Читать книгу Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона (сборник) - Даниэль Дефо - Страница 8

Эдвард Инглэнд служил помощником капитана на шлюпе, который шел с Ямайки и был захвачен капитаном Уинтером, пиратом, после поселившимся на Провиденсе. После этого Инглэнд и стал командовать шлюпом.

Удивительно, что может заставить достойного человека заняться столь порицаемым и преступным ремеслом! Инглэнд был одним из тех людей, кто, кажется, обладает столь многим благоразумием, что оно должно бы научить его лучшим поступкам. У него хватало добрых наклонностей и не было недостатка в храбрости. Он не был алчен и чуждался дурного обращения с пленниками.

После того как остров Провиденс был заселен английским правительством, а пираты сдались по амнистии Его Величества, объявленной Вудсом Роджером в июне 1718 года, капитан Инглэнд отплыл к африканскому берегу, где захватил несколько кораблей и судов, в числе которых у берегов Сьерра-Леоне взял сноу «Кадоган», приписанный к Бристолю.

Капитан сноу, господин Скиннер, был бесчеловечно убит пиратами, которые еще недавно были его же матросами. Вероятно, между ними произошла какая-то ссора, и Скиннер счел нужным отправить этих матросов на военный корабль, отказавшись выдать им жалованье. Вскоре они нашли возможность дезертировать с военной службы и плавали с капитаном Инглэндом.

Пираты взяли со сноу немного вещей, но само судно и весь его груз отдали Хоуэллу Дэвису, помощнику капитана, и оставшейся части команды сноу. О капитане Дэвисе мы расскажем чуть позже.

Капитан Инглэнд захватил корабль под названием «Жемчужина» (капитан – коммандер Тизард), на который поменял свой шлюп, приспособил его для пиратских целей и заново окрестил, поименовав «Ройял Джемс». Плавая на нем, он захватил несколько судов разных стран у Азорских островов и островов Зеленого Мыса.

Весной 1719 года бродяги вернулись к Африке и, начиная от реки Гамбия, поплыли вдоль всего побережья. И между ней и мысом Корсар славно поохотились. Ниже приведен перечень их добычи:

пинк «Орел» под командованием капитана Риккетса, приписанный к Корку, захвачен 25 марта. На борту шесть пушек и семнадцать человек команды, семеро из которых стали пиратами;

«Шарлотта» капитана Олдсона из Лондона, захвачена 26 мая. На борту восемь пушек и восемнадцать человек команды, тринадцать из которых стали пиратами;

«Сара» капитана Станта из Лондона, захвачена 27 мая. На борту четыре пушки и восемнадцать человек команды, трое из которых стали пиратами;

«Бентворт» капитана Гарденера из Бристоля, захвачен 27 мая. На борту двенадцать пушек и тридцать человек команды, двенадцать из которых стали пиратами;

шлюп «Олень» капитана Силвестра из Гамбии, захвачен 27 мая. На борту две пушки и два человека команды, оба стали пиратами;

«Картерет» капитана Сноу из Лондона, захвачен 28 мая. На борту четыре пушки и восемнадцать человек команды, пять из которых стали пиратами;

«Меркурий» капитана Мэгготта из Лондона, захвачен 29 мая. На борту четыре пушки и восемнадцать человек команды, пять из которых стали пиратами;

галера «Робкий» капитана Крида из Лондона, захвачена 17 июня. На борту две пушки и тринадцать человек команды, четверо из которых стали пиратами;

«Элизабет и Кэтрин» капитана Бриджа с Барбадоса, захвачена 27 июня. На борту шесть пушек и четырнадцать человек команды, четверо из которых стали пиратами.

Пинк «Орел», который держал путь на Ямайку, «Сару», которая направлялась в Виргинию, и «Оленя», который следовал в Мериленд, они отпустили, «Шарлотту», «Бентворт», «Картерет» и галеру «Робкий» предали огню, а «Меркурий» и «Элизабет и Кэтрин» приспособили под пиратские корабли. Первый теперь назывался «Месть королевы Анны» и был отдан под командование некоему Лэйну, второй был назван «Летучим королем», а капитаном на нем назначили Роберта Сэмпла. Эти двое оставили Инглэнда у побережья и направились в Вест-Индию, где взяли несколько призов, почистились, отремонтировались и в ноябре поплыли в Бразилию. В тамошних водах они захватили несколько португальских кораблей, причинив множество бед и ущерба, но в самый разгар этого «веселья» португальский военный корабль, обладавший превосходными мореходными качествами, пустился за пиратами в погоню. «Месть королевы Анны» смогла спастись, но вскоре погибла на этом побережье. А «Летучий король» выбросился на берег: на борту его было семьдесят человек, двенадцать из которых были убиты, а остальные пленены.

Инглэнд, спускаясь дальше вдоль побережья, захватил галеру «Петерборо» из Бристоля капитана Оуэна и «Победу» капитана Ридаута. Первую он оставил себе, а вторую ограбил и отпустил. На рейде мыса Корсар они увидали два парусника, стоявших на якоре, но прежде чем могли достигнуть их, те подняли якоря и подошли близко к крепости мыса Корсар.

На рейде Видаха они обнаружили другого пирата, капитана Ла Буше, который, явившись до прибытия Инглэнда, парализовал торговлю и разочаровал собственным появлением собратьев по ремеслу.

Тогда капитан Инглэнд направился в гавань, почистил и поправил свой корабль и приспособил для пиратских деяний «Петерборо», который назвал «Победа». Несколько дней они буйствовали на берегу так, что дошли до открытой вражды с туземцами, некоторых даже убили, а поселения сожгли.

Когда же они вышли в море, то стали решать, какой путь выбрать дальше, и в начале 1720 года прибыли на Мадагаскар. Но оставались там недолго и, набрав воды и провизии, отплыли к Малабарскому берегу – прекрасной и плодороднейшей земле Могольской империи. На том же побережье, но дальше к северу, расположены Гоа, Сурат, Бомбей: тут поселения англичан, голландцев и португальцев.

Здесь пираты захватили несколько местных кораблей – остендеров, сиречь индийцев, и одно европейское – голландский корабль, которым заменили один из своих, а затем вернулись на Мадагаскар.

Приведя в порядок свои корабли, они недолго оставались на острове и поплыли к Иоганне. Повстречав два английских корабля и один остендер, выходящие из той гавани, один они после отчаянного сопротивления захватили.

Тут произошло событие, повернувшее судьбу капитана остендера: детина с устрашающими бакенбардами и деревянной ногой, обвешанный пистолями, явился на ют и спросил, чертыхаясь, кто здесь будет капитан Макрэ. Капитан ожидал, что этот пират станет его палачом. Но тот, ухватив его за руку, поклялся: мол, будь он проклят, как он рад его видеть! И покажите мне, кто осмелится обидеть капитана Макрэ, ибо он будет иметь дело со мной.

Инглэнд склонен был покровительствовать капитану захваченного судна, Макрэ, но дал ему понять, что его взгляды не находят поддержки среди пиратов, что они сильно раздражены сопротивлением, какое он, Макрэ, оказал, и он боится, что едва ли сможет защитить его.

Инглэнд посоветовал капитану Макрэ поскорее убираться, и этому совету капитан, не упрямясь долго, последовал. Столь упорно блюдя интересы капитана Макрэ, капитан Инглэнд тем самым приобрел многих врагов среди команды: они считали такое обхождение недопустимым, ведь оно выглядело как попытка заручиться покровительством правительственного чиновника, а на этом фоне их собственные преступления казались бы еще тяжелее.

Пираты задержали у себя нескольких офицеров и матросов из команды капитана Макрэ и, исправив повреждения, нанесенные такелажу, отплыли в Индию. Накануне дня, когда судно должно было подойти к берегу, они увидели к востоку от себя два корабля, на первый взгляд похожие на английские, и потребовали у одного из пленников, который был у капитана Макрэ офицером, выдать им секретные сигналы, принятые между кораблями Компании. Однако, поравнявшись, они обнаружили, что это мавританские суда, которые перевозили из Маската лошадей. Они забрали капитана и купцов к себе на борт, подвергли их пыткам и обыскали корабли, чтобы обнаружить сокровища, так как считали, что те идут из Мокки. Наутро, увидев сушу, а у побережья лавирующую эскадру, пираты пришли в замешательство, не зная, как распорядиться пленными. Отпустить их означало провалить поход, потопить же людей и лошадей вместе с кораблями (к чему многие склонялись) было бы жестоко. Тогда они избрали нечто среднее: встали на якорь, сбросили за борт все паруса купцов и срубили до половины по одной из мачт на каждом судне.

Пока они стояли на якоре, весь следующий день откачивая воду, один из кораблей замеченной ими эскадры приблизился, подняв английский флаг, на что пираты выкинули красный кормовой флаг, но в переговоры вступать не стали. Ночью они оставили маскатские суда, дождавшись бриза, снялись с якоря и взяли курс на север, следуя за эскадрой. Поутру, около четырех часов, когда военные поднимали паруса, так как ветер дул с берега, пираты приблизились к ним, но не остановились, а, ведя беглый огонь из всех своих больших и малых пушек, прошли сквозь всю эскадру. Когда же рассвело, они просто оцепенели от ужаса: это оказался флот Ангриа! Теперь пираты могли думать лишь об одном: бежать или по-прежнему следовать за ним? Они сознавали, что силы их недостаточны, кроме того, на «Виктории» тогда работало четыре насоса, и она бы уже затонула, если б не ручные насосы и несколько пар подпорок, доставленных с «Кассандры», чтобы выручить «Викторию» и укрепить ее корпус. Но, наблюдая безразличие эскадры, пираты решили следовать за ней. Они сочли, что лучший способ спастись – это взять врага на испуг.

Итак, когда ветер задул с моря, они подошли с подветренной стороны примерно на пушечный выстрел, так, чтобы большие корабли эскадры были у них по носу, а остальные за кормой; последние они приняли за брандеры. Те, что были по носу, ушли от них в открытое море, обрезав канаты шлюпок и тем самым избавившись от них. Они следовали тем же курсом всю ночь и наутро обнаружили, что эскадра исчезла из виду, кроме одного кеча и немногих галиватов (род небольших судов, в чем-то похожих на средиземноморские фелуки и несущих, как и те, треугольные паруса). Они стали подходить с наветренной стороны, но, заметив это, команда кеча переправилась на борт галивата, сам же кеч подожгла; другой оказался достаточно проворен и удрал. В тот же день пираты погнались еще за одним галиватом, направлявшимся с грузом хлопка из Гого в Каликут, и захватили его. Команду судна они расспрашивали об эскадре, полагая, что те должны к ней принадлежать. И хотя пленники уверяли, что с тех пор, как покинули Гого, не видели ни корабля, ни лодки и весьма истово молили о милости, пираты сбросили весь груз галивата за борт, а их пытали, добиваясь признания, но тщетно. Видя, что команда ничего не знает, на следующий день, поскольку свежий восточный ветер изорвал паруса галивата, пираты посадили всю команду в шлюпку с одним триселем, без провизии, всего с четырьмя галлонами воды (половина была соленой) и оставили в открытом море.

Сами же пираты, бросив на произвол судьбы людей с галивата, решили отправиться на юг. На следующий день между Гоа и Карваром они услышали несколько пушечных залпов. Это заставило их остановиться и выслать на разведку шлюпку, которая вернулась около двух часов ночи с известием, что на рейде стоят на якоре два граба. Пираты снялись с якоря и, пока не рассвело, поспешили к бухте. Они прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть, как грабы встали под защиту крепости Индиа Дива, форта на рифе Ойстер, прикрывающего вход в гавань города Карвар, – то бишь вне их досягаемости. Это пришлось пиратам не по вкусу: они нуждались в воде и даже готовы были этой ночью сделать высадку и захватить остров. Но вместо этого они отправились дальше на юг и следующим на пути захватили у рейда Оннора крошечную посудину всего с одним голландцем и двумя португальцами на борту. Они послали одного из них на берег известить капитана, что если он снабдит их водой и свежей провизией, то получит свой корабль обратно. И капитан прислал своего помощника Фрэнка Хармлесса с ответом, что если пираты переправят его собственность через отмель, то он согласится на их требование. Пираты решили, что капитан ответил так с каким-то тайным умыслом, поэтому решили искать воду на Лаккадивских островах. Итак, отослав оставшихся членов команды на берег с угрозой, что капитан – последний человек, к которому они проявляют снисхождение, они направились прямо к островам и за три дня достигли их. Здесь, будучи извещены людьми с захваченных менчей, что дно между ними не держит якорей и ближайший подходящий остров – Мелинда, они послали на берег шлюпки выяснить, есть ли там вода и население. Вернувшиеся пираты порадовали, что на берегу обилие хорошей воды и много домов, брошенных мужчинами, которые с приближением кораблей бежали на соседние острова, оставив женщин и детей. Женщин пираты забрали по своему варварскому обычаю для удовлетворения похоти, а чтобы отомстить мужчинам, вырубили кокосовые деревья и подожгли несколько домов и церквей (вероятно, построенных португальцами, которые прежде останавливались здесь по пути в Индию).

Оставаясь на острове, они потеряли три или четыре якоря из-за каменистого дна и наконец вынуждены были уйти оттуда из-за сильнейшего шторма, бросив на берегу семьдесят человек, черных и белых, и большинство бочонков с водой. Десять дней спустя они вернулись к острову, погрузили воду и взяли на борт людей.

Провизии было чрезвычайно мало, и они решили посетить своих добрых друзей-голландцев в Кочине, которые, если верить разбойникам, всегда помогут «джентльменам удачи». Через три дня плавания они достигли траверза Телличери и захватили небольшое судно, принадлежавшее губернатору Адамсу. Шкипера судна Джона Тоука доставили на борт весьма пьяным, и он сообщил, что капитан Макрэ снаряжается в поход. Это повергло пиратов в ярость. Вспомнив о капитане Инглэнде, оставленном у Мадагаскара, они решили, что теперь всех шкиперов будут вздергивать на рее, – чтобы уменьшить число тех, кто решится их преследовать.

Оттуда они направились к Каликуту, на рейде которого попытались захватить большой мавританский корабль, но пушки, установленные на берегу, остановили их с одного залпа. Лэсинби, один из офицеров, служивших под началом капитана Макрэ, силой удержанный пиратами, находился под палубой, и капитан пиратов вместе с рулевым велели ему присматривать за гика-брасами, в надежде, что выстрел сразит его, прежде чем они дадут ему свободу, и допытывались, по какой причине его там до сих пор не было. Когда же он стал оправдываться, пообещали застрелить его.

На следующий день похода они поравнялись с голландским галиотом, направлявшимся в Каликут с грузом известняка. На него посадили капитана Тоука. Некоторые матросы просили высадить и Лэсинби, но тщетно, ибо, как заявили Тейлор и его сторонники, если они отпустят собаку, которая слышала их замыслы и решения, то этим расстроят тщательно обдуманные планы, особенно те, что касаются поисков поддержки у голландцев.

День спустя они прибыли к Кочину и здесь с рыбачьим каноэ послали письмо на берег. После полудня, дождавшись бриза со стороны моря, они встали на якорь на рейде, отсалютовав форту одиннадцатью залпами с каждого корабля и получив в ответ то же количество – предзнаменование радушного приема, который они здесь нашли. Ночью к ним подошла большая лодка, до отказа нагруженная свежей провизией и крепкими напитками, а с ней слуга некоего влиятельного горожанина по имени Джон Трампет. Он передал, что им надлежит немедленно сниматься с якоря и плыть дальше на юг, где их снабдят всем, что необходимо, от корабельных припасов до провизии.

Прошло совсем немного времени, как к борту пристало еще несколько каноэ с черными и белыми горожанами, которые без устали оказывали пиратам всяческие услуги во время стоянки. Джон Трампет доставил им вместительную шлюпку, груженную араком, а еще шестьдесят мешков сахара – подношение, вероятно, от губернатора и его дочери. Пираты же послали ему в ответ прекрасные настольные часы (украденные на корабле капитана Макрэ), а девушке большие золотые карманные часы – в знак того, что намерены щедро рассчитаться за услугу.

Когда все привезенное было на борту, они расплатились с Трампетом полностью, хотя товаров оказалось на шесть или семь тысяч фунтов стерлингов, а после проводили его троекратным «ура» и одиннадцатью пушечными залпами с каждого корабля и вдобавок пригоршнями бросали ему в шлюпку дукаты.

Ночью ветер был слабый, и с якоря сниматься не стали, и наутро Трампет разбудил их, доставив новую партию арака и ящики с тканями и готовым платьем. Также он прихватил с собой местного сборщика податей. В полдень, когда эти двое были еще на борту, пираты заметили на юге парус и, снявшись с якоря, пустились в погоню. Но тот был на выгодном для себя удалении от берега, поэтому успел пройти севернее и бросил якорь вблизи форта Кочин. Трампет и сборщик податей утверждали, что даже под самой крепостью можно будет взять пришельца на абордаж. Но когда пираты подошли на один или два кабельтова и были близко от берега, в форте выпалили из двух маленьких пушек. Ядра упали рядом с носом корабля, и они немедленно убрались с рейда, направились к югу и ночью бросили якорь на прежнем месте, где Джон Трампет, предлагая им еще немного задержаться, сообщил, что через несколько дней мимо должен пройти очень богатый корабль, которым командует брат генерал-губернатора Бомбея.

Этот губернатор – воплощение иностранной власти. Какие же унижения терпят подданные под началом правителя, который способен опуститься до такой низости, как сношения и торговля с пиратами ради обогащения! Такой человек не остановится перед несправедливостью, чтобы сколотить состояние. У него под рукой всегда есть сильный довод, и стоит ему захотеть, как он убедит вас, что обман и притеснение – это и есть закон.

Кое-кто из пиратов были за то, чтобы отправиться от Кочина прямо к Мадагаскару. Другие считали, что было бы вернее курсировать, пока не удастся захватить судно, груженное припасами, и таких было большинство. Поэтому они повернули к югу и через несколько дней увидели у берега корабль. Но поскольку он стоял с наветренной стороны, они не могли подойти близко, пока ветер дул с моря, – ночью же при благоприятном ветре они разделились, направившись один к северу, другой к югу, задумав запереть корабль с двух сторон. Но, к своему удивлению, с наступлением дня обнаружили совсем рядом паруса пяти больших кораблей, которые, дав пиратам сигнал приблизиться, повергли их в крайнее замешательство – особенно тех, что были на корабле Тейлора, ведь второй корабль находился поодаль, по меньшей мере в трех лигах к югу. Они устремились друг к другу и объединились, а затем во весь дух помчались прочь от эскадры, которой, как они решили, командовал капитан Макрэ, ведь решительность этого человека была им хорошо известна.

Погоня длилась три часа, и поскольку эскадра не настигла их, помрачневшие лица пиратов вновь прояснились, тем более что весь остаток дня стоял штиль. Ночью, дождавшись ветра с берега, пираты устремились в открытое море и наутро, к своему великому облегчению, обнаружили, что эскадра пропала из виду.

Избежав этой опасности, они вознамерились провести Рождество 1720 года в попойках и беззаботности и три дня придерживались этого решения самым распутным и разгульным образом, не только поедая, но транжиря запасы свежей провизии столь гнусно и неосмотрительно, что, сговорившись затем направиться к Маврикию, они во время перехода сидели на пайке в одну бутылку воды на человека и двух фунтов говядины с горсткой риса на десять человек в день. Если бы не течь в корабле (который они однажды чуть не покинули, и поступили бы так, не будь у него на борту некоторого количества арака и сахара), большинство из них погибло бы.

В таком состоянии около середины февраля они прибыли на остров Маврикий, залатали обшивку, подремонтировали «Викторию» и 5 апреля отплыли вновь, оставив на одной из скал такую надпись: «Покинули это место 5 апреля, чтобы идти на Мадагаскар за лаймами». Это, по меньшей мере, означало (как то принято у юристов и деловых людей), что любое посещение этого места в их отсутствие должно быть оплачено. Однако поплыли они не прямо на Мадагаскар, а на Маскаренские острова, и весьма удачно для разбойников: 8 апреля они обнаружили стоявший на якоре португальский корабль с семнадцатью пушками, бóльшая часть которых была сброшена за борт, мачты судна потеряны, а само оно искалечено жестоким штормом. Так что корабль стал добычей пиратов после ничтожного сопротивления – добычей действительно великолепной, ведь в руки к ним попал Конде де Эрисейра, вице-король Гоа, который пустился в бесплодный поход против Ангриа, индийца, а еще на борту оказались другие пассажиры. Последние утверждали, что одних только бриллиантов здесь было на сумму от трех до четырех миллионов долларов.

Вице-король, который в то утро взошел на борт в надежде, что это английские корабли, был взят в плен и принужден платить выкуп. Но, приняв во внимание понесенные им убытки (приз отчасти был его собственностью), пираты после некоторых колебаний согласились принять две тысячи долларов и высадили его и прочих пленников на берег, пообещав оставить им корабль, на котором они смогли бы выбраться отсюда, ведь остров, как считалось, был не в состоянии прокормить столь большое число людей. От них пираты узнали, что с подветренной стороны от острова находится остендер (ранее – галера «Грэйхаунд» из Лондона), и захватили его, но данное пленникам обещание не исполнили, а послали тот остендер с частью своих людей на Мадагаскар, чтобы те разнесли весть об их успехе и заготовили мачты для приза. Некоторое время спустя пираты последовали за ними, не вспоминая о страдальцах, которые везли с собой на португальском корабле двести мозамбикских негров.

Со времени открытия Мадагаскара португальцами в 1506 году европейцы, и в особенности пираты, умножили здесь расу темных мулатов, хотя пока еще в сравнении с туземцами малочисленную.

Придя на Мадагаскар, пираты почистили «Кассандру» и разделили награбленное, получив по сорок два мелких бриллианта на человека либо крупнее, но меньше, соответственно их величине. Один невежда – или же весельчак, – который получил лишь один крупный бриллиант, ибо по ценности он был приравнен к сорока двум маленьким, долго роптал на судьбу, а потом разбил его в ступке и заявил, что его доля лучше, чем у любого другого, поскольку он разбил камень, как уверял, на сорок три осколка.

Те, кто не склонен был подвергать риску свою шею, имея в карманах, помимо прочих сокровищ, бриллианты, покончили с разбоем и остались у старых знакомых на Мадагаскаре: согласно соглашению, старожилы принимали всех. Поскольку у оставшихся теперь не было причин иметь два корабля, а «Виктория» протекала, ее сожгли. Желающие перешли на «Кассандру» под командование Тейлора, который разрабатывал план, идти в Кочин, чтобы отделаться от бриллиантов с помощью своих старых друзей-голландцев, либо в Красное или даже Китайское море, чтобы избежать военных кораблей, чье присутствие поблизости словно посылало неотступный сигнал тревоги.

Будучи в июне на мысе Доброй Надежды, коммодор получил письмо, оставленное ему губернатором Мадраса, которому писал губернатор Пондишерри – французской фактории на Коромандельском берегу. Во время написания этого письма, говорилось в нем, пираты в индийских морях были весьма сильны, но нынче одни из них ушли к берегам Бразилии и Гвинеи; другие укрепились на Мадагаскаре, Маврикии, Иоганне и Мохилле; что пираты на судне под названием «Дракон» захватили под Конденом богатый мавританский корабль, шедший из Индии в МОКу, а поделив награбленное, сожгли свой корабль и приз и спокойно осели среди друзей на Мадагаскаре.

Коммодор Мэтьюз, получив это известие, поспешил к островам как к местам, обещавшим наибольшую надежду на успех: на остров Св. Марии можно было завлечь Инглэнда, обещая покровительство, если бы он сообщил все, что знал о «Кассандре» и остальных пиратах, и помог вести судно. Но Инглэнд был осторожен и полагал, что это означало бы сдаться на милость победителя, так что они подняли на борт пушки с сожженного корабля «Джадда», после чего военные корабли рассеялись по разным плаваниям и походам. Тогда эскадра пошла к Бомбею, где обменялась с фортом приветственным салютом, и вернулась домой.

Пираты, которые были на «Кассандре» и капитаном которых стал Тейлор, оснастили португальский военный корабль и, невзирая на богатства, которые уже накопили, решились на еще один поход в Индию. Готовясь к отплытию, они услышали о четырех военных кораблях, которые идут за ними туда же, поэтому изменили свои планы, отправились к Африканскому материку и остановились в маленькой бухте Делагоа. Они считали это место безопасным, учитывая, что эскадра не могла получить о них никаких сведений. Пираты пришли туда на закате и были ошарашены выстрелами с берега, поскольку не знали ни о каких укреплениях либо европейских поселениях в этой части света. Ночью они бросили якорь в отдалении от берега, а наутро, увидев маленький форт с шестью пушками, разгромили его.

Форт был построен и заселен Голландской Ост-Индской компанией[8] за несколько месяцев до этого происшествия. В форте было полтораста человек, позже число поселенцев сократилось на треть, и ни разу за все то время они не получали никакого подкрепления. Поэтому неудивительно, что шестнадцать человек из тех, что там находились, были приняты на борт к пиратам.

Здесь они оставались около четырех месяцев, занимаясь кренгованием обоих кораблей, пока не истребили всю провизию, а затем вышли в море. В оплату полуголодным голландцам они оставили немало муслина, ситца и тому подобного добра. В дальнейшем это позволило оставшимся обитателям форта совершить выгодную сделку со следующими пришельцами в эти забытые Богом места.

Пираты покинули Делагоа в конце декабря 1722 года и, не придумав, куда плыть, решили разделиться: те, кто желал продолжения такого образа жизни, взошли на борт португальского приза и взяли курс на Мадагаскар, к своим друзьям, а остальные отплыли на «Кассандре» в испанскую Вест-Индию.

Военный корабль «Русалка» был тогда в охране торгового каравана неподалеку от материка, лигах в тридцати от пиратов, и мог бы напасть на них, но на совещании с хозяевами кораблей и груза было решено, что охрана каравана важнее, чем уничтожение пиратов, и коммандер был вынужден воздержаться от рейда. Однако он послал на Ямайку шлюп с донесением, опоздавший в Ланстон всего на день или два: пираты как раз перед его приходом сдались со всеми своими богатствами губернатору Порто-Белло.

Здесь они, разделив награбленное, осели, чтобы тратить плоды своего бесчестного промысла, убаюкивая свою совесть тем, что другие, имей они такую возможность, делали бы то же самое.

Непросто совершить подсчет злодейств, совершенных этой командой за пять лет. Они не только грабили, они топили и сжигали захваченные суда, если это отвечало их настроению или обстоятельствам, – иногда чтобы не допустить передачи сведений, иногда потому, что на кораблях не оставалось достаточно людей, чтобы управлять ими, а иногда просто из-за того, что были недовольны поведением шкипера.

После сдачи испанцам некоторые пираты покинули те места и рассеялись по миру. Восьмеро из них, выдав себя за потерпевших кораблекрушение, нанялись на один из шлюпов, перевозящих черных рабов для Компании Южных морей[9], на нем добрались до Ямайки, а оттуда уплыли на других судах. Говорят, что сам капитан Тейлор приобрел испанский офицерский патент и командовал военным кораблем, который напал на английские тендеры с сандаловым деревом в Гондурасском заливе.