Читать книгу Ищи меня - Данил Васильевич Казаков - Страница 2

Мужик, которого Галя знала, как Борьку, с утра стоял на остановке.

Неприметный с виду: среднего роста, среднего телосложения, короткие рыжеватые волосы. Полные губы и широкий нос смягчали угрюмость серых глаз, придавали его лицу добродушный, простецкий вид. Он сидел в углу. Откуда просматривался конец крайней улицы. У второго с краю дома его манило к себе голубое пятно Эллиного платья. Девчушка сидела одна. Но ему нужна не дочка, он охотился за матерью.

Борька посмотрел в сторону от остановки и разглядел своё окно с геранью.

Он успокаивающе улыбнулся: значит, Петька, его помощник, сейчас в гараже, ждёт.

На другой стороне дороги Борька отметил уже надоевший ему сруб и одиноко бродящего поблизости крупного козла. Козёл лениво грыз кору с еловых жердей, недавно привезённых и брошенных сюда. По краю сруба пробежала кошка.

Вдруг коза высунула голову из-за сруба, потом медленно подошла к козлу. Борька тяжело задышал, растерянно глянул на окно с геранью и решительно направился к срубу.

По дороге он взял в руки хворостинку, намериваясь отогнать козу подальше от сруба в сторону своего дома. Упрямая скотина не понимала гениальность его замысла, не хотела уходить от козла. Тогда Борька стукнул Бельку поперёк хребта, а затем, размахнувшись, протянул вдоль боков. Козочка жалобно заблеяла, козёл угрожающе нагнул лобастую голову. К остановке подходил автобус, Борька умерил свои действия. Он бросил прут, лениво прислонился к срубу, пережидая, пока уедет автобус, увезёт лишних свидетелей.

К срубу подошла Галя.

– Вот ты куда убежала? – ругала она козу, – жениха нашла?

– Здорова, Галя, – Борька приветливо обратился к ней. – Ты козу ругаешь, а я себя ругаю: бежал-бежал на автобус, а всё ровно опоздал, жди теперь следующего.

– Здорово, коллега, – насмешливо ответила она, – спешишь ты не от своего дома?

– К Василию заходил, он у меня весло оставил ещё зимой, а всё ни как забрать не может. Сегодня уезжаю – вот и накрылась его рыбалка.

Вася жил не там и не считался заядлым, чтобы иметь свою лодку, рыболовом. Но Галю порадовала возможность услужить жениху.

– Весло давай я заберу. Если поспешим, то на следующий автобус ты ещё успеешь.

Такой удачи Борис не ожидал. Боясь спугнуть её, он сдерживал свой порыв.

– Мне с мужиком удобнее. Там у меня вёдра на вёслах, – как бы соглашаясь, придумывал он уловку, вынуждая ей самой зайти в глубину гаража. – Если ты их подержишь, они пустые.

– Подержу, конечно, – согласилась Галя. Его сомнения она приняла за внезапный прилив деликатности, накатывающий временами и на её Васю. Она завернула козу обратно к дому, сделала за ней пару шагов, стегнула прутом, брошенным Борькой, и повернулась к нему, – пошли.

От остановки отходил автобус. Борька с трудом оторвался от брёвен, спокойствие покидало его. Он пошёл напрямик, не выбирая место суше. Не просохшая грязь засасывала его полуботинки, замарала края его брюк. Он спешил и почти насильно тянул Галю за руку. А она обходила грязь, оберегая новые сапоги, иногда отрываясь от парня на метр и снова приближаясь к нему. На влажной земле чётко обозначился бугорчатый рисунок её сапог. Его следы терялись в жидкой грязи. Он смотрел вперёд: на свой дом, на герань, на гараж и снова на герань. Борька первым заметил красный, быстро мчащийся автомобиль, вовремя успел остановиться и остановить Галю. Он резко отдёрнул её назад. Они оба упали на обочину, на просохшие, поросшие редкой травкой, гальки.

– Спешить надо медленно, – назидательно проговорил Борька, отметив, что она в его пользу оценила ситуацию. Они тихонько поднялись, отряхнулись. Галя надела зелёную кофточку, без дела болтающую в руке. Осторожно они перешли дорогу.

– Чуть было не отдали богу душу, – на Борьку нашёл приступ болтливости, – смотри, как гнал. Ему что курёнка задавить, что человека – без разницы. Я номер запомнил – все пятёрки, а последняя тройка. Судиться будем?

– Зачем? – удивилась Галя, – сама виновата, да и не пострадал ни кто.

– Да, не пострадал, – деланно обиделся Борька. – А я штаны себе порвал. – Он остановился и показал ей маленькую дырочку на коленке, полученную в другое время и в другом месте. Борис тянул время: приближающие ворота пугали его. Помня о них, он старательно отвлекал своё и её внимание. Перед самым гаражом путь их преградили пять свежих коровьих лепёх. Борька игриво перепрыгнул, стал открывать ворота. Руки его дрожали, ключ вошёл боком и не хотел выпрямляться. Борька вытащил его обратно, снова стал открывать. Пряча глаза от Гали, поднял их к небу. Проследив за его взглядом, туда же посмотрела и его спутница. Размытый пух облаков стелился по голубому небу. Борька широко открыл старые ворота, отметив про себя серую курточку, висящую с краю, стоящие под ней сапоги и валяющееся на земле тяжёлое, берёзовое полено.

– Вот там вёдра, – вяло махнул он рукой в дальний угол и рванулся сам вперёд, ворочать железяки, греметь, стараясь позабыть о происходящем позади него. Сознание его всё же отметило шуршание, стук, крик, мягкое падение тела. Обернувшись, он увидел, как Петька открыл люк и толчком столкнул туда Галю.

– Дурак! – подскочил рассерженный Борька.

– Ты чего, хозяин? – оторопело уставился Петька.

– Ведь ноги переломает. Сами бы спустили. А в общем ты молодец! Надеюсь, что всё обошлось. Пусть птичка посидит, попривыкнет, а мы с тобой отметим это дело.

Он похлопал, растеряно улыбающегося Петьку по плечу и увлёк его домой.

Комната Борька по сравнению с прошлым, года три назад посещения Петьки, выглядит богаче. Появился мягкий диван, два кресла с красноватыми накидками, стены оклеены дорогими в золотистую крапинку обоями. На полу ковровые, полосатые шторы, на окнах тюлевые шторы, в углу в объёмном зелёном горшке примостился фикус. На окне красным пятном маячит герань, которую Петьке следовало убрать, если у него не хватит терпения стоять в гараже дальше. Но у Петьки терпения хватало и теперь он допущен в жилище своего шефа. У Борьки остановка богаче, чем у Петьки, но в доме явно давно не прибирали. На окнах пыль, на полу грязь, на широких листьях фикуса тоже пыль. На кухне, на русской печи с широкой лежанкой валяется скомканная постель. Кухня обставлена похуже, чем комната, почти как у них: тоже сервант, белый столик, табуретки, бачок, плитка с чайником, только без салфеток и пыли больше. Из комнаты выходит жирный рыжий кот, трётся о ногу хозяина. Борька легонько отодвигает его, долго моет руки с мылом, тщательно вытирая каждый пальчик, потом бросает полотенце Петьке.

– Умойся!

Сам проходит на кухню, ставит подогреть чайник, из навесного шкафчика достаёт кулёчки, пакетики, из серванта берёт пару рюмок и бутылку водки. Через пять минут стол заставлен копчёной рыбой, колбасой, сыром, хлебом, конфеты россыпью лежат на столе, в рюмках до краёв налита водка.

– Ты скоро? – торопит хозяин гостя.

– Шнурок не могу развязать.

– Да иди так, – машет рукой Борька, – руки только вымой.

Петька торопливо моет руки, садится за стол, прячет ноги за спинку стула.

– Ну, выпьем! – Борька кивает на рюмки, – выпьем за нашу новую жизнь, за новые ботинки с новыми шнурками. Я вот тоже в старых хожу. И телевизор у меня старый, и на кузне всё старьё, и компьютера у меня нет. Выпьем за всё новое, лучшее, чем было у нас! Выкопали мы с тобой комнатку у меня под гаражом, посадили туда Гальку-швею. Теперь пусть она на нас работает.

Петька понимающе кивает головой, во всём согласный с рассуждениями хозяина. Он с готовностью выпивает, закусывает кружком колбасы и достаёт ногу из-под стула: так легче сидеть.

– Так, – продолжает Борька, – вроде всё мы с тобой правильно сделали. Выкопали, обшили, стол поставили, нары сделали, машинку швейную, посуду кое какую и главное – рабу поймали.

– Адский труд, – буркнул Петька, – сколько земли вытащили, доски затаскивали.

– Всё окупится, – перебил Борька, – но надо тебе ещё одно, – он махнул гостю рукой и тот пододвинулся ближе, – я ещё приковал там ошейник. Баб на цепь будем сажать, так надёжнее, я всё продумал. И ещё принеси из дома швейную машинку, Маньке своей скажешь, что пропил.

Петька испуганно замотал головой.

– Или Маньку сюда? – строже сказал Борька, – почему я должен жертвовать своей машинкой, и ты нет?

– Манька шить не умеет, – выдавил Петька, – ничего не умеет. К Гальке шить носит. Я лучше машинку принесу.

Борька довольный, качнул головой.

– Принеси, и чем быстрее – тем лучше. – Он снова наполнил рюмки и они снова выпили.

– Ты пришли ко мне свою Маньку, – Борька облокотился на стол, – пусть она мне тут приберётся. Я заплачу, не обижу.

– Ещё чего! – Петька низко склонил голову, выпятил толстые губы. Борька удивлённо глянул на гостя, а потом расхохотался.

– Да только мыть и зову, прибраться. Нужна она мне твоя толстуха. Я больше тоненьких люблю, гибких, чёрненьких, с длинными косами, с зелёными глазами.

– Как соседка моя, Улька, – усмехнулся Петька, – тощая, смотреть не на что. Две доски сбиты, да она прибита.

– У – ЛЬ – Я – НА! – чётко поправил Борька. Он сердито хмурит брови, затем хватает пакет, пихает туда колбасу, сыр, конфет, рыбу, суёт его Петьке в руки. Вновь закрывает бутылку пробкой, в которой плещется ещё больше половины водки, тоже даёт её гостю. – Иди, угости Маньку. Устал я от тебя, спать хочу.

Петька растерянно встаёт, прижимает пакет к груди

– А чё мне Манька, – рассуждает, – пришлю, пусть моет, для друга мне ничего не жалко.

– Иди, – машет рукой Борька.

Петька уходит, он живёт в квартале от Борьки.

Оставшись один, Борька сдвигает закуски на край стола, достаёт из серванта продолговатую бутылку с золочёной фольгой на горлышке, наполненную красноватой жидкостью. В высокий фужер из тонкого стекла наливает вино и медленно пьёт его, глядя в окно.

На берёзе распустилась молодая листва, на остановке собрался народ. На полянке по-прежнему бродит козёл.

– Козёл, – расплывается в улыбке Борька, – он снова наполняет фужер, – вот, козёл, за тебя я выпью и ещё за Ульяну.