицы). Озик мягко, как кот приблизился к алькову графини. Графиня тихонько застонала во сне. Эзоп положил свою светлую – по сравнению с тыльной стороной – огромную пятерню на бело-розовую округлость, которую обнажила задравшаяся ночная сорочка графини.

– Вам кофе – в постель или … куда? – спросил Эзоп с придыханием. Графиня сонно ответила:

– Туда, туда, мой хороший.

Эзоп аккуратно поднял, сползшее на пол, одеяло из гагачьего пуха.

– Как можно, в такую жару – пробормотал он. – Нет, не берегут эти графья наше национальное достояние и птиц не щадят. Не могут «верхи», вот мы не захотим, наконец; и будет вам революционная ситуация. Он слегка пошлёпал ладонью по тому месту, куда её положил, т.к. в это время раздалось мелодичное: – «Ау, Ау-у-у» видеотелефона.

– Звонят – сказал Эзоп.

Графиня почти проснулась, спрыгнула с кровати, сразу попав ногами в свои атласные туфельки с пуховками наверху, и приняла вертикальное положение. Эзопа она не заметила в темноте, да и мерцающий свет объёмной цветной голограммы не давал возможности что-то увидеть, а лампада с иконой находились позади дворецкого.

В голограмме был граф:

– Как ты там, моя радость?

– Ничего идут дела, голова пока цела – ответила графиня, подавив гримасу зевоты преждевременного пробуждения.

– А у тебя, милый, что нового на Марсе?

– Что тут может быть «нового» без тебя, Аэлита? Всё – в красном цвете, как наша спальня…

Эзоп шевельнулся к кровати графини, звякнув хрустальным графином с шербетом, охлаждаемым микроволновым холодильником на прикроватной тумбочке…

* * *

Девушка в ответ вдруг написала: – Жду продолжения…

Завязалась переписка. До такой степени, что через месяц-другой она прислала прелестную «девичью грёзу», передразнивая его местами (как и в дальнейшем). Но его огорчило «чеховское» окончание…