Читать книгу Элита - Борис Хмельницкий - Страница 6

Только в одиннадцать утра Дымов, Вольский и Коржиков покинули город Болотов. В пути остановились у какого-то ресторана и позавтракали. По дороге Дымов и Вольский говорили о наследстве, гадали, сколько может оставить в наследство голливудский продюсер. Коржиков в разговоре не участвовал, забился в угол машины, молчал, продолжая испытывать стеснение рядом с губернатором. В Санкт-Романовск приехали к четырем часам. Дымов велел водителю подъехать к офису Инюрколлегии.

– Что-то мне не по себе, – признался Коржиков. Голос его звучал жалобно. – Там же все документы на английском, я ничего не пойму.

– Я бы пошел с вами, но оставить губернатора без охраны не имею права, – сказал Вольский.

– А я тоже пойду, – улыбнулся Дымов. – Никогда не присутствовал при оглашении завещания.

Втроем вошли в кабинет, указанный в письме.

В кабинете за столом сидел адвокат – седовласый вальяжный мужчина. Увидев гостей, он встал:

– Кто из вас гражданин Коржиков?

– Я.

– Полагаю, что вы доверяете своим друзьям?

– Конечно, – сказал Коржиков. – Это же губернатор области и начальник его охраны.

– Вопрос снимаю. Прошу садиться.

Адвокат раскрыл папку и стал читать завещание, составленное на английском языке.

Вольский перевел:

– Господин Коркин завещает Игнатию Коржикову одиннадцать миллионов долларов в ценных бумагах, хранящихся в калифорнийском банке «Шолом».

У Коржикова закружилась голова. По-человечески это можно понять. Попробуйте представить себе, что вы выиграли в лотерею одиннадцать миллионов долларов. Чтобы вы чувствовали? Вот и Коржиков чувствовал то же самое.

– Вступление в наследство обусловлено одним требованием. Наследник и его семья должны стать правоверными иудеями, – по-русски сказал адвокат.

– Почему иудеями? – изумился Коржиков.

– Потому что это вера ваших предков.

– Я атеист. – Голова продолжала кружиться, и Коржиков плохо соображал, что говорит.

– Как вы себя позиционируете – ваше личное дело. Никакого отношения к сути завещания оно не имеет. Хотите получить наследство, выполняйте последнюю волю покойного. – Адвокат положил перед Коржиковым лист бумаги. – Распишитесь, что вы ознакомлены с завещанием и получили необходимые документы.

Коржиков автоматически расписался и так же автоматически взял папку с документами.

Они попрощались и вышли из офиса.

– По нынешнему курсу вы получили миллиард сто десять миллионов рублей. – Вольский пришел к мысли, что Коржикову подходит роль его тестя. – Такое событие надо обмыть.

– Поехали ко мне домой, – предложил Дымов, испытывая знакомое всем уважение к миллиардеру. – Я человек холостой, дома все есть, и нам никто не помешает расслабиться.

Губернатор жил на вилле, расположенной в зеленой зоне пригорода. Дом скрывался за густой чащей высоких кустов сирени. К дому вела гравийная дорожка, огражденная кирпичами. Кирпичи торчали, как зубья пилы. Фасад дома был стеклянным. Коржиков подумал, что когда получит наследство, построит себе такой же, и эта нехитрая мысль подняла ему настроение. Он ощутил благотворную значимость миллионов и внезапно почувствовал себя легко и свободно в присутствии губернатора.

На этот раз разговор губернатора с Коржиковым получился серьезным. Этому, конечно, способствовали горячительные напитки, без которых никакой серьезный разговор невозможен. После пятого тоста все заговорили медленно, старательно выговаривая слова. Опять говорили о наследстве, но уже с участием наследника. Дымов считал, что все миллионы нужно вложить в строительный бизнес и торговлю.

– Какой из меня бизнесмен… – Коржикова сейчас волновали не деньги, а необходимость превратиться в правоверного иудея.

– Евреи прекрасные бизнесмены, – сказал Дымов.

– Какой из меня еврей… Я же ничего об иудаизме не знаю.

– В нем нет ничего сложного, – сказал Вольский. – Главное – это всегда носить тюбетейку, соблюдать кошрут, сделать обрезание и отдыхать в субботу. Всего четыре пункта.

– Что-то ты чересчур образованный, – с подозрением сказал Дымов. – Сам, случайно, не из евреев?

– Нет. Мои родители – безродные космополиты, а я караим.

– Разве караимы не евреи? – удивился Дымов.

– Караимы – это караимы, – сказал Вольский. – И по Конституции у нас каждый человек выбирает себе ту национальность, которая ему нравится. А мне нравится быть караимом.

– Отдыхать в субботу и носить тюбетейку я, пожалуй, смогу, – проговорил Коржиков. – Но обрезание… Что же там останется?

– Медицина теперь творит чудеса, – успокоил его Дымов.

– За твои деньги тебе просто уберут старый член и пришьют новый, большой и уже заранее обрезанный.

– И во сколько это мне обойдется? – В голосе Коржикова возникли еврейские интонации.

– Когда речь о мужском достоинстве, вопрос о деньгах стоять не должен, – сказал Дымов.

– А что должно?

– Быстро тебе миллионы память отшибли, – рассмеялся Дымов.

Коржиков хотел что-то сказать, но что – не придумал. Укоризненно погрозил пальцем Дымову.

– Ты знаешь немой язык? – удивился Дымов. – Уважаю. Назначаю тебя моим суднопереводчиком.

– Сурдоперевозчиком, – поправил губернатора образованный Вольский.

– Хоть ты и караим, а будешь постоянно встревать, уволю, – пообещал Дымов.

Выпили по рюмке на брудершафт и заговорили о политике. Вольский сказал, что самая большая опасность государству идет с востока.

– С этим не спорю. По переписям жителей – там половина планеты. Если, конечно, к китайцам прибавить индусов и корейцев. – Дымов захохотал. – Когда они узнают, что рис – это гарнир, нам вообще хана, – сквозь смех сказал он. – Всех наших коров сожрут.

– И собак, – добавил Вольский. – Если прибавлять корейцев.

– Вот им, а не собаки! – разозлился Дымов и сложил из трех пальцев фигу. – Собаки нам нужны в научных целях, чтобы мы могли учиться у них дышать под водой.

Проговорили до рассвета. Дымов отправил гостей спать в гостевые спальни, благо в доме их было восемь.