Читать книгу Робин Гуд с оптическим прицелом. Снайпер-«попаданец» - Борис Орлов - Страница 2

Голова-то болит, но… Да хоть и болит, но на месте! А вот дорога!.. Дорогу, суки, куда дели?! Не, я не понял…

Повертев раскалывающейся на части головой, я окончательно убедился, что дорога потерялась. Как и куда – понятия не имею, но потерялась.

Вместо нормальной, накатанной колеи – а какой ей еще прикажете быть, когда минимум раза два в день по ней грузовик проезжает? – передо мной имелись:

– просека узкая, изрядно заросшая каким-то кустарником – одна штука;

– тропинка, еще у€же – одна штука;

– подозрительные цепочки следов, вернее – просто полоски примятой травы, вдоль которых на сучьях то тут, то там видны клочки чьей-то шерсти – две штуки.

Вот, Роман Алексеевич, а теперь, будь так добр, отгадай загадку: какая из этих «дорог» выведет тебя к родной деревушке Локтево? А на каких ждут тебя развеселые события, навроде «прямо поехати – убитому быти, налево поехати – женатому быти»?..

Однако долго размышлять времени у меня и нет. Я ж еще из Москвы дал телеграмму, в которой сообщал деду с бабкой дату и время прибытия поезда. Могу себе представить, что начнется, когда в назначенный срок меня не будет. Дед-то еще ничего, а бабушка у меня – сердечница, так что… Так что нечего себя жалеть и пялиться на изменившийся пейзаж. Наверняка всему происходящему есть самое простое объяснение…

Подбодрив себя таким нехитрым рассуждением и глоточком коньяку из фляжечки, я поправил сумку на плече и бодро зашагал по тропинке. Вроде бы какая-то тропинка отходила в сторону от дороги… Правда, мне казалось, что с тех пор я уже успел отмахать добрых два-три кэмэ, но… В общем, поспешай, солдат, труба зовет!

Чертова тропинка петляла припадочным удавом, так что очень скоро я перестал понимать, в какую сторону двигаюсь, да и двигаюсь ли вообще в какую-нибудь сторону или тупо кружусь на одном месте? Вот же незадача! Хоть бы какой человек навстречу попался. Хотя, если вдуматься, с моим «удивительным везением» встречный путник окажется либо заблудившимся еще почище меня туристом, либо глухонемым. Либо и то и другое в одном флаконе!

Нечего и говорить, что подобные домыслы не прибавляли мне ни бодрости, ни оптимизма. Так что окончательно разнюниться мне не давала только фронтовая закалка и абсолютная вера в то, что со мной ничего не может случиться до самой смерти. В свое время эту веру нам вбивал в наши стриженые головы замполит, и, надо заметить, преуспел. Хороший был мужик замполит, стихи нам читал – про Гайавату, например. Все о нашем внутреннем развитии пекся. Хороший был мужик, жаль только…

Опа! А впереди, кажется… не кажется, а совершенно точно – конский топот! Аллах акбар! Воистину – акбар! Ура! Сейчас мы дорожку разузнаем. Только бы этот буденновец мимо не успел проскакать. А ну-ка, поднажмем…

Мы выскочили на тропу одновременно, но из-за разных поворотов. Навстречу мне легкой, неспешной рысцой ехал верхом парень в длинном, чуть не до земли, плаще. На секунду я даже растерялся: уж больно нереальным казался этот всадник. Чтобы быть совсем точным – нереально красивым. Тонкие черты лица – холеного, заметим, лица, длинные светлые волосы, схваченные тонким серебристым ободком с камушком на лбу, большие, чуть зеленоватые глаза, красиво очерченный рот со слегка припухшими алыми губами, тонкие длинные пальцы на тонких длинных руках… Короче, не парень, а мечта старшеклассницы!..

– Эй, паренек! Как тут до Локтево дойти?

Парень чуть придержал коня – красивого, под стать хозяину, и уставился на меня с таким выражением лица, словно с ним заговорил пень, камень или белка. Блин, неужто и впрямь – глухонемой?!

– Слышь, малый, мне в Локтево надо! Очень надо!

Молчит… Может, надо лучше артикулировать, чтобы он по губам прочитать смог?..

– Па-рень! Мне, – тычу себя пальцем в грудь, – мне – в Лок-те-во!

Вроде понимать начинает…

– Смо-три! Ты, – пальцем в его грудь, – ты до-ро-гу зна-ешь? По-ка-зать мо-жешь?

Слава богу, кажись, дотумкал… Всадник поднимает руку с хлыстом. Я смотрю, в какую же сторону он мне сейчас покаже…

Сука! СУКА!!! Острая боль молнией пронзила лицо. Ах ты, гад! Ты меня хлыстом?!

Парень усмехается, затем поворачивает коня и спокойно едет обратно. Ну, падла, это ты напрасно выдумал: спиной ко мне поворачиваться! Я, знаешь ли, не из интеллигентов! Я, знаешь ли, из спецназа!

Можно было бы, конечно, вытащить из сумки моего «беар атак» – «идеального убийцу», да ведь уйдет гаденыш, да и не убивать же хулигана, в самом-то деле. А тут как раз под руку мне подвернулся симпатичный кусок деревяшки, удобно лег в ладонь. Вес – ну, примерно пара кило, расстояние – метров десять, центровка… Н-на!..

Деревяха врезалась парню в затылок, и он, не сказав худого слова, мешком ухнул с седла. Ну вот, обмен любезностями произошел, теперь можно подойти и вдумчиво порасспросить местного «золотого молодежа», какого пса он на людей кидается и как до Локтево дойти. Даже если у него очень крутой папа и очень крутые покровители, в нашей деревне им ни х… не светит: мужики у нас серьезные, таежники, с оружием дружат и своих никому не отдадут! Хоть сам алканавт-президент приезжай – пошлют пьяное рыло куда подальше, вот и вся недолга. «Роман Гудков? Какой такой Гудков? Не знаем, не понимаем, не видали и вообще: надысь только из тайги пришли. Живем в лесу, молимся колесу, гудков твоих не слыхали, романов твоих не читали, ступай себе, пьяненький, ступай, убогенький…»

…Да, блин, порасспросил! Да что ж я косоруким-то таким стал?!! Ведь в затылок метил, а что вышло?!! Парень лежит ничком, неловко подвернув под себя руку. Затылок, который должен быть, по идее, в крови, чистый, зато ниже… Черт, всего на пару сантиметров ошибся! Полешко въехало парню аккурат в основание черепа!

– Тьфу! – Я редко беседую сам с собой, но тут – накатило. – Чего пялиться-то? Двухсотка натуральная…

Ладно, с паршивой овцы – хоть шерсти клок. Может, у него «мобилка» есть? А то моя «Моторола» велела мне после этой проклятой молнии жить долго и счастливо. Эх, сейчас бы позвонить… Мать моя, женщина!..

Парень одет, вернее – был одет в очень странную… кой черт «странную»?! – совершенно невероятная одежа! Узкие штанцы, на вид и на ощупь – замша, шелковая рубаха, больше всего напоминающая верхнюю часть дамского выходного платья, бархатная курточка такого фасона, какой у нас самый отвязный модельер не смоделирует. Сплошные разрезы, рюшечки, бантики. Я бы сказал, что он – педик, но на поясе кинжал столь серьезных габаритов, какой и у братков-то не всегда увидишь… СТОП! А пуговицы у него где? ГДЕ ПУГОВИЦЫ?!!

На всей одежде покойничка не нашлось ни одной пуговицы, не говоря уже о «липучках» и застежках-«молниях». Только какие-то ремешки да ленточки, завязанные простенькими узелками. А ботинки? Это вообще улет!

Остроносые туфли без каблуков, расшитые по тонкой коже металлической нитью. Япона мама, я чего – артиста какого уходил?

Постой, Роман Алексеевич, постой… Если это артист, то позвольте полюбопытствовать: где съемочная группа? Хорошо, допустим, съемка – километрах в десяти… бред! Кто б ему разрешил в одиночку по тайге на коняге разъезжать, в сценическом костюме? Значит, киношники должны быть ближе, но чего ж я их не слышу? В лесу не в лесу, а в наших местах звук всяко-разно километра на три разносится. Хоть что-то я должен был услышать? Даром, что ли, у меня слух натренированный?..

Так, хорошо. В том, что это – не артист, я себя, похоже, убедил. И что дальше?.. Не артист, а кто?.. Так сказать, ху?

Ну, ху бы он ни был, а тело лучше куда-нибудь деть. Коня бы прихватить, да вот коня-то вмиг опознают. Жаль, но, похоже, придется конягу того-с…

Точно прочтя мои мысли, серый в яблоках красавец осторожно отшагнул от меня в сторону. Вот зараза… Ладно, конь, авось, не наведет заботливых хозяев на могилку «дорогого усопшего». Пусть его катится на все четыре стороны, тем более что кавалерист из меня – не очень. Лучше, чем из дерьма – снаряд, но не очень. И не очень лучше…

За этими мыслями я как-то не обратил внимания на то, что руки, мгновенно вспомнив былые уроки, сноровисто разоблачили покойничка, отвязали от пояса мешок, видом своим вызывавший в памяти смутно знакомое слово «калита», и теперь, в полном отрыве от воли хозяина, упоенно в нем шарили. Я уж собрался было прекратить это безобразие, но тут шаловливые ручонки извлекли из мешочка на свет божий добычу, от вида которой я окончательно и бесповоротно убедился в своем самом страшном предположении. Как это ни грустно, но, судя по всему, от удара молнии у меня в мозгах что-то основательно перемкнуло, так что теперь я – псих. Полный и абсолютный. Потому что ничем другим, кроме как знатным переклином в мозгах, невозможно объяснить наличие у этого «странного странника» ТАКИХ штуковин!..

На ладони переливались всеми цветами радуги несколько камней. Явно – драгоценных. Два из них, синий и зеленый, были огранены, остальные – просто отшлифованы или вовсе не обработаны. Та-ак… Картина Репина «Приплыли бревна к водопаду»…

Находка сия означать могла только одно: где-то неподалеку появился прииск по добыче драгоценных камней. Про который я ничегошеньки не слышал. А такого не может быть: дед уж наверняка сообщил бы, что невдалеке от нашей родной деревни народ в земле роется. Но он не сообщал, а откуда еще могут быть в одном мешке такие разные необработанные камни? Шлифованные камни – это полуфабрикаты для огранки, а граненые… Кстати, огранка-то фиговая, я это и своим дилетантским взглядом вижу. Небось, на прииске и огранили, на пробу, так сказать… СТОП! СТОП!!! Какой, к японской маме, прииск?! Какой прииск, если в одном мешке – разноцветные камни? РАЗНОЦВЕТНЫЕ!..

Я в геологии дуб дубом, но одно знаю точно: не могут в одном месте добываться похожие на сапфиры синие камни, напоминающие изумруды зеленые и красные – не то гранаты, не то рубины! Не могут! Такое только в сказках про самоцветные горы бывает! Но даже если бы такой прииск и существовал и о нем бы никто ничего не знал, то уж в любом случае такие камни, самый крупный из которых с мой большой палец, этому клоуну-педику перевозить бы не доверил! Вывод? Правильно: ты, Роман Алексеевич, умом тронулся, вот и чудится тебе невесть что!..

Я сидел и пытался переварить случившееся. Ладно, однако, в своем я уме или в чужом, а идти в деревню все равно надо. Шмотки с голого покойничка я аккуратно уложил в свою сумку. Не поместился только плащ, который я пристроил на манер скатки, да ремень с шикарным тесаком, который я, на всякий пожарный, просто надел поверх своего, как ковбойский оружейный пояс. На нем же остался и кошель, в который я аккуратно сложил камушки. Кстати, там еще оказалась горсть серебряных монеток, от вида которых я расстроился окончательно. Нумизмат я еще хуже, чем геолог, но то, что монет таких не чеканят уже лет пятьсот, понять сумел. Голый труп аккуратно забросал ветками и прикрыл пластами мха, который надрал тут же, с ближайших деревьев. Так, вот вроде и все. Ну что, псих, пошли?..

Через полчаса узкая тропка вывела меня на более или менее широкую дорогу. Солнышко над головой, так что сориентироваться, где запад, а где – восток, труда не составило. Мне – на восток, так что вот туда я и пойду, тем более что дорога как раз туда и ведет. Примерно. Первые двести метров…

Я прошагал двести метров до поворота, потом еще метров пятьсот – до следующего, потом еще поворот, и еще поворот, и еще… Повороты не то чтобы крутые, наоборот: мягко так вписываются в окружающий пейзаж. То холмик обогнут, то дерево здоровенное, то какую-то низинку с лужицей на самом дне. А это что такое?

Следующий поворот не привел никуда. Вернее, куда привел? Прямо за поворотом лежало здоровенное, в добрых полтора-два обхвата дерево, под которым и терялась проказница дорога. М-да… как же через такого монстра перебираться? Вон, сучья толстенные и торчат так часто, что и застрять между ними недолго. Может, обойти?

Ага, обойти! С одной стороны верхушка дерева терялась в густом можжевельнике, продраться через который можно только на танке. С другой стороны дороги стояли такие же лесные великаны, да как плотно! Ну, стало быть, придется перелезать. Я ухватился за торчащий перпендикулярно стволу сук, подтянулся…

Раздался свистящий шорох, потом глухой удар, и прямо перед моим носом выросла стрела. От неожиданности я выпустил сук и плюхнулся задницей на дорогу. И тут же, с тем же самым звуком над моей головой вонзилась еще одна стрела…

И вот откуда только силы берутся у людей в экстремальной ситуации? Я почти одним прыжком перелетел через эту махину под свист еще парочки стрел. Так, Романыч, дело-то очень-очень плохо! Если я до последней секунды думал, что тронулся своим невеликим умишком, то как тогда объяснить вполне реальные стрелы? Подобрав длинную ветку, я пристроил на нее скатанный плащ и стал поднимать. Несколько раз свистнуло, и хороший плащ стал походить на лохмотья. И снова в лесу – тишина. Ну, теперь кто кого перемолчит?..

Где-то сбоку неосторожно хрустнула ветка. Вон ты где, сволочь! Сейчас ты у меня получишь. Я потянулся было к тесаку незадачливого кавалериста-педераста, но передумал и достал из кармана привычную «раскладушку». Тут я и в клинке уверен, да и руке привычней. Бесшумно продвигаясь к краю этого нехилого бревнышка, я выжидал. Чутье и военная выучка подсказывали, что с первым противником я увижусь довольно скоро. В том, что я с ним управлюсь, сомневаться не приходилось. Бывали мы в переделках и похуже…

Вот из-за дерева показалась нога этого идиота-лучника, и я тут же вогнал ему нож прямо в ступню. Чуть не по самую рукоять. Вместо здрасьте.

Мужик взвыл, да так, что даже мне стало не по себе. И тут кто-то за моей спиной что-то произнес на самом настоящем тарабарском языке.

Дальше все произошло на одних рефлексах. Бросив складник в ноге охромевшего лучника, я мгновенно оказался на ногах, спиной к дереву. Хромого пришлось использовать в качестве щита, для уверенности приставив ему к горлу трофейный тесачок. Пленник было завозился, но поняв, что еще чуть-чуть, и он сам перережет себе горло, стал смирным и больше не рыпался.

Передо мной стояли два типа с луками в руках. Луки не олимпийские и не английская «классика», это я как бывший кандидат в мастера спорта мог бы и с закрытыми глазами сказать, но вот стрелы… Хотя тоже не олимпийские, но менее опасными от этого не кажутся. На обеих хищные широкие наконечники, которые, случись что, такую рану нанесут – мало не покажется. Пара таких ран, и кровью изойдешь раньше, чем «ква» сказать успеешь!

Лучники стояли напряженно, но луки до конца не натягивали. Ну, во-первых, потому как долго с натянутым луком не простоишь – стоялка отломится! Усилие натяжения на хорошем луке – килограммов сорок будет, и удерживать такой вес на согнутых пальцах – занятие не для слабонервных. Но совсем отпущенной тетиву тоже нельзя держать – не успеешь стрелу пустить, случись что. Вот и стоят так, что еще немного – и получим мы с моим «защитником» пару хороших гостинцев, чуть не метровой длины. Только они что-то не рвутся нам их слать. Наверное, своего жалеют: если бы он им был не нужен – с такой дистанции продырявили бы нас обоих, навылет. Пат. Значит, пора начинать переговоры.

– Ребята? Вы скажите только, где я нахожусь и как до деревни дойти. Я с вашим другом немного пройду, а потом отпущу. Слово.

Лучники смотрят на меня с выражением, которое было у барана при виде новых ворот. Затем один из них что-то произносит. Судя по всему, он обращается не ко мне, а к своему товарищу. Несколько раз повторяется слово «Рейк», возможно – имя. Хотя с тем же успехом это может означать приказ убить меня, грешного, желание пообедать или просто описание ситуации, в которой мы все оказались.

Один из лучников выдает какую-то фразу в повелительном наклонении, явно обращаясь ко мне. Ну, это я и без переводчика понимаю: приказывает нож бросить и товарища их отпустить. Ага, щаз!

Мотаю головой. Похоже, понял.

– Мужики, мож, миром разойде…

Договорить я не успеваю. На голову мне обрушивается небо, и уже второй раз за сегодня мне выключают свет. Вместе со звуком…