Читать книгу Печенье счастья - Черстин Лундберг Хан - Страница 3

– Сегодня мы немного порепетируем рождественские песни, – сказала Ульрика. – Скоро будет праздничный концерт, и мы тоже примем в нем участие.

Ульрика начала объяснять подробности, а я зажмурился и принялся вспоминать прошлогодний рождественский вечер. Хоть бы все забыли, чем тогда все закончилось. В тот раз, допев последнюю песню, мы отправились в класс, где нас ждал праздничный стол. И только все уселись, как мой папа поднялся с места и, размахивая чашкой кофе, зажатой в руке, запел «О, праздничная ночь»[2].

Кофе выплескивался на пол, папа пел и пел, другие родители слушали и улыбались. Кто-то даже промокнул глаза салфеткой, взятой с рождественского стола. Я же с горя запихнул себе целиком в рот булочку с корицей и сидел, мечтая о папе-программисте или, на худой конец, папе – водителе автобуса.

Спустя некоторое время я открыл глаза. Ульрика успела написать на доске названия песен, и теперь все ребята обсуждали роли рождественских гномов[3], пряничных стариков[4]и так далее. Рождественский концерт должен был начинаться с праздничного шествия Святой Люсии[5].

Некоторые мальчишки уже тянули руки, чтобы стать пряничными стариками, и Ульрика записывала их имена на доске. И почти все мечтали стать рождественскими гномами. На роль Люсии были две кандидатки – Майя и Мариам, две самые популярные девчонки в нашем классе. Ульрика предложила им позже кинуть жребий.

– Еще у нас есть песня Стефана[6], — улыбнулась Ульрика. – Для нее нам нужны два звездных мальчика. Как насчет тебя, Ниссе?

Ты у нас такой высокий и к тому же симпатичный. Накидка с колпаком будут замечательно на тебе смотреться.

Конечно, Ульрика хотела, чтобы это был Ниссе. В нашем классе он – самый настоящий король, лидер и заводила среди мальчишек. Именно Ниссе решает, что круто, а на что даже смотреть не стоит.

– Так как, Ниссе? – не отставала Ульрика. – У тебя и голос красивый.

– Забудьте об этом, – лениво произнес Ниссе и потянулся. – Я хочу быть рождественским гномом. Недаром же меня зовут Ниссе[7].

Кто-то засмеялся, и Ниссе, улыбнувшись, откинулся ни спинку стула.

Затем он прошептал так, что все, кроме Ульрики, услышали:

– Да кому в голову взбредет напяливать на себя это барахло?

Кто-то захихикал.

– Оскар, – продолжила дальше Ульрика. – Ты еще ничего не сказал. Хочешь быть звездным мальчиком?

– Нет, – быстро ответил я. – Я буду рождественским гномом. Я уже говорил.

– Да? – разочарованно протянула Ульрика.

– Да, – кивнул я. Хотя я ничего не говорил и даже не слышал того, что было в начале урока.

– Что ж, решим попозже, – вздохнула Ульрика и стерла все с доски.

Мы начали репетировать.

Для пения у меня очень даже неплохой голос. В меру громкий и в меру звонкий. Я быстро схватываю мелодию и почти сразу запоминаю текст. Хотя в этот раз мы пели ту же песню, что и всегда:

Дождь стучал по стеклам. Бледным светом мерцали на подоконниках рождественские свечи. Настроения – ноль целых ноль десятых.

Когда закончились уроки, все ребята кинулись в коридор, где, шумя и толкаясь, принялись разыскивать свою уличную обувь.

Я услышал, как Майя сказала Мариам:

– Я думаю, что ты будешь Люсией.

– А я думаю, что ты, – ответила Мариам. – Ты же такая милая.

– Нет, ты – самая милая, – возразила Майя.

Эти девчонки – лучшие друзья, неразлучные, как сиамские близнецы. По-моему, они даже выросли вместе. Майя и Мариам любят прогуливаться по школьному двору, взявшись за руки, и трещать обо всем без умолку. Хотя они совершенно разные. У Майи светлые, абсолютно прямые волосы, а у Мариам волосы темные, длинные и вьются. В них влюблены почти все парни в нашем классе. Хьюго, к примеру, думает, что самая хорошенькая – это Мариам. А я считаю, что Майя. Только вслух я никогда этого не скажу.

После школы мы с Хьюго часто идем к нему домой. Так было и в этот раз. У него дома на кухонном столе лежала записка:

«Съешь йогурт или сделай бутерброд. Не забудь убрать масло обратно в холодильник».

Чтобы не заморачиваться с маслом, мы решили ограничиться несколькими шоколадными кексами. Потом уселись играть в компьютерные игры. И играли до тех пор, пока не пришла мама Хьюго. Скоро с кухни поплыл аромат жареной колбасы и картошки с луком. Все шло своим чередом, и это было замечательно. Картины не портила даже старшая сестра Хьюго, Ханна. Она учится в седьмом классе.

Ханна – единственный человек в семье моего друга, за которого порой бывает очень стыдно. Но я думаю, что это даже на пользу Хьюго. По крайней мере, он может легко представить себе, каково приходится мне с моими-то родителями, хотя мы никогда не говорим с ним на эту тему.

– Боже, как отвратительно, – пропищала Ханна и скорчила гримасу при виде колбасы. – Как вы только можете есть мертвую свинью?

Чтобы ее позлить, мы принялись лопать колбасу, хрюкая и чавкая, как настоящие свиньи.

Ханна закатила глаза к потолку.

– Хьюго, – прикрикнула она на брата, – как ты только можешь быть таким примитивным существом?!

Их папа вздохнул и кинул на нас строгий взгляд, чтобы мы угомонились. Мы перестали дурачиться, но еще долго хихикали, за что картошки нам почти не досталось.