Читать книгу Потерять и найти - Брук Дэвис - Страница 11

Милли знала дорогу домой, но решила, что мама просто проверяет, послушная она девочка или нет. Поболтав за ужином с манекеном, Милли решила помочь маме ее найти. Взяв краску в ремонтном отделе, она так крупно, как только могла, написала на стеклянных входных дверях: «Я ЗДЕСЬ МАМ». Само собой, писала она задом наперед, чтобы мама смогла прочитать послание с улицы.

Доску из игры «Четыре в ряд» Милли положила у входа, а фишки в ней расставила так, что из них получилась стрелка вправо. Всем манекенам вдоль прохода Милли повернула руки, и теперь они тоже указывали, куда идти. А некоторым из них она даже дала таблички: «Привет мам!» – говорила первая; «Еще чуть-чуть!» – подбадривала вторая; «Отдохни и перекуси!» – предлагала третья. В ладонь этому манекену Милли вложила пакетик мармелада.

Человечки из «Угадай кто?» тоже изобразили стрелку, домики из «Монополии» велели идти влево, а стрелка от «Твистера» – прямо.

Девять последних манекенов держали листочки с буквами, которые складывались в предложение: «Я ЗДЕСЬ МАМ». Вторую «М» держал манекен в гавайской рубашке. Милли сцепила между собой несколько лифчиков и протянула их от руки манекена до стойки с трусищами, как финишную ленту. Потом украсила дорогу до ленты елочными огоньками из корзины «Уценёнка!», забралась под трусищи и вытащила наружу носки своих красных сапожек.

На.

Всякий.

Пожарный.

Но туфли, которые вскоре ее навестили, были не золотистыми.

* * *

– Ты пришла с тем стариком? – спросила Хелен. – Который пел?

Она открыла шкафчик и принялась раскладывать его содержимое аккуратными рядами: коробочка от шоколада…

– Он приятный… – …пустой пакетик сока… – Но немножечко… – …банка, в которой похоронили муху. – …немножечко… – Подняв руки высоко над головой, Хелен высыпала на стол две горсти леденцовых оберток, будто объясняла Милли, что такое дождь. – Того?

– Того?

– Нет?

– Конечно, нет.

– Ой, ну, извини, пожалуйста. – Пакетик мармелада. – Но он туго соображает, да? Чуток? – Хелен потянулась через весь стол и шепотом прибавила: – Слабоумный, да?

Она тут же закрыла рот руками, будто пришла в ужас от собственных слов.

– Ой! Конечно, нет. Извини, пожалуйста. Это я случайно ляпнула. Сама-то я не хотела его выгонять, но Стэн… он любит порядок.

Хелен задумчиво разгладила пакетик мармелада и, подавшись в сторону двери, громко прибавила:

– Он у нас очень требовательный. – Она откинулась на стул. – Скажи, а этот певучий старик… У него… Он живет… в каком-нибудь подземелье?

Хелен на секунду исчезла под столом и возникла вновь уже с горой игр. Она положила их на стол, одну на другую, неустойчивой башней: «Четыре в ряд», «Морской бой», «Твистер», «Монополия».

– Может, он любит поиграть с какими-нибудь плетками? – Хелен положила руку на башню. – Цепями, нет? Он же никого на цепях не держит?..

– Мы только вчера подружились, – ответила Милли.

– Он обычный старик, правда? – продолжала Хелен. – Может же одинокий старик быть в своем уме и просто так дружить с маленькой девочкой? Так ведь?

Она снова исчезла под столом, а потом вынырнула, держа в одной руке рюкзак Милли, а в другой – открытую банку краски.

– Па-раам!

Краска по краям стекала на пол.

– Во всем виновато наше общество, понимаешь? – Хелен положила рюкзак и краску на стол, подвинула игры и уселась рядом. – Скажи, – она покрутила пальцем у лица Милли, – ты это для него так разукрасилась?

Милли провела тыльной стороной кисти по губам. На руке осталась ярко-красная полоса.

– Я есть хочу, – сказала Милли.

– Ох, милая. Прости, пожалуйста. У меня были печеньки, но Стэн, – Хелен выкрикнула его имя, обращаясь к дверям, – их съел. Он вечно ест мои печеньки. Но только когда ему вздумается. – Хелен напряженно ждала, прислушиваясь к звукам в коридоре.

Тут на пороге возник Стэн, и она подпрыгнула от неожиданности. Милли замерла. Это был вчерашний охранник. И под глазом у него темнел синяк.

Одной рукой Стэн держал возле уха телефон, а другой прощупывал припухлость на скуле. Все это время он не отводил от Милли своего пытливого, пристального взгляда.

– Ну, так я досмотрел «Шоу Козби» и хотел сходить еще за парой дисков, – говорил Стэн в трубку. – Кто ж знал, что на меня нападут? – он продолжал смотреть на Милли. – Да. Меня Хелен сегодня выпустила.

Милли сжалась всем телом.

– Слушай, ма, подожди секунду, – он прикрыл телефон ладонью и посмотрел на Хелен. – Лучше покорми ее. Пока они не пришли.

Хелен покраснела и вскочила со стола.

– Конечно, – забормотала она, открывая ящик. – Хочешь «Ментос»? Он жуть какой сытный!

– Пока кто не пришел? – спросила Милли.

– Есть-то у меня особо нечего, – продолжала Хелен. – Я ж на диете. Как она там… «Диета Аткинса»? А нет, «АЗД»! «Абсолютно здоровая диета»! Она отпадная. Можно нюхать еду сколько вздумается. – Хелен покосилась на Стэна. – Но мне это, конечно, необязательно…

Открыв «Ментос», она закинула две конфеты себе в рот и еще две положила на стол перед Милли. Милли взяла их и принялась жадно жевать.

– …Я имею в виду, садиться на диету. Я не из тех женщин, что вечно об этом волнуются. Но я достойна лучшего, а мне диеты придают сил.

Стэн закатил глаза.

– Хелен, – сказал он, – просто дай ей что-нибудь нормальное, ладно? Они скоро будут, а обратно им ехать долго, поэтому ее нужно накормить.

Он взглянул на Милли в последний раз, а потом развернулся и вышел.

– Чего? – донеслось до Милли из коридора. – Нет, это просто девочка. Я не собираюсь с ней судиться, ма. Мам! Говорю же: не собираюсь. Ну, ее бросили, а значит, денег у нее точно нет…

– Он хорошенький, правда? Стэн. – Хелен проводила его взглядом и выплюнула конфету в салфетку.

– Кто сюда едет? – спросила Милли. У нее свело живот. – Моя мама придет. Она просто… потерялась.

– Ох, милая, – Хелен бросила салфетку в мусорку у стола и вытерла ладони о брюки. – Придет. Конечно, придет.

– Мой папа умер. Но мама придет.

– Ох, бедняжечка, – Хелен обошла стол, присела перед Милли на колени и сжала ее ладонь в своих. – Как он умер? Ой, нет, можешь не говорить, – казалось, собственные слова ее удивили, будто произнесла их не она. – Не надо. Если не хочешь. Но если хочешь… то скажи. Как? Он играл в азартные игры, да? И во что-то ввязался?

– Ввязался?

– Таблетки? – прошептала Хелен. – Наркотики?

– Ему давали таблетки в больнице.

– Псих? Психбольнице?

– А что это?

– Ничего. Выброси из головы!

– У него был рак.

– Ох, милая… У меня тоже он однажды был. Ну… я так думала. Ужасно переживала, ужасно! А оказалось, просто огромный прыщ…

– Мама придет.

– …Вот тут, на шее. Вот тут. Ужасно переживала!.. А? Что? Конечно, милая. Конечно, придет.

В кармане у Хелен зазвонил телефон. Она вскочила и поднесла его к уху.

– Да. Да. Она здесь. Конечно, – Хелен спрятала телефон. – Ох, дорогая моя, они вот-вот будут!

– Кто?

– Люди из органа опеки. Они помогают брошенным детям!

– Брошенным?

– Тебе на время дадут новых маму и папу, пока не найдут твоих настоящих.

Хелен посмотрела в коридор и заметила, как Стэн весело болтает с молодой продавщицей.

– Но мама сказала ждать ее здесь.

– Знаю, моя хорошая, знаю. – Хелен вздохнула, подошла к двери и оперлась на косяк, наблюдая за Стэном. – Но некоторые люди говорят совсем не то, что хотят.

Милли крепче сжала «Книгу Мертвых» у себя за спиной. Хелен повернулась, и тело ее пошло волнами. Пуговки-скалолазы из последних сил держались за утесы.

– Не волнуйся, милая, ты им понравишься. Ты же очаровашка! А теперь подожди минутку, ладно? Посидишь тихонько? Да? – Она замолчала, и они с Милли уставились друг на друга. – Я принесу тебе сок и печеньки. Ладно?

Не дождавшись ответа, Хелен вышла из комнаты. Милли смотрела ей вслед, и ее тошнило.

Мимо кабинета прошел мальчик с мамой.

– …а я хочу синюю! – кричал он.

Милли захотелось встать и крикнуть ему в ответ: «А я хочу свою маму!»

Она сорвала машинки со своих сапог и спрыгнула на пол. Потом бросила машинки в рюкзак и выглянула в коридор. Ни Хелен, ни Стэна.

Сделав глубокий вздох, Милли сломя голову бросилась в сторону кафе. Сумка подпрыгивала у нее за спиной – вверх-вниз, вверх-вниз. Прямо по коридору с разноцветными метлами, швабрами и полотенцами, мимо фотокиоска, где на экранах сменяли друг друга яркие картинки, и отдела с дисками, телефонами и прочей техникой. При виде Стэна Милли спряталась за большой картонкой с изображением знаменитого певца. Стэн стоял у полки с фильмами и что-то бубнил себе под нос.

– Есть, есть, не хочу, есть, – повторял он.

У него зазвонил телефон.

– Да? Да-да, сейчас буду. – Он прошел мимо Милли, но не увидел ее.

В кафе на своем любимом месте сидел Карл. Заметив у прилавка Хелен, Милли спряталась за растениями в горшках. Бу-бум, бу-бум, бу-бум.

– …И маленький кусочек пирога, пожалуйста, – говорила Хелен официантке. – Морковного. Да, давайте два кусочка. Спасибо. Да, и вон тот. Отлично, огромное спасибо. Ну, можно еще третий. Да, вот так.

– Карл! – прошептала Милли.

Карл выпрямился и повернулся к растениям.

– Э… да?

– Это Милли! – Она высунула голову из-за листьев папоротника.

– Просто Милли? Где же ты пропадала?

Под прикрытием растений Милли вкратце рассказала ему о том, что случилось после их вчерашней встречи.

– Сначала меня спас манекен. Потом я украла ключ и заперла охранника. Потом поужинала. А Рэмбо ужинал со мной. И лошадка. И угадайктошные человечки. И манекен. Я вас потом познакомлю. А потом я спросила у манекена, Мертвец он или нет. А потом я сделала подсказки для мамы. А потом Хелен сказала, что принесет мне сок и печенье, но не принесла. А потом я узнала, что едут мои новые мама и папа, и убежала. А потом нашла вас. Вы будете это есть?

Карл протянул ей кекс.

– Это все?

– Все, – произнесла она с набитым ртом.

– А от кого ты убежала?

– От нее, – Милли указала пальцем на Хелен, которая метрах в двадцати от них уже болтала с кем-то из посетителей кафе.

– Нет, они не для меня. Я на диете. «Диета северного пляжа»? Да, на ней сидит Кейт Мосс. По этой диете разрешается держать в руках любую еду, какую захочешь…

Когда Хелен двинулась к выходу и пошла обратно в кабинет охранника, Карл отвернулся.

– Значит, сбежала, говоришь? – он встал. – Ладно.

– Ладно?

– Мы тебя отсюда уведем, – сказал он громко. – Прямо сейчас.

Официантка выглянула из-за кофемашины.

– Ш-ш, – прошептала Милли.

Карл сел.

– Да. Прошу прощения. – Он помахал официантке. – Но нам пора. Да. – Он снова поднялся.

Избегая людных коридоров, они добрались до Огромных Трусищ. Манекен в гавайской рубашке внимательно смотрел на Милли. Она не могла отвести от него взгляда.

– Хватайте его.

– Чего?

– Воспитанные люди говорят «прошу прощения».

– Прошу прощения?

– Он пойдет с нами.

– Он?

– Да.

– Почему?

– Он меня спас.

Карл взглянул на Милли, потом на манекен и еще раз на Милли.

– Хорошо, – произнес он снова очень громко. – Твои друзья – мои друзья.

– Ш-ш! – прошипела Милли.

– Ах да. Точно. – Карл поднял манекен и прижал его к себе, щека к щеке, будто собирался танцевать.

– Готовы? – спросила Милли.

– Готов, – кивнул Карл.

Они двинулись к выходу, петляя между посудой и техникой, книжками и полотенцами. По пути какая-то тетенька даже попыталась надушить Карла туалетной водой, но в ответ он только захихикал.

Вскоре впереди возникли входные двери, ослепительно сияя и притягивая взгляд. Карл и Милли рванули вперед, но на них никто даже не обратил внимания. Оставалась самая малость!..

– Мы невидимые! – воскликнула Милли.

– Да, – согласился Карл.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Еще чуть-чуть – и они на свободе!..

Но тут Милли заметила угадайктошных человечков, которые глядели на них с пола. Она не успела ничего сказать Карлу, и он, наступив на них, грохнулся головой вниз в полную елочных огоньков корзину «Уцененка!». Милли тоже упала и ударилась головой, а манекен, выскользнувший у Карла из рук, рухнул на нее сверху. Одна пластмассовая нога оторвалась и отлетела в сторону.

И тут послышались три слова, которые Милли больше всего боялась услышать:

– Вот же она!

К ним направлялись Хелен и Стэн, а еще незнакомые дяденька и тетенька в дорогих неудобных костюмах. Новая мама и новый папа.

– Скорее, Карл! – Милли встала и, потирая голову, схватила его за руку.

Но Карл так увяз в гирляндах, что чем больше брыкался, тем сильнее себя опутывал.

– Хватай его, Стэн! – воскликнула Хелен, бежавшая у Стэна за спиной. – Кажется, он… ну… я не хочу спешить с выводами… Но… Такие, как он… обычно… Он наверняка… Скорее всего… Как мне кажется…

Стэн подбежал к Карлу, который все барахтался в елочных огоньках. Затем помог ему выбраться из корзины и схватил за руку.

– Ну все, старый развратник. Представление окончено.

– Ох, Стэн, – с трудом выдохнула Хелен, подбегая к нему. – Ты схватил его. – Она коснулась ладонью его предплечья. – Ты такой сильный!..

Карл, не глядя на Милли, прошептал:

– Беги. Беги, Милли. Я найду тебя.

Человечки из настольной игры глядели на Милли с пола, будто ждали, что она что-то сделает. И тогда Милли что-то сделала: она схватила манекен за ногу и бросилась вперед, петляя по узеньким тропинкам через лес людей.

– Беги, беги, Милли, – запела она и выбежала через входные двери на стоянку.

Оглянувшись на ходу, она увидела их – большие красные буквы, которые соединялись и разъединялись на раздвижных дверях: «Я ЗДЕСЬ МАМ».

* * *

Милли пошла по подъездной дорожке к своему дому, поставила манекен на крыльцо и подергала ручку входной двери. Заперто. Она достала запасной ключ из-под коврика, открыла дверь, потом оглянулась, проверяя, нет ли полиции, и вошла внутрь.

В доме было холодно и темно.

Не успев перевести дыхание после пробежки, Милли с порога крикнула:

– Мам? – Затем прошла на кухню. – Мам? – Слово эхом прокатилось по комнате.

Тут противно пахло мусором, и в раковине громоздились грязные тарелки. Милли прошла в гостиную.

– Мам?

Пустовавший диван показался огромным. Телевизор большой черной дырой темнел посреди комнаты. И почему она раньше не замечала, какой он большой и черный? Будто нажмешь на кнопку – и он засосет в себя весь дом.

На журнальном столике лежал папин чехол для пивных банок. Милли взяла его и поднесла к лучу света, лившемуся из окна. Пылинки вокруг пустились в пляс.

Она провела пальцем по черной ткани. На одной стороне чехла была изображена карта Австралии, а на другой – тетенька в купальнике с огромными водяными шариками. Милли надела чехол себе на руку и коснулась его щекой.

Потом она пошла в спальню к родителям. Мамина половина кровати была вся скомканная. Милли улеглась на нее и с головой накрылась одеялом. Здесь тоже было холодно и темно.

Она протянула руку и коснулась папиной половины, затем откинула одеяло, встала и положила ладонь на стенку шкафа, будто пытаясь оставить отпечаток. А потом отодвинула дверь и открыла глаза.

Внутри ничего не было: одни только вешалки, похожие на плечи скелетов.

Тогда Милли она села на кровать и провела пальцами по воздуху, которого будто бы и не было. И в ту секунду она очень хотела сказать: «Прости меня, мам. Прости меня. Прости за то, что я наделала».