Читать книгу Равноденствие - Даха Тараторина - Страница 4

Глава 2. Собственность короля

Оглавление

Почему? Почему? Почему?

Я всегда выглядела рядом с ним глупой взбалмошной девчонкой, слишком любящей скандалить. Проще говоря – дурой. А он весь такой спокойный и расслабленный, с метким словом в кармане, готовый хлестнуть очередным веским аргументом.

Богиня, как же я его ненавидела!

А когда-то любила. Не так давно, на самом деле.

Не разлей вода, брат и сестра – две стороны одной медали. Такие разные и такие… нужные друг другу. Не разлучались ни на час и всё детство провели вместе, заставляя нянек рвать на себе волосы и умолять об увольнении.

Я выворачивала целый мешок соли в жаркое для важных гостей – Белен прятал меня в подвале и брал вину на себя; его запирали в комнате в наказание – я пела ему песни под дверью; к отцу приезжали родители неженатых маленьких лордов – замковый мост по странному стечению обстоятельств оказывался изгажен утками… Последнее, к слову, так и не раскрылось.

И так могло продолжаться очень долго. Я думала, вечность.

Пока и без того не слишком заботливые родители не бросили нас раз и навсегда, заставив научиться их презирать.

«Шторм», – по-простому доложил камердинер – единственный выживший на всём корабле.

А Белен хмурил брови и молчал. С тех пор эта его морщинка на переносице становилась только глубже.

Почему я не догадалась оспорить завещание сразу? Действительно наивная глупая девчонка. Но тогда роль беззащитной принцессы меня вполне устраивала. А брат быстро понял, что в вопросах наследства друзей и родни не бывает.

– Пожалуйста, Белен! Прошу тебя!

Я ревела несколько дней к ряду. Ходила за ним по пятам, хватала за рукава и подстерегала по вечерам, когда он возвращался после слишком долгих прогулок и встреч с людьми в тёмных мантиях.

Весь такой хмурый и таинственный не по годам. Мальчишка. Нам обоим тогда едва исполнилось пятнадцать, а он уже считал себя в праве решать судьбу сестры.

– Не спорь со мной, – командовал он новым глубоким и уверенным голосом.

– Почему я не могу продолжать учиться дома? Что я сделала не так? Белен! Белен! Белен, поговори со мной!

Но он не говорил. Избегал, уходил, отмалчивался, делал вид, что не слышит.

Тот, кого я любила больше всех на свете.

Тот, кого оказалось больнее всего потерять.


А потом в моей жизни появилась Карсе Игнис.

Чудесная школа. Одна из лучших. Лучшая.

Леди со всей страны годами пытались получить место в престижном заведении.

Чтоб ему провалиться!

Девочки жили при школе с десяти лет. А новенькую привезли туда в пятнадцать. Образованную, богатую и знатную.

Ясное дело, меня сразу возненавидели!

– Это моё место, – веско заявила похожая на огромную муху большеглазая девица в первый же день. И кинула стопку книг прямо на мои приготовленные к уроку бумагу и перья.

– Что ж, в будущем я учту, что согнала с места хамку, – скинула я чужие вещи на пол.

Тогда она ушла. И я решила, что завоевала свою нишу. А зря.


– Кто расскажет про восстание девятого столетия? – и я тянула руку. Должно же хоть для чего-то пригодиться домашнее образование?

– Первая Магическая революция началась из-за Иоли Светлоокой, – с гордостью рассказывала я скучные забытые всеми истории. – Ковен Иоли выступил против короля Калипа Троннинга Добросердечного с требованием сделать их полноценным советом и разрешить вмешиваться в дела светской власти. Повсеместно распространённые необученные ведьмы и колдуны…

В затылок прилетел мерзкий мокрый комочек. Я недоумённо провела по волосам, вытаскивая шарик жёваного пергамента. Обернулась. Ученицы сидели с совершенно непричастным видом. Особенно она.

Стоило повести себя так же, как остальные. Пожаловаться наставнице и рыдать, забившись в угол, пока не соберётся стайка желающих утешить. Среди них наверняка нашлись бы и друзья. Или ещё умнее: признать, что «муха» здесь главная, примкнуть к её свите и измываться над какой-нибудь другой жертвой.

Но я просто нашла взглядом предполагаемую обидчицу и молча показала ей средний палец.

Война объявлена. Пути назад нет.

И мы воевали. Семь лет. Пока обучение не окончилось и меня не вернули домой. Повзрослевшую, поумневшую, обозлившуюся. И точно знающую, кого винить в бедах.

На приёме у Вальдинга, конечно, найдутся старые знакомые.

Каждая, кто якобы случайно выливала чернила на моё платье. Ежедневно. Целую неделю.

Каждая, кто пытался обстричь меня налысо во сне. Однажды почти успешно. Трижды вполне сносно.

Каждая, кто заходился смехом, когда я выходила танцевать.

Каждая, кто рассказал красавцу Ирвигу, что я ношу пояс верности и натираю струпья на ягодицах чистотелом.

– Ай, Эда!

– Простите, госпожа! – Эделина шустро спрятала клок волос, словно и не она только что его выдернула. – Задумались о чём-то?

– С тобой опасно отвлекаться, – выгнать бы эту неумёху за дверь по-хорошему. А ещё лучше – отписать розг. Я отобрала гребень: думала, лишилась целой пряди. Показалось. – Принеси одежду. Сама причешусь. Вот коза, – почти восхищённо пробормотала я вслед неугомонной девице.

Платье окутывало и придавало уверенности. Возможно дело было в его дороговизне, а возможно за огненной тканью удачно скрывались мои страхи.

– Ах, госпожа Вирке!

– Ну что там ещё?! – подол порвался в последний момент? Прыщ вскочил? Кружево оказалось кривым?

– Вы чудесно выглядите, – служанка смущённо скомкала передник.

– Это мне уже известно, – кивнула я. И тут же уставилась в зеркало: правда?

– Правда, – ответил на мой незаданный вопрос брат. Белен стоял в приоткрытых дверях. В камзоле, вышитом серебром, что ветвями забирались в складки ткани, с забраными в хвост волосами, похожий на мифического Бога, властителя лесов. – Ты настоящая богиня, Вирке.

Если бы рядом не стояла открывшая в восхищении рот Эделина, он бы точно отпустил очередную колкость. Красовался перед наивной мышкой, не более. Но я подыграла. Скандалить при посторонних – дурной тон.

Большой вопрос, кто из нас привлечёт больше внимания. Не мог одеться поскромнее? Или хоть предупредить, что будет в серебре? Я же теперь рядом с ним в гранатовом вызывающем и открывающем все допустимые прелести платье выгляжу дешёвой… Ладно, дорогой, очень дорогой.

– Но тебе придётся переодеться, – лаконично закончил брат.

– С чего это вдруг?

Этот потрясающе выглядящий сукин сын снял шейный платок и попытался пристроить его у меня на груди. Кусок шёлка оказался мелковат или грудь за годы подросла, но, как бы скромник не старался, всё равно оказывался недоволен результатом.

– Нет, так всё равно не пойдёт.

– Конечно, не пойдёт! – я повела плечами, позволяя ткани соскользнуть вниз. – Он же совершенно не подходит по цвету!

– Ты ведь всё равно поступишь мне назло, – Белен смиренно подхватил платок и начал аккуратно складывать. – Поэтому я не стану ни просить, ни уговаривать, ни угрожать.

– Потому что это совершенно бесполезно.

– Я хотел сказать, потому что ты – упрямая и безмерно наглая стерва, – я зарделась от смущения. Нет, ну может же делать комплименты, когда хочет! – Но твой вариант тоже уместен. Поэтому я просто напомню, что Вальдинг устраивает этот приём, чтобы найти очередную любовницу. А ещё он немолод, неприятен и верхняя челюсть у него вставная, – с удовольствием закончил брат, наблюдая, как я меняюсь в лице.

Желание позлить старых подруг вдребезги разбилось о нежелание спать с чьим-то величеством. Я поджала губы и вернулась к шкафу.

– Ты собираешься отвернуться?

– Вчера тебя это не смущало.

– Вчера смущался ты. Поэтому я веселилась.

Новое, куда более скромное платье, тоже не выглядело дешёвкой. Глубокий синий цвет подчёркивал черничные пряди, а узор на лифе напоминал рисунки из старинных книг. Но богиней в нём я уже не была. Впрочем, шлюхой короля я не была тоже, а это уже неплохое начало.

– Ну как? – хмуро поинтересовалась я.

Брат ещё немного подтянул корсаж, в тайне надеясь превратить меня в монахиню.

– Как не-любовница короля, – кратко резюмировал он.


***

Вы когда-нибудь бывали на королевском приёме? Я – да. И это… Скучно. Невыносимо, дико, неописуемо скучно. Опоздать на строго отведённое время; ненавязчиво поприветствовать тех, кто выше рангом, и бестактно проигнорировать тех, кто ниже, стараясь не думать, что для первых мы – вторые. Мило улыбаться, пока наши имена нарочито неспешно ищут в списках приглашённых и делать вид, что всё идёт, как надо, пока мимо проходят те, кто в списках не нуждается.

Тот, кто придумал эти приёмы, ненавидел людей всем сердцем. И люди спустя века отвечали ему взаимностью.

– Вирке! Красавица! Как давно я тебя не видела! Белен, моё почтение! – какая-то там сколько-то-юродная сестра или кузина кузена. Я не помнила имени и видела её раз или два в далёком детстве. Но полагалось вежливо раскланяться и умилиться, когда напомаженные губки мазнут по щеке, а тёмные, как у хорька, глазки её мужа задержатся в том месте, которое перед выходом всячески старался прикрыть брат. Не зря, надо признать, старался. От подобного внимания и в ризу облачишься.

Дождавшись, пока Белен отвернётся, я не удержалась и поманила пальцем крохотный бутербродик с подноса проходящего мимо лакея:

– Autem!

Как и всегда в присутствии брата, сосредоточиться оказалось сложно. Бутербродик дрогнул, не желая расставаться с насиженным местом, но всё-таки спрыгнул и прокатился по полу, чтобы замереть у ног хорькоподобного муженька. Ещё один неуместный поклон, чтобы получше разглядеть содержимое чьего-то платья, и кобелёк, поскользнувшись, с грохотом упал сам. Свалил жену и в завершение сбил лакея, который усыпал всю эту кучу дождём из лакомств.

Я отвернулась, пряча хихиканье под личиной скучающей леди.

– Вирке, не смей! – не переставая доброжелательно улыбаться, одёрнул меня брат.

– Что?

Вместо ответа Белен ухватил мою руку и положил на сгиб локтя, для надёжности прикрыв собственной ладонью.

Я раздражённо попыталась вырваться:

– Я что, ребёнок?

– Именно. И проведёшь весь вечер со мной в обнимку, если не умеешь себя вести.

– А как же твои важные разговоры? – напомнила я. – Неужели ты не боишься, что я могу что-нибудь ляпнуть некстати?

– А ты можешь? – спросил и тут же сам себе ответил брат. – Конечно, можешь…

– Ох, дорогая, не ожидала тебя здесь увидеть! – если сражения не избежать, лучше напасть первой. – Ты так похорошела, Колетта! Чудесно, что ваша семья наконец-то может позволить себе выпускать тебя в свет!

Похожая на муху девица напряглась и повернулась, удивлённо икнув.

– Вирке! Как я рада… ик!.. тебя видеть! Безмерно приятно, что тебя не заточили в высокой башне после того случая!

– Ну что ты! Какая ерунда! Никто ведь серьёзно не пострадал, – свободной рукой я поманила слугу, разносящего воду, и заботливо предложила бокал Колетте. – Держи. Говорят, помогает от икоты.

Старая знакомая вежливо приняла подношение и неприязненно вынужденно осклабилась.

– Ты представлена моему дорогому брату? – беззаботно продолжала я. – Белен, я рассказывала тебе о Колетт.

– Разумеется, – Белен, впервые услышавший это имя, наконец отпустил мою руку и склонился для поцелуя.

– Я уж думала, ты меня не помнишь, – я легко сделала вид, будто то, что сотворила с мерзкой девицей, можно забыть.


Ненавижу! Ненавижу всех! Будьте вы прокляты!

Я с трудом запихивала воздух в грудь и никак не могла вздохнуть. Слёзы катились сами собой, руки тряслись, а они всё смеялись, хохотали, как ненормальные…

– В чём дело? Уже не такая смелая?

Толчок – и я отлетаю к стенке, натыкаясь на чьи-то руки. Мгновение, которое никак не заканчивается. Снова удар.

И снова руки.

– В чём дело, Вирке? Где твой острый язычок, воронёнок? Ничего не хочешь нам сказать?

– Хватит! Прекратите! – хрипы уже не похожи на слова. Было ли мне больно? Не настолько. Но дышать всё равно не получалось. – Хватит!

– Попробуй попросить получше! – и Колетт, умеющая заглядывать в глаза преподавателям с истинным раболепием, хохотала, разбрызгивая слюну, и снова толкала.

А потом справа.

И слева.

И ещё…

Хватит!!!

Наверное, если бы не эти глупые девицы, Сила всё равно пробудилась бы. Раньше, позже… Когда-нибудь.

Но это случилось именно в тот момент. Как вовремя и одновременно как поздно!

– Хватит!!! – визг расплескался живыми волнами, бьющими в грудь обидчицам.

Стены ухнули, затрещали.

Кто-то сбежал сразу, решив не выяснять подробности; кто-то быстро сообразил, что забитая лохматая Вирке не так проста, как всем казалось; Колетт уйти уже не могла.

Воздуха казалось невероятно много. Он заполнял изнутри, распирал, требовал выпустить наружу, бежал по жилам…

Я протянула вперёд руку – девица с полными ужаса глазами проскользила по мраморному полу.

Я взметнула пальцы вверх – забившаяся в паутине чужой воли муха захрипела и взлетела, телом повторяя узор трещин в камнях.

Я дёрнулась – и Колетт оказалась на потолке.

А потом я отпустила руку. Наверное, я не хотела сделать ей больно. Наверное, сама испугалась случившегося и лишь пыталась остановиться. Наверное…

Девчонку спасли. Я оказалась не единственной ведьмой в школе. Целительница Бланш прибежала на грохот и смягчила удар, который должен был стать смертельным. А синяки и ссадины… Их не так сложно вылечить.

Зато икота осталась на всю жизнь.


Колетт сделала крохотный глоток и натянуто улыбнулась:

– Как тебя можно забыть! Мы ведь были не разлей вода в школе, правда, воронёнок?

И правда нельзя. Это я тебе гарантирую!

– А кто твой очаровательный спутник? Не представишь нас?

Спутник действительно казался очаровательным. Донельзя и до тошноты. Слащав, красив, напудрен и отвратителен. То есть, это мне он казался таковым. Судя по восторженным охам и завистливым ахам, а также ощущающейся вокруг этой парочки атмосфере самолюбования, мужчину полагалась считать великолепным. Он сам так точно не сомневался в этом. Парочка всячески хвасталась друг другом: она – его красотой; он – её деньгами. Им светил идеальный брак!

– Граф Томас из рода Пекуниа. Оч-ч-ч-чень приятно, – справился красавчик сам, оставляя влажный след на моём запястье.

– Что вы, что вы! Это мне приятно!

Нет, приятно мне не было. Вообще ни капельки. Скучные, лживые, помешанные на собственном я людишки. Невольно вспомнился грязный крестьянин, упрашивающий подлечить ребёнка. Искренне упрашивающий! На самом деле готовый отдать рубашку, штаны и даже собственную голову. А ребёнок всего лишь простыл!

И – эти. Лобызаются, рассыпают направо и налево фальшивые улыбки. В корсете вдруг стало необычайно, нечеловечески душно.

– Вирке! – брат многозначительно прокашлялся. Полагалось понять, что он недоволен. Но я, разумеется, наплевала.

Задержалась в реверансе на мгновение дольше, чем было бы прилично, проникновенно заглядывая в глаза прилизанному блондинчику и выдохнула восторженное:

– Я столько о вас слышала!

Колетт никогда не считалось дурой. Разве что не умела правильно выбирать врагов. И тут сообразила быстро: прижалась к жениху, затрепетала ресницами… Вот только он её ужимок не видел. Ещё бы! Всё внимание захватили мои!

Как Белен ни старался незаметно ущипнуть, приструнить укоризненным взглядом или поджатыми губами, я не поддавалась: хихикала, прижимала руки к груди, откидывала с шеи выбившиеся из причёски пряди. Брат обжигал холодом недовольства. А что? Ни слова лишнего, ни движения я себе не позволила. Всё как договаривались. Ещё немного и он выволок бы попавшего под раздачу графа из залы за идеально уложенный завиток на лбу, лишь бы успокоить меня, но взревновавшая невеста нашлась быстрее:

– Томас, нам ещё нужно поприветствовать Реджемов! Прости, Вирке! Безмерно рада тебя видеть!

– Ах, как жаль, что нам не удалось познакомиться поближе. Но ничего, уверена, Колетт прекрасно компенсирует вам наше общение!

Я прикоснулась к его плечу невзначай. Совсем легонько и трепетно. Так, что ни одна посторонняя женщина не придала бы этому значения. И так, что ни один мужчина не смог бы проигнорировать.

– Надеюсь, мы ещё встретимся, прекрасная Вирке!

Бррр! Срочно, срочно, срочно отмываться! Ужас какой! Он… он склонился и лизнул мне запястье! Едва дождавшись, пока будущая счастливая семейка отойдёт на пару шагов, я кинулась вытирать руку о грудь Белена.

Брат невозмутимо достал из рукава платок и протянул мне:

– Сама напросилась.

– Это она сама напросилась!

– Ты никогда не думала, что у тебя поэтому нет подруг?

Нет, не думала.

– Потому что их женихи – бесхребетные слабаки?

– Нет, потому что ты всячески стараешься взбесить окружающих.

Я заботливо сунула ненужный больше платок брату за пазуху, поправила ткань и похлопала для верности.

– Тогда почему у тебя нет друзей?

Я приподняла уголки губ, подхватила подол платья и ушла с гордо поднятой головой. Так его!

– Потому что у меня есть ты, – печально прошептал вслед Белен, изо всех сил стараясь думать, что это не звучит слишком обречённо.


Воздух! Богиня, как же мне не хватало воздуха!

С балкона легко наблюдать за тенями в зале: они гнули спины, манерно жестикулировали и, наверное, нарочно пытались казаться как можно более неприятными. Тени – не люди. Только сами они этого, разумеется, не знают.

Я показала окнам спину и мстительно и совершенно не по-дамски плюнула вниз. Плевок получился сочным, мощным и закончил свой путь ровно на идеальной точёной голове одной из статуй в саду. Жаль, некому похвастаться. Когда-то давно Белен бы поддержал и побился об заклад, что повторит. Но больше нет.

В небе сияла луна. Словно пытаясь докричаться до глухих людей, она переливалась, тянула тонкие, пока ещё совсем слабые лучи, путалась в лабиринте холодных каменных стен, как верёвками, обвитых плющом. Наконец, луна углядела среди ледяного великолепия одинокую фигурку, жмущуюся от ветра, но не желающую спрятаться среди гостей. Совсем недавно стояла несусветная жара. Почему же эта ночь выдалась такой холодной? Точно в подземелье сижу.

Но если не думать о затхлых комнатах, не смотреть на неприступные стены, если позволить взгляду расправить крылья и унестись вдаль…

С холма виднелась свобода.

Бесконечные дороги, встречающиеся, расходящиеся и снова сталкивающиеся, сливающиеся в единое целое и укрывающиеся под пологом огромного леса, похожего на доброго пушистого зверя. А ещё дальше – море. И, если пересечь его, можно навсегда покинуть страну и оказаться там, где никто тебя не знает, где для каждого ты будешь тем, кем сама захочешь. Никаких границ, никаких правил… Свобода!

– Кажется, наша встреча состоялась несколько быстрее, чем мы рассчитывали, леди Вирке.

Я не невинная девица, чтобы вздрагивать всякий раз, когда услышу мужской голос. Глаза от удивления я, конечно, округлила, но в темноте всё равно не видно. Я лениво протянула, не удостаивая нарушителя спокойствия взглядом:

– Безмерно рада снова вас видеть, граф Томас. Неужели невеста отпустила вас гулять одного?

– С Колетт всегда можно договориться. Этим она и ценна, – загадочно понизил голос блондинчик. – Любуетесь видом?

Бокал разрушил идиллию, окунув серебряный лик луны в кровавое вино. Я не люблю красное.

– Любовалась. Люблю, знаете ли, одиночество, – я чуть склонила голову, чтобы чужая рука не закрывала обзор, но бокал склонился вместе с ней. Пришлось принять.

– Одиночество – это прекрасно! Прекраснее него разве что хорошая компания.

Паршивый граф пробежался холёными пальчиками по моему локтю.

– Хорошая – пожалуй. Где бы только её найти? – откровенно нагрубила я.

Женишок переместился за спину и положил руки мне на талию, недвусмысленно прижимая к перилам:

– Я мог бы вам подсказать…

Ну, сам напросился.

Я резво вывернулась и выплеснула вино (посмотрите-ка, пригодилось!) в лицо нахалу.

– А не пошёл бы ты?!

– Сучка! – сделал он вывод. Долго, однако же, думал. Томас сжал пальцами мой подбородок и по-хозяйски шлёпнул по заду. – Норовистых кобыл полагается объезжать!

Вот как мы заговорили? Ну, я пыталась решить вопрос мирно.

– А жеребцов превращать в меринов, – я подняла руку, готовясь продемонстрировать обидчику магический, но жалящий не хуже обычного огонь. И… пусто. Жилка привычно дёргалась, готовясь выпустить на волю живое пламя, – не смогла.

– Думаешь, дорогая невеста ничего мне про тебя не рассказала? – навязчивый ухажёр с готовностью продемонстрировал простенький камушек на шнурке и, чтоб не расслаблялась, ещё раз опустил ладонь на мою ягодицу.

Гоблинов подкидыш! Так мы не договаривались! Я слышала про противоведьминские амулеты, но воочию ни одного не видела, и мысли не допускала, что даже с магией могу оказаться беззащитна. Нет! Не хочу! Годы, когда я не могла дать отпор, когда надеялась на брата или была совсем одна, давно прошли! Должны были пройти! Только не кричать. Это ещё унизительней. Нет! Пожалуйста, нет!

– Дорогой граф, а вам давно в последний раз били морду? – Белен не казался злым. Его лицо не наливалось кровью, он никогда не ругался и не кричал… Разве что на меня. Но он был в бешенстве.

– Господин де Сол! – как ни в чём не бывало поприветствовал мой неудачливый насильник. – А мы с вашей сестрицей беседовали о прекрасном виде.

Белен смолчал, но подошёл ближе.

– Чудесный приём, не находите?

Ещё один шаг.

– И превосходная погода!

Между мужчинами почти не осталось места. Я предусмотрительно отступила подальше. Есть у меня догадки, что случится дальше.

– И мне бы очень ха…

Одним коротким движением брат согнул Томаса пополам. Но упасть не дал: подхватил, нежно обнял, как старого друга, погладил по спине и каждый следующий удар сопровождал тихим спокойным голосом:

– Никогда даже не думай трогать мою сестру. Мерзкий ты хорёк, – слова закончились, а желание бить осталось. Он подумал и добавил. Без слов. Просто так. А потом усадил под перилами и заботливо разгладил помявшийся заляпанный вином костюм.

– Сам не изварзался? – озабоченно обратился ко мне брат.

– Совсем чуть-чуть, – я промокнула пятно на его воротнике длинным рукавом. По такому случаю не жалко.


***

Вирке спряталась сразу после того, как традиционно достала как можно больше народу. Хорошая привычка. В противном случае особо обидчивые могли потребовать сатисфакции или просто мелко подгадить.

Мне это только на руку: мелькать перед его величеством сестре не стоит, а оставлять её в толпе, где она может выкинуть что угодно, было, признаться, страшновато. На балконе и в одиночестве она не должна натворить особо много бед. Я надеюсь…

– Сир, – я склонился в раболепском поклоне.

Его величество Вальдинг вольготно расхаживал по залу, благосклонно принимая восхищения и почести, хотя половину из них не слышал из-за повреждённого в бурные годы уха. Принято считать, что пострадало его величество при подавлении одного из колдовских восстаний, кои ещё не были редкостью двадцать лет назад, хоть и изрядно измельчали. Якобы одна из ведьм наложила такое сильное заклинание, что на поле не осталось ни одного живого ни среди бойцов ковена, ни среди королевских. А Вальдинга по легенде задело самым краем страшного удара, после чего он героически бежал… эм… отступил.

Правда, отец, никогда не жаловавший род Троннингов и считавший их узурпаторами, незадолго до гибели обмолвился, что травмировался его великолепие во время пьяной драки. Решил на одном из банкетов в узком кругу продемонстрировать, какой он грозный вояка, и напоролся на собственное копьё. Но истории, как известно, пишут победители. В том числе глухие на одно ухо.

– Лорд Ноктис де Сол, – припомнила монаршая особа, – всё-таки пробились к нам? Похвальное упорство.

– Достаточная мотивация, – вежливо заметил я. – Не будете ли вы столь любезны уделить мне немного времени?

– О, дорогой, я сегодня слегка занят, – маленькие королевские глазки уже приметили несколько достаточно фигуристых для их внимания претенденток. – Попробуй записаться на аудиенцию.

Вместо ругательств, которые так и крутились на языке, я выпустил на волю печальный вздох:

– О, очень жаль. Видите ли, моя прелестная сестрица…

– Прелестная? – тут же заинтересовался Вальдинг. Даже маленького осьминога из закусок забыл прожевать, так и оставив одинокую ножку в углу рта.

– Разумеется. Вам же прекрасно известно, что все женщины де Сол отличаются статью и красотой. Я надеялся поговорить о ней, но, если вы заняты…

– Думаю, я могу ненадолго отвлечься. Совсем ненадолго! – предупредил король, обнаружив ещё одну даму, достойную звания фаворитки. Дама склонилась в таком глубоком реверансе, что я рассмотрел и призывно выпрыгивающие из платья груди, и как бы невзначай продемонстрированную щиколотку.

– Здесь нам не помешают, – чьё-то там величество устроился на скромном золотом троне в небольшой, всего на полсотни человек, комнатушке, предназначенной для бесед с самыми близкими. – Присаживайтесь, молодой человек, здесь все свои!

Спорное утверждение, но я всё равно опустился напротив.

Вирке никогда не любила замки. Даже дома всегда старалась вырваться на конную прогулку или на охоту. Здесь она бы взвыла. Впервые захотелось согласиться: стены – давят. Попав сюда раз, уже не выбраться.

– Мы получили письмо от вашего советника, сир.

Вальдинг отстранённо рассматривал узор на слишком яркой, совершенно петушиной мантии. Казалось, даже не слушает меня. Но слушал. И не только он, но и два охранника, что прятались в потайных ходах за картинами.

– Рикмас очень предусмотрителен, но с кем он водит дружбу, я не слежу.

Следишь. Ещё как следишь! Иначе давно бы уже получил кинжал под рёбра. От того же Рикмаса. Или от меня.

– Разумеется, – я склонил голову, демонстрируя согласие с каждым монаршим словом. – Но в письме шла речь о государственных делах, – о которых ты, разумеется, в курсе, но всё равно заставишь меня угождать и разжёвывать. – Видите ли, советник считает, что Вирке обладает некоторыми… талантами, которые могли бы помочь в Круге.

Вальдинг метнул хитрющий взгляд на одну из гардин, из-за которой, вероятно, Рикмас и наблюдал за происходящим.

– Неужели так и сказал? Насколько мне известно, Круг не существует уже более двух веков.

О да! Не существует! Конечно!

– Вероятно, я не так выразился. Советник намекнул, что таланты моей сестры могли бы пригодиться в определённой государственной работе. И мы, полагаю, оба понимаем, о какой работе идёт речь.

– Возможно, – Вальдинг степенно кивнул, с похвальной реалистичностью сдерживая смех.

Ему смешно. Конечно. Для короля это забава. А для моей сестры – сломанная жизнь. Я проявил непозволительную эмоциональность: вскочил с места и заходил туда-сюда вдоль стола, постукивая пальцами по резным спинкам кресел, каждая из которых изображала ретивую защитницу государства: уродливая голова старой ведьмы сменялась прекрасной девой, на место той спешила коротко стриженая, похожая на мальчишку, дальше – совсем молоденькая, почти ребёнок, следом – монашка, в которой тоже проснулся дар… За века их набралось на целый зал советов. И всё, что осталось от этих женщин, – резные спинки. Ни имени, ни памяти. Про них нельзя думать, их нельзя оплакивать. И Вирке не должна превратиться в бездушное деревянное изваяние. Не должна стать ещё одной подставкой под монаршей задницей.

– Сир, я ручаюсь, что у Вирке нет подобных способностей. У неё действительно случился всплеск магии в Карсе Игнис, но это единичный случай. Она совершенно бесталанная ленивая девчонка, способная Силой разве что зажечь свечу!

Вальдинг со смачным стоном выпрямил спину и закинул ноги на ближайший стул, уперевшись ступнями в резное лицо девушки с огромными невинными глазами.

– Целительница Бланш иного мнения. Сдаётся мне, мой мальчик, ты пытаешься уберечь сестру. Считаешь, ей будет у нас плохо?

Считаю, плохо будет вам.

– Ваше великодушие не знает границ. Служить вам – честь, – процедил я сквозь зубы, до хруста (дерева или пальцев?) сжимая причудливую вязь. – Но сомнительно, чтобы сестра её оценила.

Вальдинг обнаружил наконец мешающуюся в углу рта закуску, подхватил коротенькими пальцами и принялся рассматривать с необычайным интересом.

– Белен, – без обиняков начал он, обнюхивая недоеденное щупальце, – ты действительно считаешь, что твоё мнение имеет для меня значение?

Я усмирил ноги и вытянулся напротив его величества:

– Сир, я всего лишь забочусь о вашем благополучии. Если бы вы имели желание читать мои письма…

– Я читал все твои писульки, – слабый до женского пола и вкусной еды, нескладный, немолодой мужчина ненадолго стал похож на настоящего короля. На того, чей портрет висел в тронном зале в золочёной раме, на того, кто даже художнику позировал, не выпуская из рук меч и продумывая план сражения, на того, кем Вальдинг при всём желании не мог бы стать. – И их количество убедило меня, что ты, маленький гадёныш, пытаешься скрыть что-то очень интересное. Если ты вдруг забыл или не желаешь придавать этому значение, по указу моего отца каждый, кто обладает Силой, – собственность короля. Твоя сестра, будь она способна хоть ветры5 сдержать с помощью магии, обязана… Что ты там бормочешь? Про свободу? Двадцать лет назад про свободу уже поговорили. Больше не рискуют. Твоя сестра обязана служить мне. То, что она до сих пор живёт в твоём замке, – всего лишь оплошность наших осведомителей. Два месяца – слишком много для бесконтрольной ведьмы.

– Она слаба и ничем не сможет вам помочь!

– Главное, чтобы не мешала.

– Она не нужна вам!

– А это уже мне решать.

Я запустил пальцы в волосы, забыв про аккуратную причёску. Наверное, походил на умалишённого. Стоило сдержаться. С самого начала. Но когда дело касается Вирке, я не умею думать…

– Возьмите меня вместо неё!

Что я только что выпалил?

– Тебя? – Вальдинг усмехнулся, опять превращаясь из грозного правителя в одарённого властью разгильдяя, обратил внимание на сморщенное щупальце в пальцах. – Ты, конечно, довольно привлекательный для мужчины, но, пожалуй, я вынужден отказаться.

– Я смогу быть полезен вашему величеству. У меня достаточно знакомств… в разных кругах. Я отлично владею мечом, имел доступ к свиткам Равноденствия, – ухватился я за последнюю надежду.

– И при необходимости можешь надавить на сестру, – король заглотил остаток угощения. – Что ж, я подумаю. И, будь так любезен, следи за леди Вирке. Не хотелось бы, чтобы она попала в чужие… в беду.

Вальдинг вытер руки о петушиную мантию, с кряхтением поднялся с трона, напоследок мазнув ступнёй по лицу одной из тех, что когда-то служила его предку.

– Добро пожаловать в королевскую свиту, – похлопал он меня по плечу, словно оставляя невидимую метку.

«Добро пожаловать в королевскую оружейную», – обречённо разъяснил я сам себе.

5

Здесь ветры – отнюдь не природное явление, а самый обыкновенный пук.

Равноденствие

Подняться наверх