Читать книгу Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона (сборник) - Даниэль Дефо - Страница 4

Среди отважных искателей приключений трудно найти человека, который вызвал бы в свое время больше разговоров, чем капитан Эйвери. В Европе говорили, что он возвел себя в королевское достоинство и стал основателем новой монархии; что он награбил несметные богатства и женился на дочери Великого Могола, которую захватил на индийском корабле, и произвел с ней на свет множество детей. Говорили также, что он строил форты и артиллерийские погреба и командовал эскадрой, а экипажи набирал из головорезов, невзирая на национальность; что он отдавал приказы капитанам кораблей и командирам фортов, и они подчинялись ему, как подчинялись бы государю. О нем даже была написана пьеса, которая называлась «Удачливый пират». В свое время Большому королевскому совету было представлено даже несколько планов его поимки. Более рассудительные (или более златолюбивые) предлагали объявить амнистию ему и его товарищам и пригласить их в Англию со всеми сокровищами, не без оснований опасаясь, что его растущее могущество может помешать торговле между Европой и Ост-Индией.

Однако все это были не более чем пустые слухи, подогреваемые доверчивостью одних и безответственностью других. Читателю будет любопытно узнать, что произошло с этим человеком на самом деле и какова его подлинная история.

Эйвери родился на западе Англии, под Плимутом. Он служил помощником капитана на судне-купце и принял участие в нескольких торговых рейсах. Времена были смутные – Рисвикский мир еще не был объявлен[2] и действовал союз держав Европы против Франции, – но французы с Мартиники вели контрабандную торговлю с испанцами на Перуанском побережье. Законы Испании запрещали это даже друзьям в мирное время – никому, кроме самих испанцев, не дозволено было посещать те места или сходить на берег. Поэтому испанцы постоянно держали там несколько судов, которые крейсировали вдоль побережья и назывались «Гуарда-дель-Коста». Судам этим был дан приказ захватывать любые корабли, пересекающие границу в пяти лигах от берега. Испанцы, случалось, натыкались на французские контрабандные суда, но у них недоставало сил, чтобы атаковать. Тогда Испания приняла решение взять на службу иностранные корабли. Когда об этом стало известно в Бристоле, несколько купцов снарядили два корабля, вооруженных более чем тридцатью пушками, наняли команду в сто двадцать человек каждый, снабдили их провизией, амуницией и прочими необходимыми припасами. Сделка была утверждена испанскими агентами, и корабли получили предписание отплыть в Ла-Корунью, где они получат дальнейшие распоряжения и примут на борт пассажиров, направляющихся в Новую Испанию.

На одном из этих кораблей и служил Эйвери первым помощником. Был он человеком не столько храбрым, сколько хитрым и коварным, поэтому постепенно вошел в доверие к нескольким самым отчаянным матросам с обоих английских кораблей. Он открыл им свои намерения и увлек рассказами о том, какие богатства ожидают их на берегах Индии.

Однажды моряки, не вовлеченные в план Эйвери, включая капитана, как стемнело, отправились отдыхать и на палубе остались только заговорщики, которые составляли, правда, большинство команды. В условленное время появился голландский баркас, который встал борт о борт с кораблем, и шестнадцать крепких парней присоединились к заговорщикам.

Новоявленные охотники за сокровищами Ост-Индии неспешно подняли якорь и без волнения и суматохи вышли в море, хотя в бухте стояли несколько кораблей, среди которых оказался и сорокапушечный голландский фрегат. Его капитану было предложено крупное вознаграждение за поимку беглецов, но он, должно быть, не желал служить никому, кроме себя самого. Одним словом, он позволил Эйвери следовать избранным курсом.

Проснувшемуся капитану корабля Эйвери объявил, что принимает командование на себя, сейчас направляется к Мадагаскару, где вместе с командой хочет попытать счастья, и предлагает капитану присоединиться к ним. Но тот решил, что не желает принимать участие в авантюрах и сойдет на берег вместе с теми членами экипажа, которые не решились присоединиться к бунтовщикам. Всех отказавшихся Эйвери усадил в шлюпку, предоставив им добираться до берега своими силами.

Заговорщики же направились к Мадагаскару. Неизвестно, захватили ли они по пути какие-то корабли, но когда они прибыли к северо-восточной оконечности острова, то обнаружили там два шлюпа, стоявших на якоре, которые их команды угнали в Вест-Индии.

Эйвери подумал, что эти отчаянные матросы могут стать отличными членами экипажа, и предложил им ввязаться в большую игру. Конечно, беглые матросы с удовольствием приняли предложение новоиспеченного капитана. Команда решила пуститься в плавание на галере и двух шлюпах, и флотилия направилась к Арабскому побережью. Возле устья реки Инд Эйвери атаковал одно из личных судов Великого Могола[3]. На борту его находились несколько высших придворных чинов, и, как рассказывали, одна из дочерей правителя, которая совершала паломничество в Мекку, – магометане полагают, что каждый из них обязан раз в жизни посетить сие место, и отправляются туда с богатыми дарами, которые возлагают к гробнице пророка. Вот почему добыча, попавшая в руки пиратам на том призе, не поддавалась исчислению. Хронисты упоминают, как минимум, о пяти миллионах рупий в серебре и золоте.

Эйвери дочиста ограбил судно и перегрузил сокровища на борт своих кораблей, не пропустив ни единой вещицы, которая приглянулась его команде, после чего отпустил приз. Как только известие о случившемся достигло ушей Могола и он узнал, что ограбившие его были англичанами, он, извергая громогласные угрозы, повелел послать многочисленную армию, чтобы огнем и мечом истребить англичан во всех их поселениях на Индийском побережье. Британская Ост-Индская компания была весьма встревожена этим, однако мало-помалу нашла средства успокоить правителя, пообещав приложить все старания к тому, чтобы схватить разбойников и передать их в его руки. Однако это происшествие наделало много шуму как в Европе, так и в Индии, став поводом к сочинению всяческих романтических небылиц о могуществе Эйвери.

Тем временем везунчик Эйвери счел за лучшее вернуться на Мадагаскар, намереваясь поначалу превратить это место в хранилище своих сокровищ и выстроить там небольшое укрепление, где всегда находились бы несколько человек для защиты от посягательств со стороны туземцев.

Далее Эйвери обратился к капитанам шлюпов со следующим предложением. Поскольку суда может разъединить плохая погода, а если шторм разбросает шлюпы по океану и один из них встретится с военным кораблем, то может быть захвачен или потоплен. В таком случае часть сокровищ у него на борту будет потеряна для остальных. Что касается корабля Эйвери, то он достаточно силен, чтобы достойно встретить любого неприятеля, – его судно весьма маневренно и быстроходно, в отличие от шлюпов. Поэтому он предложил перевезти сокровища на борт своего фрегата и опечатать каждый сундук тремя печатями. И если им по какой-то причине придется на время расстаться, каждый из капитанов будет хранить одну из печатей до момента, пока они встретятся.

Это предложение показалось всем весьма разумным и его с готовностью приняли. Сокровища погрузили на борт к Эйвери, сундуки опечатали. Вскоре Эйвери тайком собрал своих матросов и сказал, что теперь у них достаточно денег, чтобы устроить свою судьбу. И никто не помешает им отправиться туда, где их никто не знает, и жить в достатке до конца своих дней. Матросы поняли своего капитана с полуслова. Воспользовавшись темнотой, они изменили курс, и к утру фрегат пропал из виду.

Эйвери и его команда решили, что лучше всего отправиться в Америку, ведь в тех краях их никто не знает. Они намеревались разделить сокровища, изменить имена, высадиться в разных местах, приобрести недвижимость на берегу и жить в свое удовольствие. Первая земля, которую они повстречали на пути, был остров Провиденс, недавно заново заселенный, где они и провели некоторое время. Поразмыслив, пираты решили, что от фрегата следует избавиться, пока их не настигло наказание за его похищение. Для этого Эйвери пустил среди жителей острова слух, что фрегат был снаряжен для каперского промысла, который успешным не стал, поэтому он получил от владельцев судна приказ продать его. Вскоре он нашел покупателя, продал корабль и тут же купил другой, на этот раз шлюп.

В Америке Эйвери и его команда высадились на берег в разных местах. В основном члены экипажа, получив от капитана свою долю, рассеялись по стране. Однако бóльшую часть бриллиантов Эйвери от команды утаил: когда захватили корабль Могола, никто не считал награбленное и не знал его истинной цены.

Эйвери добрался до Бостона и поначалу решил приобрести имение в этих краях, но вскоре изменил решение и предложил тем немногим морякам, кто еще оставался на корабле, отправиться в Ирландию. Он здраво рассудил, что Новая Англия – не лучшее место для реализации его богатств. Если бы он начал распродавать их здесь, то, вероятнее всего, навлек бы на себя подозрения в пиратстве.

По пути в Ирландию они бросили якорь в одном из северных портов королевства. Здесь команда избавилась от шлюпа и, сойдя на берег, разделилась: часть двинулась в Корк, а другая часть – в Дублин. Впоследствии восемнадцать человек получили прощение от короля Вильгельма. Некоторое время Эйвери жил в Ирландии, однако все не решался продавать бриллианты – первый же вопрос об их источнике мог привести к его разоблачению. Поразмыслив, он решил, что в Бристоле удастся найти людей, которым он может довериться. Найдя в Девоншире одного из своих давних приятелей, Эйвери все-таки рискнул избавиться от камней. За вполне разумный процент комиссионных приятель пообещал устроить все так, что комар носа не подточит. Эйвери согласился, встретился с купцами, которых нашел для него приятель, и передал им камни и несколько золотых сосудов. Купцы выдали ему достаточно денег на текущие расходы с обещанием добавить еще, и они распрощались.

Эйвери изменил имя и остался жить в Биддифорде, стараясь не выделяться, чтобы не привлекать к себе внимания. Прошло время, он потратил данную ему толику денег, однако от купцов известий не было. Он забросал их письмами, и после многих настойчивых напоминаний они выслали ему еще совсем немного денег, которые, однако, не могли покрыть его расходы. Говоря современным языком, те деньги, которые ему время от времени высылали, были столь ничтожны, что их не хватало даже на хлеб. К тому же и эту малость удавалось выбить с кучей хлопот и после назойливых напоминаний. Измученный таким существованием, Эйвери тайно отправился в Бристоль, но вместо денег получил ошеломляющий отказ: ему просто заткнули рот, пригрозив разоблачением. Воистину купцы эти были такими же пиратами, как и он был сам!

Неизвестно, насколько сильно Эйвери испугался этих угроз, однако поспешил назад и уже оттуда весьма настойчиво требовал с купцов деньги. Его просьбы, конечно, остались без ответа, и постепенно он опустился до нищеты. Доведенный до крайности, он решил вернуться и бросить купцам вызов: сел на торговое судно до Плимута, а оттуда добрался в Биддифорд, но через несколько дней заболел и умер. Денег, что при нем оказались, не хватило даже на гроб.

Как видно, шуму вокруг имени Эйвери было куда больше, чем вокруг имен других пиратов, деяния которых оказались куда страшнее деяний скромного капитана Эйвери. Но что же стало с теми двумя шлюпами, которые он бросил у Мадагаскара?

Конечно, ярость и паника охватила команды судов, когда они увидали, что Эйвери скрылся. Тем не менее шлюпы продолжали идти прежним курсом в надежде, что капитан просто заблудился и вскоре его фрегат появится на горизонте. Однако Эйвери был уже далеко и пришло время решать, что делать дальше, ведь запасы провизии подходили к концу. Пришлось высадиться, разгрузить шлюпы, соорудить из парусов палатки и разбить лагерь. К счастью, оружия и боеприпасов у них было предостаточно.

На острове их ждала встреча с земляками – экипажем приватирского шлюпа под командой капитана Томаса Тью, персоной неоднозначной, но весьма известной. Капитан также был англичанином, и для своих рейдов предпочитал просторы Атлантического океана, хотя его опасались и в Красном море.

Капитан Томас Тью начал свою «карьеру» вместе с еще одним капитаном, Дью, когда по распоряжению тогдашнего губернатора Бермудских островов они направились к устью реки Гамбия, в Африку. Там с помощью агентов Королевской Африканской компании[4] им надлежало попытаться захватить французскую факторию в Гури, расположенную на побережье. Во время жестокого шторма на корабле капитана Дью сломалась мачта, к тому же он потерял из виду корабль сопровождения. Тью отправил его судно в ремонт, а сам, вместо того чтобы продолжать экспедицию, повернул к мысу Доброй Надежды, обогнул его и взял курс на Баб-эль-Мандебский пролив, чтобы добраться до Красного моря. Здесь он повстречал корабль с богатым грузом, следующий из Индии в Аравию, с тремя сотнями солдат на борту и командой моряков. Не струсив, Тью взял его на абордаж, и после говорили, что его людям досталось с того приза около трех тысяч фунтов на каждого. В команде Тью начались разногласия. Некоторые решили покончить с пиратством, отправиться на Мадагаскар, жить там и наслаждаться тем, что уже имеют.

Сам же капитан Тью несколько позже со своими сторонниками направился на Род-Айленд, где и обрел покой. Таковы были люди, которых бывшие соратники Эйвери повстречали на острове.

Когда пираты впервые поселились среди туземцев Мадагаскара, тамошние многочисленные князьки всячески обхаживали пришельцев, склоняя вступать в союзы то с одним, то с другим из них. Такие воины в армии любого вождя решали дело миром, ведь никто из туземцев не владел огнестрельным оружием – в отличие от европейцев, каковы бы ни были их намерения. В конце концов пираты начали внушать островитянам такой ужас, что те в страхе бежали, даже не пытаясь вступить в бой.

Они не только запугали туземцев, но и приобрели над ними власть. Военнопленных они обращали в рабов, а самых красивых негритянок брали в жены. Их рабы трудились на рисовых плантациях, ловили рыбу и выполняли прочие работы. Кроме того, в услужении у пиратов находилось множество туземцев, кои прибегли к их покровительству, чтобы обезопасить себя от треволнений или нападения со стороны воинственных соседей. Благодаря таковой изворотливости пираты сумели за несколько лет значительно увеличить свою армию.

В конце концов они стали жить по отдельности и ради удобства поселились в большом удалении друг от друга, ибо каждый из них владел теперь обширными землями. Они разделились на общины, и каждый содержал при себе жен и детей, ведь к тому времени уже образовались большие семьи. Пираты выбирали для жилья место, окруженное непроходимым лесом и расположенное рядом с водой, возводили вокруг него крепостной вал или насыпь, столь отвесную и высокую, что на нее невозможно было взобраться, – по крайней мере не пользуясь штурмовыми лестницами. К насыпи через чащу вела единственная тропинка. Жилище, а одновременно и военный лагерь, всегда было столь надежно укрыто от взоров, что его невозможно было заметить, не подойдя вплотную.

Так жили эти новоявленные тираны, наводя ужас на других и сами находясь в постоянном страхе. Такими их увидел капитан Вудс Роджерс, когда прибыл на Мадагаскар на борту сорокапушечного корабля «Делисия». В его намерения входило купить там рабов для продажи голландцам в Батавию или Новую Голландию.

Для полноты картины несколько слов скажем и об этом славном господине. Роджерс был английским капером и бороздил просторы Тихого океана, не оставляя своим вниманием и Карибское море. В одном из первых походов он разграбил Гуаякиль в Эквадоре и получил в качестве выкупа около двадцати семи тысяч песо. Много позже Вудс Роджерс был провозглашен первым королевским губернатором на Багамских островах. Через десять лет после этого его корабли разгромили пиратское гнездо на Нью-Провиденсе. Годом позже капитан защитил остров от испанцев, пытавшихся высадиться там и таким образом передать Нью-Провиденс под правление короны.

Вернемся теперь на Мадагаскар. Случилось так, что Роджерс пристал к берегу в той части острова, где уже семь или восемь лет не видели ни одного корабля. Там он встретил нескольких пиратов, которые к тому времени провели на острове более двадцати пяти лет и обзавелись многочисленным потомством. Завидев судно огромной мощи и размеров, пираты сочли его военным кораблем, посланным для их пленения, и спрятались. Лишь мирные намерения сошедших на берег матросов успокоили их. Можно вообразить, как износилась их одежда после многих лет пребывания на острове – новоявленные плантаторы выглядели крайне потрепанными. Их наготу прикрывали лишь звериные шкуры, которые даже не были выдублены, были они без башмаков и чулок, к тому же заросли бородами, а их волосы свисали до плеч. Одним словом, они предстали перед матросами в самом первобытном виде, какой только способно создать человеческое воображение.

Но весьма быстро они обрели человеческий вид, купив или обменяв на свои богатства одежду цивилизованного человека. Они поднялись на борт «Делисии», осматривая ее с большим интересом и тщательно изучая изнутри, и были любезны с командой, зазывая ее на берег. Конечно, делалось это для того, чтобы под покровом ночи попытаться захватить судно. Но капитан, должно быть, догадался об этом и выставил на палубе усиленную стражу. Когда же он заметил все возрастающую «дружбу» между бывшими пиратами и некоторыми из своих людей, то решил, что это не сулит ничего хорошего, а потому просто запретил матросам вступать в беседы с местными белыми. Если он посылал на берег шлюпку, чтобы обсудить условия покупки рабов, матросы на берег не сходили и никому не было дозволено вступать в переговоры, кроме человека, специально отряженного для этой цели. Поэтому когда он начал готовиться к отплытию, пираты с сожалением поняли, что так ничего и не смогли сделать.

Роджерс покинул их такими же, какими увидел впервые, – обладающими всей полнотой низменной власти и грязного величия, хотя и с меньшим числом подданных, ведь многих из своих рабов они продали. Но поскольку честолюбие есть одна из страстей человеческих, они, без сомнения, были счастливы. Один из этих великих властителей некогда был лодочником на Темзе, где совершил убийство. Остальные были простыми матросами, и не оказалось среди них ни одного, кто умел бы читать или писать. Вот и все, что мы можем сообщить об этих новоявленных королях Мадагаскара, часть которых, может статься, правит и по сей день[5].