Читать книгу Три колодца - Борис Полушкин - Страница 38

Много ль, мало ль тому, жил несчастный поэт.

В каждом вымысле место есть правде,

Стол на кухне и стул – вот его кабинет,

И стопой голубые тетради.

Он любую из них раскрывал наугад,

Сигарету притиснув губою,

И в мечты погружался, как в зреющий сад

С восхищеньем и давней тоскою.

Его критик суровый в статьях не ругал,

И NN не хвалил по причине:

В рифму он и двух строк за всю жизнь не связал,

Никому не известен поныне.

А поутру привычно бранилась жена,

Улыбались взрослевшие дети..

Так и умер поэт, в том не наша вина,

Может, самый счастливый на свете..