Читать книгу Незаконченное дело - Даниил Ковалёв - Страница 10

Не всем рабам живётся плохо у северян. Некоторым везёт с хозяевами, и их жизнь ничем не отличается от жизни слуг в богатых домах Фрилорда, Устена или Аюва.

Исангаст сидел, удобно угнездившись между узловатыми корнями, старого, поваленного недавней бурей, дуба и вырезал дудочку. Она предназначалась Брину – сыну Бринстальфа и Евы. Он как раз пронёсся мимо капитана, хохоча и размахивая маленькими ручонками, пытаясь догнать особо крупную стрекозу.

– Брат, смотри как носится, брат – кивнул на малыша несший охапку сухих веток Веарад.

– Бегает так же неуклюже, как папаша, – осклабился Тазмах и перекинул на другое плечо бревно, которое нёс для костра.

– Не знаю, парни, по-моему, Брин пошустрей будет, – встрял Люциус, который вместе с Эйнаром свежевал недавно пойманных зайцев.

– Да он про то, что парнишка руками машет, как мельница, – пояснил Веарад и свалил хворост на землю, неподалеку от маленького костерка, который усердно раздувал Вилка. – Этого хватит? – Вилка поднял взгляд на кучу сухих веток, принесённых Веарадом, и через секунду вынес вердикт:

– Нет, конечно, болван. Этого хватит только на розжиг. Давай ещё тащи.

– А с этим? – спросил Тазмах и с хрустом швырнул бревно поверх хвороста. Вилка придирчиво глянул на то, что принёс степной брат, и недовольно пробурчал:

– Ладно, на первое время хватит. Потом ещё принесёте.

– Обязательно, – ухмыльнулся Тазмах и, развернувшись, потопал к брату, который уже уселся под сосной и намеревался немного вздремнуть. Тем временем Люциусу стало скучно и он решил заняться любимым делом – а именно подоставать кого-нибудь. В качестве жертвы выбрал Еву. Проказник содрал шкуру с зайца, поднял её и стал вертеть в воздухе:

– Ева, как тебе? Хочешь подарю? Шапку себе сладишь или просто дома повесишь, – девушка, которая в этот момент расстилала на земле огромное шерстяное одеяло, проигнорировала его. Люциус немного смутился, как, впрочем, всегда, когда на него не обращали внимания, и быстро переключился на другую цель:

– Гога, а ты…

– Люциус, закрой хлебало! – зло рявкнул красный от жары и утомительной борьбы с упорно не желающим разгораться костром, Вилка. – Чикай своих зайцев молча, будь другом.

– Вилка, толстячок ты наш дорогой, что-то ты какой-то злой. Странно, мне говорили, что все толстые очень добрые люди, видно, ошиблись, ну да неважно. Важно то, что ты в коллективе не один. Я уверен, что остальным я совершенно не мешаю…

– Мешаешь!

– Ещё как!

– Я вообще не понимаю, зачем Мать-природа наградила тебя даром речи.

– Брат, а ты можешь вообще рот не открывать никогда, пожалуйста?

– Давайте ему пасть леской зашьём? Иман, тащи сюда удочки!

– Да ты…

– Я понял, спасибо! – прервал поток комментариев Люциус и замолчал, вымещая обиду на ни в чем не повинных зайцах.

– Ну наконец-то заткнулся…

– С утра покоя не было…

– Теперь хоть поедим спокойно…

– И рыбу не расшугает…

– И…

– Народ, ну хорош! – крикнул Люциус и воинственно вскинул охотничий нож. – Следующему недовольному вгоню вот это перо под ребро, – на несколько мгновений воцарилась абсолютная тишина, даже птицы замолкли. А затем…

– Кому ты там что вгонишь?

– Облезешь, петушок!

– Брат, ты слышал, брат? Этот навоз голубоглазый нам угрожает.

Вилка, Веарад и Тазмах двинулись к Люциусу, угрожающе хрустя кулаками и разминая плечи, а провокатор в свою очередь встал и занял боевую стойку.

– Ну давайте, удивите меня. Мне даже нож не понадобится, – с этими словами он метнул нож в полено, на котором сидел. Дело принимало скверный оборот. Исангаст уже хотел было вмешаться, как со стороны озера, сжимая в одной руке удочку, а в другой ведро с рыбой, прибежал Иман:

– А НУ УСПОКОИЛИСЬ, ЖИВО! – с ходу рявкнул он. – Не портите ребёнку день рождения! Ева, а ты куда смотришь? – Ева, которая с интересом наблюдала за происходящим, лёжа на одеяле положив руку под голову, озорно улыбнулась:

– Я просто жду, когда они друг друга поубивают и мы наконец сможем спокойно отметить день рождения моего сына, – разумеется, парни тут же стали возмущаться, но Исангаст больше их не слушал. Он полностью погрузился в вырезание свирели, параллельно глубоко уйдя в свои мысли.

С их визита к северянам минуло три года. Мир был заключён, война прекратилась. После заключения мира с конунгом Батрунгом жизнь древних стала лучше. По великому мосту днём и ночью ходили торговые караваны, а крепость Рубеж превратилась в крупнейший на Материке торговый пункт, по величине уступающий лишь Гаргосу. В порт Алкиилона каждый месяц прибывали баржи северян, с верхом загруженные древесиной из леса Адельтруды. На верфях древних появились мастера из народа северян, которые помогали строить и улучшать суда.

Фареодур и Пепсар всё так же трудились на благо государства в дипломатическом корпусе.

Капитан Дорф Киль приобрёл неожиданную известность и теперь командовал небольшой флотилией торговых кораблей, работая на самых крупных торговцев Алкиилона.

Что касается Исангаста и его ребят, то с окончанием войны с северянами их жизнь сильно изменилась.

Фареодур, видя, что Апрус и Гога стали очень близки, воспользовался этим. Он переманил Гогу к себе в штаб, и новичок стал дипломатом. После интенсивного обучения его отправили в Гуннард, дабы он следил за тем, как северяне выполняют торговые соглашения, и, по возможности, заключал новые. Этим Гога и занимался все эти годы и лишь недавно вернулся.

Вилка на премию, полученную за миссию с переговорами и ранее накопленные деньги, осуществил свою давнюю мечту. Он ушёл из гарнизона, купил помещение неподалеку от «Восьмого мига» и стал полноправным владельцем лавки по изготовлению луков, а в свободное время бегал в таверну и помогал там готовить. Таким образом, его жизнь превратилась в один сплошной праздник.

Что касается остальных, то они остались служить под командованием Исангаста. Генерал Эрмегерн перевёл их на новый функционал: они стали обеспечивать внутреннюю безопасность Алкиилона. Парни ловили убийц, контрабандистов и прочую мразь, что отравляла их великий город.

Сегодня отряд капитана Исангаста, впервые за три года собрался в полном составе. Причина – отметить день рождения малыша Брина, да и просто пообщаться. Для этого они выбрались за город, чтобы отдохнуть на природе. Из-за новой работы парни безвылазно сидели в столице. Место выбрали у озера под соснами-великанами, на небольшой прогалине, вплотную примыкающей к берегу.

Как только выбрали место, каждый занялся делом: Люциус и Эйнар принялись готовить мясо, Вилка – разводить костёр, братья пошли за хворостом, а Иман и Доргорд занялись рыбалкой. Решение Аювца всех порядком удивило, поскольку до сего дня, он никогда этим не интересовался. Оно и понятно, в пустыне удить рыбу было негде, а потом уже стало некогда. И вот сегодня он попросил Доргорда научить его этому непростому делу. Здоровяк с радостью согласился и вскоре уже вовсю показывал Иману, как правильно забрасывать удочку.

Что касается Гоги и самого капитана, то они приносили пользы ровно столько, сколько малыш Брин, который носился за стрекозами, стравливал паука и муравьёв и занимался другими важными делами. Гога притащил с собой целую сумку свитков и немедленно занялся их изучением. «Работа», – лаконично ответил он на все расспросы и уткнулся в бумаги.

Капитан же попытался помочь парням, но везде получил вежливые и не очень отказы, не особо расстроился по этому поводу и, устроившись в корнях поваленного дерева, принялся вырезать дудочку для неугомонного малыша. Всё было просто замечательно, но что-то не давало капитану покоя. Нечто занозой тревоги сидело у него в подкорке и зудело, никак не давая расслабиться. У Исангаста было стойкое ощущение, будто он забыл какую-то очень важную вещь и прилагал все силы, чтобы её вспомнить, но она ускользала, словно вода сквозь пальцы.

– Кстати, куда Бринстальф запропастился? – вдруг спросил Иман, прервав тем самым раздумья капитана. Тревога внутри Исангаста мгновенно усилилась.

– И правда. Хорош папаша, у сына день рождения, а его носит неизвестно где, – подхватил Люциус.

Исангасту стало окончательно не по себе. Сердце стучало, как бешеное, на лбу выступила испарина, а руки задрожали мелкой дрожью, так что он невольно испортил свирель, которую так старательно вырезал. «Действительно, где Бринстальф? – металась у него в голове одна мысль. – Почему его нет с остальными? Куда он делся? Если подумать, то Исангаст его сегодня ещё не видел. Странно. Почему он заметил это только сейчас?» – тут капитан увидел, что все ребята стоят прямо перед ним и не отрываясь смотрят на него. Смотрят с презрением. Все звуки смолкли, будто Исангаст оказался под водой. Только беззвучные, полные презрения взгляды его парней. Он не понимал, чем он это заслужил, но в глубине души знал, что они все делают верно. В глубине души Исангаст себя тоже презирал.

Вдруг парней растолкала Ева, держа маленького Брина на руках. Мальчик прижимался к груди матери лицом и капитан не мог видеть его лица. Зато лицо Евы он видел очень отчётливо. Оно было перекошено от горя, а в её огромных глазах читалась обида и разочарование.

– Скажите им, дядя Исан, – могильным голосом сказала Ева. – Скажите им, где мой муж, – ужас перехватил капитану горло. Он вспомнил, где Бринстальф. Он всё вспомнил…

Исангаст очнулся с резким вздохом, будто вынырнул с большой глубины, и тут же поплатился за это. Пропущенный удар от северянина давал о себе знать. Помимо этого, всё тело капитана саднило и ломило от полученных ран и ушибов, а рук он не чувствовал вообще. В голове пронеслась ужасная мысль, и Исангаст резко вскинул голову, проверяя, на месте ли его руки.

Они были на месте, просто затекли, поскольку их неудобно задрали над головой и приковали к стене короткой цепью, пропущенной через железное кольцо. Убедившись, что рук его не лишили, Исангаст тут же столкнулся с другой проблемой. Было ужасно холодно. Из одежды у него осталась лишь рубаха и штаны, да и те были все в дырах после сражения. Стуча зубами от холода, капитан поджал ноги к подбородку, пытаясь сохранить хоть немного тепла, и попробовал осмотреться.

Он сидел на дощатом полу, обильно покрытом соломой. В паре шагов от него, на такой же короткой цепи, беспомощной куклой висел Люциус. Он всё ещё был без сознания. Выглядел он ужасно. Светлые волосы слиплись от запекшейся крови и грязи, одежда была изорвана и покрыта кровавыми пятнами, а сквозь дыры и прорехи виднелось множество ран. Капитан завертел головой, надеясь обнаружить остальных парней, но тщетно. Он разглядел лишь место их заточения. Они сидели в большой клетке с толстыми прутьями. Капитан начал звать ребят по именам, но никто не откликнулся. Исангаста начала охватывать тревога, но он смог её побороть. Сейчас нужно было понять, где заперли их с Люциусом, а потом уже искать парней.

Было темно, и что находилось за пределами клетки Исангаст не мог разглядеть, как он ни старался. Наконец, смирившись с тем, что от глаз сейчас толку не было, он положился на слух и обоняние и вскоре осознал, что всё это время в воздухе был какой-то знакомый запах. Он определённо слышал его раньше, но вспомнить, чем именно пахло, он не мог. Голова работала ужасно плохо, мысли были вялыми и исчезали из головы, стоило Исангасту дать слабину. Наконец, после нескольких минут напряжённой умственной работы капитан понял, что это был за запах. Пахло мокрой шерстью. Пахло собаками. Их приковали на псарне.

Вскоре капитан окончательно перестал чувствовать руки и попытался встать. Подтянул под себя ноги, опёрся спиной на стену и не спеша поднялся. Это далось ему труднее, чем он ожидал. Ноги дрожали от напряжения и едва выдерживали вес капитана, а по всему телу растеклась невероятная слабость. Исангаст поскорей повернулся к стене лицом, упёрся в неё головой и дал рукам свободно повиснуть. Через пару мгновений руки стало неприятно покалывать, но капитан был этому рад. Он хотя бы начал их чувствовать. Через пару минут покалывание пошло на убыль и Исангаст принялся не спеша разминать кисти, при этом громко звякая цепью. Справа от капитана раздалась какая-то возня, а потом из тьмы за пределами клетки донёсся хриплый голос:

– Кто здесь? – сердце Исанагста наполнилось такой радостью, какой он в жизни не испытывал. Нашёлся ещё один из его парней. Голос принадлежал Вилке.

– Вилка, это капитан, – звенящим от радости голосом ответил Исангаст. – Ты один?

– Капитан?! Слава Богине, вы живы! Я один, да. Я бы к вам подполз, да меня привязали к столбу какому-то, уроды. Может, вы поближе подберётесь?

– Прости, не могу. Прикован к стене. Почему не откликался, когда я звал?

– Простите, капитан, только очнулся.

– Ничего. Со мной тут Люциус, но он всё ещё без сознания.

– Ещё и Люциус? Как хорошо! А что с остальными?

– Не знаю. Хотел у тебя спросить.

– Боюсь, что знаю не больше вашего, капитан. Я помню, как мы с Эйнаром прикрывали братьев, а Гога защищал дипломатов. Потом меня вырубили.

– Ясно, – с горечью произнес капитан. Нарастающая тревога за парней понемногу пожирала радость, которую испытал капитан, когда обнаружил живого Вилку. Судьба Имана, Эйнара, Гоги, Тазмаха, Веарада и дипломатов оставалась неизвестной. Вполне возможно, что они уже присоединились к бедняге Бринстальфу. При воспоминании о нём у Исангаста снова защемило сердце.

«Мать-природа, – вознёс он безмолвную молитву. – Я никогда тебя ни о чём не просил, но если тебе есть дело до твоих созданий, то молю, пусть мои парни будут живы, и я принесу тебе любую жертву, которую пожелаешь, только пусть мои парни будут живы». Исангаст не рассчитывал, что ему ответят. Но ответ он получил.

С хриплым вздохом внезапно пришёл в себя Люциус. Он резко сел, беспорядочно суча ногами по дощатому полу, и завертел головой во все стороны, пытаясь понять, где он находится.

Исангаст тут же рванул к нему, натянув сковывающую руки цепь до предела и, удерживаемый гнусной железкой, замер в каком-то шаге:

– Эй, парень, как ты? – окликнул он Люциуса.

– Капитан, что там? – всполошился Вилка.

– Люциус очнулся, – кратко ответил Исангаст и снова обратился к Люциусу: – Эй, парень, не молчи. Как самочувствие? – Люциус перестал крутить головой, медленно перевёл на капитана осоловевшие глаза и вяло ответил:

– Нннормально. А где мы? – Исангаст кратко рассказал ему, что их приковали на псарне и что в соседней клетке сидит Вилка. Люциус кивнул, а через несколько секунд снова задал вопрос:

– Капитан, а где мы? – Исангаст слегка удивился, но терпеливо повторил. Люциус не перебивал его, не удивлялся. Он просто сидел с открытым ртом и пустыми глазами. Казалось, он пропускал мимо ушей всё, что рассказывал капитан, и Исангасту это совсем не нравилось.

– Да что с тобой сделали!? – воскликнул он после того, как Люциус в очередной раз спросил его, где они находятся.

– Нормально, капитан, – невпопад ответил он. – Так где мы? – его состояние начало всерьёз беспокоить Исангаста. Неужели Люциусу в пылу битвы повредили голову? Но капитан отчетливо помнил, как их двоих прижали к стенке и Люциус был абсолютно в своем уме. Он рвался в бой и жаждал крови, а не стоял с открытым ртом и спрашивал, что происходит. Значит, с ним что-то сделали после…

– Капитан, что с ним? – услышал обеспокоенный голос Вилки Исангаст.

– Я не… – и тут снаружи донесся шум. Голоса. Потом шуршание отодвигающегося засова, и со стороны Вилки распахнулись ворота. Исангаст быстро сел обратно, чтобы встретиться с вошедшими лицом к лицу. Помещение озарилось светом факелов, высвечивая другие клетки напротив клеток Исангаста и Вилки. Почти все они были пусты, а последняя была занавешена старым, изорванным парусом.

На псарню вошли двое – высокий и худой и среднего роста, щуплый. Всё как тогда на переговорах. Они подошли вплотную к клетке Исангаста, и свет факела больно ударил по глазам капитану. Он прикрыл глаза, подождал, пока они привыкнут к свету, и только потом открыл снова. Свет щедро заливал псарню, и Исангаст наконец увидел Вилку. Он сидел, зажмурившись от света факела, и выглядел на удивление неплохо. Ран на нем практически не было, а одежда не была изорвана и продырявлена. Как Вилка и говорил, его привязали к столбу, который подпирал крышу псарни. Исангаста удивило то, что он не был прикован к стене, а всего лишь связан обычной веревкой. Наверное посчитали, что толстяк не опасен. Тут они и просчитались. Это можно было использовать. Тут Вилка открыл глаза и посмотрел на капитана. Исангаст видел как в его глазах промелькнул ужас, а затем они наполнились гневом, а лицо исказилось от гнева. По всей видимости, капитан выглядел так же ужасно, как и Люциус. Исангаст отрицательно помотал головой, чтобы Вилка не устраивал сцен, и перевёл взгляд на тех, кто стоял перед клеткой. Это был Кардан со своим магом.

– Всё-таки ты не сдох, – произнёс убийца Батрунга. – Я вас недооценил. Ну, это даже к лучшему. Хоть как-то развею скуку. Похоже, все ваши раны только на вид кажутся страшными. Это необычно, особенно учитывая ваши бумажные доспехи. Как мне и говорили, вы оказались хороши. Но это вас не спасло. Все великие воины уязвимы к удару в спину. Понимаете? Как видите, я не прихватил с собой толмача, но, насколько мне известно, он и не нужен. Не так ли, капитан Исангаст? Или звать тебя Смерть орков? – капитан удивлённо посмотрел в водянистые глаза Кардана. Его представляли конунгу ещё тогда на пристани, но Кардана там не было. И Батрунг не называл его имя и прозвище. То, что Исангаст знал язык южан, было тайной, и северяне не могли её знать. И доспехи, которые рассыпались, как только Кардан убил Батрунга. То, что северянин был в курсе всего этого, означало только одно. Ему кто-то это рассказал. Кто-то из Алкиилона. От этой мысли у капитана сжалось сердце. Переговоры были ловушкой, как он и боялся, но не северян. Отряд капитана подставил кто-то из своих. И это было куда страшней, чем то, что произошло с Исангастом и его парнями.