Читать книгу Музыка души - Даниэла Стил - Страница 4

Элисон поехала в отель, чтобы собрать вещи и отменить регистрацию. Стефани осталась рядом с Биллом в пункте первой помощи, а Джин, Фред и Брэд задержались вместе с ней. Мужчины подписали необходимые документы, в том числе и сообщение о несчастном случае. Брэд тихо посовещался с руководителем спасательной службы и договорился, что Билла перевезут на санитарном автомобиле в город, в похоронный дом. Все, что происходило вокруг, Стефани слышала и видела сквозь густой туман, с трудом понимая смысл событий.

– Как это могло случиться? – спросила Стефани в десятый раз. Выглядела она так, как будто находилась в состоянии шока, а когда пришла машина «Скорой помощи», залилась слезами. Их с Биллом брак был далек от совершенства, они давно потеряли счастье, и все же Стефани любила мужа и меньше всего на свете ожидала его смерти. После злосчастной измены они так много времени провели врозь! Казалось, муж сжег связывавший их мост, и она больше не могла до него добраться. И вот его не стало.

Две пары стояли, обсуждая, как лучше вернуться в город. Джин вызвалась отвезти Стефани в их с Биллом внедорожнике – в этом случае Фреду предстояло одному ехать в «Феррари», а Брэду с Элисон – в своем «Порше». Кроме этой машины, в их гараже стоял «Мерседес»-универсал для детей и няни. Фримены и особенно Доусоны придавали автомобилям огромное значение, определяя свое место в мире по транспортным средствам. Стефани относилась к машинам совсем иначе и преспокойно водила внедорожник четырехлетней давности.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила Джин, помогая подруге подняться на пассажирское сиденье. Стефани выглядела смертельно бледной и растерянной, словно долго-долго болела. Она все думала о том, каким был Билл этим утром и в тысячи других дней; обо всем, что они так и не успели сказать друг другу. Как сообщить об утрате детям? Придется объяснять по телефону, потому что сын и дочери живут в других городах, и теперь всем надо будет вернуться домой.

– Хочешь, я позвоню детям? – предложила Джин. Глядя в окно и ничего не видя, Стефани покачала головой и повернулась к подруге.

– Мы так больше и не смогли вернуться друг к другу после… после того, что он сделал. Просто притворялись, что все в порядке, но восстановить отношения не сумели. – Джин понимала это и без признания Стефани. Для всех, кто знал пару, не стоило труда заметить перемену.

– Это неважно, – спокойно ответила Джин, внимательно глядя на дорогу. – Вы остались вместе, и это главное. Такие кризисы никогда не проходят бесследно.

– Я вернулась к нему ради детей… но и потому, что любила. Просто не могла больше доверять. А Билл никогда не умел разговаривать по душам, так что выяснять отношения мы не пытались. Он не хотел, и я тоже не хотела. Просто продолжали жить вместе и делать все, что положено.

– Он всегда тебя любил, я уверена, – попыталась утешить Джин, хотя и сама не очень верила собственным словам. – Мужчины просто любят совершать глупости. Фред все время ведет себя, как последний идиот. Начал изменять еще до рождения детей, а ведь тогда я была молодой. Думал, ничего не узнаю.

– Почему ты от него не ушла? – Стефани повернулась и недоуменно посмотрела на подругу. Она все еще оставалась в состоянии шока, но разговор помогал удерживать связь с реальностью. Джин служила спасительным кругом, в который она вцепилась из последних сил.

– Тогда еще любила. Потребовалось несколько лет, чтобы избавиться от чувства, но я сумела, – ответила Джин с холодной улыбкой, и Стефани засмеялась. Джин ужасно отзывалась о Фреде, но почти всегда ее слова звучали смешно. И все же жить в такой ситуации было, наверное, очень трудно – еще труднее, чем самой Стефани после измены. По крайней мере, Билл больше не заводил романов… во всяком случае, она ничего не знала. Такие мысли кружились в голове на обратном пути из Тахо. Она была благодарна Джин за то, что та села за руль. Стефани не смогла бы вести машину: слишком ослабла и растерялась. Мир вокруг казался нереальным.

В город подруги приехали меньше чем через четыре часа. Джин остановилась перед гаражом Стефани на Клэй-стрит и вслед за ней вошла в дом. Чемоданы, лыжи и палки остались в машине. И лыжные ботинки Билла тоже. Спасатели сняли спортивную обувь, прежде чем отправить его в город на «Скорой помощи», и достали из шкафчика походные сапоги. Дрожащими непослушными руками Стефани надела их на ноги мужа.

Она остановилась в холле и растерянно взглянула на Джин, как будто не понимала, что делать дальше. Нет, понимала. Первым делом нужно позвонить детям. Прошла в кухню, села на высокий табурет рядом с телефоном и открыла записную книжку. Всегда знала номера наизусть, но сейчас не смогла вспомнить ни одного.

Первым делом позвонила в Рим, Шарлотте. В Италии было два часа ночи, и все же пришлось разбудить девочку, чтобы она смогла прилететь домой как можно скорее. Когда Стефани сказала то, что должна была сказать, на другом конце провода наступило долгое молчание, а потом раздался пронзительный крик – такой громкий, что Джин услышала с противоположного конца комнаты. Стефани говорила сквозь рыдания. Как жаль, что приходится сообщать ужасную новость по телефону, даже не имея возможности обнять дочку! Она велела сесть на первый же самолет, а билет купить по кредитной карте. Стефани установила достаточно высокий лимит, чтобы при необходимости Шарлотта могла в любой момент вернуться домой.

– Сообщи, каким рейсом прилетишь, – попросила она. Шарлотта была в семье младшим ребенком и потеряла отца слишком рано – в двадцать лет. Родители Стефани умерли, когда ей было уже за сорок, и даже тогда потеря казалась преждевременной. А в двадцать удар слишком жесток, тем более что Биллу исполнилось всего пятьдесят два года. Разве можно было представить, что это случится? Всегда казалось, что здоровье у мужа очень крепкое.

Когда разговор закончился, Шарлотта все еще отчаянно рыдала, да и сама Стефани заливалась слезами. Джин подала стакан воды.

– Как она? – спросила она встревоженно.

– Ужасно, – коротко ответила Стефани и набрала номер Майкла. Сын взял трубку с первого же гудка. В субботний вечер он остался дома и вместе с друзьями готовил ужин. В Атланте была половина девятого, молодые люди затеяли барбекю, и Стефани услышала музыку. Новость она сообщила прямо и в то же время осторожно, а в ответ услышала дрожащий голос:

– Как ты, мам? Держишься?

С минуту она не находила сил, чтобы произнести хотя бы слово, а потом спросила:

– Когда сможешь приехать домой? – Было слышно, как Майкл плачет и что-то сдавленно говорит тому, кто стоит рядом.

– Постараюсь успеть на ночной рейс, – ответил он, стараясь быть сильным и мужественным. – Девочкам ты уже сообщила?

– Пока только Шарлотте, чтобы она успела вылететь утром.

– Бедняжка, – сочувственно вздохнул Майкл. Но он и сам был бедняжкой. «Все они стали бедняжками, – подумала Стефани. – Билла трудно назвать идеальным отцом, но другого у детей не было. Слишком рано они его потеряли. Несмотря на все недостатки, на него можно было положиться. А теперь у них осталась только она». Мысль заставила вздрогнуть. Отныне все зависело исключительно от нее. Быть единственным родителем оказалось чудовищно страшно – куда хуже, чем во время их расставания, – и никакая компетентность помочь уже не могла.

– Сейчас позвоню Луизе, – печально сказала Стефани. – Тебе не обязательно прилетать сегодня же, можно завтра. Со мной все будет в порядке.

– Нет, хочу сегодня, – сквозь слезы возразил Майкл. В двадцать пять лет он внезапно остался единственным мужчиной в семье. – Скоро увидимся, мам. – Чтобы успеть на ночной рейс, нужно спешить.

Потом она позвонила в Нью-Йорк старшей дочери, Луизе. Та с трудом поняла, о чем речь.

– Что? – Луиза решила, что ослышалась; слова матери показались бессмысленными. Стефани повторила, и в этот раз дочка безудержно зарыдала. Прошло немало времени, прежде чем она смогла что-то произнести.

– Но как же так? Это невозможно. Он же такой молодой, мама!

– Знаю и тоже не могу понять. Но доктор из спасательной команды заверил, что случился сердечный приступ.

Они проговорили несколько минут, и Луиза пообещала прилететь первым же утренним рейсом. Стефани положила трубку и взглянула на Джин. Первое из ужасных дел закончено; теперь все дети знали о смерти отца. Стефани чувствовала себя так, словно ее сбил автобус. Джин подала чашку чая.

– Почему бы тебе не прилечь хотя бы ненадолго? Пока других срочных дел нет. Детям ты сообщила, а все остальные хлопоты подождут до завтра. Утром я приеду и помогу. – Она помолчала и осторожно спросила: – Может быть, лучше остаться у тебя на ночь?

Стефани на миг задумалась и покачала головой.

– Со мной ничего не случится, – ответила она печально. Сейчас не хотелось никого видеть; хотелось побыть одной и все обдумать. Так много всего случилось, что требовалось время, чтобы найти ответы на миллион вопросов. Пока реальность казалась бессмысленной; Стефани почти не сомневалась, что с минуты на минуту Билл войдет и скажет, что ее просто разыграли. Однако лицо подруги говорило об ином.

Они поднялись в спальню и еще немного поговорили. А потом в дверь позвонил Фред, и Джин его впустила. Он занес в дом чемоданы и лыжи и поставил в холле. Что делать дальше, он тоже не знал.

Около восьми Джин и Фред уехали к себе в Хиллсборо. Прощаясь, Джин пообещала вернуться утром. Несколько раз звонила Элисон и тоже предлагала приехать на ночь, но Стефани знала, что няня уже ушла домой и детей оставить не на кого, а потому отказалась. Элисон пообещала навестить завтра.

Эта ночь стала самой долгой в жизни Стефани Адамс. Спать она не могла, а думала только о Билле и о том, почему не сложилась их совместная жизнь. Внезапно почувствовала себя виноватой в том, что не приложила больше усилий, чтобы простить и восстановить отношения. Но ведь и Билл тоже не старался вернуть доверие. Семь лет они прожили так, как будто пытались удержаться на плаву после кораблекрушения.

Утром, в половине девятого, вернулась Джин, а вскоре после нее приехала Элисон. Стефани уже написала некролог и позвонила в похоронный дом. Надо было заказать гроб, все организовать, спланировать похоронную церемонию, встретиться в церкви со священником и позвонить в цветочный магазин. Так много неотложных дел. Втроем они почти справились к десяти часам. В это время приехал Майкл; на ночной рейс он так и не успел. Подруги спустились в гостиную, а мать с сыном долго сидели в спальне и плакали.

Через час из Нью-Йорка прилетела Луиза, а самолет Шарлотты должен был приземлиться в час. Джин осталась, чтобы помочь в случае необходимости, а Элисон уехала домой, к детям, но пообещала вскоре вернуться.

Обняв мать, не в силах сдержать рыдания, Луиза бесконечно твердила, какой прекрасный у нее был отец. Джин, конечно, ничего не сказала, однако не могла не заметить, что после смерти Билл сразу превратился в святого – по крайней мере, в глазах детей. В то, что Стефани думает так же, она не верила.

Майкл поехал в аэропорт, чтобы встретить младшую сестру, и к двум часам дня дети собрались дома – раздавленные горем, все трое безутешно оплакивали отца. Стефани и Джин поехали в похоронный дом за гробом, а потом в церковь, чтобы встретиться со священником. Было воскресенье, а похороны назначили на три часа во вторник. Написанный Стефани некролог должен был появиться на следующий день.

– Так много дел, – пожаловалась Стефани, когда они с Джин возвращались домой. – Голова идет кругом.

– Давай я закажу цветы, – предложила подруга, и Стефани растерянно согласилась.

– А знакомым надо сообщать? – спросила она.

– Просто позвони завтра в его офис. Все остальные прочитают сообщение в газете.

Стефани кивнула. Дома ждали дети, так что Джин распрощалась до завтра.

Вечером пообедали вчетвером на кухне, а потом долго сидели, говоря о Билле. Стефани слушала бесконечные рассказы о том, каким добрым, справедливым, заботливым папой он был. Она чувствовала нестыковку, но сейчас не могла и не хотела придавать значение мелочам. До глубокой ночи дети то плакали, то воспевали добродетели отца, а потом наконец улеглись спать. Никогда еще Стефани не чувствовала себя такой изможденной: она то страдала от нестерпимой душевной боли, то застывала в оцепенении.

Следующий день прошел почти так же, во множестве забот. В офисе известие вызвало шок, и все партнеры Билла позвонили Стефани. Джин поехала в магазин и вернулась с траурными платьями для вдовы и дочерей усопшего. Чудесным образом они оказались впору. Ни у Стефани, ни у девочек в гардеробе не нашлось по-настоящему серьезных черных платьев, соответствующих печальной церемонии.

День похорон выдался серым и дождливым. Джин позвонила в соответствующую фирму и заказала кучу еды вместе с официантами. После кладбища в дом пришло триста человек. Стефани стояла бледная и каменно-спокойная, а дети постоянно плакали.

Наконец коллеги, друзья и знакомые ушли. Стефани осталась наедине с Джин и растерянно посмотрела на подругу.

– Оказывается, Билла все любили. У каждого есть история о том, каким замечательным он был. Понятия не имела, что у мужа столько друзей. – Она в изнеможении прилегла на кровать, а Джин опустилась в кресло.

– После смерти люди всегда становятся святыми. О плохом никто не вспоминает. Скорее всего, в общении с друзьями Билл действительно был хорошим человеком, даже если не слишком радовал тебя. А детям тем более не хочется говорить о плохом. – Весь день Джин слушала, как они восхваляют отца, а Майкл даже произнес прочувствованную речь.

– Билл ничего не сделал для детей сам, – тихо, словно боясь, что ее услышат, произнесла Стефани. – Мне приходилось заставлять его хотя бы изредка проявлять внимание.

– Знаю. Ты всегда умела сделать из него героя, и теперь дети хотят помнить только это. – Стефани молчала, думая о том, не ошибалась ли сама. Может быть, на самом деле Билл был не таким плохим мужем, как она думала? Где правда – в том, что сейчас говорят люди, или в разладе и отстраненности, с которыми они жили после измены?

– Не пытайся понять, сейчас это не имеет значения. Просто прорвись через трудное время. Сколько пробудут дети?

– Луизе надо вернуться на работу к концу недели, а у Майкла в пятницу важное совещание в Атланте. У Шарлотты экзамены, так что она улетит завтра вечером. – Ответ означал, что к выходным Стефани останется совсем одна, в оглушительной тишине пустого дома.

– Было бы хорошо, если бы они остались с тобой до воскресенья, – грустно вздохнула Джин. Рано или поздно Стефани все равно придется столкнуться с одиночеством. Билл умер в самое сложное время, когда дети выросли, разъехались и осиротевшей женщине хочется стареть рядом с мужем. А Стефани осталась вдовой в сорок восемь лет, причем дети ее живут в других городах. Джин понимала, что, каким бы плохим мужем ни был Билл, какими бы далекими ни стали их отношения, утрата окажется невероятно тяжкой и болезненной.

Джин скоро уехала, и Стефани провела вечер с детьми. Дочери и сын сошлись во мнении, что похороны прошли великолепно, хотя сама она почти ничего и никого не запомнила.

Шарлотта улетела в Рим следующим вечером, Луиза отправилась в Нью-Йорк через день, а Майкл вернулся в Атланту в четверг, ночным рейсом. Все закончилось. Билл умер, его похоронили, и дети снова погрузились в свою жизнь. Стефани проводила сына в аэропорт, приехала домой, села на стул в пустом холле и разрыдалась. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.