Читать книгу 514 - Борис Иванов - Страница 9

Так однажды нам сказал прохожий в холодной трубе. Мы там пели. Пели, общались, проводили большую часть своего времени. В холодное время года мы перебирались в теплую трубу, правда, сложностей в теплой трубе было значительно больше, чем в холодной. Видимо, холод не любит никто, нитот, кто нарушает, нитот, кто охраняет. Сознательности от встречи с охраняющими закон в нас не прибавлялось. Мы никак не могли взять в толк, чем же мы мешаем прохожим. Нередко за нас заступались те, кому мы причиняли неудобства.Но, исполняющие свою работу,просто не могли поступить иначе. Мы,нарушающие, понимали их, они, охраняющие, понимали нас, и все оставалось по-прежнему, день ото дня. На нас старались не смотреть на улице, отворачивались в холодной трубе, не замечали в известном кафе9, точнее возле него. Нас это вполне устраивало.Время от времени, вокруг нас появлялись странные личности, которые с чрезмерным упорством пытались доказать нам,что мы конфликтуем с системой. Доказательства звучалискучно и однообразно, что даже в дискуссию вступать с ними большинству из нас не хотелось. Они были категоричны в своих суждениях. Навязчивость утомляла, мы избегали встреч с этими людьми. Правда, не все. Кто-то хватался за идею свободы и борьбы с системой. Постепенно общение с новоявленным борцом становилось в тягость. В борьбе против системы за свободу, человек становился частью системы и напрочь забывал о свободе. У каждого из нас был свой путь и своя история. Мы не считали, что в наших сложностях надо кого-то винить. Мы мало чем отличались от прохожих. Они также хотели петь и танцевать10,но не могли, у них была работа и ответственность. В нас было меньше ответственности и больше потребности в песнях. Хотя и других потребностей хватало, поэтому многие из нас жили подработкой.Кто-то выставлял на асфальт старые кепки или найденные на антресолях проеденные молью шляпы. Кто-то работал посменно в киосках, продавая все, что продавалось в том киоске. Мы с Сыщиком устроились на работу продавцами печатной продукции. Газеты, журналы, всевозможные кроссворды мы выкладывали в начале смены на лоток, который стоял в холодной трубе. Лоток не мешал охраняющим покой. Прохожие стали для нас покупателями. Покупателей было много, даже слишком много. Журналы, в особенности газеты и кроссворды, люди скупали быстро. Хозяин данной точки не мог нарадоваться на прибыль. Нас знали по песням и танцам, а теперь по веселой торговле.

Я молод, шанс сыграть искал,

И что ж, стою сейчас пред вами.

Вы зрители, а я актер,

Страстью полон и печали.

Как вы прикажете, кем быть,

Паяцем или Дон Жуаном,

Любую роль готов испить,

Лишь бы ваш взор игра ласкала,

Могу сыграть Вам Сирано.

Печальной песней,

Длиною в шалость,

Худруку местному

Все одно,

Лишь бы программки разлетались.

А я без песен не могу,

Хоть торговать,

Но петь охота.

Лишь песней тронешь тишину,

Как в сердце жизнь

И жить охота.

Среди толпы я не один,

Я сердцем вижу,

Слышишь, бьется,

Сыграл я значит,

Хоть арлекин,

Роль моя

Пускай зовется.

Нам нравилось играть с рифмой. Название газет или журналов мы рифмовали как попало и нараспев декламировали прохожим. Кто-то смеялся, некоторые даже хлопали. Бывало, что настроения на рифму у нас не было, так покупатели интересовались, что новенького мы придумали. Однажды, стоя за прилавком,мы лениво принимали деньги взамен отданным газетам, в общем, были при деле, заняты работой. Жизнь протекала от монеты в руках, до газеты. В этой однообразности не возникали идеи. Было все что нужно для творчества, а творчества не было. Была работа. Хорошая или плохая, это как посмотреть, но работа занимала собой все мысли. Мы молчали, покупатели молчали. Молча брали из стопки газет или журналов то, что их интересовало, отдавали деньги, получали сдачу и молча уходили. Сказать кому-то «привет» или «пока» не было возможности.

Словно плавно бегущий ручей,медленно, но в тоже время с постоянной скоростью, шел процесс товарно-денежных отношений.

– Сменили гитару на прилавок, – произнес один из покупателей. Сказав эти слова, он ушел, мы толком не успели его рассмотреть. Человек, мужчина, черное пальто, портфель в руке вместе со сложенной в несколько раз газетой. По какой-то неизвестной нам причине, ему важно было высказаться. Обсуждать услышанное нам не хотелось, настроение от его слов у нас не улучшилось. Отработав свою смену, сверили дебет с кредитом или как говорил владелец точки, свели яйца, получили расчет и попрощались с торговлей газет в холодной трубе.Хозяин точки негодовал, ему в буквальном смысле не хватало слов, чтобы описать свое возмущение. Он кричал, просил, убеждал и даже угрожал, что если мы уйдем, то дорога в холодную трубу для нас будет закрыта. Мы с пониманием отнеслись к эмоциям, только в одном ему нас убедить не удалось. Сыщик, после слов о закрытой дороге, несколько раз прошелся по трубе от верхней до нижней точки и по диагонали.

– Мы ушли, а дорога как прежде осталась открытой, – улыбаясь, сказал ему Сыщик. Тот сплюнул на асфальт, добавил еще несколько слов, нам непонятных и стал собирать свой лоток. Так закончилась наша работа в холодной трубе.