Читать книгу Зеркало вампиров - Чингиз Абдуллаев - Страница 5

Утром привычно зазвонил будильник, и Павел открыл глаза. Вчерашняя норма спиртного оказалась слишком большой, и он тяжело потряс головой. Голова была тяжелой и неподвижной. Он с трудом поднялся с постели. Если бы не важная встреча, он ни за что не вылез бы из-под одеяла. Но свидание слишком важное, чтобы позволить себе так просто пропустить его.

Он сел на кровати, с отвращением оглядываясь вокруг. С тех пор как он переехал в эту четырехкомнатную квартиру, у него все еще не хватало времени как следует привести здесь все в порядок. И хотя мебель была давно расставлена, все еще чувствовался скользкий холод нежилого помещения, словно сам дом отторгал своего владельца, бывавшего в нем лишь урывками.

Павел Капустин был популярным ведущим на телевидении. Более того, он был одним из основных акционеров того самого канала, на котором теперь вел одну из самых популярных программ «Судьба человека». В ней выступали известные политики, бизнесмены, деятели культуры и искусства. Шоу было не просто популярным, по рейтингам популярности оно неизменно входило в тройку самых «смотрибельных» передач.

За два года, прошедших после смерти Алексея Миронова, бывший оператор Павел Капустин прошел стремительный путь от никому не известного новичка до популярного телеведущего. Симпатичный, ладно скроенный, к тому же обладающий некоторой развязностью в сочетании с крестьянским говором, который невозможно было истребить, Капустин быстро стал одним из самых популярных телеведущих. Зрители сразу признали в нем «своего» человека. Им импонировали его нарочитая развязность, его пренебрежение к церемониям и наглые вопросы, которыми он часто ошарашивал своих собеседников.

Капустин довольно быстро нашел свой «пунктик», выражавшийся в предельном цинизме по отношению к собеседникам и умении задеть их за самое больное место. Для своей передачи он держал целый штат сотрудников, которые добросовестно выискивали самые неприятные и самые уязвимые моменты биографии людей, с которыми он собирался беседовать. В результате получалось настоящее «полоскание грязного белья» на глазах у миллионов людей, что в конечном счете вызывало еще больший интерес к скандальной передаче. Собеседники, не ожидавшие столь яростного напора ведущего, довольно быстро сдавались и покорно подставлялись под его язвительные вопросы.

«Срабатывала» и его фронтовая биография. Все знали, что он воевал в Афганистане. Само отношение к Афганистану в стране прошло три разных этапа. Во времена Советского Союза и вторжения в Афганистан это была почетная и трудная «интернациональная» миссия. В период распада единой страны и полного отрицания прежней истории служба в Афганистане и вообще война в этой стране рассматривались как результат позорной политики бывшего руководства КПСС и Советского государства, а люди, служившие в Афганистане, считались захватчиками и подлецами. Все изменилось в середине девяностых годов, когда целый ряд военных конфликтов в бывших республиках некогда единой страны заставил людей еще раз пересмотреть свои взгляды. Особенно показательно разделились взгляды на военные действия на Северном Кавказе, когда ветераны Афганистана снова стали героями и патриотами, честно выполнявшими свой долг и не отвечавшими за действия «преступного правительства».

Биография Капустина работала на него. Он был настоящим кумиром молодежи, видевшей в его развязности и наглости свой идеал. Его передача становилась все более популярной, а он – обеспеченным человеком, давно переехавшим из коммуналки в другую квартиру. Сначала это была своя однокомнатная квартира в Мытищах, затем двухкомнатная поближе к центру и, наконец, четырехкомнатная в центре.

С прежней девушкой он тоже расстался. Теперь у него была масса новых знакомых, и он даже позволял себе иногда оставаться у Светланы, той самой артистки, с которой его познакомил в последний день своей жизни Алексей Миронов. Света особенно не возражала, и его устраивали их отношения. Это были дружеские отношения двух деловых партнеров, если не считать мимолетных интимных встреч, которые больше походили на короткую и обязательную гимнастику, чем на настоящие чувства. Он поддерживал похожие отношения еще с несколькими молодыми женщинами, не торопясь вступать в брак.

Он прошел в ванную комнату. Голова по-прежнему сильно болела. Он почистил зубы, с отвращением глядя на себя в зеркало. Светские приемы и встречи были обязательным атрибутом его жизни. На таких тусовках можно было узнать последние новости, свежие сплетни, подробную информацию о большинстве людей, чьи имена были на слуху и обладатели которых могли стать персонажами будущих телевизионных передач Павла Капустина.

Вместе с тем он хорошо знал «правила игры» в этих компаниях. Он никогда не лез в политику, всячески демонстрируя свою строгую аполитичность, он не позволял себе никаких увлечений ни одной партией, одинаково сильно бичуя и левых, и правых. Он не выступал против «сильных мира сего», всегда помня о той неведомой грани, переступив которую он мог разделить судьбу Алексея Миронова.

Сегодня у него должна была состояться важная встреча с одним из руководителей центрального канала, фактическим владельцем мощной финансовой империи, имевшей программы на телевидении и радио, коммерческий канал и целый ряд газет и журналов. Павел понимал, как много зависит от подобной встречи, и поэтому не стал с самого утра «опохмеляться», просто подставил голову под холодный душ в надежде, что все пройдет до двенадцати часов дня.

В половине десятого он уже выходил из квартиры, надев темный твидовый пиджак, купленный недавно в Германии, и серые брюки. Галстуки он не любил, предпочитая различные платки в стиле «Вознесенского», столь нелюбимого им поэта, интервью с которым он никак не решался сделать. Он вообще не любил людей искусства и культуры, считая их зазнавшимися снобами, и с особым удовольствием выставлял напоказ их слабости и недостатки. Однако предпочитал не общаться с мастерами слова, которые могли переиграть его на его же поле. И поэтому его «жертвами» становились большей частью малоразговорчивые композиторы, угрюмые художники, косноязычные критики, даже писатели, язык у которых был подвешен не столь ловко, как перо, которым они владели в совершенстве.

Рядом с домом стояла его «Ауди». Он сел в машину, привычно кивнул охраннику, выруливая со стоянки. Он еще должен был успеть на телевидение, чтобы посмотреть материалы своего последнего интервью с известным бизнесменом, которого он в течение почти двух часов всячески третировал и оскорблял. Бизнесмен был полным, импозантным человеком лет сорока пяти, к тому же «кавказской национальности», и представлял отличный объект для издевательств. Он покорно терпел нападки Капустина, вздыхал, мычал, отделывался односложными высказываниями. К тому же он говорил по-русски с ощутимым акцентом, и Капустин сумел сделать из своего героя мифический персонаж «инородца», виновного во всех современных бедах россиян.

Теперь он с удовольствием предвкушал монтаж передачи и ее показ по телевидению в самое удобное для зрителей время. Он не сомневался, что передача получится. Слишком сильно и зло он бил банкира, который несколько раз глупо подставился под его наглые и каверзные вопросы.

Банкир знал, что передача может получиться достаточно острой и неприятной, но сознательно шел на этот разговор. Как и большинство других «жертв» Капустина, он считал, что сумеет противопоставить агрессивной наглости тележурналиста свою собственную позицию, уверенно парируя выпады в свой адрес. Это была типичная ошибка, которую делало большинство несчастных «жертв» Павла Капустина.

Неистребимое тщеславие, обуревавшее всех известных людей, побуждало их принимать предложение Капустина и автоматически попадаться в тот капкан, в который они загоняли сами себя. Им казалось, что плюсы от известной передачи в сочетании с широкой рекламой гораздо важнее, чем некоторые мелкие уколы журналиста. Большинство не понимало, что служит всего-навсего фоном для отработки агрессивных вопросов Капустина. И именно поэтому его передачи получались такими интересными и злободневными. Каждый из его собеседников, поначалу уверенно парирующий вопросы журналиста, обычно к концу беседы сникал и пропускал сильные удары.

По спортивной терминологии Капустин был очень сильным боксером-стайером, который выматывал соперников в первых раундах, а затем наносил сокрушительные удары, когда они уже не могли стоять на ногах и тем более «держать удар».

На телевидении царила привычная суета, когда он приехал туда. Почти готовый материал ему понравился. Он обращал внимание только на основные моменты передачи, пропуская все остальное. Детали были не столь важны, важен был сам дух, ощутимая энергетика.

– Слава, – позвал он своего помощника, – вопрос, как он относится к налоговой полиции, и его ответ нужно поставить в самый конец. Это должен быть гвоздь всей передачи, ее идейный стержень. Понимаешь? Сколько бы мы ни рассуждали о праве и законности, у нас ничего не получится, пока есть такие банкиры, как он. Давай еще раз мой вопрос.

Камера показала крупного человека, обильно потевшего и нервничающего. И подтянутого, улыбающегося Капустина, который спрашивал со своей невыразимо подлой интонацией:

– И как вы относитесь к налоговой полиции?

– Я их ненавижу! – рявкнул доведенный до крайности банкир.

– Вы считаете, что налоги платить не обязательно?

– Они бандиты, самые настоящие бандиты, – убежденно сказал банкир, – выколачивают деньги из работающих банков, считая, что им все позволено.

– Стоп! – крикнул Капустин. – Это хорошо. Только уберите его последние четыре слова. Пусть останется насчет «выколачивания денег». Остальное не нужно.

– Все понял, – кивнул Слава.

Павел поднялся, посмотрев на часы. Опаздывать было нельзя, а до назначенного времени оставалось около получаса.

– Вечером посмотрю еще раз, – сказал он Славе на прощание, – не забудь вырезать, что я тебе сказал.

– У нас есть один хороший кадр, – уже в коридоре догнал его Слава, – в один из моментов, когда вы с ним разговаривали, он незаметно сжал кулаки, а мы это засняли. Можно пустить эти кадры как раз в тот момент, когда он говорит о своей ненависти к налоговой полиции.

– Прекрасно, – обрадовался Капустин. – При монтаже может получиться очень неплохая сцена. Зрители любят такое.

– Где он говорит о своей семье, оставить? – спросил Слава.

Банкир, как и многие его сородичи, был образцовым семьянином и очень долго рассказывал о своей семье, о своих родителях, о супруге, о детях. Он не стеснялся признаваться в огромном уважении к своим родителям и чувстве благодарности к супруге, воспитывающей их детей.

– Уберите, – распорядился Капустин, – это ненужная сентиментальность. Мы испортим цельный образ. Я леплю из него настоящего кровососа, а ты хочешь сделать из него ангела. Убери все кадры, все до единого, где он говорит о своей семье.

– Я понял, – побежал к себе Слава.

На этот раз Павел сел в автомобиль, уже чувствуя себя гораздо лучше. Он вообще любил свою работу, это был своего рода наркотик, эффективнее приводивший его в нормальное рабочее состояние, чем любая выпивка.

К офису известной всей стране компании он подъехал без пятнадцати двенадцать. Оставив машину на охраняемой стоянке перед зданием, он вошел в вестибюль. Здесь все поражало роскошью и великолепием. Здание было построено уже в девяностые годы и отличалось продуманностью планировки и отделки.

На первом этаже его встретила эффектная молодая женщина, специально ожидавшая его приезда. Она была не просто красива, она была очень красива. В темном строгом костюме, в темных колготках, коротко подстриженная красавица сухо улыбнулась журналисту. Павел невольно облизнул губы, улыбаясь ей. Он привык к восторженным вздохам своих поклонниц.

Но на женщину он, кажется, не производил никакого впечатления. Она дежурно улыбнулась ему, кивнула охранникам, показывая на посетителя, которые пропустили его, они были предупреждены. Женщина пригласила Павла следовать за собой и пошла к лифтам в глубине здания. Павел поспешил за ней, невольно отмечая грациозность ее походки.

– Вы давно здесь работаете? – Он улыбался от предвкушения интересной встречи.

– Достаточно давно, – сказала она не оборачиваясь.

– Наверно, здесь интересно? – допытывался он, уже представляя, как дальше пойдет их разговор.

– Как везде, – сухо ответила женщина.

– А вам самой нравится?

– Это моя работа, – по-прежнему коротко ответила она.

– Скучно живете. – Он решил не обращать внимания на ее сдержанность. Возможно, что на людях она держится несколько скованно, а в кабине лифта будет совсем другой.

Она вошла в кабину первой. Он прошел следом, по-прежнему улыбаясь.

– А вы никогда не бывали на телевидении? – Его улыбка не должна была оставить сомнений, что женщина его заинтересовала.

– Иногда бывала, – кивнула она, глядя ему в лицо.

Он наклонился к ней, еще надеясь, что ее строгая поза всего лишь типичная уловка молодой женщины, пытающейся скрыть свой интерес к известному журналисту. Но она легко отстранилась от него, чуть усмехнувшись.

– Осторожнее, – с легким презрением в голосе сказала красавица, – вы можете упасть.

– И вы не хотите приехать к нам на телевидение? – Он все еще не мог поверить в собственное поражение, действуя уже по инерции.

– Нет, – решительно сказала она, не оставляя ему никаких шансов, – не хочу.

И вышла из лифта, звонко стуча каблучками по мраморному полу. Он недоуменно пожал плечами и двинулся за ней следом. В приемной их встретила другая девушка, еще более эффектная, чем первая. Но, на взгляд Капустина, второй не хватало стильности, такой, как у первой. Сидевшая в приемной девушка была просто эффектной блондинкой, тогда как встречавшая его особа была женщиной с характером. А именно такие женщины всегда нравились Капустину. Но и вторая девушка не стала млеть от восторга, увидев его. Она просто взглянула на посетителя и равнодушно показала на кресло.

– Садитесь. – Кроме нее, в приемной находился еще молодой человек спортивного телосложения, очевидно, телохранитель или помощник босса. Капустин сел в большое кожаное кресло.

«Наверно, бельгийское», – с восхищением подумал он, осторожно трогая кожу. Он мечтал именно о таких креслах в своем офисе, но не мог пока позволить себе приобрести такую роскошь, стоившую не одну тысячу долларов.

Приемная растянулась метров на тридцать и состояла из огромных зеркальных шкафов, мягких уютных диванов, двух столиков для секретаря и телохранителя. По краям окон с затемненными стеклами спадали искусственные цветы. Скрытые лампы излучали мягкий свет. Повсюду чувствовалась рука опытного дизайнера, создавшего своего рода искусственный рукотворный мир в этом царстве бюрократии.

Женщина, что привела его в приемную, села напротив. Очевидно, в ее обязанности входило не только довести гостя до приемной, но и присутствовать при беседе самого босса с тележурналистом.

Он терпеливо ждал, когда стрелки часов сошлись на цифре двенадцать. Начал нервничать через десять минут. В двадцать минут первого он уже ерзал и откровенно покашливал. И наконец в половине первого не выдержал.

– Может, он забыл про нашу встречу? – спросил Капустин.

– Ждите, – коротко бросила ему девушка-секретарь. А первая женщина только добавила:

– Он не забыл.

«Подобное хамство будет ему дорого стоить», – привычно подумал Капустин, словно речь шла о его клиентах на беседах-экзекуциях.

В этот момент зазвонил телефон, стоявший на столике телохранителя. Тот поднял трубку, послушал. После чего произнес только одно слово «понял» и положил трубку. Быстро поднявшись, он подошел к одному из окон, находящихся напротив дверей в кабинет босса, и открыл его, проветривая помещение.

– Опять хочешь свежим воздухом подышать? – с улыбкой спросила секретарь.

– От этих кондиционеров у меня спина болит, – мрачно сказал парень, – ты ведь знаешь, что я не люблю кондиционированный воздух. И Хозяин не любит, когда…

Он не успел закончить фразу. В приемную в сопровождении двух телохранителей вошел сам Хозяин. Так называли его подчиненные, и Павел знал это. Сидевшая напротив Капустина молодая женщина быстро поднялась. Павел несколько замешкался, но тоже поднялся. Все замерли. В присутствии Хозяина чувствовалось какое-то напряжение. Секретарь натянуто улыбнулась.

– Добрый день, – мрачно сказал Хозяин.

Это был сравнительно молодой человек лет сорока пяти. Он с некоторым интересом смотрел на стоявшего перед ним журналиста, словно разглядывая забавный экспонат в коллекции своего зверинца.

– Здравствуйте, – кивнул Капустин.

В зеркалах отразились его чуть растерянная физиономия и уверенное холеное лицо Хозяина. Оба телохранителя замерли, сделав непроницаемые лица. Чуть заметный ветерок подул из открытого окна. Все невольно посмотрели в ту сторону. Павел тоже посмотрел в открытое окно. Напротив, на другой стороне улицы, виднелось большое многоэтажное здание какого-то министерства.

– Идемте ко мне в кабинет, – предложил Хозяин. Он, очевидно, считал, что извиняться за опоздание ему не следует.

Капустин молча кивнул. Он привык к подобному хамству сильных мира сего и особо не обращал на это внимания. Они шагнули к дверям кабинета, когда вдруг раздался резкий щелчок. Все испуганно обернулись, еще не понимая, что произошло. Капустин с ужасом увидел, как голова Хозяина разлетелась вдребезги…