Читать книгу Шпионы и все остальные - Данил Корецкий - Страница 4

Москва. Плюс тридцать, мутно и липко. В подвальном помещении на «Новокузнецкой» еле дышит кондиционер. Пахнет метрополитеном. Охранник в углу. Длинная стойка. Надпись из грубо нарезанной пленки:

Скупка! Лом, юв. украшения, драг. камни!

У нас выгоднее!

Припудренный пылью кассовый аппарат. Кабинка, как в пункте обмена валюты. Если бы вместо матовых стекол в ней были густо зарешеченные окошки, она напоминала бы исповедальню в католическом храме. Тем более что разговор в ней идет глубоко доверительный: кто-то открывает израненную душу приемщику. Он старается говорить тихо, интимно, но просительный шепот то и дело срывается на требовательный фальцет.

– Нет, я без претензий… Обычный лом, это ясно… Я ж не говорю, что это ювелирное изделие или там кусок от скульптуры, я ж понимаю… Хотя сейчас такие скульптуры пошли, что и не разберешь, где у нее лицо, а где… Я и цену прошу по нижней ставке… Сто грамм лома!

Приемщик – худощавый, лысый, неопределенного возраста, рассматривает в монокль трехгранную пирамидку из желтого металла, с сомнением жует узкими сухими губами, аккуратно опускает на весы.

– Сто пятьдесят три и шесть десятых грамма, гражданин.

Сдатчик нервно проводит по щеке, скрипит неряшливая щетина. Ему около сорока, хотя отчетливо читаемая на лице привычка к алкоголю стирает достоверность возрастных границ. И он заметно волнуется.

– Сколько?.. Во, видишь, ошибся малость… Я ж особо не разберу – какой тут вес… Это у тебя глаз-алмаз!

Но приемщик не ведется на грубую лесть.

– Только от чего ее отпилили? – угрюмо спрашивает он, капает на пирамидку капельку густой жидкости из крохотного флакончика, растирает ее кисточкой, снова смотрит сквозь увеличительное стекло.

Сдатчик начинает волноваться еще больше.

– Да ни от чего не отпиливали!..

– А то не видно! – усмехается приемщик. – Вот эти две поверхности гладкие, матовые, а эта – блестящая, вся в полосках… Ясен пень – свежий отпил! Ножовкой, скорей всего…

– Ну, может, и пилили, – бормочет сдатчик. – Какая разница?! Я принес бытовой лом, хочу получить двести тысяч – разве много? Это ж червонное золото, сейчас такого не найдешь!

– Да, это точно! – приемщик задумался. – Очень подозрительный факт! Откуда оно у вас, гражданин?

– Да какая разница? Мне от деда досталось! Нет, тьфу, даже от прадеда!

– Не кричите, вы не на базаре, – приемщик настороженно вслушивается.

Сдатчик замолчал. Стало тихо. Где-то тоненько прозвенело, словно крохотный колокольчик. Шуршание. Потом заговорил приемщик:

– Паспорт есть?

– Какой паспорт? Зачем паспорт?

Посетитель вновь перешел на шепот.

– Цыгане мне без всякого паспорта двести тысяч давали! А цыгана не обманешь! Он сам кого хочет…

Приемщик положил пирамидку на крохотный столик. Вид у него был строго официальный.

– Вот что, гражданин, вы не в цыганском таборе! Такой металл я принять не имею права. Тем более без паспорта. Закон не позволяет.

Сдатчик протянул морщинистую, в цыпках, руку, вздохнул.

– «Не имею права», «закон не позволяет», – передразнил он и сунул золото в карман. – Так говорят, когда не хотят что-то делать. А когда хотят – то делают: сразу и права появляются, и законы добрей становятся!

Проявляя удивительную в данной ситуации сдержанность, приемщик промолчал. И только когда странный посетитель вышел, ядовито заметил:

– Разбежался я клевать на ваши подставы! Такому лоху «три девятки» дали… Если бы три коронки, то взял бы и без паспорта… Грубо работаете, господа, на дураков!

Хотя никаких господ в обозримом пространстве не было.