Читать книгу Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 2 - Борис Яковлевич Алексин - Страница 4

Миновав небольшую прихожую, они вошли в широкий, ярко освещённый коридор со множеством двустворчатых, довоенных, как сказал Павловский, дверей. Вся обстановка совсем не походила на фронтовое управление, даже на то, что видели наши герои в Таллине или Раквере. Здание не имело никаких следов разрушения, а помещения были обставлены с непривычной для Бориса и Павловского роскошью. В коридоре стояли мягкие кресла и диваны, окна закрывали тяжёлые светонепроницаемые шторы, а на стенах висели какие-то картины. По-видимому, до войны, да, вероятно, и во время неё, дом этот принадлежал какому-нибудь богачу, который, узнав о приближении Красной армии, улепетнул куда-то за границу.

Хотя и интересно было Алёшкину и Павловскому рассматривать приметы мирного времени, не виданные ими в течение почти четырёх лет, но пришли они сюда не за этим. Толкаться в каждую дверь и спрашивать, где находится начальник сануправления фронта, они не решались. К их счастью, какой-то немолодой капитан с папкой под мышкой проходил по коридору мимо наших друзей, не обращая на них никакого внимания. Появление его было настолько неожиданным, и шёл он так стремительно, что Алёшкин опомнился, только когда капитан уже открыл дверь одной из комнат. Борис крикнул:

– Товарищ капитан, будьте добры, скажите, где нам найти начальника сануправления 2-го Белорусского фронта, генерал-майора медицинской службы, товарища Жукова?

Бросив удивлённый взгляд, тот довольно невнятно пробурчал:

– Пройдите по коридору до конца, поверните направо. В тех комнатах и располагается сануправление.

Сказав это, он исчез за дверью.

Алёшкин и Павловский оказались в узком коридоре без окон с четырьмя дверями по обеим сторонам. Борис рассержено заметил:

– Нас, небось, жучат, заставляют на каждом перекрёстке указатели ставить и на дверях надписи вывешивать, а сами расселись по разным комнатам – найди тут, кого надо! Где сидит этот самый генерал?

Павловский, подумав, ответил:

– Наверно, нужно пройти в самый конец коридора и зайти в последнюю дверь… Не будет начальник размещаться здесь, на проходе.

Так они и сделали. Постучав в правую крайнюю дверь, они услышали довольно приятный женский голосок, крикнувший совсем по-мирному:

– Кто там? Заходите.

В небольшой комнатке Борис и Павловский увидели большой письменный стол, заваленный какими-то папками и бумагами, у окна маленький столик с пишущей машинкой, а у стены большой шкаф. Около шкафа на корточках сидела девушка и раскладывала на полках папки, лежавшие на полу.

– Кто там? Что вы хотите? – спросила она, приподняв голову и отбросив со лба свесившиеся в беспорядке белокурые кудряшки.

Борис, заметив на ней погоны младшего лейтенанта, сказал:

– Поднимитесь, товарищ младший лейтенант, так говорить неудобно.

Девчушка, а она оказалась действительно совсем молоденькой, видимо, вспомнив какие-то наставления о дисциплине, быстро вскочила. Оправляя гимнастёрку, глядя в упор на человека, осмелившегося сделать ей замечание, рассмотрев его майорские погоны, она довольно небрежно спросила:

– В чём дело, товарищ майор? Что вам угодно?

– Мне угодно знать, где я могу видеть начальника сануправления фронта генерал-майора Жукова, – довольно строго сказал Алёшкин.

Девушка, очевидно, не привыкла к такому бесцеремонному обращению, да ещё со стороны какого-то майора медслужбы, поэтому она надменно подняла голову и заявила:

– Василий Григорьевич находится там, – кивнула она на дверь, выходившую в комнату, – но он сейчас занят, у него посетитель. Да и вообще, не знаю, сможет ли он принять вас сегодня, уже поздно. Садитесь и подождите, пока посетитель выйдет. Я доложу.

Она присела и снова начала разбирать свои папки. Бориса это окончательно взорвало: «Вот обюрократились, как будто и войны нет! «Подождите, посидите»! Есть у нас время рассиживать, когда на площади колонна машин и более двухсот некормленых людей?» И, не обращая внимания на то, что Павловский его дёрнул за рукав, он громко и сердито сказал:

– Вот что, младший лейтенант, с вами разговаривает старший по званию командир, так будьте добры, прекратить возню с этими папками! Немедленно встать, идти и доложить своему начальнику, что прибыл начальник госпиталя № 27 вместе с замполитом, что люди и имущество госпиталя, погруженные на автомашины, сейчас находятся здесь, напротив этого здания, на площади. Не забудьте также предупредить его, что если фашисты обнаружат это скопление машин и людей, то могут совершить воздушный налёт, и тогда не только моему госпиталю достанется, но и вашему зданию тоже. Идите же, идите! – повторил он громким приказным тоном.

Девушке явно не понравилось услышанное, она упрямо встряхнула своими кудряшками, но всё же направилась к большой, обитой кожей двери, ведущей в соседнюю комнату. Что и как она там докладывала, конечно, никто не слышал, но через две минуты она вышла и уже совсем другим тоном произнесла:

– Пожалуйста, проходите, товарищ генерал вас ждёт.

Войдя в большую комнату, пол которой был устлан мягким ковром, а посредине стоял длинный стол, Алёшкин и Павловский заметили, что в углу комнаты за небольшим столиком, освещённым настольной лампой с абажуром, сидел высокий, черноволосый, с заметной на висках сединой, с большой круглой головой человек в расстёгнутом генеральском мундире. У него был прямой тонкий нос, довольно полные губы, крутой подбородок и чёрные, аккуратно подстриженные усы. Это и был генерал-майор Жуков, начальник сануправления 2-го Белорусского фронта. Рядом в кресле сидел круглолицый, толстенький, совершенно седой полковник медслужбы.

Борис и Павловский представились генералу, приподнявшемуся из-за стола, и, пожав поданную им руку, по его предложению уселись на стулья, стоявшие около большого стола.

– Как прибыли? Благополучно? Отставших нет? Личный состав укомплектован? Запасы продовольствия, медикаменты есть? – засыпал генерал вопросами, с уважением посмотрев на их ордена – Отечественной войны у Бориса и Красной Звезды у Павловского. – Я вижу, мне прислали боевых людей, это хорошо. А то ведь обычно присылают по принципу «на тебе, Боже, что мне негоже». Надеюсь, что в этом случае эта пословица не подтвердится.

Не дожидаясь ответа на свои вопросы, генерал продолжал:

– Впрочем, всё это выяснить придётся вам, – повернулся он к толстячку. – Вот, товарищи, это начальник ПЭП-407 (ПЭП – полевой эвакуационный пункт. Прим. ред.), полковник медслужбы Крестовский. Он будет вашим опекуном и административным начальником, ну а оперативным буду непосредственно я. Таково решение командующего фронтом маршала Рокоссовского. Может быть, он сам или член Военного совета генерал Рузский будут давать вам распоряжения, пока же разместитесь здесь, по указанию товарища Крестовского. Завтра пересортируйте своё имущество, он расскажет, каким образом. Одним словом, на всё устройство даю вам двое суток. Послезавтра вы, товарищ майор, явитесь с докладом ко мне. Ясно?

Посетители встали, и Алёшкин громко произнёс:

– Так точно, товарищ генерал!

– Ну вот и хорошо. Товарищ Крестовский, берите своих подопечных и ведите их, куда мы договорились. До свидания, товарищи.

Борис и Павловский кивнули и направились к выходу вслед за Крестовским. Усаживая их в свою старенькую «эмку», полковник приказал шофёру:

– Поехали в наш посёлок, – а, обернувшись к Борису, – прикажите колонне следовать за нами.

Борис открыл окошко машины и сказал стоявшему рядом Захарову:

– Ведите колонну за «эмкой».

Ехали примерно с час и очутились на окраине города. Машины остановились на тихой, хорошо асфальтированной улице, вдоль тротуаров которой были посажены какие-то деревья, рядом стояли небольшие двухэтажные коттеджи. Крестовский сказал:

– Приехали. С правой стороны этой улицы дома свободны, занимайте их. В них ещё никто не жил после ухода немцев, так что вам придётся всё здесь привести в порядок. Почините, вставите стёкла в окна и двери, нагреете дома – каждый из них имеет собственное паровое отопление, – ну, одним словом, сделайте их пригодными для жилья. Сейчас поздно, пока займите каких-нибудь два домика, а завтра разберётесь как следует и можете занять сколько будет нужно, чтобы нормально разместить весь личный состав. А всё имущество пока разгрузите вот в этом большом дворе, завтра рассортируете. Да, вот ещё что, товарищ Алёшкин, весь медперсонал, врачей и медсестёр с завтрашнего утра отправьте для работы во фронтовых госпиталях, оставьте только тех, кто материально ответственен. За теми, кого вы выделите, я завтра пришлю автобус. С остальными людьми будете устраиваться на жильё. Очевидно, это место будет вашей базой, по крайней мере, мы так договорились с генералом Жуковым. Ну, а там дело покажет… Спокойной ночи!

Крестовский захлопнул дверцу машины, мотор фыркнул, и через несколько минут «эмка» исчезла в темноте улицы.

Борис с помощником по хозяйственной части зашли в первый же домик, около которого остановился их «козлик». Когда Захаров повернул выключатель, нащупанный им при входе, под потолком вспыхнула лампочка – в домах было электричество. Вот это здорово! Быстро осмотрев ещё два дома, Алёшкин и Захаров разместили в них медсестёр, врачей и дружинниц, приказав закрыть все окна, которые не имели затемнения, плащ-палатками, разбитые стёкла чем-нибудь заткнуть. Как всегда, на полу валялось множество мусора, бумаги, консервных банок, бутылок, предметов одежды – главным образом, эсэсовского обмундирования. Пока решили не обращать на это внимания и устраиваться, как придётся. Все очень устали и думали только о том, чтобы поскорее уснуть. Но большинству мужчин-санитаров, шофёров и, конечно, Алёшкину с Захаровым было не до этого, они приступили к разгрузке машин. Пока всё имущество складывали в общую кучу на дворе, указанном Крестовским. Там же поставили и кухню, около которой повара уже приступили к приготовлению завтрака. В этот вечер пришлось обойтись без ужина, впрочем, как и без обеда.

Разгрузку машин закончили только к трём часам ночи. Отпустили машины автороты, свои поставили вдоль улицы, поближе к деревьям, выставили часовых и отправились в один из домов, чтобы поспать там хотя бы три-четыре часа.

Бориса и Захарова встретил на пороге ближайшего от склада имущества домика Игнатьич, который позвал их за собой, привёл на второй этаж. Там, под самой крышей находились две небольшие комнатки, в которых он уже успел прибрать. Почти не раздеваясь, Борис и Захаров рухнули на кровати и сразу же заснули. Проводив командиров в их комнаты, Игнатьич сказал, что он будет спать внизу, где разместились работники штаба.

В течение двух дней дружинницы и санитары двадцать седьмого госпиталя проделали большую работу и привели во вполне приличный вид пять домов, каждый из которых состоял из 4–5 комнат и кухни. В подвалах были печи и запасы торфяных брикетов, действовал водопровод, канализация, электричество, водяное отопление.

В первом доме разместился штаб со всеми своими работниками и кухня. Большая плита и котёл имелись в доме, а громадными кастрюлями повара запаслись ещё в Таллине. Свои походные кухни решили беречь. Второй этаж занимали Алёшкин и Захаров. В соседнем доме разместились врачи, ещё в одном жили медсёстры, на втором этаже – Павловский, в остальных домах поселились дружинницы и санитары. Все дома были двухэтажными, хотя верхний этаж часто представлял собой мансарду.

Впоследствии выяснилось, что это был посёлок эсэсовцев, охранявших находившийся около города лагерь военнопленных. Некоторые жили здесь с семьями, занимая по целому дому. Наших людей, привыкших к тесным коммунальным квартирам, удивляла и возмущала подобная роскошь с жильём. Ведь даже при вполне приемлемом размещении почти две сотни человек личного состава госпиталя занимали всего пять домов, а в посёлке их было около сорока! «Как же шикарно жили эти фрицы! И чего их чёрт к нам потянул!» – говорили некоторые санитары.

С приближением Красной армии все эти эсэсовцы бежали на запад, угнали с собой часть военнопленных, менее трудоспособных уничтожили. Разумеется, всё это Борис и его подчиненные узнали гораздо позже, а пока оба первых дня были до предела насыщены работой по сортировке, рациональному складированию имущества и обустройству жилищ.

Как мы знаем, уже со следующего утра все врачи, операционные и палатные медсёстры были увезены специальным автобусом куда-то в центр города. Привезли их обратно только поздним вечером. Они рассказали, что весь день, с небольшим перерывом на обед, работали в госпитале, подменив собою его персонал, буквально валившийся с ног от усталости. В течение дня туда несколько раз наведывался полковник Крестовский. Раненых поступало очень много, большинство из них доставлялись автотранспортом, но приходили и поезда-летучки. Как заявила Катя, обработаны раненые были неважно, и фронтовому госпиталю во многих случаях приходилось выполнять функции хирургического подвижного госпиталя первой линии, а персонал его к этому не был готов. Помощь медработников хирургического госпиталя № 27 пришлась очень кстати.

Помня приказ генерала, Борис к 18:00 второго дня на своём «козлике», который Лагунцов постарался привести в наиболее благопристойный вид, подъехал к расположению штаба тыла фронта – так, оказывается, называлось учреждение, где находилось сануправление. На этот раз секретарь начсанупра встретила его как знакомого и, доложив генералу, вежливо пригласила войти. Когда Борис оказался в кабинете Жукова, он в некоторой нерешительности остановился на полдороге. В одном из кресел сидел ещё один генерал, имевший звание генерал-полковника. Это был крупный, довольно полный мужчина, с седыми волосами и небольшой круглой лысиной на самой макушке. Из-под густых чёрных бровей на Бориса глянули острые, тёмные глазки (именно глазки – они казались почему-то очень маленькими на его большом лице с приплюснутым носом).

Алёшкин быстро опомнился, подошёл к сидевшим и, обращаясь к старшему по званию, громко и чётко произнёс:

– Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться к генерал-майору, товарищу Жукову.

Тот улыбнулся, встал и, повернувшись к Жукову, сказал:

– Ну вот, а ты жаловался на своих медиков, что они не знают порядка военной службы! Вот прямое доказательство противного – рапортует как строевой командир! Кто вы такой? – повернулся он к Борису.

– Начальник двадцать седьмого хирургического полевого госпиталя, майор медслужбы Алёшкин, прибыл с Ленинградского фронта.

– А-а, вот оно что, вовремя же вы явились, мы как раз про вас говорили! Если вы будете в работе также исполнительны, как в обращении к начальству, думаю, что маршал будет доволен. Итак, товарищ Жуков, действуйте, как договорились, а я пошёл, до свидания.

Борис вытянулся, а Жуков встал из-за стола. Генерал-полковник пожал им руки, надел на голову фуражку и неторопливыми твёрдыми шагами направился к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Жуков сел и жестом предложил сесть Борису.

– Это был начальник тыла нашего фронта, генерал-полковник Лагунов. Сейчас товарищ Алёшкин, я расскажу вам о задании, которое будет стоять перед вашим госпиталем. Понимаете, наши войска ведут такое интенсивное и быстрое наступление, что армейские госпитали и даже медсанбат не всегда успевают за своими соединениями, ведь потери в боях с отступающими фашистами порой бывают ощутимыми, и эти учреждения, отяжелев от нетранспортабельных раненых, застревают. В некоторых местах это создает провалы в медобеспечении. По предложению Военного совета фронта в сануправлении создана группа госпиталей, которые можно было бы бросать в узкие места, чтобы, приняв на себя первый поток раненых, затем передать их высвободившимся за эти дни армейским, a может быть, даже и фронтовым госпиталям. Иногда какой-либо из этих резервных приходится направлять и для выполнения других заданий. Разумеется, госпитали в таких обстоятельствах должны быть на самом деле подвижными, способными сняться с места и развернуться на другом за несколько часов. Указание о необходимом месте развёртывания такой госпиталь будет получать непосредственно от Военного совета фронта, разумеется, через меня. ПЭП в данном случае будет служить только источником материально-медицинского снабжения, ну и иногда может быть помощью в медицинских кадрах, хотя последнее, по-моему, вам и не понадобится. За эти дни, как докладывал полковник Крестовский, ваши люди, медики, показали себя на практической работе с хорошей стороны, теперь дело только за вами, за вашей оперативностью, за оперативностью ваших хозяйственников, да и за работой вашей, как хирурга, вы ведь одновременно и ведущим хирургом являетесь. Надеюсь, что не подведёте. Учитывая то, что я сказал, вам нужно, прежде всего, освободиться от всего лишнего барахла, в том числе от палаток. В лесах больше останавливаться не будете, теперь это опаснее. Какая-нибудь заблудившаяся группа отступающих может в лесу наткнуться на госпиталь, и придётся принимать неравный бой. Жить и работать вам предстоит в городских помещениях: больницах, госпиталях, школах. Кстати, в польских городках, да наверно, и в немецких, подходящих зданий сохранилось немало, не то, что там у вас, под Ленинградом. Будете возить с собой личный состав, медикаменты, необходимое продовольствие, запас горючего. Ну, ещё нужно брать и носилки. Вот и всё. Для этого должно хватить собственного транспорта. Кстати, у вас лично легковая машина есть?

Борис смутился:

– Есть-то есть, да она еле ползает…

– Ну, это не годится! – Жуков снял трубку телефона. – Мне «второго». Николай Александрович, тут одному из моих начальников госпиталя… Да, вновь прибывшему (вы ведь знаете, какой у него будет характер работы), нужна хорошая легковая машина. Из трофейных? Ну что же, подойдёт. Завтра утром от него шофёр приедет на склад, дайте распоряжение. Благодарю, до свидания.

Затем он повернулся к Борису:

– Вот, вопрос разрешён, у вас шофёры хорошие?

Заметив утвердительный кивок Алёшкина, продолжал:

– Ну так вот, завтра пошлите самого опытного на трофейный склад, он на противоположном конце города. Пусть он подберёт для вас подходящую машину, завтра вечером вам уже предстоит на ней ехать. Только что генерал Рузский, член Военного совета фронта передал нам приказание командующего, это приказание мы с генералом Лагуновым и обсуждали. Вам придётся выехать в город Грауденц, – и Жуков показал карандашом на городок, находившийся северо-западнее Бромберга. Карта, по которой ориентировался генерал, лежала у него на столе.

– Сейчас я вам расскажу вашу задачу. Курите? – он пододвинул к Борису пачку каких-то чудных сигарет. – Трофейные, американские…

Затем он вышел из-за стола и, сев напротив Алёшкина, рассказал о предстоящей работе госпиталя.

Василий Григорьевич Жуков в нескольких словах обрисовал положение на 2-ом Белорусском фронте, обратив внимание на то, что командующий фронтом маршал Рокоссовский, выполняя указания председателя Совета обороны товарища Сталина, стремился не отрываться от противника и как можно быстрее пересечь границы германского рейха, чтобы с севера содействовать войскам маршала Жукова, наступавшего на Берлин. Поэтому особо укреплённые города в Польше, бывшем генерал-губернаторстве, войска фронта обходят, оставляя вокруг них незначительные заслоны, ведущие уличные бои, например, Торн, Познань, Грауденц и вот этот город Бромберг, который на тот момент находился во фронтовом тылу, примерно в 150–160 километрах от линии фронта, а взят был нашими войсками всего несколько дней назад. То же самое происходило и в других городах, где имелись крепости, в которых засели недобитые фрицы. Иногда гарнизоны этих крепостей насчитывали несколько тысяч солдат и офицеров. Остальная часть города находилась уже в руках Красной армии. Таким образом, в городе шли бои, и местное население страдало от артиллерийского огня.

– Оказание медпомощи в этих городках только что сформированное польское правительство организовать не могло, по договорённости с Верховным эта работа возложена на нас. Так что, товарищ Алёшкин, вам предстоит принять участие в этой операции. Есть такой город Груденц, вот он, – генерал ещё раз показал на карте город. – Большая часть города в наших руках, а в крепости и на близлежащих улицах – фашисты. От артиллерийского и миномётного огня погибает много жителей, они не смогли своевременно выехать из города. По донесениям, среди населения много раненых, и им не оказывается никакой медпомощи. Медицинские учреждения соединений, ведущих бои за город, перегружены своими ранеными, эвакуация их налажена ещё плохо, они оказать помощь гражданскому населению не могут. Вам с вашим госпиталем надлежит срочно выехать в Грауденц, подобрать там подходящее помещение и организовать оказание необходимой медпомощи раненым гражданам Польши. Понятно, что эти раненые сами к вам не придут, они, вероятно, прячутся в развалинах зданий, где-нибудь в подвалах, пытаются лечиться своими средствами. Возможно, какую-то помощь местные врачи и оказывают, но в их распоряжении нет, конечно, тех возможностей, какие есть у вас. Открыв свой госпиталь для польского населения, разыскав и поместив в него раненых, постарайтесь найти и мобилизовать себе в помощь оставшихся в городке польских врачей, фельдшеров, медсестёр, чтобы через некоторое время, когда наши части принудят окружённый гарнизон к капитуляции и сами покинут город оставить там лечебную базу, способную организованно обслуживать оставшихся раненых. Есть предположение, что гарнизон в Грауденце сможет продержаться не более 10–12 дней, так что примерно через это время ваш госпиталь освободится, если, конечно, вы успеете организовать польский гражданский лазарет, о котором мы говорим. Ну как, задача понятна?