Читать книгу Стальной подснежник - Дана Арнаутова - Страница 11

Теперь Эйнар отчетливо понимал то, что по капле просачивалось в его мысли последние несколько месяцев: из него вышел препаршивый отец. Да, он любил Тильду истово, как только можно любить единственную дочь и память о любимой женщине, но совершенно не понимал, что с ней делать. Детей следует воспитывать, иногда им нужна строгость, а не только ласка, но Эйнар не мог заставить себя прикрикнуть на Тильду или наказать ее, даже когда это было нужно.

После смерти Мари Тильда надолго замкнулась, спрятавшись в молчании, сидела в ее комнате, перебирала вещи матери, засыпала только в обнимку с их любимой кошкой-трехцветкой, уже старой и облезлой Нисси. Эйнар, сам света не видевший, а ведь на нем была теперь вся крепость, не знал, что и делать. Но постепенно Тильда оттаяла, снова начала улыбаться, а главное – привязалась к нему, как никогда. Бегала следом хвостиком, при каждом удобном и неудобном моменте замирала рядом, вцепившись в руку, и даже попыталась было напроситься к нему спать, но тут уж Эйнар решительно воспротивился: совсем ведь взрослая девица, скоро заневестится!

А вот что с нею делать – он не знал. И иной раз, молча кляня собственную слабость, подло сожалел, что Мари оставила ему не сына. С мальчишкой он бы знал, как управиться! Брал бы с собой везде, учил ездить на лошади, читать следы и драться любым оружием или голыми руками. Мальчишку он научил бы плавать и нырять, ловить рыбу в быстрых горных ручьях, разводить костер в любую погоду, мастерить воинский припас и добывать зверя. Да мало ли вещей, которым мужчина может и должен научить сына!

Тильда была девочкой. Да, она с радостью ездила с ним на прогулки и неплохо держалась в седле. Умела подбить брошенным ножом суслика, а потом разделать его и пожарить на костре, могла заварить питье из горных трав или угадать погоду на будущий день по облакам, ветру и закату. Но при всем этом она была девочкой, и Эйнар смертельно боялся, что она сломает себе что-нибудь, отобьет или застудит. Девочка – будущая жена и мать, ее должно растить как хозяйку дома, а что в этом понимает Эйнар?

Тильда не хотела учиться хозяйству. Мари не выпускала из рук рукоделья, и рядом с ней Тильда привыкла управляться с иглой и спицами, но теперь корзина с разноцветными мотками пряжи и недошитыми детскими одежками стояла в самом дальнем углу спальни. На неумело лукавые просьбы Эйнара что-то зашить или залатать Тильда мрачнела, сжимала губы и относила вещь к Селине. Готовить она тоже терпеть не могла, как бы ни пыталась Молли пристроить ее к кухне. Кое-как научилась печь любимые лепешки Эйнара, да и то по праздникам.

И самое паршивое, что заставить Тильду заниматься чем-то полезным и пристойным для девицы было невозможно. Уговоры и приказы не помогали, лишать ее сладостей оказалось бесполезно, развлечений в крепости и так не случалось, а выпороть рука не поднималась. Если Матильда Рольфсон что-то вбивала себе в голову, вытряхнуть это оттуда было все равно, что убедить кота жрать овес вместо мяса.

А теперь его любимая, но упрямая, как ослица, дочь решила, что леди Ревенгар – ее враг. И Эйнар ее даже понимал, но что было делать ему, попавшему между двух жерновов? Понятно, что леди, привыкшая к уважению и послушанию, видит в его дочери дерзкую девчонку, которую нужно прибрать к рукам. Само собой, Тильда тоже невзлюбила пришлую женщину, занявшую место ее матери. А виноват во всем, как ни крути, Эйнар.

Поднявшись наверх, он окликнул Тильду и подождал, пока она послушно зашла вслед за ним в спальню Мари. Приданое леди, еще не разобранное, так и стояло в коробах, а горничная возилась с одним из них, доставая вещи. Эйнар указал ей глазами на дверь, и понятливая девица, торопливо присев в реверансе, выскочила из комнаты. Вот и еще забота, кстати. Если они с леди разойдутся по разным спальням, вещи следует отнести в бывшую спальню Эйнара. А он останется здесь.

– Тиль, – начал он, осторожно подбирая слова и стараясь глядеть на дочь поласковее. – С чего ты взяла, что леди Ревенгар на тебя злится? Она с тобой вроде и пары слов не сказала.

– Потому что она злая, – с полным убеждением отозвалась Тильда, крутя в пальцах кожаную кисточку пояса и уставившись в пол. – Папа, зачем она нам?

Эйнар смотрел на дочь, и ему было почти страшно, как сильно она становится похожа на Мари, входя в пору девичества. Разве что рост от него. Мари была невысокой и кругленькой, особенно после рождения Тильды, а дочь уже сейчас ее обогнала, и видно, что еще вытянется. Однако знакомый прищур ярко-зеленых глаз, овал лица, еще по-детски круглого, но уже с изящно вырезанными скулами и подбородком, губы… У него растет красивая девочка, взявшая от обоих родителей самое лучшее. Еще бы ей побольше мягкости матери, а не упрямства отца…

– Тиль, – терпеливо повторил он, – послушай, так уж получилось. Леди Ревенгар выдал за меня замуж сам король. Это огромная честь, милая. Леди древнего рода, она настоящая дворянка. И ты теперь тоже станешь истинной леди. Поедешь в столицу и выйдешь замуж за благородного мужчину.

– Не хочу замуж! – с ненавистью выдохнула Тильда, терзая пояс. – Не хочу в столицу! Ничего не хочу! Пусть она уедет. Папа, прошу тебя…

– Тиль, ты еще дитя…

Эйнар осекся, понимая, что сглупил с последним доводом. Скажи ему кто в двенадцать, когда считаешь себя уже взрослым, что он ребенок, – Эйнар и слушать бы дальше не стал.

– Но вот-вот станешь девушкой на выданье, – поправился он. – Что тебе делать здесь, в горах? Разве ты не хочешь увидеть Дорвенну? У тебя там найдутся подруги, а молодые люди будут ухаживать за тобой. Но для этого ты должна стать настоящей дворянкой, милая.

«Только вот забудут ли эти молодые люди, глядя на герб твоей мачехи, что ты дочь солдата и внучка мельника? – пронзила Эйнара острая беспощадная мысль. – Не погубил ли я тебя, замахнувшись в мечтах слишком высоко? Могут ли крылья поднять в небо того, кто не был с ними рожден?»

– А я не хочу становиться дворянкой, – еще злее процедила Тильда. – Не хочу становиться как она. Ходит, кривится, будто жабу съела, смотрит на всех, как на грязь под ногами. Не хочу! И мамину комнату она заняла!

– Тильда, не дури! Ну стоит там несколько ящиков, и что? – начал злиться Эйнар. – Заберет их в большую спальню. А тебе не мешает быть повежливее. Лучше поучилась бы у леди манерам, тебе это пригодится.

– Манеры? – фыркнула Тильда, вскидывая голову. – Фу-ты ну-ты! А Молли говорит, что она дурная женщина! И Селина! И все говорят! Потому что у нее платьев дюжина коробов, а замуж пошла в мужской одежде. И простыню никому не показали. Папа… а зачем показывать простыню?

– Тильда!

Эйнар с отчаяньем понял, что краснеет. Ну вот почему эти болтливые дуры, раз уж и без того наболтали лишнего, не объяснили заодно девочке то, что должны объяснять женщины, а не мужчина? Небось, трепали языками на кухне, а Тильда подслушивала. Потом спохватились. И да, ей давно пора знать такие вещи, только мужики при дочери капитана держат рот на замке, боясь даже ругнуться, – знают, что никому мало не покажется. А женщины просто не думают, что девочка растет без матери, и то, что им известно чуть ли не с рождения, ей некому было сказать.

– Тильда, – с усилием повторил он, – вот такие вещи тебе и должна бы объяснять…

Как ее назвать? Не матушкой же! И не мачехой – совсем непочтительно.

– Леди! – выкрутился он. – И про простыню, и про девичью честь, и про манеры. И про то, о чем можно говорить с мужчинами, а о чем – нет.

– Ты не мужчина, – резонно заметила Тильда. – Ты же мой отец. А она дура. И злая. И дурная женщина.

– Я Молли и Селине языки оторву, – угрюмо пообещал Эйнар, понимая, что не вывешенная по обычаю простыня – это еще тот капкан.

Сейчас они додумались до самого простого и грязного объяснения, а когда узнают, что Эйнар с леди ночуют в разных спальнях, – невесть до чего додумаются! И ведь Тильду от этого никак не уберечь. Ох, легче того же кота не только овес научить жрать, но еще ходить строем и честь отдавать, чем заставить женщин молчать.

Тильда молча подошла к нему, сидящему на постели, ближе, обняла, положив голову на плечо. Эйнар вдохнул ее запах. От дочери пахло полынью, печеным хлебом – то-то на кухне сидела, свежие лепешки караулила – и собаками.

– Тиль, опять на псарню полезла? – упрекнул он, ловя редкий момент близости, как затишье перед бурей. – Я тебе сколько раз говорил? Без меня или Тибальда – ни ногой. Там волкодавы!

– У Майры щенки… – виновато отозвалась дочь, уткнувшись ему в плечо. – Хорошенькие такие! Можно я одного себе возьму, насовсем? Папа, пожалуйста!

– Посмотрим, – буркнул Эйнар. – Они еще маленькие. И без меня не ходи. Райда вот-вот загуляет, кобели взбесятся. И, Тиль… извинись перед леди, слышишь? Она вовсе не злая. Вот узнаешь ее получше…

– Не буду!

Тильда отпрыгнула от него, как кошка. Сверкнула яростно глазами, задрала подбородок. Уже совсем не Мари! А вылитый он сам в ее возрасте, дурак и осел!

– Извиняться? Перед этой белобрысой? Ни за что! Пусть убирается в свою столицу и там в штанах ходит, чтоб на нее мужики слюни пускали!

– Тиль! Не смей!

Снова фыркнув, Тильда вылетела за дверь как ошпаренная. Простучала туфлями по полу коридора. Эйнар закусил губу, наливаясь гневом. А вот это уже серьезно. Это она не своими словами говорит ведь! Молли, значит. Селина… Ну и все остальные? А если болтают женщины, то и мужчины заговорят, на это много времени не надо. И что делать? Пороть дур? Выгнать из крепости особо языкастую? Только вот без Молли в хозяйстве никак не обойтись, на ней оно все и держится.

Эйнар бессильно врезал сжатым кулаком по кровати рядом с собой. Он-то думал, что самая серьезная опасность – злоязыкий морок! А тут без всякой магии скоро на стену полезешь! И какого йотуна он, дурень, отправил леди Ревенгар одну к этим трепливым мерзавкам! Не дай Пресветлый, они чего ляпнут – ему же потом стыда за своих людей не обобраться будет! Леди-то права, ему надо было поступить как… да как коменданту, представляющему своих людей новому офицеру! И неважно, что там у них за семейные дрязги, чужие языки в такое мешаться не должны. Сегодня кухарки и поломойки не уважают его жену, а завтра – и самого Эйнара!

Он тяжело поднялся, гадая, успеет ли исправить то, что сам же и устроил. И, уже выходя в коридор, понял, что не успел.

– Ваша милость! Ваша милость!

Молли мчалась к его комнатам так быстро, что цветастая юбка моталась вокруг ног, а деревянные подметки башмаков гулко вбивались в пол под немалым весом экономки.

– Ваша милость, – запыхавшись, проговорила она, останавливаясь перед Эйнаром и упирая руки в бока. – Это что же такое! Меня, честную женщину, в воровстве обвинять? Да я! Да я ночами не сплю! Думаю, как бы повкуснее да посытнее всех накормить! А меня… она… Какая-то…

Она все-таки осеклась. Застыла, глядя в лицо Эйнара, хлопая хитрыми круглыми глазками и явно жалея о том, что слетело с языка.

«Распустились! – холодно и очень зло подумал Эйнар. – Решили, что сойдет с рук вообще все, как сошло испорченное платье, будь оно неладно. Ну, сами виноваты».

– В чем тебя обвинили, Молли? – сказал он тихо и так четко, что кухарка, не сводя глаз с его лица, сглотнула и слегка попятилась. – И кто? А то я не расслышал.

– Так… леди же… – пискнула Молли.

– Моя супруга? – уточнил Эйнар так же тяжело и спокойно. – Ее светлость леди Ревенгар? Ну что ж, пойдем, разберемся.

* * *

Приходно-расходные книги – на диво интересное чтение. Конечно, для тех, кто в этом понимает. Ло терпеть не могла денежные дела, но поневоле в них разбиралась. Лет с двенадцати, когда погиб отец, а следом тихо угасла матушка, управление домом легло на Ло почти полностью, несмотря на обучение в Академии – отчеты управляющего исправно приносили туда, так что она до сих пор помнила, сколько стоит прочистка дымоходов и сколько фунтов говядины следует закупать в месяц. От этих обязанностей ее не освободила даже война, потому что в опустевшем особняке Ревенгаров остались Мелисса со слугами. А за управителем, даже самым честным и преданным, нужно приглядывать. Ему самому так спокойнее – нет лишних искушений.

Потом Мелли уехала покорять двор, и Ло велела закрыть особняк, оставив только пару сторожей, а слуг отослала в последнее сохранившееся поместье Ревенгаров – так на их содержание требовалось куда меньше средств. Экономить она умела на всем и знала, что ей придется делать это очень долго. Скорее всего, всю жизнь. И даже перестала злиться на это. А теперь вот получалось, что к одному требующему внимания хозяйству добавилось другое, с неминуемыми хлопотами. И неизвестно еще, помощью или обузой станет ей муж. Ло поставила бы на второе.

В кабинет, где хранились денежные книги крепости, ее, разумеется, никто не впустил. Ло с интересом оглядела соседнюю комнату, служившую складом всяких нужных мелочей от писчей бумаги до кожаных шнурков и ремней. На одной полке робко теснились книги. Подойдя к ним и проведя пальцами по серым от пыли корешкам, Ло поморщилась. Школярское «Жизнеописание славных королей и королев Дорвенанта», «Хроники Дорвенанта, Фраганы и сопредельных земель», «Устав солдатской службы», «Честных девиц и жен книга, составленная к удовольствию их и вразумлению», еще что-то по хозяйству. Внезапно – руководство для разведения породистых собак. А вот и три-четыре романа с приключениями, старые, читанные Ло еще в Академии. Тоска… Может, у лекаря что-нибудь найдется? Не то чтобы у нее предвиделось очень много свободного времени, но ведь грядет зима.

И все-таки сейчас она здесь не за книгами. Ло вздохнула, мрачно предчувствуя новый разговор с дражайшим супругом, и уже повернулась к двери, чтоб отправиться на его поиски, как та распахнулась – супруг пожаловал сам. С экономкой. Ага…

Несколькими мгновениями, оставшимися до возможного скандала, Ло распорядилась обдуманно и расчетливо – попросту села в единственное кресло возле небольшого и тоже отчаянно пыльного стола. Ох, пороть местную прислугу некому…