Читать книгу Суета сует - Борис Курланд - Страница 2

Израиль. Тель-Авив, 2017 год

В Институте судебной медицины «Абу-Кабир», расположенном на давно размытой временем границе городов Тель-Авив – Яффо и Холон, Алона встретила седоволосая женщина в строгом бежевом костюме, яркая брошка на отвороте пиджака в виде пурпурного цветка, покрытого цветными бусинками, мало соответствовала монотонному цвету одежды.

– Добрый день, господин Введенский. – Она протянула руку: – Меня зовут Рут Шапиро, я представитель социальной службы института. Пройдемте в мой кабинет.

Следом за ними в комнату, обставленную стандартной мебелью: стол средних размеров, кресло с высокой спинкой, два пластиковых стула с другой стороны, этажерка наполовину заполнена папками, остальное пространство занимают книги профессионального содержания, – вошла худенькая молодая женщина в темном платье ниже колен (так одеваются обычно религиозные женщины), мелкие кудряшки, небрежно разбросанные по лбу, добавляют лицу несколько шаловливый вид.

Рут представила коллегу по работе:

– Элла Шитрит, моя помощница. С этого момента Элла будет сопровождать вас по мере необходимости: опознание, оформление документов, протоколов и в случаях непредвиденных обстоятельств. Лично я занимаюсь связями с полицией, армией, городскими властями, медицинскими учреждениями, координацией между различными организациями. Вы можете обратиться ко мне или к Элле с любым вопросом, мы к вашим услугам практически в любое время суток.

Алон молча качнул головой.

Ситуация казалась ему абсурдной, гротесковой, словно он находится в театре, где с минуты на минуту начнется долгожданная премьера, рекламу которой неоднократно показывали по телевизору. Раздается последний звонок, опоздавшие пробираются между рядами. Диктор просит не забыть выключить мобильные телефоны. Свет постепенно гаснет, в течение нескольких минут ничего не происходит. Публика с нетерпением перешептывается, раздаются одиночные аплодисменты. Наконец-то поднимается занавес. На авансцену выходит в театральном костюме один из участников спектакля и приглашает любого зрителя подняться на сцену – сыграть роль ведущего актера, поскольку тот внезапно заболел.

– Господин Введенский, позвольте мне объяснить вам процедуру опознания погибших. – Голос Рут приобрел скорбный оттенок, выработанный до автоматизма, результат многократных повторений одних и тех же фраз.

С увеличением волны террористических актов в институт почти ежедневно поступали обугленные, раздробленные тела, к которым добровольцы общества ЗАКА тщательно подбирали недостающие части, разбросанные на десятки метров от эпицентра катастрофы.

– Идентификация покойного требует тщательной проверки. Анализы проводятся с применением новейший технологии, если нужно – повторяются во избежание ошибок. Никто не хочет похоронить постороннего человека. Даже в случае опознания вами тела дочери, – женщина предупредила вопрос Алона, – потребуется анализ ДНК для окончательного подтверждения родства. Но в вашем случае, к сожалению, вряд ли возможно после пожара опознать… – Рут старалась подобрать слово помягче для обуглившихся останков той, что еще сутки назад была розовощекой, со смешинками в глазах сладкоежкой, любительницей посплетничать с подругами по телефону, допоздна поваляться в постели восемнадцатилетней девушкой, не успевшей почувствовать вкус жизни.

– Я понимаю, – Алону не хотелось выслушивать окончание фразы, – сколько времени возьмет проверка?

Вечер наползал на город темным покрывалом. Солнце подкрасило перистые облака в розовые тона, меркнущие по мере погружения светила в море. Алон уселся в кафе с открытыми окнами на тель-авивскую набережную. Есть не хотелось, он заказал кофе с яблочным пирогом.

Группа туристов, одинаково одетых, словно бойскауты, в голубые рубашки и белые шорты, окружила полукругом энергично жестикулирующего, изрядно вспотевшего экскурсовода. Мужчина механически поправлял сползающую на лоб треуголку, известную в народе как кова тембель, колпак, верхушку головного убора украшал израильский флажок, заправленный под широкую ленту.

Шумную группу осторожно обогнула религиозная пара с четырьмя детьми дошкольного возраста, те шагают гуськом друг за дружкой. Впереди семейства солидно идет дородный мужчина с выдающимся животом, в шляпе и черном костюме, по щекам струятся пейсы, отсутствующим взглядом он старается не смотреть на проходящих девушек в открытых купальниках. Чуть позади жена в длинном, вероятно, скроенном на заказ платье, в парике, одной рукой она толкает складную коляску с младенцем, а другой держит крохотную девчушку в цветастом платье, та с любопытством осматривается по сторонам.

Компания полуодетых подростков с серфингами наискосок нагло пересекла улицу, тормозя движение машин. У пешеходного перехода остановились парень и девушка, оба в военной форме, солдат одной рукой придерживает болтающийся за спиной «М-16», другой обнимает подружку. На секунду Алону показалось, что девушка похожа на Авиву – то ли походкой, то ли прической. Он даже немного привстал, чтобы лучше рассмотреть пару, но понял, что ошибся.

Официант, видимо, араб из Яффо, смуглый парень, с пробивающимися, словно дикая трава, усами, накинул скатерть на соседний стол, отработанными движениями разложил столовые приборы на четверых, поправил искусственные цветы в керамической вазе, чиркнув несколько раз спичкой, зажег свечу.

Пока он сидел в кафе, позвонила Элла Шитрит и назначила встречу на следующее утро в 10 часов.

Покинув кафе, Алон прошелся по набережной, решил не ночевать дома. Проснулся он рано в маленьком номере тель-авивской гостиницы. Спал плохо, урывками. Трехзвездочная гостиница, по-видимому, сдавала номера парочкам, желающим уединиться на час-другой. Почти всю ночь по коридору шатались люди, громко хлопали двери, старый кондиционер с поломанной решеткой тарахтел, словно трактор, через стены доносились приглушенные голоса и шум спускаемой из туалетных бачков воды. Два или три раза Алон без звука переключал телеканалы. Первый канал транслировал черно-белый документальный фильм про киббуцное движение, двенадцатый – запись кулинарной программы, девяносто пятый передавал концерт классической музыки. Алон бессмысленно смотрел на пантомиму музыкантов, дирижер воодушевленно размахивал дирижерской палочкой, будто призывая музыкантов проснуться в столь поздний час.

Профессор Амнон Фрид, директор и главный патологоанатом института, тщательно протер линзы очков тонкой тряпочкой и насадил массивную дужку на мясистый нос. Через толстые стекла он рассмотрел моложавого мужчину сорока с небольшим лет. Взъерошенные волосы с проблесками седины придавали Алону вид внезапно повзрослевшего юноши. Трудно было поверить, что мужчина в потертых джинсах и модной рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами – отец девушки призывного возраста.

В комнате заседаний, кроме директора, Рут и Эллы, находились двое военных – солдатка, на взгляд, ровесница Авивы, и средних лет офицер с портфелем на коленях.

Доктор Фрид достал из пластикового мешочка кулон – бирюзовый камень, вмонтированный в затейливую серебристую оправу. Змеевидный иероглиф, впаянный в тело полупрозрачного камня с зеленоватым оттенком, Авива каждое утро поглаживала большим пальцем, как она говорила: «На счастье».

– Вы узнаете кулон, господин Введенский? – Фрид покачал кулоном, словно стрелкой маятника.

– Да, мы купили его в Таиланде. Можно мне посмотреть?

Иероглиф с обожженными концами потерял прежнюю матовость. Алон поскреб прилипшую черную накипь ногтем, но она не хотела отслаиваться от металлической поверхности. Если железо обгорело до такой степени, что же могло произойти с человеческим телом…

В таиландским городе Чиангмай Орит и Алон в какой-то момент потеряли друг друга. Орит засмотрелась на диковинный коврик с вышитым золотыми нитками слоном, контуры животного украшали многочисленные бусинки. Худая таиландка все пыталась всунуть ей коврик, сбрасывая цену наполовину от прежней, несмотря на отрицательные жесты потенциальной покупательницы.

Алон продолжил проталкиваться в толпе оживленно торгующихся туристов, нырнул под разноцветные гирлянды и вышел в боковую узенькую, удивительно пустую для такого времени дня улочку, подсвеченную редкими уличными фонарями. Пройдя несколько метров, он чуть не наткнулся на сидящую на низенькой скамеечке пожилую женщину, плохо различимую в свете мутной витрины, украшенной малопонятными предметами.

– Sorry, – сказал он, пытаясь обогнуть неожиданное препятствие.

Женщина неожиданно схватила Алона за руку и пробормотала несколько отрывистых фраз. Он взглянул на нее сверху и увидел блестящие, не по возрасту глаза, на секунду ему показалось, что на самом деле она переодетая в лохмотья молодая девушка.

Женщина раскрыла ладонь, зеленоватый камень моргнул крапинами света от тусклого фонаря. Алон непроизвольно протянул руку – дотронуться, пощупать, погладить маленького зверька, лежащего в материнской ладони. Женщина отрицательно покачала головой и накрыла кулон другой рукой.

– Господин Введенский, – голос доктора Фрида приобрел официальный тон, – мы получили из лаборатории результаты ДНК. Объясняю: для того чтобы не было не дай бог тени сомнения, берутся пробы с разных мест, если тело не в целостном состоянии, как это произошло в данном случае. Это делается с двойной целью: первая – убедиться, что отдельные части тела принадлежат одному и тому же человеку, вторая – подтвердить родственные связи. Мы не хотим, чтобы семья похоронила чужого человека, – повторил он ранее слышанную Алоном фразу.

– Я понимаю, – отозвался Алон.

– Признаюсь, мы были удивлены результатами анализов. Мы сверили всевозможные варианты, повторили анализы, все они приводят к одному выводу: нет совпадения между вашим ДНК и хромосомным набором Авивы Введенской.

– Значит, моя дочь жива? – с надеждой спросил Алон. – Может быть, она не села в проклятый автобус?

В кабинете наступила напряженная тишина.

– К сожалению, мы получили стопроцентное совпадение генов между вашей дочерью и вашей женой Орит Введенской, – продолжил Фрид, – но ваш результат оказался отрицательным.

– Что же это означает? О чем это говорит?

– Это означает, что Авива Введенская, согласно официальным документам, ваша дочь, но вы не являетесь ее биологическим отцом.