Читать книгу Девять - Борис Херсонский - Страница 46

Пандора! Ты открыла свой сундук.

Доныне деревянной крышки стук

в горах Кавказа отдается эхом,

и беды все, что стайка мотыльков,

летят – как видно, жребий наш таков —

пришел конец покою и утехам,

свободе от одежды и цепей,

от бурных рек, непаханных степей…

Так Зевс судил лентяям, неумехам!

Вот чаша скорби – до конца испей!

О юморист! Не суйся к нам со смехом,

не открывай широкозевный рот,

не выпускай на волю анекдот!

Пустой сундук. Но там, на самом дне

сидит Надежда – крылья на спине,

сандалики и платье из поплина,

а рядышком, немного в стороне —

она! она! Иль показалось мне?

О Муза! Ты прекрасна и невинна,

ты не обманешь, как твоя сестра —

Надежда, что пообещать быстра,

но, словно реку быструю, плотина

ее посулы перекроет мир —

дряхлеющий, изношенный до дыр,

куда ни глянь – унылая картина!

Пьян пролетарий. А капиталист

ужасен, жаден, на руку нечист.

О Муза! Сколь желанен твой приход!

Ты наше время переходишь вброд,

на броде ведь Пегасов не меняют!

Не тешишь нас надеждою пустой —

глядишь на нас, сияешь наготой —

так девушки на пляже загорают,

вуайериста насыщают взор,

ни дерзкий взгляд, ни моралистов хор

красавиц полуденных не смущают:

одежды прочь – и кончен разговор.

А впрочем – кризис, старики нищают,

а к богачам спускается с небес

земной красавец – верный мерседес.

Но Муза! Стихотворную строку

зачем в уста влагаешь старику?

Стихосложенье – лишняя морока.

Известно, старикам у нас почет,

но стих теперь навряд ли кто прочтет,

и выловит из мутного потока

метафору, эпитет, параллель,

оценит ритм и красоту созвучий,

закономерность и несчастный случай.

Наш скорбный труд утрачивает цель.

Гремит попса, и речи пустомель,

несет нам сплетни на хвосте сорока,

История! Корабль твой сел на мель!

О Муза! Хоть в стихах немного прока,

с традицией-инерцией втроем,

тебе сегодня песню воспоем.