Читать книгу В ореоле тьмы - Дана Делон - Страница 13

LE PASSÉ

ПОСЛЕ ТОЙ ВСТРЕЧИ с Тео Ренуар стал моим любимым художником. Жанр ню покорил меня. Я находила в интернете статуи эпохи Возрождения и античные произведения древних греков. Ночами вырисовывала мышцы и строения точеных тел. В те времена я жила на чистом адреналине. В ожидании ночи, когда наконец смогу взять грифель в руки и насладиться его легким шуршанием о бумагу. «Давид» Микеланджело, Геркулес и Какус, созданные рукой Бандинелли. Помню, как я наткнулась на статую Ареса Людовизи и покрылась мурашками, глядя на картинку на экране… Бог войны был изображен обнаженным. В его теле чувствовалось столько силы, в лице твердая уверенность. Его показали сидящим на скале. В левой руке он держит меч; у его ног маленький Амур играет со щитом и шлемом – намек на любовные отношения Ареса и Афродиты. В нем ощущалась не просто сила, но и мудрость, несмотря на то что скульптор создал его молодым. И нечто большее. Неуловимое, но столь цепляющее. Характер. Вот что привлекало меня. И восхищало, как творцы, используя тело, показывали душу.

Меня поражали подобные тела с хорошо развитой мускулатурой. Я с маниакальной точностью пыталась воспроизвести все до мельчайших деталей. Книги по анатомии сопровождали меня ночами. Я изучала человека изнутри. Утром просыпалась с гулко бьющимся сердцем и желанием, чтобы этот день поскорее закончился. Я спала 4 часа в день. Но во мне кипели энергия и вдохновение… во мне кипело возбуждение. Мне хотелось показать все свои наброски Тео, разделить с ним то, чем жила последние два месяца. Рассказать, как все переворачивается внутри меня, когда я изображаю голое тело. Прошептать ему, что мечтаю нарисовать его таким… абсолютно голым. Но мне не хватало смелости. Я могла бы подсмотреть номер его телефона у отца и написать ему. Однако я не делала этого. Я полностью растворилась в своих рисунках. Убежала из реальности. Создала мир только для себя. Порой я думала впустить его внутрь. Рассказать ему о своих чувствах, о том, как вдохновение будоражит меня. Об адреналине в крови. Но что-то внутри останавливало меня. Сложно объяснить. Мне хотелось, чтобы Тео пришел сам. А он не приходил.

Это было 13 декабря. Я запомнила число, так как у меня в тот день была назначена пробная сдача государственного экзамена по математике. Я встала пораньше, хотела собраться с мыслями и без спешки подготовиться к школе. Обычно в это время все домашние спали, папа уходил в офис к 10 утра, мама не работала и вставала лишь к обеду. В то утро отец сидел за кухонным столом с маленькой чашкой кофе. Он не сразу заметил меня, печатал в телефоне, а после выписал резким движением руки что-то в блокнот.

– Доброе утро, – тихо сказала я с улыбкой на лице.

Он поднял усталые глаза и коротко кивнул.

– Доброе утро, моя хорошая.

Выглядел он тревожно, я подошла ближе.

– Ты почему так рано проснулся?

Отец смутился.

– Да так…

Между его бровями залегла складка. Он понурил голову, словно пытался что-то скрыть от меня. Выражение лица растерянное и поникшее. Весь его вид кричал о том, что что-то случилось.

– Что стряслось?

Он тяжело вздохнул.

– Клэр. – Он резко замолк.

– Ты можешь мне сказать, папа.

Я взяла его за руку и заглянула ему в глаза:

– Поделись со мной.

Он неуверенно повел плечами. Было видно, что ему нужно высказаться. Однако он молчал. Я крепче стиснула его кисть.

– Ну же, что случилось?

Он тяжело вздохнул и, откашлявшись, произнес:

– Она пришла ранним утром к Тео и подожгла некоторые его картины.

Я ахнула:

– Кто-нибудь пострадал?

Папа покачал головой:

– Тео проснулся и успел остановить пожар до того, как огонь снес бы все. Не поверишь, но она предусмотрительно выключила пожарную сигнализацию.

– Где она сейчас?

– У него. – Он устало потер виски. – Она вырубилась после случившегося.

– Нам надо забрать ее. – Мой голос звенел от волнения.

– Тише, Ниса. Матери ничего не говори. Она не выдержит еще одного нервного срыва.

Я судорожно закивала, а в глазах собрались слезы.

– Зачем Клэр это делает? – в сердцах спросила я.

Папа опустил подбородок и шепотом произнес:

– Она больна, Ниса. – А затем резко поднял голову и заглянул мне в глаза: – Я записал ее на лечение. Ей нужна помощь. Мы не можем больше ничего не делать. Вдруг она вновь попытается кого-то убить. – Его голос сорвался. – Если бы Тео не проснулся, она бы убила его, Ниса. Сожгла и себя, и его.

– Ты хочешь отвезти ее в психбольницу? – тихо-тихо спросила я.

В его глазах сверкали слезы, глубокие морщины исказили некогда красивое и благородное лицо. Папа поджал губы и коротко кивнул:

– У нас нет другого выбора. У нее едет крыша. Ей нужна помощь специалистов, боюсь, мы слишком долго ждали… – Он запнулся на словах. – Только твоей матери нельзя об этом знать. Она никогда не согласится. Она считает, что психолог в силах все исправить… но… – Он вновь запнулся.

Мы оба понимали, что психолог в данной ситуации будет бессилен. Клэр нуждалась в рехабе. В полноценном лечении.

Я вытерла уголки глаз и сглотнула ком в горле. В своем блокноте отец выписал: «Hôtel de Chambon». Я нахмурилась:

– А это что за отель?

– Там живет Тео. Ее сейчас заберут оттуда.

Тео…

– Он в порядке? – шепотом спросила я.

– Ниса, как он может быть в порядке? Она устроила пожар у него в доме, – с раздражением ответил папа.

Я прикусила губу, молча ругая себя за глупый вопрос.

– А что скажем маме? Если Клэр опять пропадет, она точно сойдет с ума.

– Я скажу, что отправил ее на обучение, – твердо произнес папа: он обдумал все и был уверен в своем решении.

– Она не поверит, – попыталась я высказать свое мнение.

– Но и доказать обратное не сможет.

Я еще раз посмотрела на запись – Hôtel de Chambon. Я не знала, что Тео живет в отеле.

– Не опоздай в школу, – погладив меня по макушке, сказал папа.

Я отрешенно кивнула.

– Когда придут люди, чтобы забрать Клэр?

– Они уже там.

Он встал из-за стола, захватив кофе.

– Все будет хорошо, Ниса, – уверенно произнес он и вышел из кухни.

Интересно, кого он пытался убедить в этом: меня или себя? Я осталась совсем одна. Тревога и страх. Как же сильно я ненавидела эти чувства. Я не позавтракала, собралась кое-как в школу. Надела первую попавшуюся толстовку и джинсы. Схватила сумку, закинула в нее калькулятор и пенал. Все необходимое для экзамена. В коридоре сунула ноги в кеды. Я все делала автоматически, словно робот. Стараясь не думать ни о чем, вышла из дома. Прохладный воздух ударил мне в лицо. Лишь в этот момент я поняла, что забыла накинуть куртку, но подниматься домой не стала. Потянула за капюшон толстовки и натянула его на голову. Школа находилась в десяти минутах от моего дома. Я шла по бульвару Распай, перепрыгивая через лужи. Словно в тумане, завернула на рю де Варенн и подошла к зданию, вокруг которого собрались и горланили ученики. Массивные светло-коричневые деревянные двери с рыжим оттенком были уже открыты. Я смотрела на школьников, которые не спешили заходить внутрь. У них точно не было таких проблем, как у меня. В их груди не билось разбитое сердце, или оно не было разбито так сильно, как мое.

Мне так отчаянно хотелось понять Клэр. Найти ей оправдание, обнаружить причину, почему она так сломалась. Но еще больше мне хотелось обнять Тео и расплакаться у него на груди. Сказать ему, как же я счастлива, что он живой. Что он проснулся и вовремя успел предотвратить непоправимое. И как же мне жаль, что ему пришлось пережить подобное.

– Доброе утро, Беренис! – бодро поздоровалась со мной учительница математики мадам Дебраз. – Ну что, готова?

Учителя меня любили. Я была тихой, не выступала и не проявляла неуважения по отношению к ним. Сдержанная заучка, которая всегда выполняла задания и грызла гранит науки. Дебраз улыбалась мне доброй улыбкой и, по-своему истолковав мое выражение лица, ласково погладила по плечу.

– Не переживай, уверена, ты со всем справишься. – Она хитро сверкнула глазами. – Пожалуй, только ты и справишься, – со смешком закончила мадам и сразу же бросила суровый взгляд на толпу парней. – Хватит курить, это не ваша последняя сигарета в жизни, входите уже! Сегодня экзамен, вы не забыли?

Парни как по команде закатили глаза и затушили окурки.

– Вы про этот экзамен говорите весь последний месяц. Забыть про него невозможно, даже если очень хочется, – буркнул один из них.

– Ну и отлично! Значит, ты подготовился, – с сарказмом сказала учительница и зашла в школу.

Hôtel de Chambon… Я смотрела, как улица пустеет и со звонком все ученики вваливаются в здание. Hôtel de Chambon – я не могла думать об экзамене по математике. Все мысли были заняты Тео. Звонок повторился. Последний сигнал перед закрытием главных ворот. Все, кто не успел, пройдут в соседнюю темно-зеленую дверь, чтобы заполнить бланк об опоздании. Я словно вросла в асфальт. Не могла заставить себя переступить порог школы.

– Идешь? – спросил Арно, мой одноклассник, который, запыхавшись, успел проскользнуть в двери.

Я молча покачала головой. Он удивленно приподнял брови.

– Ты правда странная, – равнодушно пожав плечами, сказал он и побежал в класс.

Я поправила лямку сумки на плече и, резко развернувшись, пошла в противоположную от школы сторону. Hôtel de Chambon — я достала телефон и вбила название в «Гугле». Страничка загрузилась, и я удивленно приподняла брови. Тео не жил в отеле – это был hôtel particulier[17]. В поисковике в первой строчке выскакивал сайт gossip[18]. Статья гласила:

Дьявол не просто носит «Прада» – он покупает особняки в Париже.

Знаете ли вы, где коротает свои вечера Теодор де Лагас? Нет, не в том доме, где была убита вся его семья (еще бы!). Тео переехал в особняк, расположенный по адресу 95 rue du Cherche-Midi в шестом округе Парижа.

Примечательно, что у этого дома своя история. Он был построен в 1805 году. А в 1813 году его выкупил барон Шамбон, который проживал здесь до 1833 года и дал особняку свое имя.

В 1994 году дом был куплен актером Жераром Депардье, который реконструировал его в течение десяти лет, а в 2012 году здание было выставлено на продажу после решения актера обосноваться в Бельгии. Цена составляла 50 миллионов евро. Особняк площадью 1800 м², с 20 комнатами, 10 из которых – спальни. В доме есть лифт, закрытый бассейн, домашний кинотеатр и огромный сад.

Перед отъездом за границу актер намеревался превратить его в роскошный отель. Но особняк выкупил Тео де Лагас. На момент покупки мальчишке было всего 19 лет. Близкие друзья де Лагаса утверждали, что парню надоело чрезмерное внимание прессы. Покупка особняка частично решала эту проблему, ведь, что творится за красивыми воротами, никто не знает. По слухам, в доме проходят закрытые вечеринки с жертвоприношениями самому дьяволу (бывшая уборщица находила тела животных).

Дальше я читать не стала. Подобных статей о причастности Тео к поклонению дьяволу я начиталась, когда мне было 13 лет. После я поняла, что ради пиара, просмотров и комментариев некоторые издания придумают и не такое. Я вбила адрес в гугл-картах. Маршрут построился быстро. Мне нужно было доехать до станции метро «Duroc». Она находилась на той же десятой линии, что и моя «Sèvres-Babylone». До Тео надо проехать всего две станции. Кто бы мог подумать, что все это время он был так близко! Начался дождь, и я ускорила шаг. Капюшон толстовки быстро промок. Но я не чувствовала холода. В тот момент казалось, что я вовсе не в состоянии чувствовать. Эмоции были отключены, я собрала их в кулак и спрятала на дне сознания. Быстро спустилась в метро, проверила направление поезда и запрыгнула в него, как только он остановился. Я знала, что папа будет в курсе прогула. Понимала, что мадам Дебраз обязательно ему позвонит, чтобы узнать причину моего отсутствия и спросить, в порядке ли я. Я нервничала, не зная, как объяснить свой поступок. Но доехала до нужной станции слишком быстро. Не было времени на раздумья. Сердце колотилось в груди, и я тогда подумала, что, быть может, еще не поздно вернуться в школу? Сказать, что забыла пенал и побежала за ним домой? Или придумать что-то о внезапных месячных? Можно было все исправить, но двери поезда открылись… и я вышла на станции «Duroc». Я отлично умела обманывать окружающих и ненавидела врать самой себе. Я знала, что не хочу возвращаться в школу. Я хотела увидеть Тео. Именно с этими мыслями я спускалась вниз по boulevard de Montparnasse и, повернув направо, вышла на rue du Cherche-midi, а затем медленно подошла к его дому. Большие темно-зеленые ворота были заперты, черные кованые решетки по центру каждой двери сияли свежей краской. Я встала столбом и не знала, что делать дальше. Маленький домофон сбоку был выдран вместе с проводами. Он свисал набекрень. Я постучала. Мой стук потонул в шуме проезжавшего мимо мотоцикла. Я постучала вновь, прекрасно осознавая, что никто меня не услышит. Неожиданно ворота начали открываться. Черный лакированный «порше» медленно выезжал, и я отодвинулась, давая водителю место проехать. К моему большому удивлению, автомобиль остановился прямо передо мной, и водитель опустил окно. Зеленые глаза цвета свежего луга внимательно всмотрелись в мои.

– Ты, должно быть, Беренис, – сказал он и вышел из машины.

Высокий, статный, в черном костюме, кристально-белая рубашка оттеняла загорелую кожу. Темные волосы слегка вились. Одним резким движением он убрал челку с глаз. На пальцах поблескивали несколько перстней. Я видела его впервые в жизни.

– Мы разве знакомы? – прищурив глаза, спросила я.

На красивом мужском лице появилась обаятельная улыбка.

– Ты сестра Клэр.

В ответ на мой недоуменный взгляд он сразу же добавил:

– Вы похожи. Я Аарон, мы с ней друзья.

Я пожала плечами и отвернулась, его изучающий взгляд заставлял меня нервничать.

– Твою сестру уже забрали, – тихо сказал Аарон, и его голос был пропитан сожалением. – Ты вся промокла, могу отвезти тебя домой. Ты хотела с ней попрощаться?

– Я пришла к Тео, – коротко ответила я, и он не смог скрыть удивление.

– К Тео?

– Он дома?

Аарон, нахмурившись, кивнул:

– Да, он у себя. Но сомневаюсь, что у него сейчас есть желание встречать гостей.

Я мило улыбнулась:

– Тогда хорошо, что я не гость. – Я сделала шаг в сторону дома, но Аарон аккуратно поймал меня за локоть.

– Сейчас не совсем удачный момент.

– В жизни не существует понятия «удачный момент».

Он посмотрел на меня сверху вниз и слегка усмехнулся.

– Ты забавная, сколько тебе? Пятнадцать?

Я закатила глаза.

– Семь с половиной, – резко вырвала руку из его хватки и, повернувшись к нему спиной, продолжила свой путь.

– Только не кори себя потом. Я предупреждал! – крикнул он мне вдогонку, и я услышала, как он садится в машину и заводит двигатель.

Я шла по выложенной брусчаткой дороге. Вокруг царила тишина. Во дворе росли огромные деревья, которые стояли абсолютно голыми, упираясь верхушками в серые парижские тучи. Входная дверь особняка была открыта, я прошла внутрь и оказалась в просторном холле.

– Тео, – неуверенно позвала я.

Запах гари стоял невыносимый, все окна были распахнуты. В доме хозяйничал сквозняк. Он колыхал белоснежные занавески. Они взлетали и опускались, словно под музыку. Я спрятала нос в ворот толстовки и огляделась. Пространство, в котором не было почти ничего, кроме стен. Я тихо ступала по темно-коричневому паркету. Мебели почти не было. По центру комнаты стоял большой черный кожаный диван, напротив него в стену был встроен телевизор, а под ним валялась приставка. Я прошла в другую комнату. Там на полу стояло большое зеркало в инкрустированной золотом рамке, напротив белый диван, за ним огромная библиотека.

– Тео, – позвала я громче.

Из-за запаха в горле пересохло, и голос охрип. Но я продолжала идти дальше. Заглянула в просторную кухню. Чайник был не на месте, от него шел пар, рядом стояли маленькие кухонные весы. Но Тео нигде не было видно. Я прошла по коридору вниз. Вонь становилась сильнее. Гарь вперемешку с резким запахом краски. Глаза заслезились. Я толкнула белую деревянную дверь, и мне в лицо ударили пар и влага. Это была художественная студия. С огромными окнами, сквозь которые падал тусклый свет улицы. Занавески наполовину сгорели. Черная кривая волна шла по центру, намекая, докуда именно добрались языки пламени. Паркет местами был покрыт угольной копотью. По белоснежным стенам вились черные следы, оставшиеся от огня. Прямо по центру валялись обугленные мокрые полотна. Рядом с ними что-то похожее на мольберт. Я подошла ближе к картинам. Мне хотелось узнать, что именно так разозлило Клэр. Что она пыталась сжечь. Но холст был угольно-черным. Я не смогла разобрать ни силуэта, ни намека на то, что могло быть изображено на нем. Я покрылась мурашками от страха, а по телу прошел озноб. Находиться в этом месте было страшно. Я резко развернулась, чтобы выйти из комнаты, как вдруг моему взору открылась надпись, сделанная черной краской: «Гори в аду!» Она написала ее рукой. Следы ее пальцев отпечатались на стене. Словно ошпаренная, я выбежала из студии, не закрыв за собой дверь. Все тело сотрясала крупная дрожь. Я взбежала по крутой деревянной лестнице наверх.