Читать книгу Царство грибов. Спин-офф очерк - Данил Джа - Страница 3

• •

Случилось это в один из погожих дней в самом начале осени. Как обычно, меня разбудил стук дятла. Больше уснуть не удалось, и после утренних лечебных процедур, которые традиционно состояли из выпитого под занудное ворчание Мошкина стакана молока, я сунул под подушку прочитанную накануне рукопись Антипа Карловича и исполненный решимости вышел на улицу.

Растасканные по двору курами ивовые прутья давно уже путались у всех под ногами. Подобрав их и предоставив рукам полную свободу действий, я довольно скоро явил свету свою первую за долгие годы плетёную корзину. А раз появилась корзина, то не грех и отправиться по грибы. Попытки сестёр отговорить меня с помощью строгих предупреждений об опасности наткнуться в лесу на диких кабанов или, не дай бог, медведя оказались напрасными, и, прихватив подаренный за выслугу лет перочинный ножик и увесистую палку, я решительно отправился на тихую охоту.

Хвойный лес и в самом деле оказывал на меня чудотворное воздействие. Вековые реликтовые сосны своими устремлёнными к солнцу макушками вбирали в небесной выси кислород и, приправив его густым хвойным ароматом, распространяли по всему лесу. Живительными струями он вливался в мои чахлые лёгкие, которые тосковали по чистому свежему воздуху, как до сих пор снившаяся мне пустыня Тар по спасительному ливню. Беспечное блуждание по лесу было для меня чем-то вроде медитации и, как ни странно, приводило мои ум и тело в порядок. Вероятно, точно также, как неподвижная поза для индийских йогов. А ведь напрасно я тогда посмеивался над ними…

Незаметно лес становился гуще и темнее. Могучие ели стали встречаться всё чаще, а сосновый бор теперь шумел где-то далеко позади. Я понял, что попал в самую настоящую таёжную чащу. Ни с чем не сравнимый запах грибной прели как будто перенёс меня в детство. Вспомнилась бабушка. Мы часто без устали гуляли с ней по лесу, собирали цветы, беседовали, разглядывая громадные муравейники и изучая следы животных. Сколько же всего интересного она знала о деревьях и травах, всяких паучках-червячках… Затаив дыхание, я впитывал в себя эти знания и бесконечную любовь ко всему живому на земле. И это было самое счастливое время в моей жизни! Именно бабушка пробудила в моей душе тягу к путешествиям, привила уважение и заботливое отношение к лесу и его богатствам. Научила с умом, бережно пользоваться его дарами, правильно собирать грибы и ягоды. Как давно это было…

Выбравшись к ламбушке – глухому лесному озерцу, я уселся на ствол поваленного дерева, чтобы осмотреться и перевести дух, – частый кашель сбивал мне дыхание. Отломив горбушку хлеба, вдохнул его аромат и задумался… Как же хорошо в лесу! Даже у обычного ржаного хлеба на закваске здесь какой-то особенный вкус.

Заросли брусники, омытые свежей утренней росой, манили меня россыпью алых бусин, и уже через мгновение я насобирал горстку налитых соком ягод и тут же отправил их в рот. Терпкая горчинка царь-ягоды, хотя и заставила разок-другой сморщиться, разожгла во мне аппетит, и я ещё долго обчищал кустики, пока скулы не свело от нестерпимой кислятины.

Заметив яркие пятнышки, пламенеющие на зелёном моховом ковре, я кинулся к ним, как к давним близким друзьям. Конечно же, это они, подосиновики! Совсем такие, как в моём детстве: на длинной прямой ножке, с гордо приподнятыми головками, увенчанными яркими шляпками, будто высматривают что-то свысока. Я достал ножичек, прижал толстую подушку мха рукой и, добравшись до корня гриба, аккуратненько его срезал. А затем и второй.

– Попались! – прошептал я двум красноголовым крепышам, поднеся их к носу. Терпкий грибной аромат пробудил во мне дикий охотничий азарт, и я кинулся на поиски грибов, позабыв обо всём на свете. Сразу за кочкой притаилась ещё парочка огненных шляпок, а там ещё и ещё… Я набросился на них, как голодный медведь после зимней спячки набрасывается на прошлогоднюю рыбью голову, скрытую под твёрдым мартовским настом. Одни подосиновики я срезал, другие выкручивал из грибницы или просто жадно обрывал, и вскоре дно корзины заполнилось аккуратно уложенными отменными грибочками. Вдохновлённый находкой, я двинулся дальше. Потоки солнечного света, струящиеся сквозь густые лиственные кроны, будто нарочно завлекали меня всё дальше в чащу, и птицы тут же весело оповещали обитателей леса о незваном госте.

Изредка начали появляться берёзки, а вместе с ними и подберёзовики. Я выбирал только самые молодые и крепкие, с красивыми тёмно-коричневыми головками. Конечно, подберёзовик считается хорошим грибом, благородным, но мне непременно нужен был белый – я охотился за грибным царём!

Скоро я почувствовал усталость, разогнул спину и осмотрелся. Лес был что надо: сосны вперемешку с елями, берёзы, осины, дубы… Дубы! В памяти вновь всплыли лесные походы с бабушкой. Именно под дубами мы находили самые величественные белые: мясистые, коренастые, словно бочонки с мёдом, с крепкой нежно-замшевой шапочкой тёмно-бронзового отлива. А какими они были на вкус! Жареная картошка с белыми грибами – блюдо, которое не может сравниться ни с чем! И позабыв о сыроежках, груздях и маслятах, я бросился к дубам с заветной целью.

Найти главный гриб леса оказалось не так-то просто: вокруг дубов росли лишь козляки. Но от этого моё желание только возрастало, а в душе разгорался азарт. Махнув рукой на учащающийся кашель, я зашагал бодрее. Вдруг впереди на пригорке показался громадный красный мухомор – верный знак того, что я на правильном пути. Ещё с детства в памяти сидело, что мухоморы и белые выбирают схожие места для произрастания, и если попался мухомор, то велика вероятность встретить и семейство белых. Предвкушая удачу, прибавил ходу. За оврагом опять попался мухомор, а рядом ещё, да такие красивые, что залюбуешься. Эх, жалко, что они несъедобны! Я шёл за мухоморами как заворожённый. И уже изрядно вымотавшись в тщетной погоне за призрачным грибом, со злости пнул ногой очередной такой ложный знак, заманивающий куда-то не туда. Яркая шляпка в белую крапину разлетелась брызгами во все стороны. А я с мучительной одышкой плюхнулся на кочкари. Полкорзины грибов, конечно, не давала окончательно впасть в уныние, однако главная цель так и оставалась недостигнутой.

Глотнув из фляги воды, я, наконец, позволил себе поднять взгляд кверху. Белые облака степенно проплывали по небу, незаметно набирая ход. Насыщенный ароматом пахучего ельника воздух приятно успокаивал. Погода стояла не по-сентябрьски чудесная, и возвращаться в скучную богадельню совсем не хотелось. И тут, будто почувствовав чей-то взгляд, я резко повернул голову к растущей неподалёку старой липе. Под её низко опустившимися ветвями на крепкой ножке возвышался над землёй он! Я не поверил собственным глазам.

Слегка нахохлившись, этот знатный господин леса стоял в гордом одиночестве и немного свысока, по-царски, наблюдал за мной. Я раскрыл нож и на коленках подполз к заветному грибу, любуясь им и разглядывая со всех сторон. Это был настоящий царь грибов! Бережно выковырнув его из земли и оглядев, я понял, что он действительно необычный. Таких я точно не встречал. Округлая бархатистая шляпка пепельно-оливкового цвета была крепко насажена на мощную вздутую ножку, украшенную сетчатым узором желтовато-карминного окраса. Даже держать его в руке было по-особенному приятно: чувствовался его вес, ощущался и статус.

Я надавил пальцем на внутреннюю сторону шляпки, и её губчатые рыжеватые поры тут же изменили цвет на сине-зелёный. Вот только запах гриба меня насторожил: от него пахло подгнившим луком. Я срезал нижнюю часть ножки с корешком – она постепенно начинала краснеть. Это был дурной знак. Я хорошо помнил ложные белые грибы, которые краснеют, подсказывая грибникам, что в пищу не годятся. Однако очень скоро краснота прошла, и мякоть вновь приобрела синеватый оттенок. А после того как я провёл по срезу пальцем, на нём остался бледно-синий млечный сок.

«Нет, всё-таки он съедобный… – подумал я. – Ведь синеют и подосиновики, и даже польские грибы. Да и потом, может, в этих краях водятся белые как раз такого вида. Спрошу-ка я по возвращении у своего писателя». – решил я и положил гриб в корзинку.

Но только собрался идти дальше, как вдруг средь ясного дня грянули раскаты грома. Я задрал вверх голову – небо по-осеннему нахмурилось. Надо было возвращаться. Компас я не взял намеренно: где-то в глубине души мне хотелось заблудиться и не найти дороги обратно, чтобы не возвращаться больше в толпу… Но, будучи геологом с военной закалкой, позволить себе подобные вольности я не мог и, легко определив стороны света, поспешил назад.

Пробираясь между деревьями, я угодил в густую паутину, которая тут же заплела моё лицо липучим шёлком, при этом несчастная жертва паука – какая-то мерзкая букашка – попала прямо в рот. Я принялся судорожно сдирать с себя клейкую паутину и вытаскивать насекомое изо рта.

– И надо же вам было выбрать самые удобные проходы между деревьями?! – разворчался я на пауков. – Ах, ну до чего же горькая эта муха! Почему бы вам в следующий раз не попробовать ловить муравьёв?

Ветер нарастал, затягивая небо тяжёлыми тучами, лес быстро темнел. Стволы деревьев угрожающе скрипели и потрескивали, шишки со стуком падали вниз. Видимость ухудшалась, но дорогу домой я смог бы найти и ночью. Это меня совершенно не беспокоило, а вот к дождю я был совсем не готов. Вытирая первые капли с лица, я внезапно почувствовал, что глаза предательски слипаются, а руки и ноги холодеют. Уронив корзину, остановился, ухватившись руками за причудливо искривлённый ствол берёзы. Её листва то и дело вскипала волнами, сосны неровно гудели. Ураган мог начаться в любой момент. Неожиданно на меня нахлынул сильный приступ дурноты, я почувствовал, что теряю сознание.

«Что со мной? – я оцепенел от испуга, мысли лихорадочно замельтешили в голове. – Резкое обострение болезни? Давление? Или, может, тот гриб был вовсе не белым?! Однако как его яд попал мне…» На этом мысль оборвалась, в голове всё закружилось: мох, трава, лужайка, пень… И уже бессознательно сделав несколько шагов, я замертво рухнул на землю.

Наконец ветер улёгся, так и не принеся обещанного небом урагана. Тучи рассеялись, а удары грома, теряясь вдали, окончательно смолкли. Огромная жёлтая луна выступила на звёздном небосводе, заливая лесную лужайку мягким ровным светом.

Очнулся я среди ночи от странного ощущения, что мой слух что-то щекочет. Будто в уши ко мне проникли маленькие человечки и частят без умолку на своём сладкозвучном щекотливом языке. Мне тут же захотелось схватиться за уши и прочистить их пальцами, но, сколько ни старался, поднять руки так и не смог. Я не мог даже просто пошевелить пальцами, так как совершенно не чувствовал собственных рук. Тогда я попытался встать, но с ногами было то же самое. Я был полностью обездвижен…

И тут меня охватила паника. Я не знал, что делать. Последнее, что я помнил, это как, почувствовав недомогание, потерял сознание и упал. Светило солнце… значит, лежу я уже давно. Я всё ещё ощущал воздействие ядовитого гриба. От одной мысли, что могу остаться на всю жизнь парализованным или, того хуже, быть съеденным заживо волками, становилось не по себе. Нет, я был абсолютно не готов умирать. Мне ещё столько всего предстояло сделать – я только начинал жить!

Тем временем забавные щекочущие голоса стали слышаться отчётливее, я уже начал их различать и даже кое-что понимать. Не уверен, что это был русский язык или вообще человеческий язык, но, как ни странно, я его понимал. Пошевелить головой я не мог, но глаза двигались нормально, и я скосил их вбок. Рядом лежала моя корзина, почему-то она была опрокинута, а главное – пуста. В траве я увидел свой ножик, а чуть поодаль – собранные мною грибы. Нет, они не рассыпались при падении – опираясь на сучковатый ствол упавшего дерева, они стояли в окружении грибов лисичек, которые ловко оказывали им первую помощь: ножки срезанных грибов лисички обматывали листиками подорожника, а тех, которые были сорваны с корешками, смазывали какой-то мазью, предназначенной, видимо, для подобных случаев.

На самом деле привычная для нас грибная ножка служит грибу телом, тогда как их истинные ножки, или, точнее, лапки, располагаются на клубне, который при срезании обычно остаётся в почве. Лапки у моих грибов были крошечные, похожие на бесцветных червячков, обмётанных комочками земли и клочками истлевших листьев, и, чтобы передвигаться, грибам приходилось часто ими семенить… Так, стоп, о чём это я? Похоже, при падении я здорово ударился головой. Не могут же грибы перемещаться, словно земляные пауки?!