Читать книгу Инженеры и мистики. История не о корабле - Борзова - Страница 1

Сорано испытывала щемящую грусть, стоя в коридоре кафе, который жадно ловил отзвуки болтовни посетителей. Ощущение конца всего терзало её много месяцев, и теперь Сорано отчётливо понимала: пришло время прощаться. Но что же ей предстояло потерять? И как она справится с грядущими переменами? Прислонившись спиной к прохладной стене, она ждала того, кто мог бы внести ясность в её странное положение. Человек этот не заставил долго себя ждать, и Сорано почувствовала облегчение, завидев его знакомые, вечно улыбающиеся глаза. Он был светел и спокоен, как тогда, когда они виделись в последний раз. Но когда же это было и было ли вообще? Она потупилась – сущность этого человека всегда необъяснимым образом сказывалось на его облике. Улыбнувшись своим мыслям, девушка приветствовала приближающегося к ней молодого человека в защитном. Высокие сапоги его были измазаны засохшей грязью, как и колени брюк-галифе. На правой штанине у колена зияла дыра.

– Милитари? – просто спросила она, окинув взглядом его одежду.

Здравый смысл подсказывал ей, что подобный вопрос вторичен для первого за много лет её к нему обращения, но Сорано чувствовала, что ее нынешнее состояние вряд ли можно измерить такими категориями, как порядок и нормальность.

– Оданго? – парировал собеседник, прикасаясь к её собранным в два пучка волосам, из которых торчали выбившиеся прядки.

Они еще с минуту вглядывались в лица друг друга, пытаясь отыскать то знакомое, что оба сразу распознали друг в друге. Затем Второй наклонился к Сорано с высоты своего внушительного роста и коснулся теплыми губами её губ. От него пахнуло травой и мокрой землей.

– Привет, Третья. Признаться, из тебя получилась симпатичная девчонка, – сказал он, почти не отстранившись, так что она могла чувствовать его дыхание у себя на лице.

Это не было поцелуем любовников, может, потому Сорано совершенно не смутилась. Затем они обнялись, тоже без всякой неловкости. Подобные человеческие радости нечасто случались с Сорано – она очень опасалась быть неверно понятой. В особенности её заботило мнение симпатичных молодых людей, каковым и представлялся ей сейчас Второй.

– Вот так идиллия. Здравствуй, Третий, – услышала Сорано.

Обернувшись на голос, она увидела долговязого мужчину в отлично подогнанном костюме-тройке и затейливой маске кролика. Кроличьи уши торчали в разные стороны, а край одного из них, видимо, обгорел. Обут мужчина был в блестящие черные туфли невероятно большого размера. Сложив руки на груди, он оценивающе глядел на Сорано сквозь прорези маски холодными, почти бесцветными глазами. У неё отчего-то не вызвало никакого сомнения то, что такое поведение было вполне в его репертуаре, поэтому она даже не подумала обидеться.

– Третья, Первый, – исправил Второй человека в маске. – Но вообще-то, мы можем звать её Сорано. По-моему, красивое имя. Как думаешь?

Долговязый хмыкнул.

– 名前は… スタ—ショフ ガブリル?[1] – имя Второго, вдруг возникшее в её голове, показалось ей странным. Раньше его звали иначе, подумала она. Как, впрочем, и ее.

– うん, そうだよ[2], – кивнув, ответил тот. – Но семья и друзья звали меня Гаша. Значит, и ты можешь.

При встрече Сорано не придала значения тому, на каком языке они с Гашей приветствовали друг друга. Сейчас же она озадачилась тем, что Второй без всяких проблем ответил на родном ей японском языке. Язык, на котором изъяснялся Первый, не был японским. И английским также не был. Но она его все же понимала. Или у неё в голове помутилось. Это наблюдение не на шутку встревожило Сорано, и место грусти заняло неприятное чувство неизбежности чего-то для себя нежеланного.

– 死んだ, みんな?[3] – переводя взгляд с одного мужчины на другого спросила она, причем вопрос этот стал полной неожиданностью для неё самой. Если ее предположение и было правдой, то она совсем не так представляла себе умирание.

– Ничего нового который век, – устало вздохнул Первый, окинув Сорано скучающим взглядом.

– Я, кажется, рада вас видеть, – сказала Сорано. – Но кто вы, все же, такие? そして、どうしていちさんの名前を思い出せない?[4]

– Точнее было бы спросить, кто такие мы, – поправил Второй. – Но, должен предупредить, что Первый не любит этот вопрос. Можешь звать его Первым, кстати.

Мимо них пронеслась стайка школьниц, изо всех сил старающихся не выказывать любопытства. Ребята, с которыми она пришла сюда отмечать выпускной, наверное, заждались ее. И еще не поздно позвать их на помощь, подумала Сорано.

– Во избежание бессмысленных телодвижений нам лучше сразу кое-что тебе прояснить, – сказал Первый, мрачно провожая девушек взглядом. Казалось, будто он вынужден был произносить эту фразу слишком часто и изрядно от неё устал.

– А как же мои друзья? – встревоженно спросила она, вглядываясь в зал кафе.

– Более не твоими, чем сейчас, они не были никогда, уж поверь – ответил Первый.

Сорано умолкла, сбитая с толку ответом. Ее спутники тем временем молча направились вдоль по коридору прочь от зала кафе. Сорано подумала, что они движутся к выходу, но Первый и Второй остановились у двери комнаты персонала. Вопросительно взглянув на невозмутимого Гашу, она присоединилась к мужчинам. Соседство Первого оказалось для Сорано дискомфортным. Она подумала, что находиться настолько близко от него – все равно что ехать на спине у директора ее школы господина Аоки. Распахнув дверь, Сорано и ее спутники оказались в кромешной темноте, но прежде, чем она успела испытать страх или удивление, перед ними забрезжил теплый свет. Сорано попятилась вперед и вскоре поняла, что свет привёл их в ее собственную гостиную. Никогда еще она так не радовалась домашним.

– Мам! Шинго! – воскликнула Сорано, обращаясь к снующим туда-сюда родным. Брат остановился, услышав её голос.

– Здравствуйте. Маа! – крикнул он, – у нас, кажется, гости.

Сорано в недоумении переводила взгляд с Шинго на Первого и Гашу, ожидая услышать объяснение странному поведению брата. Её мать появилась из-за ширмы-фусумы, отделявшей кухню от гостиной, с полотенцем в руках. Меж ее бровей залегла складка – она явно была озадачена их приходом.

– Мама, я… – начала Сорано, протягивая руки к женщине. Та инстинктивно отступила. Что-то было не так. Что-то изменилось.

– Чем могу помочь? – настороженно спросила госпожа Мидзуно, кидая многозначительные взгляды на долговязого мужчину в нелепой маске, удобно растянувшегося на полу возле котацу. Заметив, что он ко всему прочему проявляет интерес к стоящей у котацу напольной вазе, она было направилась убрать ее подальше, но на полпути к цели у неё вдруг закончилось время. Сорано посмотрела на Шинго. Тот тоже застыл.

– Что это с ними?! – истерично спросила Сорано, теряя самообладание.

Она рванулась к окну – с улицы продолжали доноситься голоса соседей, а легкий ветерок по-прежнему играл с листвой кедров, росших во дворе. Судя по всему, чертовщина происходила только в доме Мидзуно.

– С ними все в порядке, – поспешил заверить ее Гаша. – Видишь ли, ты теперь вне времени, тогда как твоя семья осталась ему подвластна, – объяснил Второй, обходя её застывшую с озадаченным выражением лица мать.

– И что это значит? – спросила Сорано.

– Что отныне Мидзуно Сорано не существует. Что она закончилась, а ты началась за пределами ее времени, – терпеливо пояснил Гаша.

– Но почему это происходит со мной? Я что-то натворила? – спросила она, бестолково петляя между мамой и братом.

– Рано или поздно тебе пришлось бы с ними распрощаться. Они ведут себя так оттого, что теперь их жизни больше не связаны с твоей. Но можешь не переживать. Этот человеческий детёныш – твой брат – продолжит повсюду опаздывать, а мать не перестанет воображать себя великой художницей. Жизнь их пойдет своим чередом, – сказал Первый, остановившись у картины, написанной ее матерью, склонив голову набок. Как утверждала госпожа Мидзуно, на картине были изображены богиня Идзанами и первородный Адам.

Сорано подошла к матери и, глядя в ее расширившиеся от удивления глаза, приложила ладонь к родному лицу. Мама как-будто не дышала, но сердце её билось ровно и уверенно. Сорано верила тому, что Гаша ей не солгал, и нынешнее состояние ее родных никак им не вредит, но все же не могла унять беспокойства. Она пошла в сторону лестницы. Медленно поглаживая перила, поднялась наверх и остановилась возле двери своей комнаты. С минуту она пялилась на место, где привыкла ее видеть. Недоумение девушки вызвало то обстоятельство, что здесь больше не было никакой двери. Узкий коридор, в котором обычно разворачивались боевые действия между ней и Шинго, словно позабыл ее и вытеснил из своей памяти. Она не могла поверить своим глазам и к тому же испытывала странное чувство дезориентации, от чего ее даже стало мутить.

– Тут была моя комната, – неуверенно проговорила она, сомневаясь в собственных словах.

– И она ждет тебя в другом месте. Ничто не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда, – мягко сказал ей Гавриил, вероятно, рассчитывая на то, что эти слова утешат ее.

– Прошу прекратить драматизировать, – бесцеремонно вклинился Первый, снова появившийся рядом с Сорано. – Отведенное тебе на земле время ты прожила. На нас возложена ответственная миссия. Невероятно, но ты можешь принести больше пользы своим участием в ней, чем мучаясь выбором, с какого ракурса будет выигрышнее смотреться фото твоей еды в соцсетях, – едко заметил он, заставив ее покраснеть.

Второй взглянул на него с укоризной. А что, если… В висящем на плече рюкзаке она поспешно нашарила телефон. Он подозрительно молчал, а в журнале вызовов не было ни одного номера. Сорано собралась было набрать подруг, с которыми сегодня пришла отмечать выпускной, но увидела, что список контактов абсолютно пуст, а их номеров она не помнила. Так вот, что должно было с ней произойти. Полная безвестность и неприкаянность. Она побрела вниз, хватаясь за перила со смутной надеждой на то, что ей все приснилось.

– Если я уйду, вы все-равно меня найдете? – спросила она обреченно.

– Точно, – с издевательским удовольствием подтвердил Первый, уступая ей дорогу.

Бенто брата стояло на журнальном столике в гостиной. Сорано почти наверняка знала, что помимо рисовых шариков брат сложил туда варёное яйцо в форме машины, звезды или Тоторо. Яйца Шинго недавно научился варить самостоятельно, чем очень гордился. Сорано взяла бенто и вложила в болтающийся на плече брата ранец. Весеннее солнце, заливающее вашицу, окрасило уши Шинго в трогательный розовый цвет. Сорано поцеловала брата в тёплое розовеющее ухо, и на глаза у неё навернулись слёзы. Когда она в следующий раз сможет увидеть родных? И как ей быть с тем, что они отныне считают её чужой? А как же отец и друзья? С ними-то она когда простится?

Медленно удаляясь от места, в котором прожила восемнадцать лет, Сорано не сдерживала слез. Она плакала некрасиво и горько, громко всхлипывая и безучастно позволяя слюне стекать изо рта. Их сосед господин Фукуяма, возделывающий клумбу с чахлыми гортензиями, беспокойно на нее зыркнул.

Жилище семейства Мидзуно в отличии от более современных построек располагало небольшим двориком. Росшие здесь кедры резко контрастировали с тщедушными кустиками водяных деревьев, насаженными возле новостроек. Это место было для Сорано островком спокойствия, на котором она могла укрыться от сложного, вечно чего-то ждущего от неё мира. Здесь жили самые дорогие ее люди: деятельная мать; педантичный, не знающий отдыха отец; всеобщий любимец Шинго, на которого она никогда не могла долго обижаться…

Сорано вышла, закрыв за собой дверь, и достала из рюкзака транспортную карту метро. Из кармана выпал клей для носков, который она сегодня захватила с собой. Она почти мгновенно двинулась дальше – вряд ли ее внешний вид заинтересует хоть кого-то в городе. Это заключение вызвало у неё вторую волну рыданий. Ближайшая станция метро находилась буквально за поворотом, и Сорано, влившись в стайку входящих в подземный переход людей, юркнула в подошедший поезд. Зайдя в вагон, она наткнулась на госпожу Танака, мамину закадычную подругу, с которой она познакомилась на курсах живописи. Сорано преувеличенно радостно поздоровалась с ней, с надеждой ожидая ответного приветствия, но та лишь слабо кивнула и озадаченно проводила ее взглядом – она не узнавала Сорано. Улыбка моментально сползла с ее заплаканного лица. Симпатичный молодой ошия, стоявший у входа в вагон, кинул на нее сочувствующий взгляд. Никогда ещё Сорано не ощущала такого всеобъемлющего одиночества, ведь ее судьба, похоже, теперь не заботила ни одного человека в Токио. Да что там в Токио – возможно, и в целом мире.