Читать книгу Во имя народа - - Страница 4

Часть 1. Тихая провинция
Глава 3. Неудачный дебют

Оглавление

Ли Дакан чувствовал себя отвратительно – после собрания он в бешено несущемся автомобиле, сжимая в руке мобильный телефон, начал ругаться. Первым попало секретарю городской комиссии по проверке дисциплины Чжан Шули за то, что тот целыми днями даром рис ест – бдительности нет ни на грамм, а о том, что кадровый состав Цзинчжоу прогнил, он, пожалуй, и понятия не имеет! Потом досталось префекту района Гуанминцюй Сунь Ляньчэну, заместителю главного руководителя проекта реконструкции этой территории. Неужто он не догадывался о том, что главный распорядитель Дин Ичжэнь – коррупционер? Куда он смотрел?! Выговорившись, Ли Дакан приказал обоим немедленно прибыть к нему в офис.

Убрав телефон, он стал смотреть на убегающий в густые сумерки ландшафт за окном автомобиля и погрузился в размышления.

Какой сегодня день недели? Четверг, что ли? Да, действительно, черный четверг[4]. Сейчас прыгни он даже в воды Хуанхэ – всё равно уже не отмыться. Инцидент с Дин Ичжэнем для него как удар молотом по голове, его тайные политические оппоненты, небось, не нарадуются. Гао Юйлян в душе ухмыляется. Пожалуй, что и Ци Тунвэй посмеется. Совещание провели совершенно бессмысленное. Гао Юйлян и Ци Тунвэй, как казалось поначалу, поддержали его предложение о вызове на дисциплинарную комиссию, но в действительности, в мгновение ока перепасовав мяч новоприбывшему секретарю парткома Ша Жуйцзиню, искусно заблокировали его. И надо же, опять так некстати: когда он вышел и так долго курил, сбежал Дин Ичжэнь – и что теперь подумают остальные? Заподозрят ли, что он, Ли Дакан, слил Дин Ичжэню информацию? Теперь уже всё равно, чистый у него из-за этого зад или нет – проблема имеется…

Репутация Ли Дакана как человека деятельного была общеизвестна, все эти годы он – незаменимый работник для парткома провинции, прирожденный лидер среди управленцев, не для одного из больших руководителей ставший секретарем с большой буквы. После подъема этих партийных чиновников они стали важнейшей политической силой провинции, получившей название «группировка секретарей». Что же касается учеников Гао Юйляна, все они прошли школу политико-правовой работы и именовались не иначе как «политико-правовой факультет». Разумеется, и «группировка секретарей», и «политико-правовой факультет» – это неофициальные прозвища среди кадровых работников, но человеческие связи и отношения никто не отменял, существование этих двух сил было неоспоримым фактом.

Став фигурой номер один в «группировке секретарей», Ли Дакан не очень-то мирился с Гао Юйляном. Его квалификация и опыт работы на государственной службе были гораздо значительнее, чем у Гао Юйляна. Гао – представитель академической среды, он же – человек практики, побывавший первым лицом уже нескольких крупных городов. У него великолепные политические достижения, он – застрельщик реформ. Гао Юйлян же, хоть и поднялся до уровня секретаря парткома Люйчжоу, большую часть своей биографии шел от параграфа к параграфу. Но в итоге Гао Юйлян оказался на шаг впереди: стал членом Постоянного комитета парткома провинции, заместителем секретаря парткома, и если бы не прибытие десантированного Ша Жуйцзиня, Гао Юйлян мог бы в этот раз стать даже секретарем парткома провинции. Говорят, что прежний секретарь парткома Чжао Личунь настойчиво рекомендовал Гао Юйляна в ЦК. В этой ситуации наилучшей позицией Ли Дакана было не принять должность губернатора провинции или заместителя секретаря парткома, а переводом из провинции N быть отправленным на должность в другое место. Его конфликт с Гао Юйляном, всколыхнувший тогда Люйчжоу, еще помнили в обществе, и потери от этого нес опять-таки Ли Дакан.

Дальнейшее развитие событий оказалось совершенно неожиданным. ЦК внезапно прислал Ша Жуйцзиня, назначение Гао Юйляна на пост секретаря парткома загадочным образом не состоялось, и разгадки до сих пор нет. И наборот, он, Ли Дакан, вполне возможно, в скором времени после ухода по возрасту губернатора провинции Лю примет эту должность. Если поразмыслить, это вполне разумно: управляя столицей провинции Цзинчжоу, он за шесть лет превратил ее в экономически мощный город, приближающийся к городам первой линии[5], к тому же он член Постоянного комитета парткома провинции, и стать главой провинции – дело, логически отсюда вытекающее. И в этот непростой момент его подчиненный, главный распорядитель проекта «Гуанминху» Дин Ичжэнь, навлек на себя подозрения. Как тут Ли Дакану не выйти из себя?

Автомобиль въехал в большой двор парткома города Цзинчжоу. Из черного, как смола, воздуха вниз неслись струи дождя. Ли Дакан вышел из машины перед небольшим зданием своего офиса, но войти в двери не торопился. Он поднял кверху голову, подставив лицо под дождь. Это немного его подбодрило, и тогда он быстрым шагом вошел в офис.

Секретарь городской комиссии по проверке дисциплины Чжан Шули и префект района Сунь Ляньчэн уже ждали; оба встретили его вопрошающими взглядами. Ли Дакан посмотрел на них с угрюмым выражением лица и отвернулся, не произнеся ни слова.

Чжан Шули осторожно, запинаясь и вздыхая, начал:

– Кто мог ожидать, что с Дин Ичжэнем случится подобное. Этот вице-мэр с виду такой скромный, позиция всегда такая четкая… – Однако направление его речи вдруг изменилось, и секретарь комиссии по проверке дисциплины, как заведенный, начал ожесточенно критиковать Дин Ичжэня. – А в результате оказывается, что, ведя все дела от имени нашего секретаря Ли и везде говоря, что олицетворяет его позицию, он захватил всю полноту власти. Денег он нахапал, выгоду извлек, а замаранное имя оставил нашему секретарю Ли; натуральная дрянь, а не человек!

Ли Дакан, глядя на подчиненных, ледяным тоном произнес:

– Этот человек осужден ошибочно, главная ответственность на мне! Но вопрос в том, есть ли ответственность на вас двоих? Как так получилось, что никто из вас не уведомил меня? Особенно ты, Чжан Шули, ты же секретарь комиссии по проверке дисциплины, это что же, халатность?

Чжан Шули очень обиделся на эту несправедливость:

– Секретарь Ли, по вопросу с Дин Ичжэнем я докладывал, и о ненормальных связях с некоторыми инвесторами я тоже сообщал.

– Ладно-ладно, – Ли Дакан махнул рукой, – я вызвал вас сюда не для того, чтобы привлечь к ответственности, а чтобы понять, как действовать дальше.

Первым делом Ли Дакан отдал экстренное распоряжение префекту района Сунь Ляньчэну принять на себя работу Дин Ичжэня, потому как с проектом «Гуанминху» нельзя мешкать, нужно действовать. Затем он дал указание Чжан Шули тщательно разобраться с этим проектом и добиться полного понимания происходящего. Ли Дакан особенно настаивал на том, что в рабочей группе всем следует быть собранными и держаться в тонусе, а снаружи всё должно происходить свободно и без напряжения: ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы инвесторы испугались, иначе они разбегутся. Восемь лет назад в Линьчэне взяли одного вице-мэра, и целая группа инвесторов в панике сбежала, что ввергло экономику района в рецессию. Ли Дакан жестким и непреклонным тоном предостерег обоих подчиненных:

– Нельзя об одну и ту же кочку споткнуться дважды, сейчас первоочередная задача – успокоить инвесторов, стабилизировать финансовую ситуацию…

Прозанимавшись делами до середины ночи, они разошлись по домам.

Все распоряжения, которые надлежало отдать, отданы. Всё, что следовало продумать или сделать, продумано и сделано. Вроде каких-то больших упущений быть не должно. Тем не менее на сердце у Ли Дакана было неспокойно, будто заноза засела. Лишь вернувшись домой и увидав жену Оуян Цзин, Ли Дакан внезапно понял: эта заноза на самом деле – его супруга! Она, заместитель директора Городского банка Цзинчжоу, в обычное время водила компанию с Дин Ичжэнем. Ли Дакан понял, что в такой очевидной ситуации общие представления о том, насколько чисты его собственные тылы, будут зависеть от личных связей его жены.

– Оуян, сегодня я должен тебе сказать – не суй больше свою голову в проект «Гуанминху», поберегись, чтобы тебе ее не прищемили! – мрачно произнес Ли Дакан, пройдя в двери гостиной и сев на диван.

Оуян тут же вспылила:

– Ты это о чем, а? Не успел вернуться – начал меня поучать?

Ли Дакан, стуча по чайному столику, прорычал:

– Я тебя не поучаю, а уведомляю: поменьше контактов с Дин Ичжэнем!

– Мои отношения с Дин Ичжэнем тебя как касаются? Ты использовал на проект «Гуанминху» кредит Городского банка Цзинчжоу больше чем на шестьсот миллионов, и мне теперь не общаться с мэром Дином, а общаться с тобой? Так не пойдет!

– Я не говорю о кредитных делах, я говорю о том, чтобы ты не совалась в строительство!

Оуян Цзин остолбенела, но продолжила препираться:

– А я тут хотела познакомить друзей с несколькими объектами; так что же – ты, секретарь Ли, не позволишь мне? Когда это можно сделать, а? Хотя ты и меня-то, свою жену, вообще не замечаешь. Поприветствовать мэра Дина вряд ли пожелаешь.

Муж-секретарь холодно произнес:

– Дин Ичжэнь влип в историю! Ты хочешь и меня впутать?

Оуян Цзин в испуге открыла рот, так и оставшись стоять.

В глубокой ночи Ли Дакан и Оуян Цзин отправились каждый в свою спальню. Их супружеские отношения давно уже распались, и более восьми лет они жили врозь. Ли Дакан никак не мог заснуть и ворочался в постели с боку на бок, в его голове неотвязно крутилась одна мысль: «Развестись, что ли, наконец? Колеблющийся терпит поражение». За окном слышалось прерывистое жужжание насекомых; эти слабые звуки в тихой ночи казались особенно отчетливыми. Хотя лето еще не кончилось, в нем уже слышалась печальная нота осеннего замирания. На самом деле если даже и надо разводиться, то это нелегко. Оуян Цзин вышла за него, когда он только стал заместителем начальника уезда, в разных трудностях прошло более двадцати лет. Это грело его сердце, даже если оно ему самому казалось каменным. Ли Дакан лежал в темноте с широко открытыми глазами, сон никак не шел. Он встал и, зажав в зубах сигарету, подошел к окну. Если не разводиться – что будет дальше? А если что-то действительно произойдет, то как быть с женой? Его политическая карьера не вынесет еще одной ядерной атаки.

Главным же оставался тревожащий его вопрос: кто в итоге слил информацию Дин Ичжэню? Похоже, это мучало всех участников сегодняшнего заседания. Он чувствовал, что за его спиной сложился большой заговор – если не найти возможности для ответного удара, он будет обречен. Как же смог Дин Ичжэнь внезапно удрать? После этого бегства он стал главным подозреваемым; его конкурент это понимает очень ясно. Если подумать, возможно, тот специально подготовил эту ловушку, дожидаясь, когда он в нее попадет. Прокуратура проводит операцию, и остается надеяться, что Дин Ичжэнь рано или поздно попадет в сеть. Ли Дакан обратил лицо к звездному небу – будто с тайной молитвой. Выбросив окурок, он вернулся и лег в постель; сердце вновь заколотилось и затрепетало. Это тоже не вариант – если Оуян Цзин действительно связана с Дин Ичжэнем экономическими интересами, то, будучи арестованным, Дин Ичжэнь потянет ее за собой, а дальше напрямую ведь и его приплетут к делу… Как ни думай, а всё равно непонятно, как быть.

Чем больше Ли Дакан размышлял, тем сильнее ощущал, что исчезновение Дин Ичжэня – это лишь хитрая уловка, и очень может быть, что внутри яркой обертки есть еще одна…

Этой загадочной ночи предшествовали совсем прозаичные события. Начальница первого следственного отдела Лу Икэ лично распоряжалась в большом зале государственной резиденции, велев следователю Чжан Хуахуа наблюдать на входе в банкетный зал за каждым движением Дин Ичжэня. Еще одному следователю, Чжоу Чжэну, она поручила караулить большие ворота госрезиденции из полицейской машины «Ивеко». Лу Икэ, которая имела большой опыт ведения дел, больших ошибок никогда не допускала. Чжан Хуахуа докладывала через хэдсэт каждые несколько минут. Это было похоже на прямой эфир с места событий: «…Дин Ичжэнь поднял бокал и выступил с речью, пропев хвалебную оду секретарю горкома Ли Дакану. Главы фирм недвижимости по очереди выпивают с Дин Ичжэнем рюмку вежливости, произнося тошнотворно слащавые тосты. Дин Ичжэнь напился вдрызг, шатается так, что скоро не устоит на ногах…»

Впоследствии припоминали одно очевидное упущение. С позиции, где стояла Чжан Хуахуа, она могла видеть лишь силуэт Дин Ичжэня. Тот стоял, повернувшись лицом к огромному, во всю стену, окну с видом на озеро – это было место хозяина. Чжан Хуахуа не поняла, каким образом директор канцелярии городского правительства Сунь мастерски, в мгновение ока оказался на месте Дин Ичжэня. Директор Сунь фигурой напоминал Дин Ичжэня, оба – толстяки и коротышки, у обоих – серебристо-серые костюмы; со спины они выглядели совершенно одинаково. Когда Чжан Хуахуа в положенное время докладывала о происходящем, большая ошибка уже произошла.

Правда, караулившая в машине Чжоу Чжэн всё же заметила нечто необычное и доложила Лу Икэ: легковая «Ауди» Дин Ичжэня тихонько выехала из главных ворот и направилась к проспекту Освобождения. Лу Икэ удивилась: руководители еще пьют, как же водитель самовольно уехал? Что-то не то. Но, как назло, в этот момент раздался звонок с телефонным указанием начальника департамента Чэнь Хая, который распорядился задержать Дин Ичжэня, потому что не нужно больше ждать указаний парткома провинции. Лишь войдя в банкетный зал и приблизившись к главному столу, Лу Икэ и Чжан Хуахуа обнаружили, что напоминающий Дин Ичжэня серебристо-серый силуэт принадлежит, оказывается, директору Суню!

Отозвав в сторону директора Суня, Лу Икэ стала расспрашивать его, куда уехал Дин Ичжэнь. Тот сказал, что мэру Дину только что позвонил курирующий отрасль вице-губернатор и сообщил, что завтра нужно делать доклад, так что он вернулся в номер готовить материалы для сообщения. Лу Икэ, поняв, что произошло, доложила Чэнь Хаю и тут же поднялась наверх для осмотра.

Дин Ичжэнь в государственной резиденции постоянно занимал номер из нескольких комнат, это считалось временным офисом проекта «Гуанминху». Когда Лу Икэ во главе группы коллег вошла в номер, она нашла на столе включенный компьютер и разложенные документы, как будто Дин Ичжэнь и правда готовил материалы к докладу. Кроме того, они обнаружили полбутылки Rémy Martin на чайном столике. Имелись и другие намеки на то, что Дин Ичжэнь находится где-то рядом. Лу Икэ велела горничным открыть все комнаты и проверила их одну за другой, но осмотр ничего не дал.

Лу Икэ прошиб холодный пот, так что даже белье промокло – она никогда не попадала в такую ситуацию. Удивительно – оказывается, Дин Ичжэнь способен на такие фокусы! Может, он и людей воскрешает? На эту зрелую, тридцати с лишним лет женщину, независимую и бескорыстную, морально исключительно чистоплотную – до такой степени, что она до сего дня остается одинокой, – обрушился неожиданный и весьма болезненный удар.

Получив телефонное сообщение от Лу Икэ, Чэнь Хай сел в машину и немедленно отправился в государственную резиденцию, отправив попутно вторую и третью группы на квартиру и в офис мэра для проведения обыска. Пошел дождь, и Чэнь Хай включил дворники. Впереди маячила расплывчатая темнота – под стать сложившейся ситуации. Дело дошло до такой точки, из которой вернуть его в прежнее состояние было уже невозможно. В груди у Чэнь Хая будто лежал кусок свинца, невероятно тяжелый. То, что он испытывал, невозможно было даже близко описать словом «сожаление». Если бы сегодня вечером он с самого начала послушал Хоу Лянпина, всего этого не произошло бы!

И где теперь искать этого Дин Ичжэня? Похоже, кто-то слил информацию.

Когда члены следственной группы прибыли в государственную резиденцию, Лу Икэ доложила о развитии событий: на записях камер наружного наблюдения обнаружили, что Дин Ичжэнь покинул банкетный зал через служебный выход. Шеф-повар, знавший в лицо вице-мэра Дина, подтвердил это. Тревога Чэнь Хая нарастала, но он сохранял выдержку, сдерживал эмоции, как мог, утешал подчиненных, чтобы не нервничали.

В это время от разосланных по всем направлениям оперативников по телефону порциями поступала информация. Вторая группа сообщила, что Дин Ичжэнь не вернулся домой; его жена в эти два дня и следов его не видела. Третья группа, позвонив из здания городского правительства, сообщила, что офис Дин Ичжэня уже осмотрен и ни одной стоящей зацепки не найдено. Оставался только розыск через систему общественной безопасности. Когда Чэнь Хай как раз собирался звонить Гао Юйляну, пришел звонок от Ци Тунвэя. Бывший однокашник приглашал своего младшего коллегу прибыть в командный пункт Департамента общественной безопасности, чтобы в глубокой ночи совместно управлять розыском. Слушая торжествующий тон Ци Тунвэя, можно было подумать, что он уже обнаружил следы Дин Ичжэня.

Чэнь Хай разволновался так, будто затрепетала каждая клетка его тела, от головы до пят. Он немедленно выехал в сторону Департамента общественной безопасности. В лучшие годы в университете их с Хоу Лянпином и Ци Тунвэем называли «три героя с политико-правового факультета». Хотя все они – хорошие друзья, но с Хоу Лянпином отношения у него оставались более близкими. Хоуцзы имел свои недостатки, однако обладал ясным умом и некоторые вещи видел насквозь. К тому же он был по-настоящему хорошим человеком. Ци Тунвэй отличался излишним тщеславием, в его одежде и манере держаться часто сквозил показной шик, свойственный золотой молодежи, хотя на самом деле он родился в деревне.

Во время учебы Ци Тунвэй и Хоу Лянпин все время сражались за первенство, так что Чэнь Хай постоянно улаживал их разногласия. На третьем курсе, соперничая за пост председателя студенческого союза факультета политологии и права, Ци Тунвэй и Хоу Лянпин вели борьбу всеми доступными методами, дабы определить, кто же из них выше, а кто ниже. В конце концов стороны пришли к компромиссу и вместе выдвинули в председатели менее твердого Чэнь Хая. Все трое ходили в любимчиках Гао Юйляна, на пути продвижения все получали наставления и опеку учителя. И сейчас, когда они вместе прилагали усилия к работе на одном поприще, таким прошлым следовало дорожить.

Чэнь Хай довольно быстро доехал до главного здания Департамента общественной безопасности. Припарковав машину, он быстрым шагом вошел в главное помещение командного пункта. Ци Тунвэй вышел ему навстречу, провел и усадил на главное место, двумя руками подал свежезаваренный горячий чай. На стене перед ним был закреплен большой экран, который показывал, как по карте автомобильных дорог провинции двигалось светлое пятно. Ткнув пальцем в большой экран, Ци Тунвэй сказал Чэнь Хаю: «Хайцзы, глянь-ка, где он!»

Чэнь Хай лишь из этой картинки на мониторе уяснил, что Дин Ичжэнь давно уже покинул Цзинчжоу. Его машина в это время неслась по скоростной трассе Цзинчжоу – Яньтай[6]: Дин Ичжэнь был из Яньтая и, видимо, направлялся туда. Чэнь Хай внутренне ликовал, он давно уже взял этот город под контроль: если Дин Ичжэнь бежит туда, он скоро окажется в западне.

Ци Тунвэй сказал ему:

– Мобильный телефон Дин Ичжэня тщательно отслеживается, сейчас Дин Ичжэнь похож на рыбку, которой, несмотря на все усилия, не удается спрыгнуть с крючка. Высокие технологии – это круто!

Светлая точка медленно двигалась по большому экрану и уже достигла Шуангоуцзи. Ци Тунвэй приказал заблокировать выезд в Чайчэн. Сотрудники немедленно связались по телефону с отделом общественной безопасности Чайчэна, потребовав от тех выслать полицию и перерезать путь на чайчэнском выезде со скоростной трассы. Полицейские на чайчэнском тулгейте[7] задержали машину. Что повергло всех в изумление – в машине не было Дин Ичжэня! Лишь расспросив водителя, узнали, что матушка Дин Ичжэня внезапно захворала, и заботливый сын отправил водителя в Яньтай навестить ее, снабдив тысячей юаней для приобретения всего необходимого для поддержания сил матушки. Водитель сообщил полиции, что мэр Дин вышел из машины на проспекте Освобождения. Здесь же осмотрев «Ауди», полицейские нашли под задним рядом сидений мобильник Дин Ичжэня – включенный и переведенный в беззвучный режим. Этот Дин Ичжэнь – продувная бестия, намеренно сделал обманный маневр и при помощи мобильного телефона отвлек внимание преследователей, сам же, как скидывающая оболочку золотая цикада[8], скрылся.

Ци Тунвэя взорвало, он приказал работникам изучить видеозаписи с наружных камер слежения на проспекте Освобождения и тщательно их прокачать. Вскоре на большом экране появилось видео с Дин Ичжэнем. Выйдя из машины на проспекте Освобождения, он быстрыми шагами скрылся в темном переулке. Затем вновь появился – теперь уже на Восточной улице Ифу. Там он остановил такси и направился в сторону скоростного шоссе, ведущего в аэропорт.

– Да, этот Дин Ичжэнь действительно профессионал, переулками прошел две улицы и лишь потом сел на такси в аэропорт! Да еще и с включенным мобильным телефоном обвел нас вокруг пальца! – Ци Тунвэй, с почерневшим лицом, чуть не задыхаясь от ярости, немедленно приказал подчиненым связаться с международным аэропортом Цзинчжоу. Однако ответ из аэропорта привел людей в отчаяние: никаких записей о том, что Дин Ичжэнь сегодня покупал билет или регистрировался на рейс, не обнаружили.

Чэнь Хай предложил еще раз обследовать соседние аэропорты, и полицейские немедленно связались с тремя ближайшими.

Среди общей суматохи полицейский, сидящий с гарнитурой на голове за рабочим столом № 6, внезапно закричал:

– Начальник Ци, начальник Чэнь, нашли, нашли! Сотрудники паспортного контроля в аэропорту Цзинчжоу по фотографии Дин Ичжэня еще раз проверили всех пересекших сегодня границу и выяснили, что Дин Ичжэнь сменил имя на Том Дин и два часа назад рейсом 23432 авиакомпании «Эйр Канада» вылетел в Торонто.

Чэнь Хай был ошеломлен:

– Что-что? Этот парень уже два часа как смылся?

– Так точно, начальник Чэнь, самолет, летящий рейсом 23432, уже покинул воздушное пространство нашей страны и вошел в международное воздушное пространство, сейчас он находится примерно на девяносто девятом градусе восточной долготы и сорок седьмом градусе северной широты…

В большом зале пункта управления повисло ледяное молчание.

Чэнь Хай грохнул кулаком по столу:

– Эта уже сваренная утка и правда улетела!

Небо посветлело. Гао Юйлян позвонил прояснить ситуацию, Чэнь Хай и Ци Тунвэй вместе отправились домой к учителю доложить о случившемся. Тот тоже не спал всю ночь, глаза у него покраснели, веки опухли. Когда двое учеников прибыли, он как раз завтракал. Гао Юйлян предложил ученикам присоединиться к нему и вместе поесть, однако те, хотя и чувствовали себя обессилевшими, отказались. Выслушав до конца доклад обоих, учитель тоже решил воздержаться от еды. Отпив молока из стакана, он с каменным лицом отодвинул его в сторону и встал:

– Ну и хороши же полиция с прокуратурой? Две огромные команды гонялись за одним человеком, и в итоге тот сбежал! Ци Тунвэй, ты вот стал начальником Департамента общественной безопасности и какой теперь сноровистый! Чэнь Хай, ты в качестве начальника Департамента по противодействию коррупции тоже хорош – следить неотступно несколько дней и всё-таки потерять человека!

Ци Тунвэй, виновато улыбаясь, проговорил:

– Кто мог предположить, что мы споткнемся на ровном месте. Учитель Гао, я сам себя за это готов раскритиковать.

Гао Юйлян постучал по столу:

– Какой еще учитель Гао? В рабочее время называть по должности!

Чэнь Хай, воспользовавшись случаем, обратился по инструкции:

– Секретарь Гао, это наша – Департамента по противодействию коррупции – ответственность, разносить нужно меня.

Гао Юйлян немного смягчился; поразмыслив, он сказал:

– То, что произошло вчера вечером – история довольно-таки сложная; совещание несколько затянулось, и, похоже, нашелся крот, который успел слить информацию. Начальник департамента Ци, ваша задача – прояснить для меня этот ключевой момент!

Ци Тунвэй был готов к ответу:

– Секретарь Гао, я уже думал об этом, сегодня же начну расследование.

Гао Юйлян покивал головой:

– Ну ладно! Вы оба хорошенько запомните: если не вытащите обратно этого Дин Ичжэня, я к вам буду беспощаден! И поменьше потом говорите, что вы мои ученики!

Стоявшие навытяжку Ци Тунвэй и Чэнь Хай почти одновременно кивнули:

– Так точно, учитель Гао.

Когда они покидали дом Гао Юйляна, дождь уже прекратился и горизонт на востоке окрасился светом зари.

Чэнь Хай распрощался с Ци Тунвэем и отправился к машине. Сев за руль, он не сразу поехал – никак не мог успокоиться. Что же это за дела? До сих пор не верилось: Дин Ичжэнь, под наблюдением и контролем такого количества людей, на глазах у всех благополучно сбежал, а он – начальник Департамента по противодействию коррупции – растяпа! Перед операцией Цзи Чанмин настоял на докладе; Гао Юйлян сообщил Ли Дакану в Цзинчжоу, да еще начальнику Департамента общественной безопасности Ци Тунвэю. Об этом деле знали лишь несколько человек. В их числе он и Ци Тунвэй – ученики секретаря Гао. Также непохоже, что проблема – в действиях Департамента по противодействию коррупции, ведь Лу Икэ взяла Дин Ичжэня под наблюдение вчера утром; если бы утечку устроила Лу Икэ и ее люди, Дин Ичжэнь сбежал бы еще днем – зачем он стал бы дожидаться позднего вечера?

Провинция N – глубокий омут, слишком глубокий; за Дин Ичжэнем, несомненно, скрываются какие-то крупные пройдохи!

Чэнь Хай вспомнил, что грозовой пояс в Пекине переместился. Хоу Лянпин рано утром прислал ему сообщение перед регистрацией на рейс, а сейчас шесть с лишним утра, он уже должен прилететь.

Чэнь Хай нажал на педаль газа и отправился прямиком в аэропорт. Поля после дождя стояли ярко-зеленые, напоенные водой, подстриженный кустарник по сторонам дороги контрастировал с высящимися рядом пышными дикорастущими деревьями и явно выигрывал при сравнении. Чэнь Хай открыл окно, чтобы свежий утренний ветер взбодрил его, скорость придала ему энергии – на время он отделался от окутавшей душу мути.

Эта неудача – пустяк, уговаривал себя Чэнь Хай, настоящая битва только началась. Пусть Дин Ичжэнь сбежал, но давшие ему уйти люди еще здесь, и эти люди, похоже, имеют и силу, и средства. Это должна быть крупная рыба! И величину этой рыбы, судя по всему, сложно даже вообразить…

4

Четверг – четвертый день недели. Китайцы не любят цифру четыре, поскольку слово, которое ее обозначает, звучит так же, как слово «смерть».

5

Города первой линии – это Пекин, Шанхай, Шэньчжэнь и Гуанчжоу.

6

Яньтай – здесь тоже вымышленный город (не имеет ничего общего с реально существующим Яньтаем).

7

Тулгейт – контрольно-пропускной пункт, на котором водители автомобилей вносят оплату за проезд по платному участку дороги.

8

«Скидывающая оболочку золотая цикада» – идиоматическое выражение, означающее «отвлечь внимание чем-то, чтобы скрыться».

Во имя народа

Подняться наверх