Читать книгу Просыпается слово: Cтихотворения, переводы - Борис Суслович - Страница 4

"Извини меня, Б-же!"

Пляшите, ублюдки.

"Искупи меня, Б-же!"

Ликуйте, скоты.

Плотью мёртвых евреев набиты желудки,

кровью мёртвых евреев замызганы рты.

"Пощади меня, Б-же!"

Чума и проказа —

"Рвётся сердце моё!"

палестинский Содом,

"Я как прах пред Тобою!"

Рамалла и Газа,

"Переполнен стыдом!"

каждый двор, каждый дом.

"Исцели меня, Б-же!" Пуста синагога.

"Сотвори меня вновь!" Я остался один —

cлепок вечного Б-га, единого Б-га.

"Защити мой народ, Милосердный!" Аминь.

Больничный коридор… Куда, в какую пропасть

меня уносишь ты с поверхности Земли?

Прошу, не торопись! Прошу, дверьми не хлопай!

Дай дух перевести! Постель перестели!

Куда пропало всё: цветы, врачи, палаты?

Есть только коридор, зыбучий, как песок.

Волочит за собой, уводит вдаль куда-то,

истоптанный сто раз и вдоль, и поперёк.

Жизнь разлетелась вмиг осколками плафона.

Жизнь вспыхнула, как мысль, дошедшая до слов.

Остался коридор, безликий и бессонный

больничный каземат из стен, дверей, углов.

С утра и до утра по замкнутому кругу

бегу, иду, ползу. Нащупываю край

земного бытия. Отдёргиваю руку.

Свет. Выход. Кнопка. Лифт.

Жизнь, здравствуй! Смерть – прощай!

Ханука, тихий вечер.

Сказка приходит в дом.

Благословляем свечи,

свечи горят рядком.

Свет раздвигает стены,

пламя взлетает ввысь.

Праздник во всей вселенной.

Время, остановись!

Дай мне в тебя вглядеться,

дай мне тебя понять.

Радость сжимает сердце.

Время уходит вспять.

Пламя стоит стеною,

светит годам, векам.

Юный еврейский воин

вносит светильник в Храм.

Время за мною мчится,

чуду наперерез.

Свечи летят, как птицы,

в нежную темь небес.

Будет народ мой счастлив?

Где она, благодать?

Свечи давно погасли.

Сказка, иди-ка спать.

Детская считалочка: "Раз, два, три".

За окном качаются фонари.

Перекрёсток, улица, дом родной,

как вагон, качаются подо мной.

Детская считалочка: "айнс, цвай, драй".

Над землёй, оставшейся "юденфрай"[1],

только дым без запаха тянет ввысь

лагерную заповедь: "Не родись!"

Будто сам собою

загорится свет.

Хоть кричи от боли —

никого здесь нет.

Запахи остались,

тени, голоса.

До свиданья, Тали[2],

ты теперь – роса.