Читать книгу Кристалл преткновения - Данила Черезов - Страница 2

Костяной лес был уже не рад, что решил прорасти на этом рифе. Несколько Сумерек назад зародыш, плавающий в водах Океана, непреодолимо потянуло сюда, и он вырос в непривычном для себя, бедном пищей месте, сам не зная, зачем и почему. А теперь животное умирало, втягивая суставчатые ветви в позвоночные стволы, сами же стволы пожелтели и потрескались. В период активного роста Костяному лесу требовалось раз в десять больше еды, чем он имел сейчас, ведь прежде подобные ему всегда вырастали на богатых жизнью островах. Там в случае внезапного голода можно было получить большую часть необходимых питательных веществ из насыщенной минералами почвы, здесь же омертвевшие тела каменных кораллов не содержали вообще ничего съедобного. Вначале Костяному лесу повезло. Почти пятиметровый электрический червь вылез из норы совсем рядом, сантиметрах в тридцати, после чего был им парализован и употреблен в пищу. Потом ядовитую ветку задел радужный варан, который свалился через пару секунд, не успев отбежать далеко. Костяной лес был доволен. Он ел до отвала все Сумерки, а на время ядовитого дня спрятал все псевдоветви под землю, накопив достаточно сил, чтобы продержаться эти пять часов. А вот на следующие Сумерки пришла беда. Обессиленный борьбой с безвоздушной дневной стихией, Костяной лес жаждал пищи. Однако пищи не было. Среди экосистемы рифа информация об опасном госте распространилась крайне быстро: способность к выживанию у обитателей Мирты была отменной. И Костяной лес начал гибнуть. Сухопутные моллюски обгладывали его основание, цветочные мидии прорастали сквозь тело. Риф готовился проглотить незваного пришельца, рискнувшего всем и проигравшего в этой жестокой жизненной борьбе.

Клайд с Наставником смотрели, как рассыпается очередная ветка.

– Да, Ковальский был абсолютно прав… – заметил Наставник Берг, потом повернулся к Клайду.

– В Убежище напомни, чтобы я дал тебе доступ к закрытым Архивам, – сказал он, пряча в парящий рядом чемодан последний анализатор.

У Клайда аж дух захватило. Такого он уж точно не мог ожидать после своего проступка. А его берут наружу, воплощая мечту!

– Тебе надо обязательно прочитать его последний отчет по экосистеме Мирты, – как ни в чем ни бывало продолжил Наставник Берг. – Тогда тебе станет понятно, что происходит. Почему здесь вырос Костяной лес, почему многоногие креветки перебрались сюда из восточной части планеты… Этим сейчас занимается и твой дядя, кстати. У них на Севере уже давно не все в порядке. Рушится баланс, и никто пока не может сказать, почему это происходит. Лучшие ученые, лучшие лаборатории, почти все ресурсы Убежища-17 брошены в этом направлении. Разобраться. Помочь. Предотвратить. – Наставник прикрыл глаза, вспоминая выступление Ковальского. Ковальский был невероятно убедителен в своих доводах и фактах. «Все меняется. Разрушается либо вырождается, – говорил он, почти дословно цитируя Ворона, с которым Берг разговаривал по интеркому за две недели до этого. – И мы наконец-то выяснили, как. Осталось выяснить, почему…». Да, отличное выступление. Наставник открыл глаза и сказал:

– В общем, прочитаешь – поймешь. А еще лучше – посмотри запись выступления Ковальского на последней конференции.

– Да, Наставник.

Клайд наслаждался прогулкой. Экспедицией он назвать это не мог, хотя Наставник Берг и настаивал на такой формулировке. Разве это экспедиция! Все вокруг хорошо знакомо по многочисленным видеофайлам, хранящимся в архивах, изучено вдоль и поперек, и новизна заключалась лишь в том, что Клайд впервые знакомился с планетой напрямую, сам, и мог все потрогать и пощупать. Но, оглядываясь на прошлую промашку, делать этого не будет. Нет! Только смотреть и записывать, следуя за Наставником тенью, и вообще – являть собой пример благовоспитанности и послушания. Пообещав доступ к закрытым архивам, Наставник Берг знал, что делает.

Они уже какое-то время шли вдоль берега. Сквозь кораллы, поднимавшиеся вверх на несколько метров, была проложена тропа, по обе стороны защищенная дополнительным силовым полем. Ничего опасного на Риф Дауге проникнуть не могло из-за внешнего защитного барьера, но и на самом Рифе хватало созданий, способных причинить вред человеку, пусть и случайно, но от этого легче никому как-то не становилось. Взять хотя бы тех же электрических червей. Клайд знал, что похожие существа обитали на Старой Земле, только водились они там под водой, были гораздо меньших размеров и не использовали электричество. На Мирте черви были самым многочисленным видом из живущих на суше. Они селились везде, и нельзя было предугадать, из какой дыры в земле или расселины выскочит здоровенный, бьющий током цветок. А так как они еще и передвигались, переползая с места на место, если поблизости долгое время не находилось пищи, все дороги, тропинки, площадки и прочие места нахождения колонистов на поверхности суши всегда были защищены дополнительными силовыми полями. Выходя же за их пределы, колонист всегда должен был помнить об осторожности. Опасность для человека представляли и укусы сухопутных моллюсков, оставляющие после себя глубокие шрамы. Стоило обходить стороной ленточных глазоногов, походивших на помесь взбесившегося дикобраза и пылесоса, виденного Клайдом в каком-то старом фильме. Ленточные глазоноги выстреливали в предполагаемого противника тысячами острых шипов, застревающих в коже, что не только отпугивало крупных хищников, но и являлось для глазоногов способом размножения. Если шипы не удаляли в течение ближайшего часа, то они начинали прорастать, превращаясь в личинку, из которой через десять часов вылуплялся новый глазоног. Приятного, в этом было мало.

Пока Клайд с Наставником шли по тропе, они несколько раз наблюдали, как огромные тридцатиметровые скатоптицы со всего размаха бьются о внешний барьер. Если бы барьера не существовало, людям пришлось бы передвигаться по поверхности рифов и островов исключительно на вездеходах, оснащенных плазменными пушками, но даже и в этом случае безопасность была бы вещью очень относительной, ведь если бы две или три скатоптицы одновременно атаковали вездеход, для экипажа машины эта поездка могла оказаться последней. Клайд в который раз корил себя за непростительную халатность, за то, что дал Костяному лесу возможность дотронуться до себя. В нормальных условиях, не будь животное на последней стадии издыхания, он был бы здорово обожжен ядом, и жить с того момента его телу осталось бы всего тридцать лет. Сны – снами, уверенность – уверенностью, а элементарную осторожность соблюдать все же следует. Пока ему повезло – причем очень, в следующий же раз везение может и не сработать, и вообще надо было исключить из планов на жизнь саму возможность возникновения подобного следующего раза.

Глядя на подлетающих к барьеру исполинов, на пятиметровый шипы, торчащие из их хвостов, Клайд подумал, насколько же человек уязвим перед чуждой ему природой: все эти подводные и подземные города, чудо человеческих технологий, лишь сильнее демонстрируют слабость людей. Он поделился с Наставником своими размышлениями.

– Ты, безусловно, прав, – ответил Наставник, наблюдая за очередной попыткой скатоптиц пробраться на сушу, бывшую основным местом пропитания этих гигантских существ. – Сила наша в разуме, а технологии – всего лишь помощник уму. Но без них мы бессильны здесь. Ты, конечно же, знаешь, что будь это хищники Старой Земли, последователь Будды Владимира и внимания бы на них не обратил. А они, в свою очередь, не заинтересовались бы им, ни в качестве еды, ни в каком другом качестве. Но там знакомая нам биосистема, мы сами являемся ее частью и можем в какой-то степени ею управлять. А на Мирте мы гости. Причем говорящие, к сожалению, на абсолютно непонятном для хозяев языке. Вот и нужны нам различные костыли да крыши.

– А как же Ария, Наставник? – спросил Клайд. – Ведь там тоже была своя биосистема, и, тем не менее, она приняла людей и живет с ними в согласии.

– Ария… – Наставник Берг мечтательно прикрыл глаза.

– Да, Ария стала вторым домом для человека. Но в этом заслуга Будды Владимира, без его помощи люди и дальше вынуждены были бы пользоваться защитными куполами и ходить с оружием. То, что сделал Будда, это чудо, Клайд. На это способен только он. Всем Наставникам, даже если бы они собрались вместе и объединили силы, не удалось бы повторить ничего подобного. К сожалению.

Он замолчал. Клайд тоже шел молча, думая о Будде, об Арии и своих снах. Тогда, рядом с Костяным лесом, он ощутил себя частью Мирты, ее маленькой, но необходимой деталью, и никакие купола, барьеры и плазменные пушки не вписывались в понимание этого мира. Будь он на островах, где Костяные леса были в своей полной силе, он все равно так же необдуманно протянул бы руку к животному. И что случилось бы тогда? Пришлось бы пожертвовать более чем ста годами жизни во славу бреда подсознания? И все оставшиеся тридцать лет проклинать свою безалаберность, слушая мелодию неведомого зова во время медитаций… Или же?..

* * *

Тропа, наконец, вывела их обратно к Убежищу. Наставник снова то и дело останавливался, разговаривая со знакомыми. Кто-то из них учился вместе с Бергом, с кем-то он познакомился уже после своего назначения на должность школьного экзаменатора, кто-то общался с ним в сфере его профессиональной исследовательской деятельности. К тому же Наставники, помимо своих научно-образовательных обязанностей, были еще и духовными целителями. Востонавливали ауры они не менее часто, чем занимались чем-то другим, и не в их правилах было отказывать нуждающимся. Поэтому спокойно они могли себя чувствовать только у себя дома, либо же где-то совсем вдали от людей, как вот Ворон, к примеру.

Ворон в качестве примера подходил как нельзя лучше. Один из самых талантливых выпускников Храма Мирты за все время его существования (об этом, не скрывая, говорил Старший Наставник, Аббадон, а он за свои сто тридцать лет нахождения на этой должности повидал их достаточно), Ворон приближался к уровню Мастеров Кармы. Люди, становившиеся Мастерами Кармы, обучались у Будды Владимира на Арии, он ради этого выходил из нирваны и жил несколько лет в этом мире, передавая свои знания и мастерство управления энергией жизни. Это происходило раз в пятнадцать лет, после обучения Мастера Кармы (в начале пробовали свои силы, бывало, до двухсот кандидатов, а под конец оставалось всегда не более десяти человек) разлетались по всем колониям как самого Содружества, так и на планеты, принадлежавшие Старой Земле либо независимым правительствам. Причем где бы они ни появлялись, небольшая часть этой планеты всегда переходила под контроль буддистов, но правительства от этого только выигрывали – Мастера Кармы творили чудеса с климатом и природой, настраивая биосистему данного мира на нужный людям лад. Конечно, полностью совместить системы пока никому, кроме Будды Владимира, не удавалось, но даже просто способность свертывать тайфуны и прочие цунами в зародыше была везде в цене, какой бы политики ни придерживались власти. Но речь не об этом. Ворон вытворял с астральными энергиями такое, что Старший Наставник Мирты только удивлялся да слал сообщения в Главный Храм на Арию. Оттуда уже хотели высылать корабль, чтобы забрать Ворона на обучение, но тот внезапно охладел к управлению энергией жизни и ударился в изучение ледяных полюсов Мирты. На все попытки Старшего Наставника вразумить и наставить на путь истинный он отвечал, что именно его путь – истинный, и каждый сам творец своей судьбы. На эту явную цитату из Будды Владимира Аббадону было ответить нечего, и он, смирившись с происходящим, дал свое благословение на научную деятельность Ворона. Тот принял это как должное и удалился на Айсберг Центавра, станцию на самом крупном ледяном объекте Мирты. С тех пор Берг видел его всего три раза, да и то в два из них Берг сам приезжал на Айсберг. Из Ворона мог выйти отличный Мастер Кармы, да только он терпеть не мог все, что было хоть как-то связанно с политикой. Остаться же на Мирте после обучения на Арии было почти невозможно, Мастера Кармы по совместительству являлись еще и послами Содружества, а значит, были вынуждены переезжать на отдаленные планеты и там заполнять какие-то документы, ездить на какие-то встречи, приемы…. Ворон же был счастлив на безлюдном айсберге, где кроме него под куполом станции обитали только три человека, такие же повернутые на изучении природы, как и он сам.

В Убежище Клайд под руководством, вернее, под присмотром Наставника распределил образцы по ячейкам, записал данные, полученные во время прогулки, на комм лаборатории и подсоединил анализаторы к основному серверу Убежища. Все это он делал почти автоматически, быстро и со сноровкой, заработав при этом очередной одобрительный кивок от Наставника.

– Я не забыл, Клайд, – Наставник Берг чуть повернулся в сторону, чтобы скрыть улыбку.

– Я загрузил код доступа на комм в твоем жилом блоке. Ты можешь с пользой провести несколько часов перед сном. Но минимум шесть часов поспать будь добр, хорошо? Завтра мы с тобой идем на противоположную часть Рифа, посмотрим самую большую в Южном полушарии колонию ластоклювов. Кстати, Клайд, скажи мне, чем примечательны ластоклювы? Кроме внешнего вида, разумеется?

– У ластоклювов в желудке пища подвергается трансмутационному изменению, Наставник.

– И что это значит?

– Все, что попадает им в желудок, превращается в их пищу, разлагаясь на различные вещества, которые в свою очередь становятся питательной массой, даже камни, дерево или вода. На основе этого процесса тридцать лет назад Наставник Бартоломью построил и успешно испытал свой биоконтейнер, входящий теперь в любой спас-комплект. У меня тоже такой есть в рюкзаке, Наставник, я проверил.

– Вот завтра и посмотришь вблизи на прототип своего биоконтейнера… А теперь – спокойного вечера, Клайд, и да пребудут с тобой Будда и Сила Вселенной.

– Спокойного вечера, Наставник, – Клайд почтительно поклонился. – И да пребудут они и с вами…

Наставник Берг прислушался к быстро удаляющемуся топоту ног по коридору и улыбнулся теперь в открытую. Мальчик ему определенно нравился.

* * *

Клайд проснулся за пять минут до будильника и зевнул, потянувшись. Вчера два часа перед сном он не отрывался от экрана, листая файлы закрытых архивов. В первую очередь Клайд посмотрел выступление Ковальского. К своему глубочайшему разочарованию, он не услышал практически ничего нового. Основную мысль он слышал от Ворона (Алоиза просила называть своего брата Джеймсом, но как устоять, когда он сам, представляясь, называл себя «Ворон»?), когда тот последний раз звонил им по интеркому.

Ворону был симпатичен племянник, его тяга к знаниям, и он всегда просил позвать и его тоже, когда звонил сестре. Клайд мечтал о том дне, когда он поедет к Ворону на станцию во льдах, но уже не как племянник, сын сестры, а как полноправный исследователь Мирты. Дядя был вторым решающим фактором при выборе профессии, пальмовая ветвь первенства в этом вопросе все-таки принадлежала отцу Клайда.

Тогда, глядя на племянника, повзрослевшего за то время, что они не виделись, Ворон говорил Алоизе: «Распадается причинная суть реинкарнаций, отсюда и деформация экосистемы. Вот только непонятно почему это происходит…». Алоиза рассеянно кивала, глядя на старшего брата, а Клайд впитывал каждое слово, хотя и не очень ясно понимал их смысл. Теперь он понимал больше, а Ковальский лишь более подробно описал происходящее, с примерами и вычислениями. Никакой тайны не оказалось, но от этого менее интересно не стало. Такой процесс, а вдобавок еще и непонятного происхождения, притягивал любознательного мальчика, Клайду сразу захотелось тоже этим заняться после назначения профессии. Ему не терпелось начать собственное исследование, так как он был уверен в том, что сможет докопаться до истины. У него будет своя субмарина! Может, даже больше, чем у отца…

Десять минут медитации и, как и каждое утро, в астрал, открывшийся Клайду, вошла музыка, но на этот раз она звучала уже не на периферии сознания – нет, сегодня у нее была ведущая партия, и пустота, скрипя и скрежеща множеством панцирей, непроницаемых для яда Костяного леса, шевелилась в партере, одобрительно заглядывая в оркестровую яму. «Время, – нашептывала пустота. – Очень скоро…. Жди».

Клайд вышел из медитативного транса, оделся, быстро перекусил в столовой и через полчаса уже входил в лабораторию. Мембрана двери хлюпнула, пропуская его внутрь. Наставника Берга, к удивлению Клайда, еще не было, и он поспешил к лабораторному комму, сел за пульт и стал просматривать вчерашние записи. Особенно ему понравились съемки скатоптиц, штурмующих внешний барьер. Клайд как раз заканчивал скачивать файлы себе на комм, когда мембрана еще раз разошлась, и в лабораторию вошел Наставник. Он был полностью погружен в свои мысли и даже немного вздрогнул, когда Клайд поздоровался с ним.

– Да, здравствуй, – рассеянно ответил он, походил немного по лаборатории и, наконец, присел в большое мягкое кресло перед экраном лабораторного комма. Клайд почтительно смотрел на него, ожидая, но Наставник Берг продолжал размышлять о чем-то, не обращая на мальчика внимания. Тогда Клайд достал уже было убранный комм, куда вчера скачал половину закрытых архивов, и углубился в изучение разнообразных докладов, статей и научных работ. Он как раз заканчивал просматривать статью о вымирании слизней-медоносов на острове Нарасвати, когда Наставник, будто очнувшись, обратился к нему:

– Клайд, я сейчас немного поспрашиваю тебя по биологии. Готов отвечать?

– Конечно, Наставник, – Клайд был готов как никогда.

– Отлично, о прыткий отрок, – татуировка на затылке Наставника мерцала зеленым цветом под светом ламп. Сегодня он был одет в традиционный оранжевый балахон Наставников, скопированный ими с одеяний буддистских монахов Старой Земли, правда, теперь там было гораздо больше удобных карманов. В общем, довольно внушительное зрелище, особенно если тебе десять лет, и от этих экзаменов зависит твоя будущая жизнь. – Тогда ответь мне, пожалуйста, на такой вопрос…

И в течение следующего часа Клайд только и успевал отвечать на вопросы. На этот раз Наставник Берг не ограничился рамками школьной программы, а спрашивал вообще обо всем, что происходило в научном мире Мирты. Клайд сыпал информацией, писал на голографической доске формулы, выстраивая спирали ДНК и в процессе увлекся настолько, что забыл даже об обращении «Наставник», но Берг не стал акцентировать на этом внимание. Он был чрезвычайно доволен Клайдом, объемом его знаний, его решимостью добиться своего в этой жизни. Клайд был настолько похож характером и манерами на Ворона, что порой Наставник Берг, прикрывая глаза, видел не стены лаборатории, а лекционные залы Храма, и высокий голос мальчика сливался с хрипловатым баритоном Джеймса. Потом все снова становилось на свои места, и Наставник задавал очередной вопрос, уже не пытаясь поймать Клайда на незнании предмета, а с удовольствием вспоминая давно усвоенный материал, который как будто оживал в «молодых» ответах, поворачивался неожиданными гранями и раскрывался новыми смыслами.

– Молодец, Клайд, – Наставник Берг выслушал очередной ответ и решил, что этого вполне достаточно. Его пальцы легли на пульт лабораторного комма, и он ввел в общую систему данные об успешной сдаче экзаменов по базовой подготовке, потом, с минуту подумав, добавил туда же разрешение на поступление в Научную Академию. Глаза Клайда удивленно расширились.

– Поздравляю тебя с окончанием начальной школы и с выбором профессии, Клайд. И пусть хранят тебя на твоем пути Будда и Сила Вселенной, – сказал Наставник. Поглядел на ничего не понимающего мальчика, и со вздохом пояснил:

– К моему глубочайшему сожалению, нам с тобой не удастся продолжить нашу увлекательную экспедицию. Вчера ночью мне пришел срочный вызов из Храма, к вечеру я уже должен быть там. Но не переживай, – тут он широко улыбнулся и потер лысину. – Я позвонил твоему отцу, который как раз собирается в очередное погружение…

Сердце Клайда гулко бухнуло о ребра и замерло.

– …и попросил его взять тебя с собой. – Сердце подпрыгнуло и забилось дальше, весело отстукивая какой-то бодрый маршевый ритм.

– Он согласился, – продолжил Наставник, наблюдая за довольным лицом новоиспеченного исследователя Мирты. – Поэтому сейчас ты возвращаешься в Аквилон вместе со мной, а через пару дней отправишься в свое первое научное путешествие.

– Спасибо, Наставник, – только и смог сказать Клайд, у которого в голове все перепуталось от наплыва эмоций и переживаний.

– Не за что, Клайд, – ответил Наставник Берг. – Я считаю это вполне заслуженной наградой.

– Мы ведь еще увидимся с вами в Академии, Наставник?

– Я преподаю биологию на первых двух курсах, так что нам с тобой еще встречаться и встречаться, о любознательный отрок, – и Наставник Берг еще раз улыбнулся.

– А теперь быстро за вещами – нам пора на пристань. Субмарина отходит через сорок минут.