Читать книгу Эрна Штерн и два ее брака - Бронислава Вонсович - Страница 6

Брак первый, случайный
Глава 5

Оглавление

Я хотела забыть и про вчерашнее происшествие, и про Штадена, но разве мне кто-то это позволит? Подруга встретила меня с горящими от любопытства глазами и сразу приступила к расспросам. Радовало, что в наших отношениях она не находила ничего романтичного, а то с нее станется сочинить любовную историю. Рассказала я ей все, что случилось вчера, правда, при этом даже не намекнула о причине, так что Грета осталась в полном недоумении.

– И чего он к тебе докопался? – спрашивала она.

– Потому что придурок, я тебе сразу так и сказала.

– Странно это как-то. Я бы поняла, если бы он на тебя какие-то виды имел. А то парня твоего избил, тебя в свою комнату засунул, а сам до утра развлекался совсем с другими…

Она вопросительно на меня посмотрела. Я испытала некоторые угрызения совести – Грета моя самая близкая подруга, а я от нее такое событие, как брак, пусть даже случайный, скрываю. Но поступить иначе я не могла – нарушить наш договор со Штаденом с моей стороны было некрасиво. Поэтому я промолчала. От дальнейших расспросов меня спас стук в дверь. Вошла Элиза Фогель, наша одногруппница и по совместительству самая большая сплетница общежития.

– Эрна, тебе барон Штаден просил передать записку, – блестя глазками, возбужденно проворковала она. – Он там внизу с преподавателем фехтования беседует, сказал, что подождет ответа. Ой, а что это у вас там с ним вчера было?

Вот ведь какой гад этот Штаден – нашел с кем передавать записку. Теперь об этом вся наша академия знать будет, да еще с такими подробностями, которые мне и в страшном сне не приснились бы. Я развернула листок, не обращая внимания на вопросы, которые сыпались из Фогель как из рога изобилия. Если бы на занятиях она была настолько любознательной, звание лучшей ученицы всех времен было бы ей гарантировано. Но, увы, учебные знания интересовали ее крайне мало – все ее внимание было полностью поглощено чужой личной жизнью.

– Передай, что я подумаю, – мрачно сказала я.

– А что, что там написано? – жадно поинтересовалась Лиза.

– О, ничего особенного, – спокойно ответила я. – Он просит прощения за вчерашнее. Пишет, что настолько влюблен, что один лишь вид постороннего мужчины рядом со мной приводит его в такую ярость, что он полностью теряет над собой контроль.

В комнате воцарилась тишина, неожиданно прервавшаяся громким «ик» со стороны Фогель. Это позволило ей прийти в себя и даже сказать пару связных слов на прощание. Но глаза у нее были круглые, как тарелочки под пирожные. Как только наша одногруппница вышла, Грета тут же напала на меня с вопросом:

– Что, правда? Не поверю, пока лично не увижу. Чтобы Штаден такое написал?

Скрывать записку от нее я не собиралась, поэтому молча протянула подруге бумажку, на которой было написано: «Твой придурок вызвал меня на дуэль. Спасать будешь или пусть помирает?» Грета прочитала и разочарованно вздохнула. Неужели она действительно надеялась найти там то, что я сказала Фогель? Но долго расстраиваться из-за неоправдавшихся надежд подруга не умела.

– Что будешь делать? – деловито поинтересовалась она.

– Для начала спрошу Олафа, как его угораздило сделать такую глупость. Штаден его прибьет и не заметит. Как думаешь, удастся их уговорить помириться?

– Думаю, да. Ведь не враг же себе Зольберг? Не понимаю, зачем ему понадобилось ввязываться в такое заведомо проигрышное дело.

Вопреки уверенности Греты, Олаф наотрез отказался идти на мировую, более того, он даже заявил, что не будет со мной разговаривать, если я попытаюсь вмешаться. Мне не хотелось отдавать его на растерзание Штадену, поэтому я не теряла надежды все уладить. К сожалению, как я ни пыталась разыскать второго участника дуэли, с ним мне поговорить не удалось до самого ее начала. Подошел ко мне он сам, издевательски улыбнулся и спросил:

– Что надумала?

– Что ты хочешь, Штаден? – спросила я и покосилась на Олафа.

Тот напряженно смотрел в нашу сторону, но молчал.

– Проводишь ночь в моей комнате, – нахально ответил «муж».

– Ты совсем совесть потерял? – аж дернулась от возмущения я.

– Нет, это ты потеряла. Чинишь мою одежду и переписываешь отчет. – Он гаденько поднял левую бровь. – А ты о чем подумала? Хотя ход твоих мыслей занимателен, и я бы несомненно им заинтересовался, только вот, на твое несчастье, блондинок не люблю.

То, что он предпочитает брюнеток, для меня новостью не стало. Я об этом знала, как и практически вся академия, и меня это совершенно не расстраивало, тем более что собой расплачиваться я не собиралась. Рубашки, конечно, можно зашить, да и отчет переписать. Только вот… Я опять посмотрела на Олафа, тот демонстративно отвернулся. Вот ведь упертый какой, вдруг в самом деле разговаривать не будет. Может, ему действительно в больничном корпусе полезно полежать? Ведь не убьет же его Штаден.

– Нет, – ответила я. – Чини и переписывай сам.

– Дорогая, я же его убью. Неужели тебе совсем не жалко парня? – почти ласково сказал Штаден.

Олафа мне было жалко, только я была совершенно уверена, что в случае моего отказа ему грозит от силы пара недель в целительском крыле. А вот в случае моего согласия наглый тип, стоящий передо мной, поймет, что меня можно безнаказанно шантажировать.

– Если ты его убьешь, тебя выгонят из академии, – напомнила я, – что для тебя крайне нежелательно. Ты сам говорил о тяжелом материальном положении.

– Если ты так внимательно читала правила, то могла бы заметить, что там сказано про отчисление в случае гибели при использовании магии. Чтобы добить твоего мальчика, мне магия не нужна, я достаточно хорошо фехтую. А поскольку вызвал меня он, то моим условием будет поединок на шпагах, без применения магии, – насмешливо сказал он. – Итак, сейчас только от тебя зависит, проткну я его до смерти или только до больничного корпуса. Твое слово?

– Какая же ты сволочь, Штаден! – не выдержала я и даже кулаки сжала, так хотелось его ударить.

– Дорогая, я тебя предупреждал. – Он опять гадко поднял левую бровь. – Теперь во всем, что случится, можешь винить исключительно себя. Последний раз спрашиваю: да или нет?

Одного у него точно не отнимешь – умеет этот гад настоять на своем. Он не оставляет мне другого выхода, кроме как согласиться. А Олаф… Не вечно же он на меня будет обижаться, простит когда-нибудь. Наверное.

– Да, – еле слышно сказала я. – Штаден, давай я твои рубашки починю у себя, а не буду сидеть в твоей комнате?

– Штерн, я тебе больше не доверяю, – насмешливо бросил он. – Мои рубашки слишком мне дороги, чтобы я оставлял их без присмотра. В конце концов, у меня их не так много.

Он развернулся и, небрежно помахивая шпагой, направился к Олафу. Вчера мне казалось, что ненавидеть его сильнее было невозможно, но нет – сегодня этот гад убедил меня в обратном. Ненавидела я его так, что, если бы могла, сама бы вызвала на дуэль и проткнула. И желательно, чтобы целительское крыло ему уже не понадобилось. Грета, молчавшая на протяжении всего нашего разговора, вдруг очнулась и выдала:

– Эрна, да он действительно в тебя влюблен по уши!

– Такое только тебе в голову прийти может! – разозлилась я. – Пожалуйста, не делись ни с кем своими гениальными выводами.

Подруга только выразительно хмыкнула и отвернулась от меня туда, где должно было проходить действо, ради которого мы и пришли. И не только мы – толпа собралась изрядная. Наверняка все втайне надеялись увидеть поражение Штадена. Но и сегодня дуэль закончилась, не успев начаться. Барон только махнул клинком, как шпага Олафа отлетела в сторону, а тот зажал дырку на руке, из которой сразу потекла кровь. Кажется, никто даже не заметил, как это случилось. Я испуганно вскрикнула и бросилась к своему парню, но он меня отстранил и отвернулся. В больничное крыло его отвели без меня, а я лишь расстроенно посмотрела ему вслед.

Я вернулась в нашу комнату, села на кровать и расплакалась. Ну почему, почему я не поехала на практику со всеми? Ничего этого бы сейчас не было. Лучше бы его тогда повесили… Грета пыталась меня успокоить, но безуспешно. Вскоре к ней пришел Марк, и они успокаивали меня уже вдвоем. Надо признать, это у них получилось.

– Простит тебя Олаф, не бойся, – утверждала Грета. – Куда он денется, он любит тебя. Просто ты поставила его в ситуацию, очень непростую для гордости.

– А что это Штаден к тебе пристал? – поинтересовался Марк.

– Мы практику вместе проходили, ты же знаешь, – неопределенно ответила я. – А после того, что он на балу вчера устроил, я ему отчет изрисовала и несколько рубашек по швам распустила.

– Да уж, – хмыкнул Марк, – страсти у вас так и кипят. Помнится, когда мне лет десять было, соседская девочка такими штучками постоянно пыталась мое внимание привлечь. Она еще колючки чертополоха в ботинки засовывала. Можешь взять на вооружение, а то тебе явно свежих идей не хватает.

– Ты что, думаешь, он мне нравится?! – возмутилась я. – Видеть его не хочу, не то чтобы внимание привлекать! – Помолчала немного и мстительно добавила: – А чертополох ему в ботинки я бы с удовольствием насовала. У тебя с той поры не остался?

– Мы с Гретой можем набрать, когда гулять пойдем, – захохотал парень. – Сейчас для этого самое подходящее время.

Они с подругой продолжали веселиться по поводу моих непростых отношений со Штаденом до тех пор, пока он сам не постучал в дверь. Открыла ему Грета. «Муж» недовольно осмотрел нашу веселую компанию и остановил свой взгляд на мне. Очень неодобрительный. Думаю, после такого количества пролитых слез выглядела я не очень привлекательно, но мнение Штадена по поводу моей внешности меня не интересовало, поэтому я тоже на него посмотрела весьма хмуро.

– Время видела? – спросил он. – Пойдем.

Спорить с ним я не стала – куда деваться? Обещала. Мы пошли в его комнату, где он торжественно вручил мне испорченный отчет и стопку чистой бумаги, а я начала переписывать. Радовало лишь то, что Штаден в своих записях был по-военному краток, а значит, страниц было не так и много. Мой отчет был раза в два толще, правда, и писала я его где-то неделю. Но здесь нужно было не сочинять, а просто копировать текст с одного листа на другой, так что справилась я быстро и с довольной улыбкой вручила «мужу» результат.

– Эту страницу переделываешь, – сказал он, просмотрев мою работу.

– Почему это? – возмутилась я.

Да он должен быть счастлив, что я согласилась! А вместо этого высказывает совершенно необоснованные претензии!

– Неаккуратно написала, и строчки вон вверх задрались. Старательней надо работать.

– Не буду я переписывать еще раз. У тебя и в таком виде примут, содержание-то сохранилось без изменения, – не согласилась я.

– Не будешь? – уточнил он.

– Нет, – твердо сказала я.

– Ну что ж.

Он провел рукой над своим отчетом, что-то прошептал, и все посторонние рисунки и надписи исчезли. Я стиснула зубы. Вот гад!

– Зачем я переписывала? – хмуро спросила я.

– В воспитательных целях, чтобы в следующий раз в голову не лезли глупые мысли. Держи рубашки.

– А ты их магией починить не можешь? – подозрительно поинтересовалась я.

– Даже если бы мог, не стал бы, – усмехнулся он. – Ведь куда приятней, когда любимая жена чинит твою одежду.

– Вот и завел бы любимую жену, – проворчала я.

Посмотрела я при этом на него с большой надеждой. В самом деле, если бы завел он себе постоянную… гм… подругу, то и времени, чтобы надо мной издеваться, у него бы не осталось. И желания, скорее всего.

– Проблема, Штерн, многоженство у нас запрещено. Пока роль любимой придется исполнять тебе.

– Тебе блондинки не нравятся, – подколола я его.

– Выбора все равно нет. Если тебя это так расстраивает, можешь перекраситься, – заявил мне барон. – Только я тебе не советую.

– Почему это? – поинтересовалась я.

Даже иголку из рук выпустила. Все же не каждый день появляется возможность узнать мнение столь крупного специалиста по женскому полу. Вот сейчас скажет, что красить такие волосы, как у меня, настоящее преступление. И что я и без этого хороша.

– Ты шей, Штерн, не отвлекайся. Потому что мне без разницы, блондинка ты, брюнетка или рыжая, ты мне в любом виде не нравишься.

Можно подумать, я ему на шею вешаюсь. Принес бы свои рубашки ко мне в комнату и не наслаждался бы сейчас моим обществом. Не нравлюсь я ему, видите ли… Он мне тоже не нравится, но я же не твержу ему это постоянно.

– Вот и не смотрел бы вообще, – пробурчала я, вшивая рукав на его законное место. Все-таки хорошо, что я не порезала рубашки на ленточки, как первоначально хотела, а то что бы я теперь делала? Магией-то я еще восстанавливать не могу!

– Все, – сказала я, сделав последний стежок. – Я пошла.

– Куда это? – поинтересовался парень.

И вид у него был такой, что я сразу поняла – никуда меня сейчас не отпустят.

– К себе, – неуверенно ответила я. – Восстановительно-ремонтные работы я закончила, по уговору могу идти.

– По уговору, – ехидно заявил барон, – ты здесь до утра сидишь.

– Штаден, – возмутилась я, – имей совесть! Ведь что обо мне будут говорить, ты подумал?

– А что обо мне будут говорить, если ты будешь шляться с кем ни попадя и выплывет правда о нашем браке, ты подумала? – спросил он. – Короче, ложись вон на вторую кровать и молчи.

– Сам бы попробовал в корсете поспать, – пробурчала я.

– В чем проблема? – поднял бровь барон. – Не хочешь спать в одежде, раздевайся.

– При тебе? – возмутилась я. – А ты не обнаглел вконец?

– Дорогая, чего ты возмущаешься? – расхохотался он. – Мы с тобой не чужие люди, ты же моя жена.

Да, попытка найти совесть там, где ее никогда не было, позорно провалилась. Я еще немного посидела на стуле в надежде, что эта самая совесть отошла ненадолго и скоро вернется, но либо она уже давно померла в жестоких муках, либо сбежала от такой расправы куда подальше. С тяжелым вздохом я легла прямо в одежде поверх покрывала. Штаден насмешливо хмыкнул, но комментировать не стал.

– Штаден, а почему у тебя соседа нет? – спросила я.

– Потому, Штерн, что ваши мальчики от меня очень быстро сбегают. Боятся. В вашей Магической академии штаны достоин носить разве что только твой Олаф, пожалуй, а остальные не мужики, а тряпки.

– Почему в «вашей», ты же тоже здесь учишься? – удивилась я.

– Я здесь временно, – ответил он. – Пари заключил, что год продержусь здесь. Да и отца позлить хотелось. Он все пытался мне диктовать, как я должен жить. Даже денег пытался лишить, думал, прибегу к нему с извинениями. Но стипендию платят и у нас, и здесь, а на нее прожить можно, если не шиковать. У вас она даже немного больше.

– А из-за чего вы с отцом поругались?

Мой вопрос Штадену не понравился. Он помрачнел, нахмурился и довольно зло на меня посмотрел.

– Так, Штерн, – раздраженно сказал он, – лицом к стенке, зубы сомкнула – и ни звука больше.

Спорить у меня с ним особого желания не было. Да я и вопросы задавала только потому, что глупо как-то находиться с ним в одной комнате и молчать. Поэтому я повернулась к нему спиной, прикрыла глаза и задремала. Когда утром проснулась, Штадена ожидаемо не было, зато на столе стоял великолепный металлический кувшин с водой, который я аккуратно и поставила сверху на дверь, когда ее прикрывала. Даже если этот гад и не обольется, то, может, хотя бы шишку набьет. После удачной подготовки диверсии на занятия я отправилась в отличном настроении, которое продержалось недолго. Общих пар у меня с «мужем» не было, так что узнать, насколько успешно приложил его кувшин, я не смогла. А вот наши девицы косились на меня и перешептывались. Новость, как я спасла Олафа, гуляла по всей академии под номером первым, обрастая такими подробностями, которые мне и в голову никогда бы не пришли. Все это меня совершенно не радовало. Грета тоже злилась на сплетниц, но доказать кому-нибудь свою правоту у нее так и не получилось. После занятий она решительно взяла меня за руку и потащила в нашу комнату.

– Нельзя ему все спускать! – возмущенно сказала она.

– И что ты предлагаешь? Он здесь любого моментально в больничное крыло отправит, – ответила я без особого энтузиазма.

– Вот! – подняла палец подруга. – Ключевое слово «здесь». У нас же есть Военная академия!

И посмотрела на меня очень выразительно.

– Ну уж нет! – твердо сказала я.

Эрна Штерн и два ее брака

Подняться наверх