Читать книгу Криминология - Д. А. Шестаков - Страница 6

1. Акцентирование внимания на методологии как на совокупности основополагающих исследовательских методов, в отличие от частных методик сбора материала, характерно для российской криминологии, что связано с ее недавним советским прошлым, когда она придавала большое значение идеологическим «заклинаниям», при помощи которых открещивалась от «буржуазной науки». Составлявший в то время ее методологическую основу марксизм-ленинизм породил три краеугольных камня социалистической криминологии – утверждения о так называемой коренной причине преступлений, состоящей в нужде и нищете народных масс (Ленин); о пережитках капиталистического прошлого как о причинах преступного поведения, сохраняющегося при социализме (Маркс); о неизбежности отмирания преступлений по мере построения коммунизма (Ленин).

Постсоветская российская криминология, насколько можно судить по публикациям, счастливо избавилась от этих неверных и наивных утверждений классиков коммунистической теории, открылась для разнообразия теоретических концепций и как будто не утратила потребности в солидном концептуальном фундаменте. В силу привычного российским мыслителям пристрастия к отвлеченному мировоззренческому мышлению криминология здесь могла бы приобрести философский оттенок и в идеале даже перерасти в философию преступности. Отечественная философская мысль (Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев, Л. Н. Толстой и др.) создала для того весомые предпосылки. В Западной Европе в этом направлении проделана определенная работа в рамках правовой социологии критиками теории социальной дезорганизации, например Ф. Фильзером (ФРГ), крайне отрицательно оценивающим тезис Э. Дюркгейма «преступность – нормальное общественное явление».

2. Однако российская, как и мировая, криминология пока остается в основном социологией преступности, продолжая развивать теорию так называемого среднего уровня, в рамках которого она в последние годы применительно к изучению массового преступного поведения успешно осваивает сравнительный и исторический методы. Начатые накануне третьего тысячелетия научные сопоставления мировой преступности (В. В. Лунеев – Россия, X. Кури – ФРГ и др.), являющейся одним из показателей состояния общественного организма различных стран, имеют значение для развития международных отношений, для организации противодействия преступлениям. Важнейшими перспективами применения исторического метода становятся нуждающиеся в дальнейшем развитии представления о некоем циклично меняющемся балансе между так называемой уголовной преступностью и преступной политикой.

3. Особую роль в мировой, и в частности российской, криминологии за последнюю треть XX в. стал играть пришедший из кибернетики системный подход, основанный на понимании системы в качестве совокупности взаимосвязанных элементов, образующих интегральное целое, не сводимое ни к одному из этих элементов. В соответствии с теорией системности общество функционально дифференцировано. Функциональные системы (экономика, образование, медицина, юстиция, наука, религия) самодостаточны в том смысле, что они обогащают себя и развивают в себе те компоненты, из которых состоят (Н. Луман[3]); они способны в известной мере к самосохранению и самовоспроизводству. На основе системной методологии в криминологии появились различные концепции, которые, во-первых, исследуют преступность как систему, а во-вторых, рассматривают ее взаимосвязь с некоторыми иными саморазвивающимися системами общества – институтом семейных отношений, политикой, экономикой, массовой коммуникацией и др.

Системный анализ собственно преступности в конце XX в. привел российскую криминологию к размежеванию категорий «преступность» и «преступное множество» (совокупность преступлений, совершаемых на определенной территории за определенное время). Исследования же явления преступности в паре с какой-либо иной функциональной системой обусловили начиная с 70-х годов появление в России новых отраслей: семейной, политической, экономической криминологии, а также криминологии массовой коммуникации.

4. В криминологии применяется сравнительный анализ, предметом которого является как преступность, так и противодействие ей (контроль, предупреждение), а также различные криминологические теории. Преступность и противодействие сравниваются как во временном, в частности в историческом, аспекте, так и в пространственном, например, межгосударственном. Такие сопоставления позволяют выявить сравнительную остроту проблемы преступности в отдельных странах, уровень прогресса, достигнутого теми или иными государствами в отношении гуманизации и эффективности уголовной политики и т. д. Исторические сравнения преступности в России позволяют соотнести это явление с более или менее жесткими политическими режимами, существовавшими в Российской империи, Советском Союзе на разных этапах его развития и в постсоветской Российской Федерации.

Грег Берек, высказывающий сомнение в возможности количественных сопоставлений преступности в связи с неточностью криминологической статистики, высказывается за сравнение «сквозь культуры и общества на разных стадиях их развития» с учетом их уникальности, например преступность в колониальной и постмодернистской Америке. Преступность по-разному выглядит в аграрном, индустриальном и постиндустриальном обществах[4].

Ссылаясь на физика Н. Бора, видный санкт-петербургский криминолог Я. И. Гилинский с полным к тому основанием указывает на полезный для криминологической методологии общенаучный принцип дополнительности. Согласно этому принципу лишь противоречивые, взаимоисключающие концепции, взятые в совокупности, могут достаточно точно описать изучаемый объект.[5] В современной криминологии этот принцип (метод) особенно выигрышно применяется для познания такого трудно поддающегося определению явления, как преступность.

Круг методов криминологии, конечно, значительно шире того, который здесь нами очерчен. Эта наука применяет методы классификации, причинно-следственного объяснения, синергетический подход и т. д.