Читать книгу Пашня. Альманах. Выпуск 3 - Creative Writing School - Страница 36

Нормальный человек

Эля с грохотом захлопнула крышку унитаза и села напротив Константина Семеновича.

– Ты собираешься тут сидеть? – спросил Паша и, протянув голую руку, выключил воду. В наступившей тишине капли, оставшиеся в кране, падали звонко и уверенно. Эля почувствовала короткий, но мощный прилив сил – такой, что ее чуть не снесло с места.

– Я хочу, чтобы мы пришли к консенсусу, – сказала она, деловито взъерошив короткие черные волосы.

– Мы придем к кому хочешь, хоть к чертям собачьим, только дай мне спокойно принять ванну. Ты же знаешь… – Паша вытащил из емкости палочку и с наслаждением выпустил цепочку больших мыльных пузырей.

– Душно. Отдохнуть бы, – подумала про себя Эля.

Пузыри медленно поплыли в жаркой, набитой паром комнате. Потом уселись на воду и через секунду полопались, как слова, сказанные без регистрации.

– Регистрации? – вскинулась Эля. – Опять регистрация?

– Какая еще регистрация? – раздраженно спросил Паша. – Заснула? С этими выборами ты вообще сама не своя.

– А чья? Твоя, что ли? – Эля достала пилку для ног и скинула тапок. – Мы свое не отдадим! – заявила она, и, подтянув к себе одну ногу, стала тереть пятку.

Паша устало выбросил палочку от пузырей в воду. Она скрылась в густой массе пены. Он стал водить по белому слою двумя пальцами, представляя, что едет на лыжах.

– У меня может быть хотя бы полчаса личного времени? – наконец, бросив игру, спросил он. – Отпраздновали уже твои выборы, я поздравляю. И я принимаю ванну, ты прекрасно знаешь…

Он посмотрел на Элю, покачивающуюся в тумане на волнах своего патриотичного задора. Образ ее тут же соединился с любимым запахом апельсина, и это ему не понравилось. Он перевел взгляд на чудом выживший пузырь, засевший у него на плече, и стал с интересом тыкать в него пальцем. Пузырь втягивался, гнулся и возвращался в исходную форму, но не лопался.

– Ты, Паша, в свои тридцать купаешься, как трехлетка: апельсиновая пена, пузыри, уточки, – донеслось до него с того берега.

– А что ты так против уточек? – спросил Паша и лопнул пузырь.

– Вот и с выборами так, – продолжала Эля, не замечая колкости, и яростно водя пилкой по ступням, – детский сад развели, когда страна в опасности. Нам угрожает весь мир, а из-за таких вот революционеров, как ты… Но знаешь, что? Мы все-таки свое возьмем, – твердо сказала Эля.

– О, да взяли уже. И не только свое, а и чужое, – и Паша победоносно накрыл ладонью полуостровок пены.

– Достал уже. Ну неужели ты и правда такой тупой!? – не выдержав вскочила Эля, бросая пилку на пол. – Сними ты уже эту маску! Я верю, что за ней есть нормальный человек, а не тупоголовый осел, не безмозглый конформист, не псевдореволюционер и не гнилой демократ!

– Секундочку, – попросил Паша, остановив ее жестом.

– Ну что? – вздохнула Эля и снова уселась на крышку унитаза.

Паша намочил руки в мыльной воде, промокнул ими лицо и стал осторожно отдирать края от периферии к центру, не торопясь, чтобы не порвать. Он сначала снял тупоголового осла, затем безмозглого конформиста, потом псевдореволюционера и, наконец, гнилого демократа. Ошметки масок расплывались вокруг его тела, пузырились и шипели, придавая воде разные причудливые цвета и запахи.

– Ну, как я тебе? – спросил он, лежа в разноцветной воде и высматривая Элю в сероватом тумане.

Но Эля ничего не ответила, потому что уже несколько минут лежала на полу без сознания.

– Вот, Константин Семенович, – сказал Паша, обращаясь к самому себе. – Вас принять пока не готовы. А я говорил!