Читать книгу Ключ - Борис Утехин - Страница 6

В одной из квартир того самого дома, где жила Валерия, в это время шёл спор.

Спорили загадочная девушка, с которой Матвей познакомился накануне во время небольшого автомобильного инцидента, и двое мужчин: один – высокий, широкоплечий, с мощной шеей, в темно сером костюме и черной водолазке, второй – худой, меньше первого на голову – в брюках и чёрном свитере с низким воротом. Оба были бородаты и стрижены «под ноль». Широкоплечий говорил громко и яростно:

– Я не понимаю, зачем мы должны соглашаться играть в эти твои игры! Этот человек – ничто, просто инструмент, который должен открыть дверь! Мы сидим здесь, а наши братья в это время погибают! У нас есть способы заставить его сделать то, что нужно!

– Понимаешь, Муса – второй человек, постарше, говорил тихо, но в его голосе чувствовалась власть, – мы точно знаем, что не можем его заставить. Дверь можно открыть только добровольно, только если хозяин ключа сильно и искренне хочет этого. Поэтому мы здесь, поэтому Наргиза здесь. И будем здесь столько, сколько потребуется. Ещё ни у кого не получилось войти туда. Сааду ибн Абу Ваккасу после битвы при Кадисии привели того, кто открыл ему тайну Ключа. Но он не смог открыть дверь. А у нас есть шанс. О Ключе все забыли. Традиция утрачена. Ключ в руках случайного человека. И только Наргиза сможет, если нам удастся открыть дверь, войти туда вместе с ним. Хотя для неё это смертельный риск.

– За меня не беспокойтесь, сайеди. Я знаю, на что иду и во имя чего. – Наргиза посмотрела на второго собеседника – и ты, Муса, не торопи меня. Тайна Ключа открылась не только нам. Мы знаем, что враги тоже будут пытаться его получить. У нас есть согласованный план, и мы не будем от него отступать.

Наргиза взяла со столика телефон и набрала номер:

– Рамазан, мы через десять минут едем.

Когда она вышла из дома, машина уже ждала у подъезда. Водитель открыл заднюю дверь, она села, достала из сумочки планшет и начала пролистывать фотографии с жёлтыми в коричневых пятнах листками, заполненными мелкой арабской вязью и едва заметными рисунками. В какой-то момент глаза её стали пустыми, как бывает в момент, когда человек глубоко задумался или погрузился в воспоминания.

Она и правда вспоминала.

Яркое утреннее солнце, ветер гонит песок и мусор по жёлтой земле. Три худых пальмы у каменной ограды. За ней – дымящаяся мечеть без одной стены, вокруг которой расбросаны части людей. Очень многих людей. Рядом с ней чья-то рука, окровавленная стопа с чудом удержавшейся на ней сандалией. Мёртвый старик в чёрно-красной мокрой рубашке лежит и смотрит в небо, словно задаёт вопрос: «За что»? На её платье кровь и она не может найти отца. Кто-то подходит и берёт её за руку, ведёт куда-то и она послушно идёт, лишь бы не видеть этих людей с пустыми глазами на земле.

Она пытается вспомнить отца, но не может, помнит только белую одежду и тонкие кисти рук с длинными пальцами. Помнит, что он читал ей на ночь какую-то книгу, смысла которой она не понимала, но голос отца ей очень нравился и она с удовольствием слушала. Потом, через много лет, она снова увидела в одной книге эти строки и вспомнила. «Боль существует только в сопротивлении, радость – только в принятии. События, наполненные болью, становятся радостными, когда мы принимаем их с открытым сердцем. События, наполненные радостью, приносят боль, если мы не принимаем их.

Нет такой вещи, как плохой опыт…Есть просто сопротивление тому, что есть».

Еще там было сказано: «Бог побуждает умереть для себя и дарует жизнь в Нем. Тварей своих Бог создал как завесу. Кто знает это, тот приближается к Богу, а кто видит тварей его как реальное, тот отгорожен от его присутствия».

«Я принимаю все, что есть открытым сердцем – подумала она. – Вся моя жизнь была дорогой к Ключу. Теперь я знаю это. Я свободна. И боли больше нет…»

Матвей мучился.

Он несколько раз забивал телефон Ясны в поисковую строку фейсбука, но, похоже, у неё вообще не было страницы, либо она не привязывала к аккаунту номер своего телефона. Да и девушек по имени Ясна там было не так уж много. Ясна Яся, Ясна Радужная, Елена Ясна…он открывал профили, но лица их хозяек были ему не знакомы. Ясна не отвечала ни на звонки, ни на смс. И от этого его просто штормило: «Ну где же ты? Где?»

Матвей открыл Инстаграм, снова набрал: Yasna. «Yasna Blik, Yasna Lebedeva, Yasnasloboda, Yasnaya Polyana…» – Ясны появлялись, но только не его Ясна. «Это меня Бог наказывает – подумал он. – За все мои преступления против женских чувств. – Память вытащила на свет воспоминание, как одна из его знакомых через несколько месяцев общения перестала отвечать на сообщения, которые он дежурно отправлял пару раз в неделю. Ему не нужны были отношения, но девушка была ничего и возникла в период затишья на личном фронте, так что он поддерживал контакт на плаву. Желал доброго утра, спокойной ночи, отправлял сердца и поцелуи, и даже романтические треки. Ему казалось это милым и ни к чему не обязывающим. Поэтому Матвей очень удивился, когда вдруг «контакт» его заблокировал. Всё же через пару недель он дозвонился, сгорая от любопытства, в чём его вина и почему с ним разорвали такое легкое общение? Девушка наговорила ему массу неприятных вещей и сказала, что он «breadcrumber» – парень, который просто поддерживает надежду на отношения, но не прикладывает никаких усилий к тому, чтобы они состоялись.

– Ты мне свои сообщения, как крошки голубю бросаешь – заявила подруга. – Я хожу рядом, клюю, а ты на лавочке устроился и книжку читаешь. Или ещё что-то важное делаешь. Только я тут ни при чем. Так что иди лесом, – и она отключилась.

Тогда Матвей не то, что переживал, ему было даже забавно оказаться в тренде, пусть даже и сомнительного свойства. Но сейчас он правда затосковал.

– Влад, послушай, – я тут познакомился с классной тёлкой.

– У тебя все классные, – Влад сидел за монитором и пытался подбить какой-то особо мощный танк. – Подожди, видишь, проблемы.

– Какая это проблема? – Матвей наморщился. – Поставь на паузу и выслушай, у меня проблемы, мне совет нужен.

– Тут нет паузы, – Влад даже не повернулся в его сторону. – Я онлайн играю. И потом у тебя все проблемы на одну ночь. А на вторую – уже другие. Ты просто без этих проблем жить не можешь. Вот у меня одна любовница. Постоянная. И мне хватает. Я не бегаю по клубам и не знакомлюсь в Тундре или как там эта ваша территория знакомств называется.

Матвей подошел к столу и посмотрел на Влада в упор.

– Так ты женат. Тебе одна любовница и положена. У некоторых в твоей ситуации даже одной нет.

– Не выдумывай. – Влад не отрывал взгляд от экрана. – У всех есть. Просто некоторые об этом говорят, а умные – молчат. Вашу мать! – он хлопнул рукой по столу. – Подбили меня, отвлёк все-таки! Ну давай, что там у тебя за драма, рассказывай.

– Да рассказывать особенно нечего. Познакомились в клубе. Поехали потом ко мне. Был отличный секс, ну ничего такого сверхъестественного, чтобы я с ума сходил. Да, девочка молодая, красивая. Имя у нее такое оригинальное – Ясна. Оставила телефон. Потом случайно на улице встретились, её чуть машиной не сбило. И – исчезла. Не отвечает ни на звонки, ни на сообщения.

– Это сейчас модно, – раздался из-за приоткрытой двери голос сисадмина – гоустинг называется. Человек идёт на контакт, а потом исчезает, вообще блокирует тебя. Мне последнее время все такие попадаются.

– И не только в последнее, Казанова ты наш, – Влад закрыл дверь в кабинет. – Может, у неё какие-то обстоятельства. Бывший снова замаячил на горизонте. Родители строгие. Уехала куда-нибудь. А что ты переживаешь-то? Влюбился? Как-то на тебя не похоже.

– Сам не пойму, – вздохнул Матвей. – Вроде за одно свидание влюбиться как-то странно. И дело не в сексе, секс найти вообще не проблема. У меня без неё, как в анекдоте про шарики. Когда мужик воздушные шарики купил и пришел обратно сдавать. Они, говорит, фальшивые. Спрашивают, почему, а он отвечает: «Не радуют!» Вот и у меня так. Как будто радость жизни украли. Всё супер, а радости нет.

– Да, партнёр, похоже ты попал. – покачал головой Влад. – Была у меня такая фигня. Любовь называется. Это настоящий головняк. Тебе чем-то перебить его нужно. Еще с кем-нибудь познакомиться. Потусить. Потрахаться. Глядишь, и отпустит. Поезжай домой, поспи, вечером выйди в люди, оторвись. Только про наш проект не забывай и про дедлайн.

Было около семи вечера, когда Матвей припарковался у дома. Оранжевое небо отражалось в окнах и казалось, что здание охватил пожар. Матвей смотрел на белое облако, истекавшее меркнувшим солнечным светом, следил за каплями, которые падали на мертвую материю и зажигали в ней жизнь. «Как получается, – подумал он, – что жуткий, невероятных размеров сгусток раскаленной плазмы, бесконечный ядерный взрыв рождает в итоге такой ласковый и нежный свет? Смертельный огонь, без которого невозможна жизнь…

Он снял дом с горящими в закатном свете окнами на телефон. Ему всегда нравился огонь. Однажды он видел, как горит дом в посёлке, по соседству с домом друзей. Деревянный, обшитый сайдингом каркас пылал громко и страшно. Все бежали от ревушего и брызгавшего искрами пламени, но Матвея огонь притягивал, казалось, что если он зайдет в дом, то не сможет сгореть, а наоборот, вознесется к чему-то бесконечно прекрасному, к чему именно, он не мог объяснить, но ощущал его как блаженство.

После того пожара он долго сидел и гуглил слово «пиромания». Прочитал, что синдром до конца не изучен, но, возможно, связан с переизбытком тестостерона. Расслабился.

Солнечная рана в туче понемногу затянулась. Окна потемнели. Он поднялся в квартиру, разделся и завалился на кровать. «Вечер утра мудренее», – последнее, что пришло ему на ум перед тем, как сознание спряталось во сне.

Понемногу город погружался в тень.

Зажигались фонари на бульваре, погода радовала теплом и граждане занимали лавочки, кто с пивом, кто с коляской, а кто и просто с весенним настроением. На первом этаже старинного особняка через улицу от дома, где жил Матвей, светилось сказочно-жёлтым светом небольшое кафе-кондитерская. Внутри пахло кофе, корицей и какими-то сливочно-пряничными ароматами детства. У большого, почти до земли, витринного окна за столиком сидела девушка, погруженная в чтение книги. Изредка она поднимала голову и смотрела в окно, из которого был виден припаркованный недалеко от входа «мерседес», тот самый, с которым недавно так неудачно познакомился Матвей.

Если бы она могла видеть чуть дальше, то метров за сто от этого автомобиля стоял ещё один, неприметный, черный, скрытый от фонарей высокими липами. Двое сидевших в нем мужчин пили кофе из картонных стаканчиков и по очереди вытягивали из пакета желтые, лоснящиеся от масла палочки картошки фри.

– Давай Ваня, за всё хорошее – водитель поднял свой стаканчик и чокнулся с пассажиром.

Оба достали из пакета картошку и молча закусили. Пассажир вынул еще одну картофельную палочку, поднял её, зажав между большим и указательным пальцами перед собой.

– Ты, Серёжа, понимаешь хотя бы, зачем мы это говно едим?

– А чего это говно, – обиделся Серёжа. – Нормальная еда. Вкусно.

– Вкусно, но для здоровья – беда. Думаешь, это просто картошка фри и булка с котлетой? Нет! Это – главный символ порядка, который нам хитрожопые пиндосы пытались внедрить. Вроде всё красиво упаковано, пахнет так, что хочется сожрать. А сожрёшь – и обмен веществ – к черту. Будешь потом всю жизнь на лекарства работать. А лекарства эти как раз те самые пиндосы и будут тебе втридорога продавать.

– Так зачем мы это купили? Взяли бы лучше бородинского и мясную нарезку.

– Потому что врага надо не только знать, его надо чувствовать. Нутром. Работа у нас такая. Вредная. – Иван засмеялся, но внезапно замолчал и стал вглядываться в «мерседес», стоявший под ярким окном кофейни. – Смотри, уезжают. Посмотрим, куда вы, голубчики, двигаетесь.

Мотор заурчал, машина плавно оторвалась от тени деревьев и поехала по бульвару за чёрным, лоснящимся как домашний откормленный кот, престижным седаном.