Читать книгу Верить в себя - Даниэла Стил - Страница 4

На протяжении нескольких часов тоннель напротив Лувра был перекрыт грузовиками и машинами специальных служб. На место происшествия прибыли пожарные, полицейский спецназ, подразделения Республиканских отрядов безопасности, саперы, следователи и многочисленные бригады «Скорой помощи». Полицейские оттеснили прохожих как можно дальше и организовали оцепление, саперы разыскивали не сработавшие взрывные устройства, а пожарные и спасатели пытались проникнуть в тоннель, в котором продолжал бушевать огонь. Оставшиеся под землей автомобили продолжали взрываться, и вывести наружу пострадавших было почти невозможно. Участок тоннеля, который удалось отвоевать у огня, был сплошь усыпан оплавленными обломками машин и человеческими телами. Отовсюду доносились стоны раненых, время от времени из клубов дыма появлялись те, кто еще мог идти или ползти. У многих обгорели волосы, брови и ресницы, а одежда во многих местах тлела. К несчастным тотчас бросались пожарные с огнетушителями, санитары и репортеры, сумевшие просочиться через оцепление. Раненых помещали в машины «Скорой помощи» и увозили в ближайшие больницы. От полученных страшных ожогов большинство из них умерло еще в пути. Как позже стало известно, ни одна из террористических групп не взяла на себя ответственность за происшедшее. По свидетельству очевидцев, допрошенных по горячим следам, в тоннеле, несомненно, сработало несколько мощных взрывных устройств.

Было далеко зá полночь, когда представители полиции объявили, что из тоннеля эвакуированы все уцелевшие. В искореженных машинах еще оставались тела, но извлечь их оттуда не представлялось возможным, поскольку справиться с огнем пожарным до сих пор не удалось. Двое спасателей, пытавшихся вытащить тела людей из застрявшего в тоннеле автобуса, погибли, когда рядом взорвался бензобак машины; еще несколько пожарных, врачей и спасателей получили ожоги или отравились продуктами горения, пытаясь пробраться сквозь завалы к блокированным среди обломков раненым, среди которых были мужчины, женщины, дети. И количество жертв продолжало расти. Тех, кого удавалось извлечь из огня живыми, в срочном порядке отправляли в больницы – сначала в ближайшие, а потом и в более отдаленные. Два специализированных ожоговых центра оказались переполнены уже через два часа после поступления первых раненых, поэтому тех, кто пострадал не так серьезно, везли в специальный военный госпиталь, расположенный в парижском предместье. Штатные врачи и дополнительный медицинский персонал, вызванный из частных и университетских клиник, буквально сбились с ног, стараясь справиться с потоком раненых. Как заметил в выпуске новостей один из комментаторов, работа по эвакуации и спасению людей была четко организована и скоординирована, но масштаб и место катастрофы обусловили большое число жертв. В том, что это именно теракт, уже никто не сомневался. Сила взрыва была такова, что бетонные перекрытия тоннеля не выдержали и местами обрушились, похоронив под собой десятки людей. Еще больше человек пострадало от пожара, который продолжал бушевать в тоннеле.

Кэрол еще повезло: взрывной волной ее отбросило в глубокую техническую нишу в стене, которая и защитила ее от огненного шквала. Спасатели, вступившие в тоннель, нашли ее одной из первых. У Кэрол была рассечена кожа на скуле и сломана рука. Огнем ей опалило плечо и шею, но самым страшным было сильное сотрясение мозга. Она была без сознания, когда ее поместили в машину «Скорой помощи», чтобы везти в больницу Ля Питье Сальпетриер, куда доставляли самых тяжелых больных. Ожоги, которые получила Кэрол, принимавшего ее врача не встревожили – множество людей были обожжены гораздо сильнее, но травма головы оказалась серьезной и могла угрожать ее жизни. Несмотря на спешку, перед отправкой в больницу санитары все же попытались найти в карманах изодранного и опаленного огнем пальто Кэрол хоть что-то, что могло бы помочь установить ее личность, но ничего не обнаружили. В карманах не было даже денег. Впрочем, рассудили санитары, деньги и документы могли выпасть, когда жертву отбросило взрывной волной. Что касалось сумочки, которую пострадавшая могла иметь с собой, то она наверняка осталась в машине и, скорее всего, сгорела.

Так Кэрол превратилась в неопознанную жертву террористического акта. Лицо ее было залито кровью и почернело от копоти, поэтому невозможно было узнать в ней звезду мирового кино, да и кто, пребывая в здравом уме и твердой памяти, мог предположить, что звезда экрана Кэрол Барбер окажется в парижском тоннеле в момент взрыва. Отправляясь на прогулку, она не взяла с собой даже ключа от номера в отеле; ее американский паспорт тоже остался в «Ритце», и никто не знал, где она и что с ней.

Так и не пришедшую в сознание Кэрол погрузили в «Скорую помощь» вместе с мужчиной, которого извлекли из тоннеля одновременно с ней. У мужчины было обожжено восемьдесят процентов тела, и парамедики сомневались, что сумеют довезти его до больницы живым. Завывая сиреной, «Скорая» сорвалась с места и помчалась по парижским улицам, но мужчина – чего и опасались медики – скончался по дороге в больницу. А Кэрол была жива, и ее тотчас перенесли в приемное отделение, где дежурила бригада специалистов. Там ее уложили на стол и начали комплексное обследование. Ожоги шеи и плеча не представляли серьезной опасности, рана на скуле перестала кровоточить. На сломанную руку следовало наложить гипс, но сначала необходимо было определить, насколько серьезна полученная Кэрол травма головы. Но прежде чем врачи успели сделать компьютерную томографию, у Кэрол внезапно остановилось сердце. В работу немедленно включилась реанимационная бригада, и сердце Кэрол снова заработало, но резко упало кровяное давление. Больше часа одиннадцать врачей вели отчаянную борьбу за ее жизнь; в течение этого времени в больницу поступали новые пациенты, но состояние Кэрол было самым тяжелым. Наконец врачам удалось сделать компьютерную томограмму. Было очевидно, что необходима операция, но делать ее немедленно было невозможно: на данном этапе пациентка ее бы не перенесла. Оставалось одно – ждать.

Врачи обработали ее ожоги, загипсовали руку, зашили рану на скуле. Пока они проделывали все необходимые процедуры, Кэрол перестала дышать, и ее пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания. Все это заняло порядочно времени, поэтому в палату интенсивной терапии она попала только под утро. Здесь нейрохирург провел повторный осмотр и пришел к выводу, что операция все еще невозможна, хотя гематома пациентки очень его тревожила. Определить, насколько силен был удар, приведший к образованию гематомы, было невозможно. Нельзя было и спрогнозировать последствия удара – при условии, что пациентка выживет. Нейрохирург предпочел бы не спешить с хирургическим вмешательством. И главный врач травматологического отделения больницы был с ним вполне согласен. Оба врача предпочитали избегать операции, если это было возможно, поскольку любое хирургическое вмешательство само по себе достаточно травматично. Жизнь Кэрол висела на волоске, и никто не мог сказать, как все обернется.

– Ее родные приехали? – мрачно поинтересовался нейрохирург. Он полагал, что родственники пациентки захотят пригласить к ней священника перед смертью. Обычно члены семьи поступали именно так.

– Нет, мсье. При ней не было никаких документов, – объяснила дежурная сестра. Накануне ночью в Ля Питье привезли несколько человек, чьи личности до сих пор не были установлены. Вскоре родные или друзья начнут разыскивать пропавших, и тогда этот вопрос разрешится, но на данный момент имена не имели значения. Любой пациент вне зависимости от принадлежности к той или иной социальной группе получал в Ля Питье самую лучшую медицинскую помощь, какую только мог оплатить городской муниципалитет. Все, кто попадал сюда, были для врачей пострадавшими или больными, которых нужно было спасти. К сожалению, удавалось это не всегда. Пятеро из числа жертв теракта уже скончались, в том числе – трое детей. Нейрохирург видел их тела – все они были изуродованы и обожжены до неузнаваемости. Террористы, кем бы они ни были, какие бы цели ни преследовали, совершили страшное преступление, за которое должны были понести самое суровое наказание.

Отдав необходимые распоряжения, врач сказал, что снова зайдет через час, и отправился дальше с обходом. Сделать на этом этапе он все равно ничего не мог. В отделении реанимации, где находилась Кэрол, целая бригада медиков прилагала все силы, чтобы поддержать жизнь в пациентке, по-прежнему балансировавшей на грани жизни и смерти. Если бы не техническая ниша в стене, куда ее отбросило взрывной волной, Кэрол погибла бы. Каменные своды ниши защитили ее от огня, а образовавшийся в ней воздушный пузырь не позволил задохнуться в копоти и дыму. Если бы не это обстоятельство, Кэрол заживо сгорела бы в тоннеле, как это случилось со многими.

В полдень нейрохирург позволил себе немного вздремнуть. В противном случае он бы наверняка свалился сам – за прошедшие шестнадцать часов в отделение травматологии поступило почти пятьдесят человек из числа жертв теракта; сорок два из них выжили и требовали неусыпного внимания. По данным полиции, в результате взрыва серьезно пострадало сто девяносто два человека; семьдесят человек извлекли из тоннеля мертвыми, но еще больше трупов все еще оставалось внутри. Долгая, страшная ночь давно закончилась, но спасатели только-только начали разбирать завалы.

Через четыре часа нейрохирург в очередной раз зашел в палату Кэрол и с удивлением обнаружил, что она жива. «Без изменений», – сказала ему медсестра. Дышать самостоятельно Кэрол все еще не могла, но еще одна томограмма показала, что гематома в ее мозге не увеличивается. Это было уже неплохо, однако, повреждение стволового отдела головного мозга по-прежнему угрожало жизни. К каким последствиям это может привести, не смог бы сказать никто. Кора головного мозга тоже пострадала – гематома давила на отдельные ее участки, что было чревато потерей памяти и нарушением двигательных функций.

Рану на щеке Кэрол привели в порядок, и теперь, глядя на нее, нейрохирург подумал, что эта неизвестная женщина когда-то была очень красива. В этом тонком, правильной лепки лице ему чудилось что-то смутно знакомое, хотя он и был уверен, что никогда прежде ее не видел. Выглядела она лет на тридцать пять, самое большее – на сорок. Было поистине удивительно, что о ней никто до сих пор не справлялся, никто ее не разыскивал. Впрочем, подумал он, если по каким-то причинам она жила одна, может пройти несколько дней, прежде чем ее хватятся. Бесспорно было только то, что рано или поздно ее опознают, а может, она придет в себя и сама расскажет, кто она и откуда.

Следующий день был субботним, но все врачи отделения травматологии продолжали оставаться на своих местах. Кое-кого из пациентов перевели в другие отделения больницы, нескольких человек отвезли в ожоговые центры. Кэрол, однако, оставалась в списке самых сложных случаев. В Ля Питье в таком тяжелом состоянии она была одна, но в других парижских больницах еще несколько человек отчаянно боролись за жизнь.

В воскресенье ее состояние неожиданно ухудшилось – у Кэрол поднялась температура, однако врачи ожидали чего-то подобного. Ее организм понемногу оправлялся от травматического шока и включался в борьбу.

Температура продержалась до вторника, а потом резко снизилась почти до нормальной. Гематома в мозге уменьшилась, но врачи продолжали пристально наблюдать за состоянием пациентки, которое оставалось стабильно тяжелым. В сознание она так и не пришла. Ее голова и плечо были забинтованы, сломанная рука покоилась в лубке. Рана на щеке почти затянулась, хотя шрам, конечно, останется. Все это, однако, были поверхностные повреждения. Больше всего врачей беспокоило состояние мозга пациентки. На нее продолжали воздействовать седативными препаратами. Кэрол находилась в глубокой коме, и невозможно было предсказать, когда она очнется. Никто из врачей не мог бы даже гарантировать, что она выживет. Грозившая Кэрол опасность еще не миновала – до этого было еще очень и очень далеко.

Среда и четверг не принесли никаких изменений – Кэрол по-прежнему балансировала на грани жизни и смерти. В пятницу, ровно через неделю после трагедии, компьютерная томограмма показала некоторое улучшение, что привело всю медицинскую бригаду в приподнятое настроение. Но за все это время в больнице так и не появился никто из родственников. Насколько было известно врачам, все остальные жертвы теракта – и живые, и мертвые – были к этому моменту уже опознаны, и только их пациентка по-прежнему оставалась безымянной.

В тот же день горничная, убиравшая комнаты Кэрол в отеле «Ритц», сообщила в администрацию, что постоялица уже неделю не ночует в номере. Ее сумочка и паспорт были на месте, одежда – тоже, но постелью за все это время она ни разу не воспользовалась. Создавалось впечатление, что гостья исчезла в тот же день, когда зарегистрировалась. В администрации, впрочем, не усмотрели в этом ничего необычного: богатые постояльцы часто вели себя довольно экстравагантно. Например, снимали комнату или апартаменты в городе, чтобы тайно встречаться с любовницей, а в отеле появлялись сравнительно редко – или вообще не появлялись, если что-то не складывалось. Пожалуй, единственное, что было действительно необычно, это наличие в номере сумочки и паспорта. Судя по всему, всю прошедшую неделю Кэрол Барбер действительно отсутствовала. На всякий случай об этом сообщили в отдел регистрации, там сделали пометку в журнале, но не обеспокоились: номер был снят на две недели, своевременную оплату гарантировали данные кредитной карточки мисс Барбер. Вот если бы срок заказа истек, тогда были бы причины для тревоги, да и то не много. Старший менеджер был прекрасно осведомлен, кто такая Кэрол Барбер, насколько она знаменита и богата, и не допускал мысли, что она попытается скрыться, не заплатив. Быть может, рассуждал он, мисс Барбер с самого начала не собиралась жить в отеле, а номер сняла для каких-то своих целей. Кинозвезды и прочие знаменитости часто бывали с причудами. Не исключено, что Кэрол преспокойно живет в другом отеле или у знакомых. Старшему менеджеру и в голову не пришло связать ее исчезновение со взрывом в тоннеле. Все же он сделал в журнале регистрации запись о том, что мисс Барбер не пользовалась номером с даты прибытия. Эта информация, однако, носила служебный характер, поэтому пресса могла пронюхать о ней только случайно. В «Ритце» заботились о репутации отеля и хранили сведения о частной жизни постояльцев в строжайшем секрете. В конце концов, ее исчезновение, если это было именно исчезновение, могло быть связано с любовной интрижкой или чем-то подобным; в таком случае она, конечно же, постаралась бы избежать любой огласки, и администрация отеля готова была пойти ей в этом навстречу.

Как и большинство солидных отелей, «Ритц» заботился о своей клиентуре, поэтому информация горничной еще некоторое время не имела никаких последствий. Лишь в понедельник что-то стало меняться, да и то не во Франции, а в Америке. Началось с того, что Стиви позвонил Джейсон Уотермен – первый муж Кэрол и отец ее детей. Он и Кэрол расстались довольно давно и сохранили добрые отношения, хотя встречались и разговаривали нечасто. Джейсон пожаловался Стиви, что уже неделю пытается дозвониться бывшей жене на мобильный телефон, но она постоянно находится вне зоны доступа и не отвечает даже на голосовые послания. В выходные он звонил ей домой – и снова никто не взял трубку.

– А ее нет, она уехала, – объяснила Стиви. За время своей службы у Кэрол она встречалась с Джейсоном всего несколько раз, но он неизменно бывал с нею любезен и вежлив. Кроме того, она знала, что ее хозяйка поддерживает с бывшим мужем нормальные отношения – отчасти из-за детей, отчасти из-за врожденной нелюбви к конфронтации. Не исключено было, что свою роль сыграло и время, сгладившее острые углы, хотя в чем была причина развода, Стиви могла только догадываться: с мужем Кэрол рассталась года за три до того, как Стиви поступила к ней на работу. Сама Кэрол никогда не обсуждала с ней свой первый брак и развод, а Стиви никогда не пыталась узнать подробности, уважая частную жизнь Кэрол. Единственное, что было ей известно, это то, что Кэрол развелась с Джейсоном восемнадцать лет назад во время своих парижских съемок, после которых прожила во Франции еще два года.

– Мобильный телефон у нее с собой, но, быть может, за границей он не работает. Или нужно набирать номер как-то по-особенному, – добавила Стиви. – Кэрол улетела десять дней назад. Думаю, скоро она сама мне позвонит.

В последний раз Стиви получила весточку от Кэрол в тот день, когда та прилетела в Париж. В своем сообщении она предупредила, что какое-то время связи с ней не будет, поэтому Стиви не особенно волновалась. Она была уверена, что Кэрол с головой ушла в работу и ей не хочется, чтобы ее что-то отвлекало. Сама Стиви ни за что бы не решилась первой побеспокоить хозяйку без серьезной причины. Кэрол сама позвонит, когда захочет, рассуждала она. Кроме того, она обещала предупредить, если отправится в путешествие по Европе, а раз нет звонка, значит, Кэрол либо гуляет по Парижу, либо сидит в своем номере и прилежно работает над книгой.

– Кэрол уехала за границу?! – удивился Джейсон. – Но когда? Куда? Ты знаешь, где она сейчас?

В его голосе прозвучала легкая обида, смешанная с раздражением, и Стиви невольно улыбнулась. Это было так по-мужски! Пусть не по личному опыту, но она хорошо знала: большинство бывших мужей абсолютно убеждены, будто сохраняют какие-то права на женщину, которая когда-то была их женой. И не имеет никакого значения, что с тех пор прошло почти два десятилетия...

– Кэрол собиралась в Париж, но не исключено, что ей захочется побывать где-нибудь еще, – пояснила Стиви, и Джейсон решил, что у Кэрол появилось какое-то новое романтическое увлечение. На нее это было, во всяком случае, очень похоже. Впрочем, задавать прямой вопрос Стиви он не стал.

– А что, что-нибудь не так? – спросила Стиви, начиная беспокоиться. Ей вдруг пришло в голову, что что-то могло произойти с Энтони или Хлоей. В этом случае она, конечно же, сразу позвонит в «Ритц» и попросит срочно разыскать хозяйку. Кэрол не простила бы ей, если бы в подобной ситуации Стиви побоялась нарушить ее уединение.

– Да нет, все в порядке, – успокоил ее Джейсон. – Просто я хотел уточнить, чтó Кэрол собирается делать на Рождество. Я знаю – дети собирались прилететь к ней на День благодарения, но... С Хлоей и Энтони я уже говорил, они тоже ничего не знают наверняка. Дело, собственно, в том, что на праздники мне предложили домик в Сент-Барте, и я хотел бы взять с собой детей, но мне не хотелось нарушать ее планы.

Стиви машинально кивнула, в полной мере оценив предусмотрительность Джейсона. Теперь, когда Шона не стало, Кэрол особенно дорожила праздниками, которые она могла провести с детьми. Джейсон знал об этом и всегда старался сделать так, чтобы Энтони и Хлоя лишний раз побыли с матерью, хотя тоже очень любил обоих. У него, правда, были еще две дочери, родившиеся от женщины, на которой он женился вскоре после развода с Кэрол, однако этот скоропалительный брак оказался крайне неудачным и вскоре распался. Сейчас обе дочери Джейсона жили в Гонконге вместе с матерью и ее новым мужем, поэтому он виделся с ними не чаще одного-двух раз в год. Энтони и Хлоя были ему гораздо ближе, да и к Кэрол Джейсон питал теперь самые дружеские чувства.

– Я попрошу ее связаться с тобой, как только она мне позвонит, – пообещала Стиви. – Думаю, это произойдет уже скоро – завтра или послезавтра.

– Надеюсь, ее не было в Париже, когда произошел этот ужасный взрыв в тоннеле, – проговорил Джейсон. – Судя по газетам, это был сущий ад!

Теракт во французской столице подробно освещался всеми американскими газетами. Стало известно, что ответственность за взрыв в конце концов взяла на себя исламская экстремистская группировка, что вызвало взрыв возмущения и в арабском мире. Ни одной мусульманской стране не хотелось, чтобы ее каким-то образом ассоциировали с убийцами.

– Да, ужасная трагедия! – согласилась Стиви. – Я видела репортаж по телевидению. Сначала я испугалась за Кэрол, но потом подумала – ведь в этот день она только-только прилетела в Париж. Вряд ли она отправилась бродить по городу, едва зарегистрировавшись в отеле. Скорее всего, в тот день Кэрол решила отдохнуть после перелета и осталась в отеле. Да и что ей там делать, в этом тоннеле?

– А ты не пробовала связаться с ней по электронной почте? – поинтересовался Джейсон.

– Кэрол отключила свой компьютер от Интернета. Ей хотелось побыть одной – так, чтобы ничто ее не отвлекало, – объяснила Стиви.

– Скажи мне, где она остановилась? – требовательно спросил Джейсон. В его голосе прозвучала тревога, и Стиви почувствовала, что начинает волноваться все больше. Конечно, она была уверена, что с Кэрол все в порядке, и все же... Очевидно, искренняя озабоченность Джейсона подействовала и на нее.

– В «Ритце», – ответила она.

– Хорошо. Я позвоню в отель и попрошу передать ей сообщение.

– Я же говорила – не исключено, что Кэрол отправилась в поездку по Европе. Она сама сказала, что хочет на пару дней съездить в Прагу или Будапешт, так что, мне кажется, волноваться еще рано.

– Ну, вряд ли мое сообщение испортит Кэрол настроение. Мне действительно нужно знать, что планировала Кэрол. Я должен дать ответ в ближайшие дни, иначе домик передадут кому-нибудь другому, а мне очень хотелось пожить там немного с детьми. Если, конечно, они согласятся приехать, а это зависит от Кэрол.

– Я все поняла, – сказала Стиви деловым тоном. – Если Кэрол мне позвонит, я ей все передам.

– А я попробую связаться с ней через администрацию отеля. Ну, до свидания... – Он дал отбой. Стиви тоже положила трубку и долго сидела в раздумье за столом в своем крошечном кабинете. Ей по-прежнему казалось невероятным, что с Кэрол что-то случилось, поэтому она приказала себе не беспокоиться. Вероятность того, что ее хозяйка стала жертвой террористической атаки, была один к миллиону. Нет, не может быть, чтобы Кэрол оказалась в этом идиотском тоннеле именно тогда, когда какие-то подонки вздумали привести в действие свою адскую машину.

И, усилием воли выбросив из головы все тревожные мысли, Стиви вернулась к работе, которой занималась, когда позвонил Джейсон. Она собирала для Кэрол материалы о правах женщин в современном мире. Собственно говоря, эти материалы давно должны были быть готовы, но Стиви все время отвлекалась на текущие дела и запустила эту работу. Теперь нужно было нагонять. Через месяц Кэрол предстояло выступление по этой теме в ООН, и Стиви очень хотелось написать для нее самую лучшую речь.

А Джейсон, едва закончив разговор со Стиви, сразу позвонил в парижский «Ритц» и попросил соединить его с Кэрол Барбер. Его попросили подождать. Некоторое время телефонистка пыталась дозвониться до номера Кэрол, чтобы предупредить о вызове, – Кэрол, живя в отелях, всегда просила администрацию извещать ее, кто звонит, и только потом – соединять. Наконец она ответила, что Кэрол, по-видимому, нет в номере, и переключила Джейсона на аппарат дежурного администратора. Это было необычно, и Джейсон с нетерпением ждал, чтó скажет ему служащий отеля. Но тот только предупредил, что соединит его с помощником управляющего гостиницей. Джейсон ждал. Наконец он услышал приятный мужской голос с сильным британским акцентом. Мужчина осведомился, с кем он говорит, и Джейсон снова почувствовал укол беспокойства.

– Мое имя – Джейсон Уотермен, – представился он. – Я – бывший муж мисс Барбер и к тому же постоянный клиент ваших отелей. В чем дело? Где мисс Барбер?

Он старался говорить спокойно, но от нехорошего предчувствия у него вдруг засосало под ложечкой.

– С ней что-то случилось?

– Я уверен, что с мисс Барбер все в порядке, сэр, – ответил помощник управляющего. – Возможно, она просто отправилась в поездку или остановилась у кого-нибудь из своих друзей.

– С чего вы взяли? – перебил его Джейсон.

– Видите ли, сэр... – В голосе администратора впервые прозвучали неуверенные нотки. – Несколько дней назад ко мне поступило сообщения от руководителя коридорной службы. Он сообщает, что мисс Барбер не пользовалась своим номером с того дня, когда зарегистрировалась в нашем отеле. Все ее вещи, по-видимому, на месте, включая сумочку и паспорт, но... Похоже, что на протяжении всех десяти дней мисс Барбер в своем номере не появлялась. Подобные вещи изредка случаются, поэтому я бы не стал бить тревогу, но раз вы забеспокоились...

– Черт!.. – перебил Джейсон. – И что, за все эти дни ее никто в отеле не видел?

– Насколько мне известно – нет. Но, повторяю, мисс Барбер, возможно, могла остановиться у своих родственников или знакомых. Если хотите, мы можем навести все необходимые справки от вашего имени и сделать нужные звонки. Скажите только, куда и кому мы должны позвонить?

Джейсон похолодел. Он прекрасно знал, что в таких отелях, как «Ритц», никогда не выдавали посторонним – пусть даже бывшим мужьям – никакой информации о клиентах. Но факт оставался фактом: помощник управляющего только что сообщил ему, что Кэрол десять дней не появлялась в отеле. И это могло означать только одно – администрация отеля тоже обеспокоена ее отсутствием.

– Хорошо, – сказал он. – Быть может, вам это покажется безумием, но я хотел бы, чтобы вы связались с полицией, а также обзвонили все больницы, где находятся пострадавшие во время взрыва в тоннеле. Позвоните также в морги... – Последнее слово далось ему с трудом, но он все-таки заставил себя его произнести. Джейсон и мысли не допускал, что Кэрол могла погибнуть, но беспокойство охватывало его все больше, и он уже не мог с ним справиться. Он должен быть уверен, что среди неопознанных жертв теракта Кэрол нет! Джейсон все еще любил свою бывшую жену – она и дети были для него самыми близким на свете людьми, и он от души надеялся, что с ней ничего не случилось. Но если Кэрол не было в тоннеле, когда там взорвалась бомба, тогда где же она, черт побери?

Потом Джейсон подумал, что Стиви знает больше, чем говорит, и Кэрол действительно могла поселиться у любовника – могла даже отправиться с ним в путешествие по Европе. После смерти Шона она снова стала свободной женщиной, и ничто не мешало ей проводить время так, как она считала нужным. Но если так, почему она все-таки не воспользовалась своим номером в «Ритце»? Почему оставила в номере сумочку и не взяла паспорт? Неужели с ней все-таки случилось что-то плохое?

Нет, нет и нет, твердил себе Джейсон. Не может быть. Скорее всего, она живет у своего нового друга, а не лежит в одной из парижских больниц или даже хуже...

– Пожалуйста, сделайте, как я прошу, – сказал он в трубку. – И перезвоните мне, когда будет какой-то результат. Любой результат.

– Хорошо, сэр, – сказал помощник управляющего. – Оставьте, пожалуйста, ваш номер.

Джейсон продиктовал номер своего мобильного и служебного телефонов и дал отбой. По его расчетам, в Париже сейчас было что-то около семи вечера, и он решил, что получит какие-то известия не раньше завтрашнего дня. Настраиваясь на длительное ожидание, Джейсон сидел за своим рабочим столом и думал о Кэрол, когда двадцать минут спустя секретарша сообщила ему о звонке из Парижа.

Джейсон схватил трубку. На линии был тот же мужчина с британским акцентом, с которым он недавно беседовал.

– Ну что, удалось вам что-нибудь выяснить?! – выкрикнул Джейсон.

– Кое-что есть, хотя это может быть и не она. Мы узнали, что в парижской больнице Ля Питье Сальпетриер находится неизвестная женщина, которую привезли сразу после взрыва. Это высокая, хорошо сложенная блондинка лет сорока – сорока пяти. Ее никто не разыскивал, никто из близких не появился в больнице. – Он говорил о Кэрол как о забытом в метро чемодане, и Джейсон почувствовал, как от гнева у него перехватило горло.

– Она жива? – спросил он, едва сдерживая волнение.

– Жива, но врачи считают ее состояние критическим. У этой женщины серьезная травма головы; за десять дней она так и не пришла в сознание, поэтому ее и не удалось опознать. Сейчас она находится в отделении реанимации под наблюдением врачей, которые делают все возможное, чтобы сохранить ей жизнь. В результате взрыва она получила перелом руки и несколько ожогов второй степени, но только гематома в одном из отделов мозга по-настоящему опасна... Послушайте, мистер Уотермен, быть может, это вовсе не мисс Барбер! Лично я считаю, что даже во Франции ее бы наверняка кто-нибудь узнал – ведь она так знаменита. Скорее всего, эта неизвестная женщина – простая француженка, которая приехала в Париж откуда-то из другого города, и...

– Если у нее обожжено лицо, ее могли и не узнать, – перебил Джейсон, который с замиранием сердца слушал скорбный перечень полученных неизвестной женщиной увечий. – Кроме того, врачи и предположить не могли, что она окажется в тоннеле... Никто не ожидал. Но, быть может, это действительно не она. Я очень надеюсь, что это не она! – Его голос прервался, а перед глазами все расплылось от подступивших слез.

– Я тоже надеюсь, – отозвался помощник управляющего. – Но если хотите, я могу послать в Ля Питье кого-нибудь из наших сотрудников – человека, который видел мисс Барбер у нас, и сможет ее опознать.

– Не нужно никого посылать, я прилечу сам! – резко перебил Джейсон, с трудом взяв себя в руки. – Шестичасовым рейсом – думаю, на него я успею. Завтра в семь утра я буду в Париже, еще час мне понадобится, чтобы добраться до больницы. Как, вы говорите, она называется? Ля Питье? О’кей, я записал. У вас найдется для меня номер? Зарезервируйте на мое имя. Думаю, мне придется пробыть в Париже несколько дней... – Джейсон лихорадочно соображал, все ли он учел или нужно сделать что-то еще? Ему хотелось как можно скорее оказаться в Париже, но он знал, что раньше шести часов он отправиться в путь не сможет: в последнее время Джейсон часто летал в Париж и знал, что утренний рейс уже вылетел, а других в нью-йоркском аэропорту не было.

– Номер мы вам зарезервируем, мистер Уотермен, – сказал помощник управляющего. – И все же я надеюсь, что это не мисс Барбер.

– Я тоже надеюсь. Но мне нужно знать наверняка.

Закончив разговор, Джейсон неподвижно сидел за столом, не в силах пошевелиться. Ужасная новость ошеломила его. Этого просто не могло случиться! Не могло! И именно с ней, с Кэрол... Он даже думать об этом не мог, а между тем нужно было без промедления действовать. Собравшись с духом, Джейсон позвонил Стиви в Лос-Анджелес и рассказал все, что услышал от помощника управляющего отелем.

– Боже мой! – ахнула секретарша. – Но ведь это не Кэрол, правда?

– Надеюсь, что нет, – мрачно ответил Джейсон. – Но я должен быть уверен, поэтому я полечу в Париж и все узнаю. Если... если Кэрол вдруг позвонит, перезвони мне. И ничего не говори детям... пока не говори. Энтони я скажу, что мне пришлось срочно вылететь в Чикаго, в Бостон или еще куда-нибудь. Не хочу пугать их раньше времени, – закончил он твердо.

– Я тоже... тоже полечу в Париж, – в панике пробормотала Стиви. – Я... мне... – Меньше всего ей хотелось торчать в Лос-Анджелесе, терзаясь неизвестностью и тревогой. И все-таки она еще не могла поверить, что с Кэрол случилось что-то страшное, и живо представляла себе, какими дураками они с Джейсоном будут выглядеть, когда застанут ее в «Ритце» живую и невредимую, только что возвратившуюся из поездки в Будапешт или Вену. Кэрол в больнице? Что за бред! Этого просто не могло быть. Наверняка она жива и здорова, путешествует по Австрии или Венгрии, наслаждается видами и знать не знает, что они тут сходят с ума от беспокойства.

– Может быть, тебе есть смысл подождать, пока я все выясню на месте? – предложил Джейсон. – Возможно, тот парень из отеля прав и это действительно не она. Не могу поверить, что кто-то мог ее не узнать.

– Это как раз возможно, – возразила Стиви. – Без косметики, без стильной прически и прочих киношных ухищрений Кэрол выглядит довольно просто. Да и кому в этом госпитале могло прийти в голову, что их безымянная пациентка – знаменитая американская кинозвезда. – Стиви подумала еще о том, что, если лицо Кэрол обезображено ожогами, вряд ли кто-нибудь мог узнать ее.

– Все равно не понимаю, как можно было ее не узнать, – с сомнением произнес Джейсон. – Ведь Кэрол – звезда с мировым именем. Ее хорошо знают во многих странах, в том числе и во Франции.

– Ты прав, конечно, но... – Джейсону не удалось убедить Стиви, да он и сам, похоже, до конца не верил своим собственным словам. Он боялся того же, что и она – что лицо Кэрол изуродовано ожогами и ушибами.

– В Париже я буду не раньше десяти вечера по местному времени, – сказал Джейсон. – Разумеется, из аэропорта я сразу поеду в больницу, но пройдет, наверное, не менее двух часов, прежде чем я что-то узнаю. У тебя в это время будет уже ночь...

– Все равно позвони мне, как только будут какие-то новости, – перебила Стиви. Она так волновалась, что не заметила – она разговаривает с Джейсоном не как секретарша его бывшей жены, а как близкий человек. – Я все равно не смогу уснуть, пока не узнаю... – Стиви запнулась. – Запиши номер моего мобильника. Даже если мне вдруг захочется прилечь, я не стану его выключать. Буду держать его в руке, чтобы звонок наверняка меня разбудил.

Джейсон записал номер и, пообещав Стиви позвонить, как только доберется до больницы, дал отбой. Сразу после этого он вызвал свою секретаршу и распорядился отменить все встречи, запланированные на сегодняшний и завтрашний дни. Объяснив, куда он улетает и зачем, Джейсон велел секретарше ничего не сообщать детям, если они вдруг позвонят. Для всех, кто будет его спрашивать, он вылетел в Чикаго на срочное совещание.

Пять минут спустя Джейсон спустился на улицу и остановил такси. Через двадцать минут он был уже в своей квартире в Верхнем Ист-Сайде. Там Джейсон побросал в чемодан бритву, туалетные принадлежности и одежду и посмотрел на часы. Было только два, а чтобы успеть на шестичасовой рейс, ему нужно было выехать из города в три. Необходимости спешить не было, но Джейсон не мог выдержать пустого ожидания.

В аэропорту было еще хуже. Пока Джейсон ждал посадки в зале для пассажиров первого класса, его не покидало ощущение, будто все это происходит не с ним, а с кем-то другим. Это не он, бросив все дела, мчался сломя голову в Париж, чтобы взглянуть на лежащую в коме женщину, которая могла оказаться его бывшей женой. В глубине души Джейсон не переставал молиться, чтобы это была не она, не Кэрол. С тех пор как они расстались, прошло восемнадцать лет, и четырнадцать из них Джейсон твердо знал, что развод был самой большой в его жизни ошибкой. Он бросил Кэрол, увлекшись двадцатилетней русской топ-моделью, которая представлялась ему сошедшим с небес ангелом, но на поверку оказалась прожженной авантюристкой. Кэрол в те времена была на вершине славы, и это означало, что ей приходилось каждый год сниматься в двух, а то и в трех фильмах. Она то уезжала на натурные съемки, то отправлялась в рекламное турне, и Джейсон ее почти не видел. Сам он к тому моменту тоже сумел кое-чего добиться и слыл «золотым мальчиком» Уолл-стрит, но по сравнению с карьерой Кэрол его успех не стоил даже упоминания. За два года до того как они расстались, Кэрол получила одного за другим двух «Оскаров», и это подействовало на Джейсона гораздо сильнее, чем он готов был признаться. Его самолюбие жестоко страдало: Кэрол была ему хорошей женой, однако рядом с ней он не чувствовал себя личностью, а неизменно оставался на вторых ролях. Желание избавиться от этого комплекса было таким жгучим, что он сам не заметил, как начал совершать одну глупость за другой. Он связался с Наташей. Позволил себе влюбиться в нее. Не сразу Джейсон понял, что ее обожание было притворным. На словах она преклонялась перед его талантами, но как только он «клюнул», поведение Наташи изменилось так быстро, что Джейсон ничего не успел понять. Она ободрала его как липку и бросила ради другого мужчины.

Да, эта русская топ-модель была, пожалуй, худшим из всего, что только могло с ним случиться, хотя в первое время после знакомства с ней он был безмятежно счастлив. Наташа забеременела всего через несколько недель после того, как начался их роман, и Джейсон оказался перед необходимостью выбирать между ней и Кэрол. Увы, к этому моменту русская модель совершенно вскружила ему голову; она была так молода, так красива и так бесконечно его обожала, что Джейсону не потребовалось слишком много времени, чтобы принять решение. Он развелся с Кэрол и женился на Наташе. У них родилась дочь, а вскоре после рождения второй дочери Наташа ушла от Джейсона, предпочтя ему человека более состоятельного. С тех пор она еще дважды побывала замужем, пока не вышла за одного из крупных финансовых воротил. В настоящее время Наташа и обе дочери Джейсона жили в Гонконге, куда он летал дважды в год, чтобы увидеть детей – но не ее. Впрочем, особенного смысла в этих визитах не было: Джейсон и девочки, которые были очень похожи на свою красавицу-мать, были практически чужими друг другу, и с каждым годом разделявшая их пропасть становилась все глубже. Кроме того, Наташа не разрешала дочерям бывать у Джейсона в Нью-Йорке, и даже американский суд не мог ее к этому принудить.

Словом, его бывшая жена оказалась настоящей стервой. Развод с ней обошелся Джейсону в небольшое состояние, да и от алиментов она не отказывалась. Что касалось Кэрол, то он был уверен, что потерял ее навсегда, поскольку, вернувшись из Парижа, она не захотела оставаться в Нью-Йорке, а переехала в Лос-Анджелес, забрав с собой Хлою и Энтони. Сама Кэрол объясняла свое решение тем, что ей необходимо жить как можно ближе к Голливуду, но Джейсон подозревал, что дело было не только в этом. Он предал ее, и Кэрол больше не хотела иметь с ним никаких дел. Все же Джейсон надеялся убедить ее попробовать начать все сначала, но понял, что из этого ничего не выйдет. Она так и сказала ему, когда Джейсон пытался объяснить: он-де связался с Наташей только потому, что переживал что-то вроде кризиса среднего возраста. И он действительно влюбился в нее, когда ему было сорок один год. Увы, лишь в сорок пять Джейсон в полной мере осознал, какого свалял дурака, но было уже поздно.

Кэрол понадобилось несколько лет, чтобы простить Джейсона, но по-настоящему они наладили отношения, только когда она вышла замуж за Шона. Наконец-то Кэрол была счастлива, и ей хотелось, чтобы все вокруг чувствовали себя так же. Джейсон был рад принять ее дружбу. На большее он не рассчитывал, хотя так и остался холостяком. Сейчас ему исполнилось пятьдесят девять, он достиг успеха и был весьма состоятельным человеком, однако наслаждаться жизнью ему мешали так и не померкшие за восемнадцать лет воспоминания о том, как реагировала Кэрол, когда он сказал, что уходит к другой женщине. У нее сделалось такое лицо, будто он выстрелил ей прямо в сердце. Тысячи раз Джейсон воспроизводил в памяти этот мучительный момент и понимал, что до сих пор не может простить себе совершенного предательства. Теперь он желал только одного: чтобы Кэрол была жива и здорова и чтобы это не она лежала в муниципальной больнице в далеком Париже. Все, что угодно, только не это! Во время перелета через Атлантику Джейсон даже молился за Кэрол, хотя в последний раз обращался к Богу когда был одиннадцатилетним мальчиком. Но сейчас он был готов на все, на любую сделку с Богом или с дьяволом, лишь бы неопознанной жертвой теракта оказалась не Кэрол. А если это все-таки она, то пусть она как можно скорее поправится.

Путешествие в Париж заняло несколько часов, но за это время Джейсон не сомкнул глаз, думая о Кэрол, вспоминая, как она радовалась, когда родился их перевенец, а потом – Хлоя. На память Джейсону пришел день, когда они познакомились. Кэрол тогда было двадцать два, и она была юной и прекрасной. И такой же она оставалась для него даже сейчас, двадцать восемь лет спустя. Они прожили вместе десять чудесных, удивительных лет, но он сам все испортил, вообразив, будто с Наташей ему будет лучше. Теперь Джейсон понимал, что повел себя как отъявленный эгоист; он даже не подумал, каково будет Кэрол узнать о его предательстве. Она как раз снималась в Париже, и он – болван этакий! – специально прилетел во Францию, чтобы сообщить ей о своем уходе. Тогда Джейсон тоже летел к Кэрол ночью, но у него была цель: поскорее поставить точку в их браке и жениться на Наташе. Теперь же он молился о том, чтобы Кэрол выжила.

К моменту посадки в парижском аэропорту Шарль де Голль Джейсон почувствовал себя выжатым как лимон. По местному времени было без малого семь утра – самолет прибыл на несколько минут раньше положенного. Моросил дождь, и все вокруг было расплывчатым и серым. С паспортом в руках Джейсон первым покинул самолет. Ожидание становилось все невыносимее, и он чувствовал себя как на иголках. Больше всего ему хотелось как можно скорее добраться до Ля Питье и увидеть наконец лицо этой безымянной женщины.