Читать книгу Посткапитализм и рождение персоналиата - Д. А. Давыдов - Страница 4

Основной тезис данной главы заключается в том, что критерием выделения общественных формаций мог бы быть преобладающий источник потребительных ценностей71. Под ним здесь подразумевается преобладающий фактор в процессе формирования полезных свойств тех или иных благ, удовлетворяющих человеческие потребности. Этот фактор определяет, какова роль в экономическом процессе непосредственных производителей, что, в свою очередь, обусловливает систему властных отношений и отношения эксплуатации и отчуждения.

В целом можно выделить четыре основных преобладающих источников потребительных ценностей:

1) природные процессы;

2) контролируемые природные процессы;

3) труд;

4) творчество.

Источниками потребительных ценностей обусловливаются преобладающие формы производительной деятельности:

1. Присвоение – простое изъятие у природы материальных благ.

2. Регуляция природных процессов – преобразующая деятельность с целью извлечения благ, «созидаемых» преимущественно природой (хотя здесь речь идет уже о том, что обусловлено трудом72). Человек выступает главным образом в роли активного регулировщика природных процессов.

3. Трудовая деятельность – действия по активному материальному преобразованию самого природного мира, приносящие экономическую пользу. При этом потребительная ценность тех или иных благ определяется уже не столько природными процессами, сколько самим трудом.

4. Творческая деятельность – нематериальные по своей сути действия (подразумевающие внутреннюю, духовную деятельность, что не исключает ее направленность на материальные объекты), нацеленные на создание идей, концепций, теорий, знаний и т. п., на решение социальных (воспитательных, образовательных и т. п.) или производственных задач.

NB! Категории «труд» и «творчество» в данной схеме не тождественны (хотя принято говорить об интеллектуальном, творческом труде и т. п.). Труд здесь – это совокупность измеримых физических операций, материальное преобразование мира. Напротив, творчество не связано напрямую с физической, телесно-материальной деятельностью, оно «происходит» в области идеального, в сознании. Соответственно, и продукты творческой деятельности (идеи, решения, концепции, новые подходы) не материальны (скорее направлены на материальное), их нельзя точно подсчитать или присвоить – они могут быть только засекречены, или же некоторые обусловленные ими экономические блага могут присваиваться кем-либо в силу рентных отношений (патенты и т. п.).

Очевидно также, что человеческий труд всегда прикладывается к природе (в том или ином формате работы и среды), и он в любую историческую эпоху неотделим от творчества. Речь идет, во-первых, о преобладающих в те или иные эпохи источниках потребительных ценностей. Во-вторых, в любом благе также можно найти основной источник его полезных свойств. Если растущая в лесу земляника совершенно не требует приложения труда, чтобы «появиться», то искусственная земляника, елочная игрушка например – это уже в большей степени результат труда, сочетания сложных координированных действий по активному материальному преобразованию исходного «природного» материала. Другой пример: стоимость современного смартфона лишь отчасти обусловлена трудом и природными ресурсами, затраченными на его производство. Два требующих примерно одинаковых затрат человеческого труда и материальных ресурсов смартфона могут отличаться по своим полезным свойствам и, следовательно, по стоимости в десятки и сотни раз. Эта разница обусловлена преобладанием творчества как источника потребительных ценностей.

При этом стоит учитывать, что преобладающие формы производительной деятельности еще не характеризуют полностью ту или иную общественную формацию – специфику производственных и складывающихся вокруг них общественных отношений. Они прежде всего указывают на роль отдельных людей в экономике. Эта роль может быть ключевой (как при трудовой деятельности), а может быть второстепенной73 (как при регуляции природных процессов). Но это то и оказывается важным, так как в итоге именно от данного фактора зависит итоговое соотношение сил в классовой борьбе и, соответственно, исторический тип производственных отношений, который, в свою очередь, и характеризует общественную формацию. Посмотрим, как это работает на практике (как преобладающие источники потребительных ценностей в итоге определяют исторический тип производственных отношений) и попутно поймем, какие общественные формации можно выделить.

Природные процессы. Если основным источником потребительных ценностей являются природные процессы74, то речь должна идти об обществе охотников и собирателей. Труд в таком обществе неразвит. Да, роль конкретных производителей (это могут быть, скажем, охотники на мамонтов) минимальна, ибо она заключается лишь в изъятии у природы уже «сформированных» благ. Однако это не означает ничтожного социального положения, так как возможности появления излишков несущественны. Поэтому указанные обстоятельства способствуют «первобытному коммунизму» и кочевому образу жизни. Общественную формацию, в рамках которой основным источником потребительных ценностей являются природные процессы, можно обозначить как доклассовую.

Контролируемые природные процессы. Регуляция природных процессов способствует развитию общества сельскохозяйственных производителей и добытчиков ресурсов (речь идет о большей части населения). Труд играет вторичную роль, ибо скорее создает благоприятные условия для природного «возникновения» экономических благ или организованно извлекает их75. При этом появляются возможности присвоения излишков, что приводит к формированию государства и антагонистических общественных отношений (рабовладение, вассально-ленные отношения и т. п.). Для данного общества характерен экстенсивный характер экономического развития; это оборачивается уменьшением производительности труда по мере освоения новых земель (более труднодоступные и менее плодородные земли, по Д. Рикардо) и создает постоянный риск «перепроизводства» рабочей силы при уменьшающихся экономических возможностях («мальтузианская ловушка»).

Важно отметить следующее: регуляция природных процессов порождает рентный тип частнособственнической эксплуатации (В. П. Илюшечкин). Классовое деление обусловливается применением физической силы, что в итоге оформляется как сословная (или кастовая) система. Это актуально как для так называемых «рабовладельческих», так и для «феодальных» обществ. При этом, подчеркнем, масса непосредственных производителей не имеет почти никакого политического значения, так как положение господствующих социальных слоев обусловлено вовсе не умелой и рациональной эксплуатацией труда, а насильственным захватом более богатых земель. Подобное положение дел ведет к затяжному технологическому «застою», ибо при природорегулирующем способе экономической деятельности развитие рабочей силы, побочным следствием чего является гуманизм, личностное развитие (путем получения образования и т. п.) и т. п., нецелесообразно.

Общественную формацию, в рамках которой преобладающим источником потребительных ценностей являются контролируемые природные процессы, можно обозначить как сословно-классовую.

Труд76.Труд, как преобладающий источник потребительных ценностей, подразумевает, что уже сама трудовая деятельность77 преимущественно создает экономические блага («природная» сторона постепенно уходит на второй план). Роль творчества в экономической деятельности становится более значимой, но все же оно играет второстепенную роль. Для общества, в котором труд является преобладающей формой производительной деятельности, характерен интенсивный характер экономического развития: по мере экономического роста производительность труда повышается, ибо производство сводится к все более сложной обработке природного материала.

Старые общественные антагонистические отношения сменяются новыми (опустим здесь конкретику отношений эксплуатации наемного труда, которые и так хорошо описаны классиками). Перепроизводство рабочей силы отчасти сохраняется, однако само по себе создание совокупного общественного богатства ставится в прямую зависимость от качества труда как ключевой производительной силы. Это порождает потребность в большей мобильности «армии труда» (уничтожение крепостного права, ликвидация рабства), в ее постепенной оптимизации (распространение систем массового образования, институтов трудовой социализации, появление институтов социальной политики государства и т. п.). Совершенствование труда производится не только путем развития трудовых навыков, но и посредством все большей интеграции труда с технологической средой (и активного развития последней). А поэтому огромную роль начинает играть конкурентная борьба за развитие технологий применения и эксплуатации труда и повышение его производительности. Поскольку роль труда становится преобладающей, растет и «политический вес» эксплуатируемого класса трудящихся, возникает феномен «массовой» демократии (при всех ее изъянах, хорошо известных любому марксисту). Непосредственные производители словно выдвигаются вперед, заявляя о первостепенной важности своего труда (вспомним, например, как индустриальные рабочие «шантажировали» капиталистов забастовками и остановками производств).

Общественную формацию, базирующуюся на трудовом преобладающем источнике потребительной деятельности, можно обозначить как капиталистическую. Почему именно «капиталистическую»? Возьмем за основу определение из Большой советской энциклопедии: капитализм – «общественно-экономическая формация, основанная на частной собственности на средства производства и эксплуатации наемного труда капиталом <…> Основные признаки К.: господство товарно-денежных отношений и частной собственности на средства производства, наличие развитого общественного разделения труда, рост обобществления производства, превращение рабочей силы в товар, эксплуатация наемных рабочих капиталистами»78. Как правило, в этом определении принято подчеркивать такие моменты, как «частная собственность на средства производства» или «господство товарно-денежных отношений». Однако, на мой взгляд, эти черты не являются сущностными. В конце концов, в СССР была произведена попытка избавиться от частной собственности на средства производства и господства товарно-денежных отношений, но это привело к превращению государства в одного большого капиталиста.

Куда точнее раскрывают сущность капитализма такие его характеристики, как развитое общественное разделение труда, развитое обобществление производства (понимаемого как производство материальное) и превращение рабочей силы в товар. Если сравнивать капитализм с предшествующими общественными формациями, то только в капиталистическую эпоху труд как физическая, телесная активность становится главным источником потребительных ценностей. До этого, какой бы утомительной ни была работа крестьян и ремесленников, основное богатство рождала земля. Роль человека заключалась в своевременном управлении природными процессами. Как уже было отмечено выше, такая ситуация обусловливала второстепенную общественную роль конкретных производителей (остававшихся «придатком земли»), от примитивного труда которых мало что зависело. В капиталистическом обществе все кардинально меняется. Какими бы изощренными ни становились технические приспособления и машины, в капиталистическую эпоху труд находится в центре экономической жизни: его совершенствуют, создают для него комфортные условия, пытаются «научно» к нему подойти, его, в конце концов, эксплуатируют и «выжимают» из него (вернее – из рабочей силы) прибавочную стоимость.

Таким образом, главной чертой капитализма стоит считать не столько рынок или преобладание частной собственности, сколько саму материальность, механичность «трудового» производства. Это ведет к выстраиванию специфических производственных отношений, а именно системы конкурентной борьбы за наиболее эффективное, то есть тщательно спланированное и продуманное совмещение труда и технических приспособлений. Вся система капиталистической экономики построена на принципах всеохватной рационализации и «калькулируемости» практически каждого действия в сложных производственных и торговых цепочках, что оказывается возможным как раз ввиду «механической» природы труда и материального производства. Отсюда «математичность» рыночной экономики, связанная с деньгами как мерой стоимости. Капитализм – это система, где все выражается в цифрах (ценах, курсах валют и т. п.), где «все можно купить за деньги». Там же, где все поддается рационализации, алгоритмизации и т. п., неизбежны особые формы власти, которая приобретает «телесную» направленность: непосредственных производителей уже недостаточно поселить на определенном участке земли, чтобы потом просто «пассивно» собирать ренту.

При этом важно отметить, что разные (второстепенные, не затрагивающие глубинной сути производственных отношений) исторические обстоятельства, например результаты борьбы антагонистических классов, могут обусловливать различные политико-правовые оформления производственных отношений в рамках рассматриваемой общественной формации: (почти) «чистый» капитализм, «шведский социализм», «интегральное общество»79 и т. п. – в зависимости от того, какая в данный момент тенденция побеждает – элитарная или эгалитарная, рыночная или государственническая80.

NB! Материалистическое понимание истории не обязательно подразумевает строгую линейность развития. Общественная формация – это не строго зафиксированный набор параметров. С помощью материалистического понимания истории можно анализировать, условно говоря, «магистраль» развития общества, но эта «магистраль» может быть довольно широкой, иметь множество «полос». Поэтому представляется вполне резонным и обоснованным синтез формационного и цивилизационного подходов к изучению истории81.

Главным последствием опоры на поверхностные или количественные по своей сути критерии выделения общественных формаций стал ошибочный, на мой взгляд, тезис, по которому исторический социализм (как мы убедились, де-факто лишь иное политико-правовое оформление все того же капитализма) являлся новой (посткапиталистической) общественной формацией. Согласно одному из основных принципов материалистического понимания истории, изложенному еще классиками марксизма, никакая новая общественная формация не складывается до тех пор, пока старая не создаст достаточные для того материальные предпосылки82. Логично, что это подразумевает довольно долгий период, когда эти предпосылки еще не созданы, а стало быть, невозможно предсказать, какой будет следующая общественная формация. Отмечу, что идея социализма как альтернативы капитализму зародилась в позднем Ренессансе (хотя сам «дух» социализма проявлял себя уже в раннехристианских общинах83), то есть во времена складывания еще только предпосылок буржуазного общества. Но был ли социализм в его исторических формах чем-то реально выходящим за пределы капитализма?84 Учтем, что «Утопия» Т. Мора написана в тот период, когда не было капиталистического общества как такового, но уже сложились раннебуржуазные общественные отношения. В целом социализм всегда «преследовал» капитализм и иногда пытался его вытеснить (как это было/есть в СССР, КНР, КНДР, СРВ и многих других странах). Но и сам капитализм никогда не существовал в чистом виде (как абсолютно свободная от государства экономика чисто рыночных отношений и т. п.). К примеру, Английская революция совершалась как пробуржуазными, так и просоциалистическими силами, выступавшими за равенство, против частной собственности и т. п. (движение диггеров85).

Иными словами, в представленной здесь схеме исторические «капитализм» и «социализм» – это не разные формации, а две разновидности политико-правовых оформлений производственных отношений в рамках одной и той же общественной формации. Сама формация, основанная на труде и капитале, исторически подразумевала два способа организации социальных отношений, условно буржуазный и условно социалистический, которые не могли полностью исключать друг друга. Здесь стоит обратить внимание на то, что социализм (как идея) всегда был эгалитарным «отражением» капитализма, его как бы «моральным», «человечным» отрицанием, но отнюдь не преодолением (снятием). Поэтому не стоит это «недоотрицание» путать с теми процессами, которые приведут к становлению новой общественной формации. Ротация данных политико-правовых «оформлений» производственных отношений не меняет сути преобладающего способа экономической деятельности, а потому ключевые противоречия обществ на данной стадии развития остаются в силе. Иными словами, капитализм и социализм в своих исторически известных формах не являются двумя разными общественными формациями, ибо основаны на одинаковом – трудовом – преобладающем источнике потребительных ценностей86.

Творчество. Роль творчества в качестве источника потребительных ценностей еще не стала главной. Однако тенденция очевидна: постепенно труд утратит свое центральное место. При этом творчество, как преобладающий источник потребительных ценностей, приведет к формированию новых общественных отношений87. Роль привычной классовой принадлежности и идентичности постепенно потеряет свою значимость (буржуазно-классовая стратификация сохранится еще на долгое время, но будет все больше обусловливаться факторами, зависящими от творческих способностей отдельных индивидуумов: обладание/не обладание востребованными в «креативной» и высокотехнологичной экономике навыками и способностями и т. п.).

NB! О чем-то подобном уже сравнительно давно писали Д. Белл и другие сторонники идеи постиндустриального общества. Белл, в частности, утверждал, что исторические капитализм и социализм принадлежат единой стадии исторического развития (индустриальное общество88). По сути, понятия «посткапитализм» и «постиндустриальное общество» у него синонимичны. Белл критиковал марксистскую идею пролетариата как субъекта перехода к посткапиталистическому обществу и отмечал, что такой переход осуществляется постепенно уже в рамках индустриального общества путем складывания нового «господствующего класса» – прослойки ученых и технических специалистов: «…сегодня, хотя собственность и остается важным базовым принципом, еще одним иногда конкурирующим с ней принципом становится техническое мастерство, доступ к которому обеспечивается образованием»89. Соответственно рано или поздно наступит время, когда этот новый, меритократический класс станет господствующим, а производство знания вытеснит по своей значимости производство материальных благ: «Основной класс в нарождающемся обществе – это прежде всего класс профессионалов, владеющий знаниями, а не собственностью»90. Думается, главная проблема теории Белла заключается в том, что он не видел разницы между трудом и творчеством. В его время говорить о какой-либо очевидной тенденции утверждения именно творчества как основного источника потребительных ценностей не приходилось. Технические специалисты, представители сферы услуг и т. п. являли собой лишь новое поколение наемных работников (конечно, творческий компонент труда подрос, но не стал преобладающим), а потому они легко встраивались в саму систему трудовых производственных отношений. Творческий способ экономической деятельности преобладает лишь при крайне высокой степени автоматизации труда, в рамках которого даже труд профессионалов, технических специалистов подвергается ускоряющемуся технологическому замещению, что уже сегодня, как показывают эксперты, не выглядит фантастической идеей91.

Итак, творчество приходит на смену труду. При этом, как уже было указано выше, в контексте настоящего исследования целесообразно разделять понятия «труд» и «творчество». Труд – повторюсь – это совокупность материальных (физических) операций по преобразованию того или иного предмета, которые можно алгоритмизировать. Труд, ввиду его «материально-телесной» основы, поддается формализации, он научно измерим и, как правило, предполагает ожидаемый результат (можно взять отдельного человека, за пару месяцев обучить его работать на станке, и он будет приносить точно измеримую пользу при фиксированном рабочем времени). Творчество же (см. определение выше) по самой своей сущности «скрыто» (находится в области таинственного, внутреннего), непредсказуемо, является результатом стечения обстоятельств, неповторимой судьбы творца, погруженного непосредственно в культурно-историческую и технологическую среду. Соответственно, творчество не способно порождать прибавочную стоимость, ибо его вообще невозможно измерять количественно. Результаты творческой деятельности можно только «присваивать», ограничивая к ним доступ (извлекая «интеллектуальную ренту»), но по мере роста коммуникационных возможностей такие ограничения работают все хуже и все сильнее вступают в противоречие с дальнейшим развитием производительных сил. Творчество – это, наконец, процесс созидания, скорее даже «рождения», новых, нематериальных благ: идей, решений, технологий, теорий, произведений искусства и т. п. Все это оказывается не чем-то легко присваиваемым, а, так сказать, летучим, легко обобществляемым, становящимся общественным достоянием. Творчество плохо совместимо с регламентациями, нормативами, рациональными расчетами, узкими бюрократическими рамками дозволенного, рекомендуемого и т. п.; это всегда выход за пределы устоявшегося.

Тем не менее, как я далее попытаюсь показать, историческим типом производственных отношений зарождающейся посткапиталистической формации является вовсе не свободное совместное творчество (якобы ведущее к коммунизму). Начать стоит с того, что в творческой деятельности велико значение удачи, случая. И это отнюдь не усиливает, как принято считать92, а ослабляет экономическое значение (роль) отдельных, «среднестатистических» индивидуумов (их способность к ультимативному политическому действию), так как инвестиции в их личностное развитие перестают давать гарантированный результат: можно дать огромные деньги (или материальные ресурсы) человеку или группе лиц, но совершенно не факт, что они благодаря этим деньгам создадут литературный шедевр, полезное инженерное решение или гениальную научную теорию. Возникает потенциальная ситуация тотального «обесценивания»93 сущностных сил множества людей, низведения их до статуса «лишних» (о таких тенденциях говорят уже сегодня94).

NB ! Это, к слову, и является тем, что принципиально отличает представленный здесь подход к выделению общественных формаций от внешне очень похожего на него подхода В. Л. Иноземцева, для которого переход от одной преобладающей формы экономической деятельности (труд) к другой (творчество) является свидетельством постепенного формирования того, что он (вслед за Марксом) называет «постэкономической формацией». Здесь вопросы вызывает не только сам термин «постэкономическая» (смотря что понимать под экономикой, производством и т. п.), но и акцент на форме деятельности, которая мало что говорит о самой роли отдельных людей в системе производственных отношений. Оттого и идеализм работ В. Л. Иноземцева тех времен, когда он пишет, что переход от частной (private) к «личной» (personal) собственности есть свидетельство посткапиталистической трансформации, от которой выигрывают творческие деятели (якобы более свободные, сами себе хозяева и т. п.)95. В те времена еще не говорили о прекариате или гиг-экономике, и сегодня рассуждения Иноземцева можно признать наивными, ибо, как оказалось, отдельные люди имеют меньше власти и контроля над своими же творческими способностями (я, скажем, имею почти абсолютную власть над мышцами своего тела, но не над своим творческим талантом, реализация которого зависит от огромного множества факторов). Творчество не есть черта автономного субъекта. Это совокупность общественных и ментальных процессов, которые подчиняются контролю субъекта лишь в малой части. Акцент на источниках потребительных ценностей, таким образом, позволяет смотреть на них и как на непосредственный момент производительной деятельности субъекта, и как на нечто от этого субъекта автономное, логике чего субъект должен подчиняться и то, что ограничивает его возможности (скажем, природная стихия как то, что находится вне власти крестьян добуржуазной эпохи), а потому оценить способность субъектов деятельности контролировать те или иные производственные процессы, добиваться большей или меньшей автономии, занимать то или иное место в общественной иерархии.

Более того, необходимо учитывать, что в результате творческой деятельности создаются не только изобильные нематериальные блага. Творческая деятельность неразрывно связана с появлением (а также целенаправленным производством – см. ниже) ярких личностей, завладевающих очень важным дефицитным ресурсом – вниманием. Как будет показано далее (см. Раздел II), посткапиталистические производственные отношения характеризует не творчество как таковое (как самоцель), а производство личности, понимаемое как совокупность целенаправленных практик возвышения в творческой конкурентной борьбе за внимание и популярность. Уже сегодня постепенно возникают основания для новой антагонистической социальной стратификации: общество начинает делиться на массу потребителей результатов творческой деятельности (имперсоналиат) и небольшую прослойку популярных творческих деятелей – «захватчиков дискурса» (персоналиат)96. Поэтому общественную формацию, в рамках которой творчество является основным источником потребительных ценностей, резонно обозначить как персоналистическую (лат. pеrsōnа – личность).

Тем не менее рост материальных возможностей и увеличение доли общедоступных благ (производство «с нулевыми предельными издержками»97 и т. п.) вполне может привести к обострению антагонистической борьбы получивших некоторую «экзистенциальную подушку безопасности» «низов» против «верхов» за превращение личностного развития каждого человека в дело всего общества (как самоцель – без расчета на непосредственную точечную отдачу «здесь и сейчас»). В перспективе, таким образом, не только тяжелый этап межформационной социальной революции, но и сложные поиски оптимальной политико-правовой конфигурации посткапиталистического общества (см. Раздел III).

***

Сторонники теории общественных формаций так и не пришли к консенсусу относительно главного критерия, который должен лежать в основе выделения общественных формаций. Уже постепенно освобождавшаяся от идеологического диктата научная дискуссия прервалась реставрацией капитализма и своеобразной «идеологической контрреформацией», когда само материалистическое понимание истории оказалось вытесненным цивилизационным подходом. При этом разрешение затруднительной ситуации, казалось бы, уже назревало: 80-е годы породили довольно продуктивную дискуссию о необходимости пересмотра привычной «пятичленки». Впрочем, небольшие дополнения и уточнения, критический взгляд на такой критерий выделения общественных формаций, как преобладающая форма собственности, привели к тому, что в центре внимания оказалась не менее проблематичная категория «исторические типы техники». Эти типы, конечно, можно выделять, но дискурс о технике и технологиях неизбежно приводит к необходимости сочетать количественные и качественные их признаки. В итоге мы либо сталкиваемся с бесконечным разнообразием этих типов, либо имеем дело с количественными показателями вроде экономической производительности, чем постоянно и пользовались идеологи, связывая коммунизм с неким (правда, постоянно отодвигаемым в далекое светлое будущее) порождающим изобилие уровнем научно-технического развития.

Но все это не означает, что теория общественных формаций в корне несостоятельна. Сегодня, принимая к сведению новые открывающиеся тенденции общественного развития, мы можем попытаться переосмыслить ключевые принципы выделения общественных формаций. Их следует выделять, опираясь на критерий преобладающих источников потребительных ценностей (природа, контролируемые природные процессы, труд, творчество). Соответственно ревизии подвергаются и границы общественных формаций. Новая оптика позволяет увидеть, что исторические социализм и капитализм основаны на одном преобладающем источнике потребительных ценностей (труд), а потому их объединяют схожие противоречия, общие сущностные черты (конкуренция, эксплуатация труда, отчуждение и т. п.). Разница заключается лишь в политико-правовом оформлении отношений эксплуатации (государство как совокупный собственник/капиталист в СССР). Поэтому нужно говорить не только о единой сословно-классовой общественной формации, которая включает в себя выделяемые ранее «азиатские», рабовладельческие и феодальные общества, но и о единой капиталистической формации (включающей в себя все исторические формы «социализма» и «капитализма»). Следующей же, персоналистической общественной формации соответствует творчество как основной источник потребительных ценностей. Именно на узловых проблемах творчества в качестве ключевого источника потребительных ценностей необходимо сконцентрировать усилия, чтобы разглядеть черты грядущей общественной формации. Она, думается, будет иметь свою внутреннюю логику, свои собственные противоречия, а стало быть, имманентные ей категории не следует смешивать с категориями постепенно уходящей в прошлое капиталистической эпохи. Однако перед этим необходимо уточнить, как происходят социальные революции.