Читать книгу Диалоги на руинах империи - Борис Иванович Мальчиков - Страница 2

Часть 1
Поселок Восточный

Оглавление

На остановке рейсового автобуса стояло несколько человек. Одни бесцельно осматривали окружающее пространство в ожидании транспорта, другие разговаривали с собеседниками, обсуждая события текущей недели, третьи просматривали рекламные объявления, которыми густо были угажены стены сооружения, укрывавшего людей от возможного дождя и ветра. Эти самодельные листки бумаги сообщали о готовности продать щенков, котят, стиральные машины, мебель и еще многое другое. Слоями, одно на другое, они наклеивались где попадя, превращая в общем-то вполне приличное сооружение в подобие грязной свалки выброшенной бумаги. И никакие усилия собственников, регулярно очищавших стены от этого мусора, не давали результата. На следующий же день после очистки листки висели заново в благодарность дворникам, занимая наиболее чистые места.

Одного из ожидавших заинтересовало объявление о поиске аренды двухкомнатной квартиры в прилегающем районе. Он оторвал от него лепесток бумаги с телефоном для связи и сунул его в карман. Подъехавший автобус зачистил остановку от толпы и покатил прочь. Прочь от остановки с простецким названием «Клуб».

И это было неспроста, потому что совсем рядом, за массивным металлическим забором с вечно закрытыми парадными воротами для въезда в поселок городского типа, располагался местный клуб. Он разместился в переоборудованном здании православной церкви в полном соответствии с традицией недавно минувшей эпохи, защитившей тем не менее его от полного уничтожения. Оно сохранилось, потеряв купола и кресты, заменив религиозную духовность на идеологическую, поменяв иконы на портреты вождей и киноокно в мир победившей диктатуры пролетариата и развитого социализма. Церковный погост с вековыми липами был превращен в парк. Захоронения, чтобы не омрачать сознания отдыхающей, ничего не ведающей, молодежи, сравняли с землей, разместив местами скульптуры пионера с горном и девушки с веслом.

Наступили новые времена. Люди стали искать смыл жизни в переосмыслении прошлого, возвращая что-то оттуда в нынешнее бытие. Клуб, однако, выстоял, не раскаялся, не вернулся к своей сакральной жизни, а продолжил свое служение на ниве уже не идеологической, а попсовой культуры. Судьба клуба может кому-то показаться примером потери чувства греха, невозможного без покаяния, но это не так. Доказательством тому служит построенный чуть подальше новый храм, а старое место, видимо, церковным властям показалось столь оскверненным, что его восстановление представилось нецелесообразным. Это с одной стороны, а с другой – бездуховности с успехом может служить именно оскверненное место.

Парадные ворота хоть и были всегда закрыты, давали начало широкой, прямой, мощенной асфальтом дороги, которая вела в центральную деловую часть поселка к заводоуправлению, помпезно украшенному над входом барельефом из орденов благодарной Родины. Здание находилось на довольно большой круглой площади с фонтаном и окружавшим его живописным цветником. К площади также примыкали здания заводской столовой и одноэтажной больницы с яблоневым садом во дворе.

История поселка не была древней, но в самых тонких изгибах повторяла судьбу всей страны последних семидесяти лет. Строительство начинали гулаговские зэки, продолжили пленные немцы, эксплуатировали коммунисты и сочувствующие беспартийные. Свое историческое название поселок получил от имени вождя всех народов, но потерял его по понятным причинам, и он не был в этом одинок. Кто такой этот «вождь народов», семилетний ум пацана еще не мог себе представить, хотя виденная им с друзьями через щель в заборе площадь, сплошь заставленная бюстами вождя, впечатляла. И только когда он увидел слезы на глазах отца, слушавшего черный репродуктор с сообщением, передаваемым всеми радиостанциями страны, стало понятно, что это какой-то близкий родственник.

Бетонный монумент вождя внушительных размеров среди гигантской цветочной клумбы шириной 10 и длиной 100 метров вдруг оделся в дощатые доспехи и растворился в пространстве, когда их сняли на следующий день. Клумбы же остались, источая чудесный аромат флоксов, в зарослях которых пряталась местная ребятня, играя в «казаков-разбойников».

Если двигаться далее вдоль цветочных клумб, то можно дойти до границы поселка. А чуть далее того места, где сейчас стоит местная школа, был пустырь, превращенный в футбольное поле. Так вот именно на нем в этот самый переломный период истории в одночасье возник военный лагерь с армейскими палатками, танками и полевой кухней. Пацаны с восторгом, как на аттракцион, ходили туда, чтобы полазить по бронированным монстрам, тем более что их еще и кормили на полевой кухне гречневой кашей. Им было вовсе невдомек, что это вовсе не игра в солдатики, а жестокая борьба за власть одних партийных групп с другими.

Коммуналка, где в двухкомнатной квартире умудрялись проживать сразу три семьи, которые даже не были друг другу родственниками. Один из соседей при этом был охранником службы безопасности высшего должностного лица, офицер 9-го управления КГБ. Забавой которому было пригласить мальца соседа, дать ему насладиться видом настоящего оружия и предложить выпить по-мужски за компанию рюмку водки. А потом скандал матери этого мальчишки с дядей Колей Козиным.

Загадочное, неразгаданное до сих пор событие, связанное с коллективным суицидом двух старшеклассников из соседних подъездов, бывших примером для домовой пацанвы, зажигавших их радио и корабельным моделизмом, собиравших ватаги малолетних бойцов с огромными самодельными луками, запускавших стрелы поверх трехэтажных домов.

Народ жил небогато и выкручивался, как мог. Вокруг поселка людям раздавали клочки земли, на которых они выращивали картошку. Многие совсем недавно еще сельские жители, привыкшие содержать в деревнях скотину, приложили свои навыки и здесь. На окраинах поселка строились сараи для ее содержания. Здесь можно было увидеть не только кур и кроликов, но и свиней с коровами. Все в одночасье было разрушено в порыве безумной борьбы с частнособственническими настроениями в обществе. Одновременный переход на пятидневную рабочую неделю высвободил огромный массив совершенно свободного, ничем не занятого времени. Мужики запили – беда.

В магазинах не густо. Хлеб, водка, селедка и еще кое-что. Но вот вид полок, забитых банками с икрой черной и красной, крабовым мясом, печенью трески поражал. Было, конечно, относительно дорого, но все же доступно. При этом было просто удачей, когда удавалось купить бутылку свежего жигулевского. Пиво почему-то было в дефиците. Мандарины для детей появлялись только раз, перед Новым годом. Наполовину зеленые, мелкие, но такие желанные и ароматные, что в памяти тогдашней детворы праздник мог быть только с запахом мандаринов и оттаивающей с мороза хвои.

Как-то на урок ботаники в класс вошли люди и сказали учительнице, которую ученики любовно именовали «Антоновка», так как официально ее звали Нина Антоновна: «Нужно снять с классной стены портрет академика Вильямса, основателя теории травопольного возделывания почвы». Сняли. После их ухода «Антоновка», как бы говоря самой себе, хотя слышали все, сказала: «Нужно убрать в подсобку, скорее всего, придется доставать его и вывешивать вновь».

Это был период лысенковского мракобесия и торжества кукурузы – царицы полей. Это тогда мы узнали о «продажных девках империализма». Их было всего две – генетика и кибернетика. А такое неприличное слово, как «проститутка», встречалось только в политическом контексте и связывалось с именами Каменева и Зиновьева.

На фоне поступательного агрессивного развития экономики, когда нищета постепенно отступала и сегодня люди жили лучше, чем вчера, все странное представлялось нормальным. Мы теснили «супостата» в Восточной Европе, Африке, Азии, космосе. Казалось, что еще чуть-чуть, и весь мир будет наш. Школьники это чувствовали и были горды за наше общее Отечество, хоть и не знали своей истории глубже 13-го года текущего века. Диалог физиков и лириков тогда был существенной частью общественной жизни. «Девять дней одного года» – культовый фильм тех времен на эту тему. Если лирики были на слуху, в книгах, журналах на выступлениях в Политехническом музее, то физики – под покровом секретности. Тем не менее их присутствие чувствовалось даже сильнее первых. Это обуславливалось динамикой экономической и технологической модернизации страны. Когда малыша спрашивали,кем бы он мечтал стать, то получали неизменные ответы: космонавтом, ученым, летчиком, военным и лишь потом – балериной, писателем, художником. Именно поэтому любимыми уроками в школе были физика и химия.

Физик Ткачук Владимир Иванович, серьезный мужчина средних лет очень харизматичного поведения. Мнение и действия которого ученики воспринимали безусловно. Любая положительная оценка результатов ученика расценивалась как награда или победа. Его авторитет придавал преподносимому им предмету окраску какого-то очень важного и нужного занятия, требовавшего от очарованных слушателей особых усилий для понимания и умения пользоваться приобретенными знаниями.

При этом, надо сказать, что это была самая обыкновенная средняя школа для детей преимущественно пролетарского происхождения без каких-либо семейных традиций в сфере образования. Они начинали строить эти традиции с самих себя. Такие фамилии, как Ломоносов, Попов, Фарадей, Эйнштейн становились действующими лицами их интеллектуального пространства. Ребята мечтали подражать им. Закладывался код поколения творцов нового. Школьный курс физики того времени – это классическая механика и электричество, два самых востребованных направления в общественной экономической жизни.

Совсем немного об атомарной структуре материи. Без этого невозможно было понять грандиозные достижения в области использования атома, но очень поверхностно и примитивно, без углубления в проблемы, которые стали создавать новые знания. Строгая логика и внутренняя непротиворечивость законов классической механики создала ощущение безграничных возможностей в познании окружающего мира. С этим ощущением многие и входили во взрослую жизнь.

Вспомнили клуб? Да, тот самый, который имел такую непростую судьбу. Однако в его жизни, на удивление, были и светлые моменты. И это то, что в его помещениях размещался Дом пионеров. В его названии сейчас попытаются увидеть идеологический институт воспитания молодежи, но именно этого там совсем не чувствовалось. Там не было собраний, мероприятий, чинопочитания. Это сфера внешкольного дополнительного образования, причем на редкость эффективная. Кружки рисования, музыкальные классы, танцевальные занятия, кружки радиолюбителей, технического моделирования. В них детей не водили родители, здесь трудились свободные дети, принявшие собственное решение, чем и когда заниматься. Сейчас это себе невозможно представить, но так было. И ведь это не исключение одного региона – эта система была повсеместна. В таких местах незаметно для всех зажигались звезды грядущих поколений. Знания, воля и желания реализовывались в конкретных действиях, результаты которых можно было увидеть, услышать, пощупать. Формировались первичные навыки реализации собственными силами своих идей, воплощения в реальность своей мечты и фантазий.

Диалоги на руинах империи

Подняться наверх