Читать книгу Сладостное забвение - Даниэль Лори - Страница 9

Елена

Может, поначалу у меня и не было уважительных причин недолюбливать Николаса Руссо, но после того как мы познакомились, а его пуля прошла в паре сантиметров от моей головы, у меня оказалось достаточно поводов испытывать к нему глубочайшую неприязнь. Не забудьте и про то, что он прострелил руку Тони.

В общем, уже без разницы, что там было в корне всего.

Тони отсутствовал целую ночь. Лишь двадцать минут назад, вернувшись с танцев, я узнала, что брат будет в порядке. Ему пообещали семидесятипятипроцентную вероятность того, что верхняя конечность полностью восстановится.

Кстати, Дженни вызвалась переехать в его квартиру, чтобы помогать. Упомянув это, мама закатила глаза: ей очень не нравилась подруга сына. Ну а я, узнав, что девушка изменила Тони с Николасом, тоже не была уверена, что и думать. Я бы на ее месте уже давным-давно бросила бойфренда – зачем оставаться с кем-то, если не собираешься быть ему верной? Складывалось впечатление, что Дженни от него нужно только одно.

Я сидела на диване, скрестив ноги, и смотрела документальный фильм о гуманитарных кризисах. На мне до сих пор были легинсы и топ с открытым плечом. Я взмокла после танцев. На дворе стоял один из самых жарких летних дней, а Бенито всю дорогу до дома отказывался закрывать окна в машине и включать кондиционер. Он сказал, что ветер творит чудеса с его шевелюрой, однако я так и не смогла остыть.

Я прижала к лицу бутылку с холодной водой.

Входная дверь с грохотом распахнулась, в холле прогремел голос отца. По позвоночнику побежали мурашки: я ощутила чужое присутствие и сообразила, что пришел еще и Николас, даже не успев услышать глубокий и безразличный голос. В животе что-то странно заворочалось.

Я продолжала пялиться в телевизор, но не замечала происходящего на экране, целиком сфокусировавшись на звуках в холле.

Кто-то миновал двойные двери гостиной, затем раздался звонок телефона.

– Ответь, – сказал папа́, – я буду у себя.

Воцарилась тишина, и я предположила, что Николас кивнул. Поступь отца постепенно стихла: он шел дальше по коридору.

– Да? – протянул Николас. Двухсекундная пауза, а затем: – Твою мать.

Я напряглась. Тон у Руссо был такой, словно он намеревался кого-то немедленно убить. Внезапно я услышала шаги: значит, Николас уже находился в гостиной и приближался ко мне. Прежде чем я успела обернуться, он наклонился через мое плечо и выхватил пульт.

– Эй! – возмутилась я.

Не удостоив меня ответом, он переключил канал. «Срочные новости», сообщала надпись внизу экрана, а светловолосая телеведущая описывала задержание крупной партии наркотиков на границе.

Николас стоял за моей спиной, но настолько близко, что кончики моих собранных в хвост волос касались его живота. Я осторожно оглянулась. Вцепившись в низкую спинку дивана обеими руками, он уставился на экран, игнорируя мое присутствие. Грубо и без какого-либо уважения к чужому личному пространству.

Пульс бился в ушах, а сердце спотыкалось от чего-то похожего на предвкушение. Непроизвольная физиологическая реакция порядком раздражала. Мне не нравился этот мужчина – и неважно, как сильно бьется сердце, но мне неожиданно стало наплевать, насколько было бы неприемлемо сейчас ему дерзить.

– Твои?.. – спокойно спросила я. – Какая жалость.

Он дернул меня за хвост.

– Не нарывайся, – рассеянно пробормотал он низким голосом.

В груди потеплело, как будто я только что сыграла с огнем и не обожглась. Сразу же захотелось попробовать еще раз. Неужели именно так у людей появляется зависимость?

– В доме есть еще семь других телевизоров, Руссо.

Он снова дернул меня за хвост, но теперь потянул пряди к себе, чтобы мне пришлось откинуть голову назад и посмотреть на него. Николас прищурился.

– Я начинаю сомневаться, что пресловутая Милашка Абелли вообще существует.

Я сглотнула.

– Ты стрелял в моего брата.

Его кулак… Что? Да, он наматывал на него мой хвост. Раз. Два раза.

Николас опять перевел взгляд на телевизор.

– Тони заслуживал кое-чего похуже.

Этот парень что, собирался смотреть телевизор, держа меня за волосы? Боже. Вероятно, из-за того, что моя голова оказалась наклонена под весьма необычным углом, у меня нарушился кровоток: кислорода в мозг явно поступало недостаточно. А от Николаса так приятно пахло мужчиной и мылом, что зрение расфокусировалось.

– Ты не судья и не присяжные, – выдохнула я.

Руссо посмотрел на меня.

– Тебя из-за Тони почти грохнули, а ты его защищаешь?

– Он мой брат.

Николас помрачнел.

– Он идиот.

Из коридора донесся мамин возглас, Николас медленно размотал мои волосы и отошел в сторону.

Мать переступила порог гостиной секундой позже.

– Нико, не знала, что ты сегодня нас навестишь! – воскликнула она натянутым голосом. Маме тоже не нравилось, что Руссо стрелял в Тони, но она наверняка была в курсе, что обязательно случится нечто подобное, поэтому терпеливо отсиживалась в спальне. – Останешься на обед?

– Мам, я уверена, у него еще полно дел…

– Звучит заманчиво, Селия.

– Замечательно, – сказала мама так, словно имела в виду как раз обратное. До чего же хорошо быть с ней заодно. – Тогда я распоряжусь насчет столовых приборов.

– Спасибо.

Мать вышла из комнаты, и вскоре ее шаги стихли.

– Знаешь, что меня раздражает? – сурово спросил Николас, и сказанное им почему-то вызвало у меня чувство азарта.

Я фыркнула.

– Когда что-либо предполагают или болтают лишнее? – ответила я и продолжила смотреть телевизор, притворяясь, что мне абсолютно все равно.

Но стоило Руссо подойти ко мне поближе, как сердце моментально затрепетало.

Я затаила дыхание, пока он неторопливо клал пульт на мои колени, а потом прошептал мне на ухо:

– Умная девочка.

По шее пробежали мурашки, но Николас уже уходил, напоследок добавив:

– Больше так не делай.

* * *

Солнце палило нещадно. Мне казалось, что если я лягу на плиточный пол во внутреннем дворике, то стану примерно той же прожарки, что и мой стейк.

– В самом деле, Селия, – жаловалась бабуля, – здесь жарче, чем в аду, и кровавое пятно на террасе до сих пор не оттерли.

Я уже переоделась в шорты с высокой талией и короткий топ, обнажавший тонкую полоску живота, однако по спине все равно скатилась капля пота.

– Тебе полезен свежий воздух, – ответила мама.

– Съедобная еда бы тоже не помешала, – пробурчала бабуля, гоняя по тарелке креветки так, словно они еще были живые.

По большей части я не поднимала глаз от своей порции, поскольку Николас сидел напротив меня. На нем не было пиджака, и он закатал рукава рубашки. Я оказалась права. Чернильный узор начинался от запястья и змеился до самого верха. Мне редко встречались мужчины с татуировками, по крайней мере, настолько заметными. Из всего орнамента я смогла разобрать только туз пик, вытатуированный с тыльной стороны предплечья. Вероятно, Руссо сроднился с прозвищем Туз, которым его, насколько я знала, окрестили. Ну да, возможно, я успела прочитать о Николасе несколько интернет-статей.

Он сидел рядом с Адрианой, причем оба они вели себя непринужденно. Моя сестра даже одарила жениха укоризненным взглядом, потому что он уперся в ее ногу коленом. Странно представлять их парой, но я уже видела, как они общались, что в принципе являлось достижением. Кажется, даже Мистера Кролика упомянули. Раньше я считала, что они друг другу совершенно не подходят, но начинала сомневаться в этом предположении.

Родители что-то обсуждали, бабуля ковырялась в тарелке, и тут Адриана выпалила:

– Это называется мэнспрединг.

Николас взглянул на невесту.

– Что?

– Мэнспрединг. То, как ты сидишь.

Он не ответил, но откинулся назад, положил руку на спинку стула Адрианы и еще шире раздвинул ноги, устраиваясь поудобнее.

Сестра помрачнела.

Ладно, наверное, я поторопилась рассуждать о том, насколько они друг другу подходят.

– Знаешь, Нико, – начала бабуля, – я совсем тебя не виню, что ты подстрелил Тони. Парень давно нарывался, а его отец вообще ничего не делал.

Папа́, явно обративший внимание на разговор, хмыкнул.

– Мальчишка расколотил мне четыре вазы. Не знаю, что бы я с ним сделала, если бы он выстрелил в еще одну, – добавила бабуля, словно это было самой жуткой вещью, когда-либо совершенной Тони.

– Рад слышать, – протянул Николас.

Мама бросила на нее хмурый взгляд, а бабушка торжествующе улыбнулась, уставившись в тарелку. Ну а я твердо решила, что никогда не буду жить в одном доме со свекровью.

Я нерешительно прикусила губу. Я терпеливо ждала, когда смогу задать отцу вопрос, и момент казался вполне приемлемым. Папа́ всегда проще в чем-то убедить в присутствии других людей, возможно, он боялся показаться тираном.

Вот уже полгода я никуда не выходила из дома, не считая занятий танцами. Ну не мог же отец наказывать меня вечно?

– Папа́, – проговорила я, – у одного из танцоров в студии в ближайшее воскресенье намечается вечеринка по случаю нашего летнего выступления. Я хотела спросить, можно ли мне пойти…

– Вечеринка будет у какой-то девочки? – спросил он.

Я поежилась под пронзительным отцовским взглядом.

– Вообще-то… его зовут Тайлер.

Бабуля фыркнула.

– С каких пор тебе нравятся бета-самцы, Елена?

Я осуждающе покосилась на нее, чтобы бабуля не подавала отцу неправильные идеи.

Пока папа́ размышлял, за столом воцарилась тишина. Я нервно сглотнула, щеки горели под взглядом Николаса.

Папа́ сделал глоток вина и поставил стакан на скатерть.

– Адрес места и информация о хозяине. И Бенито поедет с тобой.

Я выдохнула. Неужели меня помиловали? Грудь сдавило чувством вины: ведь я совсем не заслуживала прощения.

– Спасибо, папа́.

– Пойду-ка я в дом, пока совсем не растаяла, – сказала бабуля, вставая из-за стола. – Худший день для того, чтобы обедать на улице, Селия. Не знаю, чем ты думала.