Читать книгу Привкус полыни - Борис Скрипник - Страница 3

Вступление: 31 декабря 1943 года Житомир был освобожден от немецко-фашистских войск. Этому предшествовали жестокие, кровопролитные бои. Город дважды переходил из рук в руки, в связи с чем был почти полностью разрушен. Наша семья, которая в это время находилась в эвакуации в Средней Азии, приняла решение возвращаться на Украину, в свой родной город. Летом 1944 года мы выехали на Родину. Добирались поездом несколько дней сначала до Москвы, а потом – из Москвы до Киева.

Железнодорожный вокзал Киева лежал в руинах, и мы, с трудом пробираясь через заваленную битым кирпичом привокзальную площадь, добрались до пригородной платформы. откуда отправлялся прицепной вагон до Житомира.

Что же представлял собой Житомир 1944-го года? Трудно его было в то время назвать городом. Если кому-то довелось видеть армянский город Спитак после страшного землетрясения 1988 года, тот может представить себе наш город после освобождения.

В районе парка, где мы жили, остались лишь обгорелые стены некогда величественного дворца барона де Шодуара. На краю обрыва, который спускался к реке Тетерев, стоял подбитый немецкий танк, а рядом с ним – бетонированный блиндаж с амбразурой, направленной к реке. Отличное место для детских военных игр.

Мы с сестрой, как и другие дети войны, были предоставлены сами себе. В нашем дворе старшие подростки организовывали отряды добровольцев для поиска военных трофеев, оставленных немцами в подвалах и развалинах домов.

Эти отчаянные ребята, пережившие немецкую оккупацию, ничего не боялись, лихо курили махорку, имели припрятанное оружие и могли дать отпор дерзким сверстникам-налётчикам, совершавшим набеги с соседней Пушкинской улицы.

Самым «крутым» поступком среди подростков считалось подорвать противотанковую мину в «яру». Яром назывался овраг на Лермонтовском спуске к реке. Поиск военных трофеев в развалинах было занятием рискованным и небезопасным. Можно было легко «нарваться» на мину или на военный патруль. Риск был большой, но и соблазн был немалый. Каждый «пацан» мечтал найти свой военный атрибут. Наша бригада, состоящая из малолетних «сталкеров», ограничивалась поиском патронов в графских развалинах. Из них добывался порох, необходимый для подрыва найденных снарядов и мин.

Но вскоре поиски трофеев и военные игры пришлось прекратить, т.к. при разборке мины погиб один из наших вожаков, а его приятелю оторвало пальцы правой руки. В дело вмешались следователи военной комендатуры, все «трофеи» были изъяты и уничтожены. Родители провели «воспитательную работу» и стали готовить детей к школе.

Наступил 1945-ий – год Великой Победы и триумфа всего нашего народа. После всенародной эйфории пошли послевоенные будни. Началось восстановление города, ремонт электростанции и водопровода. К разборке завалов привлекались и военнопленные. Их лагерь, огороженный колючей проволокой, находился на месте бывшего детсада. Дети нашего двора часто собирались неподалеку от лагеря, чтобы поглазеть на пленных немцев, покричать хором: «Гитлер, капут!» и побросать в них камнями. Впрочем, охрана строго пресекала наши агрессивные выходки.

К сентябрю все силы города были брошены на восстановление школьных помещений. В семьях шла интенсивная подготовка к учебному году. Из упаковочной бумаги делали тетради, доставали чернила и перья для ручек. Остро не хватало учителей, школьного оборудования и учебников. В такой обстановке я пошел в 1-ий класс школы №25.В школе мне сразу не понравилась. Наш класс был переполнен. Среди первоклассников было немало «переростков» в возрасте старше 10 лет. Пожилая учительница с трудом справлялась с «трудными» учениками, не привыкшими к школьной дисциплине. На переменах царила настоящая «дедовщина» – старшие обижали младших, отбирали завтраки и мелкие деньги. Отличников недолюбливали. После уроков на пустыре за школой устраивались кулачные бои. В такой обстановке трудно было учиться, поэтому, быть может, я не был в числе примерных учеников. Так продолжалось до 4-го класса, когда началось преподавание литературы. В то время учебный процесс проводился на русском языке, а украинский язык и литература давались параллельно с другими предметами. С первых же дней уроки литературы стали для меня настоящим открытием. Учительница русской литературы, Лидия Антоновна, знавшая наизусть почти всего Пушкина, с невероятным энтузиазмом прививала нам любовь к русскому культурному наследию. Я стал больше читать, а впоследствии покупать книги и собирать собственную библиотеку. Некоторые из книг, купленных в школьные годы, хранятся у меня до сих пор.