Читать книгу Боги выбирают сильных. Вторая книга трилогии «Наследники Рима» в новой редакции 2017 года - Борис Толчинский - Страница 11

* * *

148-й Год Кракена (1786),

27 декабря, Галлия, Нарбонна, дворец герцога

Массивный тёмный силуэт проявился в окне герцогской опочивальни и заслонил собою бледный лик Селены. Безмолвно, с некоей кошачьей грацией, он перевалил через проем и очутился в комнате, спящей во мраке холодной ночи. В то же мгновение другой силуэт, меньше и изящнее, отделился от стены и устремился навстречу первому.

– Любимый мой! – срывающимся шепотом воскликнула Доротея.

Оба силуэта слились в один; жаркие дыхания, мужское и женское, прерывались поцелуями и немыми словами страсти. Наконец, Варг выпустил Доротею из своих объятий и затворил за собой окно; наружу не унеслось ни единого звука. Потом он возвратился к ожидавшей его девушке и, также шепотом, произнес:

– Я получил твою записку и прочёл газету.

Рыдания сотрясли девушку, он снова прижал её к груди, успокаивая.

– Мы знали, что это может случится, – промолвил Варг. – Наша любовь обречена судьбой!

– Нет… нет! Я не могу отречься от тебя!

– Ты аморейская княжна, Дора. А кто я? Раньше я был варвар, принц и герцог, а теперь – никто. Никто! Ты понимаешь, я – никто! Теперь они сказали это вслух.

– Ты мой законный муж, моя любовь… мне дела нет, как это называют амореи!

Варг против воли усмехнулся. «Амореи!», – сказала Дора о своих сородичах. Сами аморийцы себя «амореями» не называют – только варвары.

– Увези меня отсюда, – говорила Доротея, – здесь для меня темница, здесь я умираю! С тех пор, как отбыл дядя Марсий, всё изменилось к худшему. Какие-то загадочные люди появились во дворце… я их не знаю, и мне неведом их язык! Но перед ними все трепещут. У одного я видела огромный перстень с кристаллом-эфиритом и печатью Храма Фатума. Давеча тот страшный человек заставил меня три часа неотрывно глядеть на перстень… не знаю, что было со мной, но чудилось мне, что Сатана вселился в мою душу и изнутри её развоплощает… очнулась я в холодном поту, но ни человека этого, ни перстня рядом уже не было.

«Адепт Согласия, – с трепетом подумал Варг. – Ульпины говорили мне о них. Но что может быть нужно этому Адепту от моей Доры? Она не знает моих тайн, не знает, какое оружие творили для меня Ульпины»

Доротея продолжала, изредка прерывая свой шепот тихими всхлипами:

– Здесь все следят за всеми… и за мной! Меня не выпускают в город, и я не знаю, что в стране творится. Повсюду стража из легионеров; они дежурят и за этой дверью. Хвала богам, хотя бы Свенельда не отобрали. Но я боюсь – ведь могут отобрать! Они всё могут, я им – ничего! Молю тебя, любимый, забери меня отсюда, я здесь не выживу. Забери меня и Свенельда…

– О, когда б я мог! – в бессильной ярости простонал Варг.

Доротея вскинула голову и заглянула в его глаза.

– А что тебе мешает? Я буду жить с тобой, где ты живешь.

– Если бы ты знала, где я живу, вернее, существую, то ты бы так не говорила.

– Я согласна на всё, лишь бы быть с тобой, а не с этими… у которых перстни из Хельгарда!

Варг обволок её лицо своими ладонями и, сделав над собой невероятное усилие, проговорил:

– Нет, моя хорошая, мы с тобой не можем так поступить. В своей гордыне я сгубил тьму жизней, которые не мне принадлежали… не вправе я отнять жизнь у тебя! Моя судьба – это моя судьба. А у тебя судьба другая. Ты молода, красива, ты дочь сенатора и князя, ты не замешана ни в чём. Сделай всё, что они от тебя требуют, и забудь обо мне. Пожалуйста, моя хорошая, ради любви ко мне – забудь меня! Уйдя со мной, ты моему делу ничем не поможешь, а лишь себя погубишь.

– Ты заблуждаешься, любимый! Уйдя с тобой, я погублю лишь своего жестокого отца.

Варг с изумлением посмотрел на Доротею. Она объяснила:

– Если я отрекусь от тебя, мой отец окажется на коне. А у Софии Юстины расчёт другой. Она поставила на нашу любовь. Она надеется, что если я останусь с тобой, с мятежником, отлученным от Содружества, случится невообразимый скандал, и в центре этого скандала будет мой отец, вернее, он уже будет отец изменницы священной крови Фортуната… Скорее угаснет солнце, чем отец изменницы когда-нибудь наденет звезду консула и станет первым министром! Ты спросишь, чем власть Софии Юстины для нас полезней власти моего отца? Я тебе отвечу…

– Не надо отвечать, я это знаю сам, – вымолвил потрясенный Варг. – Ты лучше мне скажи другое: вот это всё… ну, то, что ты сейчас наговорила мне, ты всё это сама придумала?

Доротея смутилась. Варг заставил её глядеть ему в глаза. Он ждал признания. Он был готов к нему. Признание бы объяснило многое, если не всё. Но то, что он услышал, ошеломило Варга своей наивной простотой. Жена сказала:

– Я не сама это придумала… Мне оно приснилось.

– Приснилось? Как? Когда?

– Ночью. Прости меня, любимый, я больше ничего не помню! Утром проснулась, это уже было в голове. А разве я неправильно сказала?

– Дора, постарайся вспомнить, в твоем сне не было ли человека… такого маленького, с лицом, как мордочка у крысы… или двоих таких, постарше и немного помоложе?

Девушка задрожала от волнения и, запинаясь, прошептала:

– Нет, не было там ни крыс, ни змей, ни прочих тварей… никого там не было! А ты не думаешь, что этот, с перстнем из Хельгарда, мог мне внушить…

Варг быстро закрыл ей рот рукой. «Лучше этот, чем тот, – подумалось ему. – Этот хотя бы живой!»

– Послушай меня, моя девочка. Мне надобно обмозговать такое дело. Немного потерпи. Кто знает, может, я скоро за тобой вернусь…

– Люблю тебя и буду ждать, – проговорила Дора, и на лице её, влажном от слез, светилась счастливая улыбка.

А когда массивная фигура Варга вновь скрылась в ночи, позади Доротеи в полумраке проявилась аморфная тень, и приглушенный голос произнес, с едва уловимой иронией:

– Veni, vidi, fugi.18 Quid me fugis, justum et tenacem Gallus?19 От судьбы не убежишь, благородный друг…

Доротея задрожала всем телом, затворила глаза и, не рискуя обернуться на голос, прошептала:

– Я сделала всё правильно?

– Optime,20 – отозвался голос. – Особенно удачным вышло место, где ты упомянула «страшный перстень из Хельгарда». Н-да… Плох будет тот рыцарь, который не сочтет своим священным долгом вырвать любимую девушку и родное, невинное дитя из лап зловредных аморейских колдунов!

– Вы обещали помочь ему…

– Не беспокойся, крошка, мы ему поможем. Кто же ещё ему поможет, как не мы?

За дверями опочивальни крепко спали легионеры, приставленные сторожить нарбоннскую регентшу и её ребенка. Ночной дворец казался мёртвым, и только крысы жили своей тайной жизнью.