Читать книгу Quia absurdum - Данила Чебоксаров - Страница 5

Она посетила меня во вторник, около трех часов пополудни. Никаких тебе ангелов с огненными мечами, никаких демонов с огромными хуями – просто внезапно мой чайник начал со мной разговаривать. Чайник, надо сказать, был обычный. Свистящий, эмалированный, в горошек – купленный на распродаже в универсаме 'Радуга'. И вот, после того, как я плеснул туда воды, он заговорил голосом Леонида Парфенова.

– Здравствуйте, господин, – прожурчал он, булькая. – И как ваши успехи в мире пост-модерна?

От неожиданности я выронил пачку печенья 'Юбилейное'. Печенье рассыпалось.

– Вы… чайник?' – пролепетал я, почувствовав, как на лбу выступила испарина.

– Совершенно верно, – подтвердил чайник голосом Парфенова. – И мне крайне интересно ваше мнение о тенденциях в современном искусстве. В частности, о перформансе с использованием варёной картошки и мандаринов.

Я попытался мыслить рационально. Может, это галлюцинации? Переутомление? Или, может быть, я случайно вдохнул какие-то вредные пары от эмали? Я открыл окно, впустив свежий воздух и шум улицы.

– Не помогает, – констатировал чайник. – Гравитация по-прежнему существует, а пробки на Ленинском проспекте – явление совершенно тривиальное.

Я решил действовать по инструкции, которую когда-то прочитал в журнале 'Здоровье'. Нужно поговорить с галлюцинацией. Выяснить, чего она хочет.

– Хорошо, чайник… Леонид… Чего ты от меня хочешь?

– Мне бы хотелось обсудить с вами феномен блогерства, – ответил чайник. – И, возможно, предложить вам стать моим… э-э-э… спичрайтером? Мои монологи о жизни становятся всё более и более банальными.

С этого момента все покатилось по наклонной. Сначала чайник. Потом, когда я пошёл в туалет, унитаз заговорил голосом Аллы Борисовны и потребовал, чтобы я перестал смывать туда всякое непотребное – хотя я не бросал туда даже использованные гондоны. Потом стиральная машина начала петь арии из 'Травиаты' каждый раз, когда я загружал в нее грязные носки.

Я пытался игнорировать весь этот бред, но мои бытовые приборы были неумолимы. Они комментировали мою жизнь, критиковали мой выбор одежды и давали советы по фэн-шую. Они сформировали импровизированный дискуссионный клуб в моей квартире. Более того, их личности менялись каждый день. Вчера холодильник говорил голосом Жириновского и требовал перекрасить его в цвета российского флага. Сегодня он нежно пел колыбельные голосом Земфиры. Однажды, проснувшись утром, я обнаружил, что вся моя мебель выстроилась в очередь перед зеркалом. Диван, говоря голосом Ивана Урганта, отпускал колкости в адрес шкафа, который, подражая голосу Ренаты Литвиновой, загадочно молчал.

Я понял, что это конец. Моя жизнь превратилась в сюрреалистический кошмар, управляемый буйством моей шизофрении. Я решил сдаться. Сел на пол посреди этой вакханалии, обнял колени и начал плакать. Вдруг, телевизор, до этого безмолвно стоявший в углу, включился. На экране появилась заставка программы 'Спокойной ночи, малыши'.

«Здравствуйте, ребята, – прозвучал знакомый голос Хрюши. – А сейчас мы послушаем историю о том, как один мальчик переутомился и ему приснился очень странный сон. Помните, дети, нужно хорошо высыпаться и не переедать на ночь сладкого!»

Экран погас. Воцарилась тишина. Чайник перестал булькать. Унитаз замолчал. Даже стиральная машина прекратила свои оперные вокализации. Я встал, почесал затылок и пошел на кухню. На плите стоял чайник. Обычный, эмалированный, в горошек. Я налил себе чаю, добавил сахар и откусил кусочек печенья 'Юбилейное'. Вкус был вполне нормальным. Просто чай и печенье.

Наверное, мне просто приснился очень странный сон. Очень-очень странный. И длинный. Длинною в жизнь.