Читать книгу Оттенок ультрамарина - Данил Рудой - Страница 2

Мы знакомы давно: нас друг другу представил апрель:

Мы вдвоём были так одиноки в толпе суетливой.

Тотчас мысли мои опьянил поэтический хмель,

Ваш божественный лик озарился улыбкой счастливой.

Но потом, спохватившись и строго взглянув на меня,

Вы добавили взгляду тона нержавеющей стали,

Поздоровались сухо, но голос, печально звеня,

Подсказал мне, как сильно Вы быть одинокой устали.

Я влюбился для Вас. Потекла в бесконечность вода,

Я впервые склонил непокорную голову низко —

Вы боялись однажды меня потерять навсегда,

И поэтому не подпускали к себе слишком близко.

Вы корили меня за исканье ненужных дорог

И пытались скрывать, что за мною торопитесь следом;

Прогоняли к чертям, выставляя взашей за порог,

А потом возвращали и снова кормили обедом.

Вы меня не пытались постичь – я хранил свой секрет;

Я всегда оставался для Вас до конца непонятным.

В прах рассыпались горы, и минули тысячи лет,

Но опять, как и прежде, я в обществе Вашем приятном.

Вдохновленный цветущей сиренью и новой весной,

Я готов поразить Вас своим упоительным планом:

Я смиренно прошу стать навеки моею женой,

Чтобы наш черновик наконец обернулся романом.

Весна! Природа торжествует:

Теперь пришла её пора.

Весной резвится и ликует

Половозрело детвора.

В лучах согретые гормоны

Из кожи юной рвутся вон.

Забыты напрочь все законы,

Весной для всех один закон:

Добиться! Наконец добиться!

Наперекор и вопреки!

Застыли в хищной жажде лица,

Глаза горят, как угольки.

И рты от жажды приоткрыты,

А за заборами зубов,

Слюною вязкою покрыты,

Висят лохмотья языков.

И на щеках горит румянец

От радиации небес,

А сверху толстым слоем глянец

На щеки давит, будто пресс.

К лицу подобрана одежда,

В ней весь весною данный вкус:

Застыла голая надежда

В разрезах – кто одет, тот трус!

Срывайте к чёрту вашей тряпки,

Явите формы красоту!

Подняли кошки кверху лапки —

Хвала весеннему коту!

Поют под окнами артисты

В мерцанье уличных свечей:

Мы – половые активисты,

И не хватает нам ночей.

Не обвиняйте нас в Пороке,

На обвиняйте нас в Грехах.

Мы, возрождения пророки,

Сжигаем ханжество в кострах.

Мы ставим жизнь земную раком,

Мещанство, пошлость бьём под дых,

Клеймим провал любовный браком —

Мы ищем доблестей иных.

Мы презираем показуху

Из оголённых женских спин.

Они чужие нам по духу,

Чем с ними – лучше уж один.

Кричащий громко быстро хрипнет,

На нет срывая голос свой,

А тот, кто к этим шлюхам липнет —

Слабак, а вовсе не герой.

Мы видим в сексе сердца действо,

А не зарядку и не спорт.

В нём нет спортсменов и судейства,

Постель – не поле и не корт.

Она скорей театра сцена:

Над нею свет софитов стих,

И это больше не арена,

А гавань – только для двоих.

Прекрасным леди мы желаем

Хотя б чуть-чуть себя беречь,

Чтоб насладиться страстным раем

С готовым в рай с собой увлечь.

Держите – кровь в разумных рамках

И перед чувствами ответ,

Тогда очнетесь с дамой в дамках:

Вот кавалерам наш совет.

Мы встретимся с тобою,

Лишь путь закончим оба,

Отмеренный судьбою

С рожденья и до гроба.

К чему любовь земная,

Дитя обмана зренья?

Она умрёт, стеная,

Достойная презренья.

Морщины лет минувших

Изрежут острой сеткой

Остатки чувств уснувших,

И старость станет клеткой.

И вместе похоронят

Двоих – в одной могиле,

И капли слов проронят

В хвалебно-громком стиле.

Но всё равно отдельно

Их души в Вечность канут,

В восторге беспредельном

Они ничьими станут.

Любовь земная… Ладно,

Довольно слов нелестных.

Другое мне отрадно:

Любовь глубин небесных.

Чиста и благородна…

Без края и предела…

И полностью свободна

От сил земного тела…

Любовь небесной тверди

Пленяет ей подвластных

Иначе: после смерти

Рабов земли несчастных,

Венчая их под сенью

Им отданного рая,

Чтоб жизнь земную тенью

Затмила жизнь вторая:

Блаженная награда

За все земные муки,

То вечная услада

За годы из разлуки…

Но хватит слов поэта!

Здесь пафос неуместен!

Мы всё равно всё это

С тобой увидим вместе.

Вперёд, душа моя, вперёд! —

В твоих руках ближайший вечер.

Набрось скорее тонкий плащ на плечи

И устремляйся в свой полет.

Тебя не ждут на небесах,

Тебя не ждут гораздо ниже,

Но ты летишь всё ближе, ближе, ближе

К мечте о явных чудесах.

Холодный ветер, острый снег

Тебе в лицо бросает вьюга,

Но ты презрела жар и ласки юга,

Тебе не нужно тёплых нег.

Ты рвёшься в мир жестоких нот,

Чтоб напитаться страстной силой,

Чтоб перестать примерной быть и милой,

И поразить честной народ;

Ты хочешь в центре воссиять,

Ты хочешь править этим балом,

Ты хочешь быть любимой этим залом —

Ты хочешь этого опять.

Лети сквозь тысячи преград,

Лети туда, куда хотела,

А мы, на пару с опустевшим телом, —

Мы будем ждать тебя назад.

Оставь рассвету печаль —

Пускай сгорает в заре;

Пусть утро мокрую сталь

Перекуёт в серебре.

Твои тревожные сны

Впитает свод голубой,

И, как объятья весны,

Ты будешь вечно со мной.

Твоё святое лицо

Улыбки свет озарит,

Тесней сжимая кольцо

И в пыль стирая гранит.

Забыв чужих голоса,

Я стану чистой струной

И пропою в небеса:

«Ты будешь вечно со мной…»

Огонь пылающих губ

С твоей сольётся щекой

Звучаньем сладостных труб,

Спешащей к морю рекой.

Пусть месяц в небе рогат,

Пусть льёт полуденный зной,

Пусть погибает закат —

Ты будешь вечно со мной!

О, как ты эффектна в зеркальных очках!

Мне мил их серебряный цвет.

Всего, что обычно мелькает в зрачках,

На гладкой поверхности нет.

Хрустальные линзы блестят, как слеза —

К ним зайчик лучистый приник.

Ты смотришь как будто мне прямо в глаза —

И в сторону в этот же миг.

Мы тихо сидим на скамейке вдвоём,

Наш мир неподвластен часам.

И кажется мне, будто в сердце твоём

Теперь отражаюсь я сам.

Я вздрогнул, взволнованно взгляд опустил,

Но тотчас же поднял опять,

И грустно вздохнул, не найдя в себе сил,

Чтоб с глаз твоих зеркало снять.

Мы рядом сидели в апрельском тепле,

Нас страстно друг к другу влекло.

Я думал тогда о зеркальном стекле,

Что это простое стекло.

Очки не скрывали эмоций твоих,

Ведь сердце нельзя обмануть.

С единственной целью ты спряталась в них —

Чтоб пристальный взгляд подчеркнуть.

Я – тот неизвестный любимой поэт,

Которого в сердце возлюбленной нет;

Я – пламень на тонкой венчальной свече,

Я – ангел, что спит у неё на плече.

Я – тот, кто в пыли электронных зеркал

Единственный милый мне лик отыскал;

Я – тот, кто надеется, верит и ждёт,

Что это письмо адресата найдёт.

Я – тот, кто судебник небесной любви

Писал, обагряя страницы в крови;

Я – тот, кто готов для любимой предать

Перо золотое и виршей тетрадь.

Я – тот, кто во имя любимой готов

Скитаться, оставив отчизну и кров,

Скитаться, чтоб чувства свои донести,

Взаимность иль страшную смерть обрести.

Я – тот, кто готов позабыть или сжечь

Мне данную небом родимую речь

И выучить тот непонятный язык,

К которому разум Твой ясный привык.

Я – тот, кто готов за Тебя умереть,

Принять на Суде раскалённую плеть

За те, за земные грешки и грехи —

За все посвящённые страсти стихи.

И я, опрокинутый в дьявольский ад,

Торжественен буду, спокоен и рад

Тому, что нелепою смертью своей

Я ключ Тебе отдал от райских дверей.

Пусть взгляд Твой увидеть при жизни не смог,

Успел написать лишь один эпилог,

Не дожил до нового пусть декабря…

Ты стала святою – я умер не зря!

Великий красный цвет – прекрасные оттенки!..

При виде их стучит в висках живая кровь:

Мне даже ровный вид глухой кирпичной стенки

Напоминает страсть по имени любовь.

Я для неё живу и вижу в свете красном

Насыщенный теплом кругом царящий свет.

Я жив, покуда он питает жаром страстным

Моё цветенье – дар горячих юных лет.

Лица коснётся вскользь застенчивый румянец,

И ты всего на миг глаза опустишь вниз —

Но снова застит взгляд таинственный багрянец…

Всегда смотреть в упор отныне глаз девиз:

В глазах горит огонь, в глазах мерцает голод,

В глазах бушует страсть и плещется вино,

А сердце рвётся вон и бьётся, словно молот —

В нём Ватерлоо, Лейпциг и Бородино.

Когда его пронзит своим горящим видом

Предмет любви – так грудь насквозь пронзает меч —

Ни траур чёрных дум – то дань былым обидам,

Ни жёлтый страх – за то, что тяжело сберечь,

Ни жажда отомстить – в слепых, бесцветных пятнах,

Ни зависти чреда из злых зелёных снов

Не отвлекут тебя от чистых и приятных

Бушующих, живых, алеющих тонов.

Сгорая изнутри от пылкого цветенья,

Так хочется отдать любви всего себя:

Поджечь младую кровь без страха и сомненья,

Весь мир поджечь – чтоб он дотла сгорел, любя.

Так в чём причина? Как понять секрет сердечный?

Внутри сердец сокрыт единственный ответ:

Когда его опять вопрос встревожит вечный,

Задумайся о том, какой у крови цвет.

Неужто ты, со мной прощаясь,

Уйдёшь так просто и легко,

И, безмятежно улыбаясь,

Исчезнешь где-то далеко?

Неужто ты не можешь нежно

Поцеловать меня хоть раз,

Чтоб я забыл о вихрях снежных

Твоих пустых, надменных фраз?

Прижмись ко мне, как будто в первый

Раз целоваться будешь ты.

Волненье прочь, забудь про нервы,

Жги за собою все мосты.

И наплевать на то, что мимо

Проходят тысячи людей —

Нам близость губ необходима,

И мы должны отдаться ей!